Смертники

На его поиски ушло шесть с лишним месяцев. Бьёрейм так и не понял, что послужило спусковым крючком, но до него однозначно дошло: их отношения никогда не будут нормальными. Только он начал перегибать себя, как сорвало Венлефа. Знать бы почему. Он летел на военном транспортнике в зону конфликта, и у него было время подумать. Всё по кругу. Нет, Рейм ясно понимал, что он – мудила. Собственно, так ему и надо. Самое смешное, что он вдруг разгадал спокойствие Венлефа. То есть, его совершенное отсутствие. Венлеф сбежал от него тогда, после армии. Венлеф сбежал сейчас. Всё до смешного просто: в тот единственный раз, когда Венлеф был действительно стабилен, Бьёрейм всё испортил. А Венлеф-то был тем ещё психом и истериком. И вот наступила очередная точка кипения. Он оставил ему записку на кухонном столе. Всего одно короткое предложение. Нет, не то, которое можно было от него ожидать. «Я не смог», – вот что он написал. Бьёрейм сразу стал звонить ему, но смарт Венлефа сиротливо отозвался откуда-то с дивана. Не смог выдержать безразличия к себе и бог знает что ещё. А Рейму-то казалось… В общем, он решил не возвращаться к этому. Были проблемы серьёзнее этой. Ему пришлось поднять всех на уши, принудить Алана инициировать расследование через армейские каналы, потому что был уверен в том, что Венлеф снова ушёл туда, где чувствовал себя нужным. Вместе с Гердестом Рейм разработал тактику обращения в военную часть, разобрали по полочкам прецеденты, которые, слава богу, были. – Ты – его доннг. Они обязаны дать тебе его местонахождение, – уверял его Гердест. И всё получилось, но времени утекло безмерно. Но потом всё сошлось: Рейм взял отпуск почти на полтора месяца, учитывая накопившиеся отгулы, плюс на учёбе были каникулы. Несколько суток в транспортнике, и он на месте. Его проводили к местному легер-доннге. Бьёрейм прочёл на табличке: «Нейтан Бригс». – Добро пожаловать в нашу дыру, доннг. Смотрю, ты по особому делу. На первый взгляд, Бригс не был козлом. – Здесь служит мой майг-доннге, – Рейм уже научился во всех официальных случаях называть его именно так. – Хотелось бы помочь ему, чем может помочь простой доннг. И, возможно, вытащить его отсюда. – Майг-доннге Венлеф, – уточнил Бригс. – Так точно, легер-доннге. – А как будешь служить ты? Или у тебя здесь будет бесплатный курорт? – В обычном порядке. Как только смертник на вылете – я принадлежу штабным делам. Бригс сверлил его взглядом. Потом спросил, что он умеет, чем занимался раньше. – Надеюсь, ты здесь не задержишься, – по-простому вздохнул Бригс. – И твой майг-доннге тоже. Он уже, считай, выслужился, насколько нужно, ему хватит. Но давай, чтобы по-честному: если у тебя есть время – ты работаешь. – Никаких проблем. – Тогда тебя ждёт минус седьмой этаж. Левое крыло, номер семьсот пять. Столовая на минус пятом. – Спасибо. – И да, базу частенько бомбят. Не пугайся тревог, это слепые бомбардировки. – Вас понял. – Ключ от номера возьми у коменданта. Пару дней я тебя не жду. По часам дело близилось к вечеру, по лестницам и коридорам туда-сюда сновали люди. Бьёрейм узнавал одним чутьём смертников, доннгов только прибывших, доннгов под майг-доннге… Словно и не было этих лет вне системы. Конечно, на минус седьмом его начало колотить. До этого он вполне себе держался: на злобе, на ощущении того, что ему пора исправить собственное мудачество, на тупом упорстве. Но это опять их встреча после очередного разрыва. Невозможно привыкнуть. Рейм открыл дверь ключом, не стуча. И правильно. В ванной комнате горел свет и через приоткрытую дверь освещал номер. В комнате ощутимо пахло алкоголем. Ага, вот в углу и склад бутылок разных мастей. Венлеф лежал в постели раздетый по пояс и спал. Бьёрейм глубоко вдохнул и успокоился. Бросил свою сумку к стене. Сходил в душ. Когда он вернулся, то понял, что Венлефу сейчас хоть из пушки над ухом стреляй. От него люто несло перегаром. Ложась рядом, Рейм всё же боялся, что Венлеф проснётся. Но напрасно: тот всхрапнул, и всё на этом. Тогда Бьёрейм осмелел и притянул его к себе в объятья. Венлеф на секунду пришёл в сознание, пьяно пробормотал: – Рейе… И снова заснул. Бьёрейм начал по-настоящему бояться завтрашнего утра. Но, ему плохо спалось, он проснулся раньше Венлефа, пошёл в столовую, взял еду им обоим в номер. А потом лёг обратно в постель, чтобы согреться рядом с Венлефом. Рейм даже успел подремать, перед тем как он начал шевелиться у него в руках. Тихий вздох. – Я не сплю, значит, ты всё-таки здесь. Думал, снится, но твой запах… Что ты тут делаешь? – Могу то же самое спросить у тебя. – Со мной всё ясно – я схожу с ума. Отпустишь меня в сортир? – Иди. Ощущалось, что они так ничего и не решат. Они просто неспособны что-либо решить. Наверное, Бьёрейму следовало бы отвязаться от него, отпустить, забыть к чёрту. Но он же погубит себя здесь. Или не здесь, но где-то ещё. В чём Рейм был уверен совершенно: Венлеф не умеет нахрен справляться со своими поражениями. То он был беден и не вписывался в круг богачей, да так крышку и сорвало, аж ушёл в смертники. Теперь ещё и с ним, Реймом, облажался. Странно, что Бьёрейм раньше не понял. А ведь Венлеф говорил практически прямым текстом. Рейм теперь знал, что он всегда ошибался, когда думал, что Венлеф в состоянии сам о себе позаботиться. Если звёзды сойдутся, и он в равновесии – да. Но, оказалось, выбить его из равновесия, раз плюнуть. Венлеф вернулся в постель, выглядел он весьма помято, и никакое умывание ему не помогло. – Похмелишься? – спросил Рейм. – Издеваешься? – Венлеф умудрился улыбнуться. – Не совсем. Дать что-нибудь от головной боли? – Будь так любезен. Выпив таблетку, Венлеф лёг и с интересом уставился на Рейма: – Так где нотации? – Я скучал. – И всё? – Ну и землю носом рыл, чтобы тебя найти. – Зачем ты это делаешь? – вроде бы скучающим, но одновременно крайне несчастным голосом произнёс Венлеф. – Думаю, что порознь нам будет гораздо хуже. Ты вообще собирался возвращаться? И куда, если не в дом, который сам же и купил? – Я не собирался возвращаться. – Ты мне нужен. – Я обеспечил тебя, как смог. – Мне нужен конкретно ты в нашей спальне на втором этаже. Каждую ночь. Так яснее? Я понимаю, почему ты сбежал, я сам сбегал. Но нам всё-таки нужно с этим справиться. Это неэффективно. – А что эффективно? – Перестать ебать мозг друг другу. И самим себе тоже. Венлеф усмехнулся, но не ответил. – Слушай, я не понимал тебя. Я тебя совсем не знал. Сейчас не знаю! Я идиот, признаю. Но ты умеешь создать образ человека, который справится с чем угодно. И я думал, что ты справишься. Не мог провести аналогии. Ты не умеешь проигрывать. – Справлюсь с твоим побегом? Я справился, – резчил Венлеф. – Я не справился с твоим возвращением. – Это ты меня возвращал. – Да, думал, смогу радоваться тому, что есть. – Тебя, блядь, в итоге не радовала наша совместная жизнь? Он посмотрел виноватыми глазами. – Я не мог больше думать о том, что когда-нибудь кто-то поразит тебя в самое сердце. Я вздёрнусь, если это произойдёт. – А сейчас-то что? Решил начать свой суицид заранее? – Здесь я могу не думать. И тебя здесь не было до вчерашнего вечера. – Я и смотрю, как ты не думаешь, – Рейм кивнул в сторону бутылок. – Но я не обвиняю тебя. На самом деле, я вообще ни в чём тебя не обвиняю и не имею на это права. Я просто хочу понять: зачем мы занимаемся этим мозгоёбством? Ты и я? – Наши отношения обречены. Это просто барахтанья перед тем, как уйти на дно окончательно. – Это ты так решил? А, плевать… – Бьёрейм помолчал, переваривая всё это, но потом спросил: – Венлеф, когда вылет? – Вернулся вчера утром. Дня четыре есть. – Давай бросим всё это и уедем отсюда. Мне ничего не нужно, кроме того, чтобы ты снова был рядом. – Я здесь. Оставайся, если хочешь. – До твоей героической смерти? Подумай головой, ты убьёшь меня этим. Венлеф мягко произнёс: – Поэтому уезжай и забудь. Так вот каков его выбор. Что сделал Бьёрейм? Он остался. У него было время попытаться его разубедить. – Хорошо, – сказал Рейм и начал раскладывать свои скромные пожитки. – Это будет одна из тех глупых историй, ну, знаешь… Смертник погиб, а его доннга нашли висящим в номере. – Ты никогда этого не сделаешь, – улыбнулся Венлеф. – Уж об этом я могу не беспокоиться. Может, так. Может, нет. Кто знает наверняка? – Почему в тебе жив этот странный фатализм, что я обязательно кого-то встречу, влюблюсь без памяти? Я, кажется, совершенно не умею любить. Никого, кроме себя. – Потому что я тоже так думал. А потом встретил тебя. – Ну, это не было любовью с первого взгляда, ведь так. Ох, нет. Рейм помнил его холодные глаза. – Ты и должен был испытывать ко мне привязанность, по этой программе смертников. Ты же понимаешь, Венлеф. Просто подумай об искусственности произошедшего и о том, что ты зря так преувеличиваешь ценность любви. Конкретно этой, ко мне. Тебе нужно относиться к этому проще. Рейм закончил раскладывать свои вещи по ящикам и выпрямился. Потянулся, хрустнул пальцами. Венлеф сидел на постели, доплетая косичку. – Иди ко мне, – позвал он, слишком явно блуждая по Бьёрейму глазами. – И не вздумай больше распространяться о том, что мне нужно, или что я и кому должен. Они забрались под одеяло, Рейм головой устроился под подбородок Венлефа. И сразу почувствовал дикое облегчение. Руки Венлефа ледяные, но с ними гораздо лучше, чем без них. – Венлеф, – позвал его Бьёрейм. Тот поцеловал его в волосы и ответил: – Я слушаю тебя. – Просто хочу слышать твой голос. Я полгода жил без тебя. – Что я могу сказать? Тебе уже наверняка надоели все эти глупости. – Расскажи, почему сбежал. – А почему тогда сбежал ты? – Я и сказал тебе в тот раз: потому что думал, что ты – не тот человек, с которым мне нужно провести свою жизнь. – А я так думаю до сих пор. Это сводит меня с ума. Я не хочу быть удобным, понимаешь? Я хочу быть тем, кого ты взглядом ищешь в толпе, – он бормотал еле слышно: – Возможно, я даже считаю, что достоин этого. – Я искал тебя. Ты думаешь, так просто было заполучить номер этой части и поездку сюда? Это заняло много времени. И вообще, про тот побег. Я жалею. Понял? Жалею. Потраченного зря времени. Нужно было жить с тобой и отключить свои желания бежать куда-то и искать себе на жопу приключения. Это всё было не нужно. Бля, Венлеф, я не знаю, как после такого ты не вычеркнул меня из своей памяти к чёрту, я бы, наверное, так и сделал. И уж тем более не стал бы помогать такому наглому и высокомерному отбросу. Ты должен был бы уже разочароваться во мне. Я сам в себе разочарован. – «Должен», – передразнил Венлеф. – Ты приехал ко мне, после того, как я с тобой даже не попрощался по-человечески. Разве я могу злиться на то, что ты в итоге отплатил той же монетой? За все эти моменты я не держу никакой обиды. Но мне больно, больно оттого, что я не способен понравиться тебе. После всего. И от этого я растекаюсь ещё хлеще и становлюсь всё отвратительнее. – Я всегда считал тебя необыкновенным. И больше я таких людей не встречал. – Мы оба знаем, что этого мало. – Всё было нормально. Что тебя сорвало? Что я сделал не так? Скажи мне. Он чувствовал, как Венлеф гладит его по задней части шеи, и от этого мурашки шли по коже. – Если я тебе скажу, что я запутался сам в себе, мне всё осточертело, я хочу от тебя слишком многого и так далее, и тому подобное, а потом просто решил покончить с этим всем, ты поверишь? – Наверное. Почему бы мне тебе и не поверить? Я думал, произошло что-то, чего я не заметил. Сказал что-то не так, сделал. Может, это твой первый этап разлюбления – сдриснуть и порвать все связи? Спасибо, что за дом платишь, кстати. Венлеф легко фыркнул ему в ухо и прижал его к себе крепче. Под одеялом было темно, уютно, и всё казалось нереальным. По прикосновениям чувствовалось, как Венлеф соскучился. Он вздыхал, непрерывно скользил одной рукой ему по спине туда-сюда. Это умиротворяло. – Ты решил, что тебе всё это не нужно? – Я умру без тебя. – Не будет никаких «без меня». Перестань этого бояться. И убивать себя из-за этого. – Рейе… Я выслужусь до легер-доннге, останусь работать здесь, в штабе. Осталось совсем чуть-чуть. Теоретически, я могу сдохнуть на вылазке, но – честное слово – я пришёл сюда не умирать. Только освободить. Тебя – от себя. Себя – от страха. – Я, блядь, приехал в эту жопу мира для того, чтобы узнать, что ты меня отшил? Ты держишь меня в руках. Я не чувствую, что ты отрёкся. Понимаешь? Тебе нужны какие-то слова? Так давай я их скажу, любые. Ты – моя семья. Ты хочешь, чтобы я каждый свой отпуск приезжал в место, подобное этому? Да не проблема, в общем-то, но Венлеф, у нас же всё наладилось! К чему упускать время? – Я хочу, чтобы ты жил, не оглядываясь назад. – В твоём доме? Ты издеваешься? – Потерпи, я оплачу его и перепишу на тебя. – Какая разница, на кого он записан? Ты покупал его, ты там жил со мной! – Продашь или будешь сдавать. – Хелиог! Тот засмеялся: – Я так сумасшедше рад, что ты здесь. Как в тот раз, когда ты приехал. – Я начал искать тебя, как только прочитал записку, – пробурчал Рейм. – Быстро не получилось. – Ты учишься? – Да, сейчас каникулы. – А на работе? – Взял отпуск. Давай поедим, что ли? Я принёс ещё утром, но уже всё остыло, пока мы здесь валяемся. Они сели, и Рейм не мог прекратить смотреть на Венлефа. Он на десять с лишним лет старше любого майг-доннге здесь. Интересно, как он справляется? Болит ли спина? Какой у него номер группы? – Тут всё так, как раньше? – спросил Бьёрейм. – Пиздец во всей красе. – И ты в таком пиздеце смог влюбиться? – Без памяти, да. – Я помню, как ты целовал меня перед тем, как исчезнуть. – Пользовался своими привилегиями смертника. Это было нечестно. – А что у нас вообще было честно? Венлеф посмотрел на него с любопытством. – Мозгоебля? Они улыбнулись друг другу. Затем поели, выпили остывший чай. Рейм всё ещё осматривался, хотя было вполне понятно: этот номер мало чем отличается от того самого, венлефского. Где они познакомились. Венлеф взглянул на часы и чему-то кивнул: – Ещё успею на тренировки. Пойдёшь со мной или поспишь? – Посплю. Ты не пропадёшь? – Отсюда? Здесь правила посерьёзнее, чем у нас дома, – улыбнулся Венлеф перед тем, как уйти. «У нас дома». Это вселяло надежду. Венлеф вообще вёл себя так, как будто это не по его вине они расстались. Видно, что скучал, что рад видеть. И он жив и здоров. Такой же идиот, как сам Бьёрейм. Им нужно что-то с этим делать. Днём Рейм поспал пару часов, затем перестелил постель, убрал бутылки, помыл ванную комнату и пол в самом номере. Так мало места, после житья в их небольшом доме нынешняя клетка вызывала клаустрофобию. Отсутствие окон увеличивало унылость в разы. Вечером, как Венлеф вернулся, они вместе сходили поужинать, отхватили массу удивлённых взглядов и шепотков. – О, чувствую, говорят, что к пенсионеру-майг-доннге приехал доннг, – сказал Венлеф по пути в номер. – Пенсионер-доннг? – уточнил Рейм. – Ты младше меня. – Рядом с тобой один год идёт за три, – Рейм пошутил. Венлеф довольно хмыкнул, склонился к Бьёрейму и коснулся губами его виска. Здесь некого было стесняться, здесь это абсолютно нормально, но Рейм всё же ощутил неловкость. Наверное, нужно было прожить тут некоторое время, чтобы вспомнить каково это. – У меня есть идея, как интересно провести время до сна. – Да? – Венлеф с любопытством скосил на него глаза. – И как же это? – Увидишь. Надеюсь, ты не будешь против. – Я? Против? – Иди, мойся. Я ходил в душ перед твоим приходом. Он довольно быстро справился, пришёл в полотенце и спросил: – Ну? А сам так и светился. И это в корне противоречило тому, что он сбежал. Рейм был в растерянности. Хотя, у Венлефа было много времени подумать. Бьёрейм разделся и сел на край постели. Зеркала здесь не было, но сойдёт и так. – Давай, обними меня. Как тогда, как в первый раз. Конечно, его касания стали совсем другими. Теперь он ему уже слишком родной, этого не изменить. Знакомые руки, привычный запах. Никакого адреналина. – У меня никогда не было и не будет рядом кого-то, равного тебе. И уж тем более, превосходящего тебя. Слышишь, Хелиог? – Да, но лучше бы я был хуже всех, и ты меня любил. – Ты знаешь, что я пытаюсь сказать. – Знаю. И я благодарен, – Венлеф поцеловал Рейма в шею. Бьёрейм стремился коснуться его везде, куда мог дотянуться. Он знал его тело наизусть, но хотелось обновить воспоминания. – Венлеф, возвращайся. Или я буду жить один, а свой отпуск тратить на то, чтобы долететь до тебя. Правда, не факт, что мне дадут узнать, где служит легер-доннге, а не майг-доннге. Мы же никак официально не связаны, кроме того, что в прошлом я – твой доннг. – За столько лет у нас ничего не получилось. Пожав плечами, Бьёрейм ответил: – Это не повод опускать руки. Чувствовалось, что Венлеф о чём-то думает. Потом мышцы его напряглись, он руками приподнял Бьёрейма и повернул к себе. Взглядом скользил по нему, так спокойно и без суетливости. Это до сих пор смущало, то, как он откровенно любуется. – Ты заматерел с тех пор, как мы в последний раз были в такой обстановке, – сказал Венлеф и улыбнулся. – Помню парнишку, стойкого и бесстрашного. – Да ладно. Я трясся, как осенний лист на ветру. И у тебя прибавилось седины с того времени, знаешь. Венлеф так и уснул, держа его в руках. Рейм ощутил его сонные подёргивания руками. Сам Рейм тоже наконец-то чувствовал приятную сонливость после всех этих напряжённых дней и ночей. Утром следующего дня Бьёрейм сказал Венлефу, что завтра его уже ждёт Бригс. – Никаких особых условий? – полуутвердительно спросил Венлеф и хмыкнул. Он тренировался весь день, и они ни о чём не говорили, кроме того, какие дрянные котлеты в столовой. Бригс встретил Рейма в своём кабинете одобрительным взглядом. – Вы внесли в коллектив служащих своеобразную бурю, – сказал он. – Бурю? Я и Венлеф? – Изначально только Венлеф, как самый старый смертник здесь. Они-то не знают, что он здесь не по первичной программе. Считают его выжившим из ума. И тут появляешься ты. Майг-доннге в ужасе, доннги в ужасе. Им пока недоступно понимание того, что порой всё заканчивается так. Впервые вижу настолько задумчивые морды, – Бригс улыбнулся. – Не совсем понимаю, что тут такого экстраординарного. – Когда ты служил, наверняка не видел такого? Примеров того, что может быть что-то за пределами этих стен. – Догадывался, но никогда не думал, что это коснётся меня. – Ну вот, а тут такое дело. Забавно наблюдать, в общем. Всего два дня, а уже видно, как все насторожились. Я направлю тебя в архив, там полный бардак, думаю, как раз за месяц плюс-минус управишься. Нет, уже давно везде и всё оцифровано, а у нас… – Бригс покачал головой. – Электронные подписи в текущих способах шифрования признаются нашими ведомствами недостаточно надёжными. А вот бумага! Смешно. Пойдём, всё покажу. Он провёл его по этажам в отдел оперативного документооборота, где тёрлось четыре доннга, забрал там ключ от архива, который, как оказалось, располагался прямо напротив с большим приёмным окном в коридор. Открыл дверь, включил свет. Внутри пахло старой бумагой, папки стопками стояли на полу, на стеллажах, на большом рабочем столе. Бригс включил компьютер, говоря: – Пароли доступа к технике на бирке ключа. Для удобства здесь есть рабочий планшет. Одна проверка нам здесь навела шороху, а вторая сделала выговор за бардак. И как-то всё не до архива было. Нужно всё расставить по годам и по алфавиту, присвоить номера, обновить картотеку. Легер-доннге запустил программу: – Здесь, вроде бы, заведены все документы, сможешь ориентироваться по этому списку. Но, как видишь, ни номеров, ни разделов, ни у кого руки так и не дошли. Справишься? – Должен. – Тогда вот твой фронт работ. Начальников у тебя нет. Другие доннги могут разве что принести что-то, списанное в архив. Так что, никого не слушай, ни под кого не прогинайся. С доннгами справишься, если что? – А что они мне сделают? – Ты знаешь, о чём я. – В любом случае, у меня есть мой майг-доннге. – Если он увидит тебя разукрашенным, думаю, у него возникнут некоторые претензии. Рейм удивлённо ответил: – Мы оба в курсе, какие здесь правила. И с субординацией у него всё в порядке. Улыбнувшись, Бригс сказал: – Я в каком-то смысле привык общаться с юнцами. Вы слегка выбиваетесь. – С нами не будет проблем. Надеюсь, мы здесь не задержимся. Бригс помолчал, но потом дополнил: – Твой майг-доннге без пяти минут легер-доннге. Ему осталось меньше двух недель вылетов. – Понял. Спасибо. Бьёрейму досталась самая непыльная (и в то же время по-настоящему пыльная) работёнка, начал он с того, что сгрёб разрозненные листы с пола и всех поверхностей, чтобы найти материалы из одних дел. Потом втянулся и вовсю сновал с планшетом между стеллажей. Он бы забыл и про обед, но в окошко постучали. Венлеф, конечно. – Как дела? – он бросил взгляд через стекло на пожелтевшие листы досье, разложенные на столе. – Обедать собираешься? – Не собирался, но раз уж ты здесь, то схожу. Давно Бьёрейм не чувствовал на себе столько взглядов. Венлеф улыбался, а все его движения были наполненны степенностью и уверенностью. Будто он и был таким всегда. Время шло, Рейм работал, Венлеф же вёл себя практически как тогда, как перед их выходом в нормальную жизнь. Конечно, агрессии и в помине не было, смягчилась сталь в глазах. Но в остальном, Венлеф был чему-то доволен даже сильнее, чем дома. Почему так? Что за психологические фортели? Думая об этом целыми днями, Бьёрейм сам не понял, как успел ввязаться в конфликт между доннгами из отдела напротив, которые травили втроём одного. Конечно же, из них всех он единственный был под майг-доннге, вот они и сваливали на него всю работу, отрываясь за то время, на которое смертник забирал его. Дошло до того, что Рейм увидел в окошко, как несчастный тащит три подноса из столовки друг на друге для этих утырков. И вылетел из архива, одним движением закрыв его на ключ. – Тебе ничего, нормально прислугой быть? Не задолбало? Вы одного звания, если ты не помнишь. Тот посмотрел на него потемневшими глазами. – Какие у меня варианты? – Сказать своему майг-доннге? – Его это только позабавит. Бьёрейм закатил глаза. – Пошли. Они зашли в отдел, доннг поставил башню из подносов на стол. – Здорово, – приветствовал всех Рейм. – Чего парнишку обижаете? – А у него работы не много, – сразу широко улыбнулся один из них. – Отдыхает побольше нашего. Какая знакомая риторика, сколько раз он это слышал. – Это когда он отдыхает? Когда его в жопу ебут? Ты бы тоже так хотел отдохнуть? Улыбка сползла с лица. – Тебе чего надо-то? – Отстаньте от парня. – А то что? – А то мы с вами не сработаемся. Рейм надавил на торчащий угол нижнего из подносов, и вся пирамида рухнула на пол. – Упс, – сказал он. – Придётся вам сходить ещё раз, ну и прибрать тут, конечно. – Ах ты, урод! И понеслась. Рейм думал краем сознания, лишь бы без зубов не остаться. Остальное терпимо. На удивление, затравленный доннг помогал изо всех сил, так что месиво получилось знатное. В конце концов, их, в кровище и остатках пищи, разнимали фойр-доннги. В итоге главного зачинщика отправили в карцер, остальным заклеили разбитые носы и брови, да отправили работать обратно. Доннг украдкой показал Рейму большой палец. На душе сделалось легко-легко, как будто Бьёрейм только что восстановил величайшую справедливость в мире. И так хорошо ему было до тех пор, пока Бригс не зашёл в архив. – Однако кто-то говорил, что проблем не будет. Не сказать, что это был суровый тон, учитывая, что легер-доннге больше интересовался произведённой работой, взглядом рыская по стеллажам и столам. – Не было никаких новых проблем, просто решили одну старую. Всё отлично. – По тебе не скажешь. – Ну да, нос распух, с кем не бывает. Нейтан Бригс рассмеялся. – Ты бы знал, с какими мрачными рожами обычно я имею дело. – Представляю, сам таким был. Тут с неокрепшей психикой делать нечего. Учитывая, что в первый раз не совсем ясно, куда попал. Сейчас это с какой-то стороны даже забавляет. – Программа несовершенна. Бесчеловечна. Жестока. Либо она пережёвывает тебя, и ты принимаешь правила игры, либо остаётся твоим ночным кошмаром. – Кажется, меня пережевали. – Тем лучше для тебя. Здесь, – он коротким движением руки указал на папки, – собраны документы с начала основания программы по нашему отделению. Чего только не было. Трудно поверить, но в самом начале было всё куда хуже. Например, когда доннгов не закрепляли за майг-доннге. В общем, это совсем другая история. Сейчас пришли к тому, что имеем, но насколько эффективна программа? Статистика говорит, что это лучше в разы, чем набирать штрафников и преступников в смертники. При нынешнем раскладе, вроде как, имеется мотивация. – Я тут побывал в центре реабилитации и слышал всю эту чушь. И видел, что бывает с теми, кого жевали-жевали да не пережевали. – Ты ведь не думал, что армия – для людей, правда? Она для государства. – Я понятливый. Бригс хмыкнул. – Я сам из доннгов. И тоже прошёл реабилитацию, можно сказать, случайно. Какого чёрта делаю тут столько лет, сам не знаю. Почему говорю тебе? По первости в звании легер-доннге и я помогал всем незаслуженно угнетаемым. А потом майг-доннге развязали руки на побои, и в этом практически отпала необходимость. Истинкт собственника, адреналин, и смертник кому угодно раскрошит череп за принадлежащее ему. За последнее личное перед смертью, как считается. У них часто срывает крышку после армии, когда они снова попадают в жизнь, где ничто им стопроцентно не принадлежит, где они не контролируют ситуацию. Надеюсь, у майг-доннге Карра тоже взыграет, наконец, это адреналиновое собственничество по отношению к доннгу Халлоку. Иначе, кто будет колотить этих ублюдков, если ты уйдёшь через месяц? Они же житья ему не дадут, когда ты пропадёшь. До Рейма вдруг дошёл ужас происходящего. – Поколотят пару раз до больничной койки и успокоятся, конечно, – приободрил его Бригс. – Если он будет и дальше повиноваться. – А что его майг-доннге? – Тонда Карр. Он не так давно его выбрал, всего месяца два прошло. Его не слишком волнует состояние его доннга. – Значит, доннг Халлок. – Дайят Халлок. И его глупый молодой майг-доннге. Обычная история. И мы с тобой, два старых сплетника. – Ваша откровенность слегка пугает. – Я же говорю, мы ратуем за одно дело. – Но что я могу сделать? – Ты уже делаешь. Бригс вышел из архива, оставив Бьёрейма в полном недоумении. Что там говорят про этих вояк? Но, самое главное, одна мысль из всего этого потока поразила: майг-доннге не выдерживают, когда понимают, что их власть над доннгом не полная. Рейму срочно захотелось обсудить это с Венлефом. Он с трудом дождался окончания рабочего дня, закрыл архив, сдал ключ и быстро дошагал до их номера. Он вошёл, весь на подъёме, готовый говорить, но Венлеф встретил его взглядом, полным изумления, и словами: – Кому я обязан твоим боевым раскрасом? Чем больше он на него смотрел, тем сильнее хмурил брови. – Слушай, это всё ерунда… – Рейм торопился сказать главное. – Ну, нет, выкладывай. Пришлось Бьёрейму успокоиться, выдохнуть и быстро изложить произошедшее. – Ты решил защитить доннга, у которого есть майг-доннге? – переспросил Венлеф. – Ему без разницы. Они новенькие совсем. – Как зовут? – Тонда Карр. – Не моя группа, жаль. Так что ты предлагаешь, ввязываться за него каждый раз? – Я знаю, что такое быть доннгом. Я не могу стоять в стороне. Там снова все эти стандартные придирки, что он мало работает и дофига отдыхает у смертника. Венлеф задумчиво произнёс: – Нет, я могу сказать майг-доннге пару отрезвляющих слов. – Каких? – Что, если он не очухается, через пару месяцев будет трахать синюю тушку с переломанными костями. – Это низко. – Но правдиво. Могу даже до карцера сходить с ним за шкирку и показать, что делают, когда… Венлеф замолчал. – Когда что? – Когда трогают твоё. Да, и я в любом случае схожу. – И тут мы всё-таки плавно переходим к другому разговору. О тебе. Они не поднимали тему возвращения с того самого раза. Собственно, Рейм пока и не собирался говорить именно об этом, но всё-таки это было ближе к их жизни вне данной системы. Едва заметно улыбаясь, Венлеф кивнул, сообщая, что готов слушать. – Все наши проблемы из-за того, что ты больше не чувствуешь, что я тебе принадлежу, – выпалил Рейм. – В армии тебе дали иллюзию того, что я твой, а в реальной жизни оказалось, что я такой же человек и имею свободу и право жить так, как я хочу. Но тебя бесит то, что у тебя на самом деле нет контроля над ситуацией, и в итоге мы имеем, что имеем. Ты не можешь с этим смириться, потому что думал, что я твой до скорого смертного одра, которого не случилось, а правила игры изменились. Венлеф не особо возражал: – Из-за этого явно не все проблемы, а лишь их часть. Если бы я не осознавал всё то, о чём ты говоришь, я бы не свалил без прощания, а только вместе с тобой, дальше жить по моим правилам. Но я всё понимал. Что только здесь я мог считать себя главным. – Да брось, ты и после считал себя во всём главным, да и я не собираюсь это оспаривать. Будь и дальше главным, у тебя хорошо получается. Венлеф ответил: – У тебя свой характер, свой путь, свои права. – Да, и я вправе решить, что хочу жить так, как скажешь ты. Потому что я тебе доверяю. Себя, свою жизнь и ещё бог знает что. Почему бы тебе в обычной жизни не быть таким же спокойным, как и здесь? Только здесь меня тебе делегировала армия, а снаружи – я сам. Я наигрался в самостоятельность, мне не претит быть зависимым, ведомым и так далее. Ты никогда не унижал этим своим напором, давил, но не унижал. Я знаю, ты хотел для меня лучшего. Что могу сделать я, чтобы лучше стало тебе? Почему ты не хочешь попытаться сделать лучше себе самому? Хелиог вдруг встал, крепко обнял его и прижал к себе. Бьёрейм уткнулся распухшим носом ему в плечо, было больно, но он терпел, потому что внезапные порывистые объятья приятны. – Что можешь сделать ты? – пробормотал где-то возле его уха Венлеф. – Ну, если только остаться такой же занозой в заднице. – Если ты будешь прежним самодовольным козлом. – Я постараюсь. Рейм прыснул со смеху, шевельнулся, задел свой бедный нос, ойкнул. Венлеф отстранился с каким-то странным огнём в глазах. – Ладно, у нас есть ещё немного времени. У меня один-два вылета, и я получаю звание, так что нужно поторопиться и облагоразумить кулаками всех, кого успеем. Смотрю, тебе тоже понравилось рассказывать всем, как они должны жить. Он пихнул Бьёрейма под рёбра. Тот простонал от боли. Где-то там ему тоже хорошо настучали. – Так что мы будем делать? – Завтра выловлю этого Карра и сходим в карцер. – А если он не захочет? – Рейм, пожалуйста, не сомневайся во мне. Сделаю так, что захочет. – А с вами можно? Чисто посмотреть на разборки идиотов, которым нечего терять. – Да без проблем. После того, как ты отработаешь в архиве, идёт? Рейм был доволен. Это, наверное, ненормально – смаковать то, что скоро кому-то отсыпят тумаков, но, в самом деле, Бьёрейм знал, что будет, если этого не сделать. Его самого нещадно колотили, когда Венлеф пропал. Он отработал день очень плодотворно и в хорошем настроении. Пережил воздушную тревогу, сирена глушила, база тряслась, свет мигал, но потом всё пришло в норму, как будто и не случилось ничего. Рейм вернулся в номер, где никого не было. Интересно, Хелиог уже в процессе? Бьёрейм сходил в душ, попил воды и услышал, как дверь дёрнули. Он открыл. – Рейе, ты уже здесь, прекрасно! – оскалился Венлеф во все зубы. – Можешь познакомиться, Тонда Карр. Тонда, это – Бьёрейм Хорромун, мой доннг. Тонда мрачно кивнул. Рейм даже предположить не мог, какими способами Венлеф заставил его тащиться за собой. Они двинулись к карцеру. – Это замечательно, что у тебя такая недовольная рожа. Этот урод, возможно, воспримет это недовольство на свой счёт. Два фойр-доннга у карцера поприветствовали смертников. – Видите, какая херня, – Венлеф тыкал пальцем в лицо Бьёрейма, отчего тому стало жутко смешно. – Нос явно не в порядке. Мне бы отзеркалить в обидчика. – Да не проблема, – заржали фойр-доннги. – Покажи этому задире. А ты? Тонда проговорил: – Я за тем же. Бьёрейм не стал входить внутрь, там и так было мало места. Просто остался снаружи, слегка приоткрыв дверь. – Ну, здравствуй, говно собачье. Доннг подскочил, смотрел настороженно, а потом увидел Рейма у двери. – Правильно смотришь. Знаешь, что бывает с теми, кто самоутверждается за чужой счёт? Меня прямо поражает, честно, вас в каждом потоке таких дохера, завидующих кому-то, кого трахают в очко. Ты мужик или кто? – В отличие от ваших подстилок, которые вам нажаловались, ещё какой. – Тогда держи ответку. Венлеф бесхитростно залепил ему в нос. Доннг отшатнулся, прижимая руку к лицу. Слёзы брызнули от боли у него из глаз. – Сука, – просипел он. – Слушай сюда. Пока я здесь, то хоть один косой взгляд, хоть вздохнёшь ты слишком громко рядом с моим доннгом – я тебе сломаю руку. Моя путёвка в этот санаторий скоро заканчивается, но здесь есть преемник моих глаз и ушей. Правда, Тонда? Тот с задержкой кивнул, в лёгком шоке от происходящего. – А этот своего сопляка и с фингалами выебет, – доннг с отвращением покосился на него. Тонда сделал шаг вперёд и впечатал кулак в разбитый уже нос. Раздался вой. Рейму нисколько, нисколечки его не было жаль. Здесь – только так. И в этом нет ничего такого. – Так вот, про сломанные руки. Тонда, ты умеешь ломать кости? Могу показать хоть сейчас. Глаза доннга в ужасе забегали от одного смертника к другому. Тяжёлый взгляд Тонды остановился на лице с кровоточащим носом. Бьёрейм готов был поспорить: из Тонды выйдет настоящий смертник. Голова холодная, руки горячие. Он видел эту ярость внутри его тела. – Ещё не заслужил, – сказал Тонда. – Если у меня не получится сломать ему руку с первого раза, то я буду пробовать ещё и ещё, пока не добьюсь результата, майг-доннге Венлеф. Доннг побледнел на глазах. – Мы закончили, – произнёс Венлеф. – Если хочешь, встретимся ещё. Дружкам твоим завтра на рабочем месте Тонда передаст привет. А я ему помогу, так, слегка. Они вышли, не дождавшись ответа. – Грязная работёнка, – прокомментировал Тонда. – Вообще, это проблемы Дайята, не мои. – Если ты так до сих пор считаешь, то скоро над тобой будет ржать всё отделение. – Это унизительно для мужчины, когда за него вступаются. Влез Рейм: – Забудь обо всех нормальных понятиях и пойми, что попал в другой мир. У нас нет права вломить им так, чтобы тоже не загреметь в карцер, а майг-доннге позволено всё. Именно поэтому они и решают эти проблемы. Мне, например, очень приятно смотреть, даже руки не пришлось марать. – Зачем ты вступился за Дайята, если ты не майг-доннге? – Обострённое чувство справедливости. Замешательство на морде Тонды забавляло. – До завтра, – попрощался Венлеф. – Жестить не будем, так, припугнём. Не парься, мы в своём праве. Оказавшись в номере, Бьёрейм заметил: – Научишь беднягу плохому, всем этим своим загонам. – Да и ладно. Тут это только на руку. Тебе ведь ещё и понравилось. – Мне нравишься ты в этом своём «круче-меня-только-горы» состоянии. Венлеф улыбнулся ему и вдруг произнёс: – Я хочу домой. В жизни так не хотел, как сейчас. – Ты же не собирался возвращаться? – Увидел тебя и всё. Пропал. – Дурак. А дальше всё завертелось-закрутилось, так быстро. Для Рейма главным было одно: они вернутся вместе. И чёрт с ним, с потраченным отпуском. Бьёрейм практически доразбирал архив. Доннги держались от Дайята Халлока на расстоянии, учитывая, что мимо периодически маячил Тонда. Включился инстинкт собственника, всё-таки. Бригс как-то дёрнул Бьёрейма из архива, говоря: – Пойдём. Твой майг-доннге из последнего вылета возвращается, встретим наверху. Минут пятнадцать до прибытия. Приказ на повышение уже готов, только подписать, и вы свободны. Ближайший вылет на гражданский космодром через три дня. – Для меня всё так быстро закончилось, – ответил Рейм, когда они ехали в лифте. – Вспомнил, каково у нас тут? Хотя, смотрел я ваши досье, вы служили в по-настоящему зловонной дыре. Видел я процент выживающих майг-доннге… У нас здесь попроще. И премии гораздо меньше. – Хорошо, что он попал сюда. У вас тут тихо. Ну, трясёт иногда. – Да, в основном, если сюда приходят не с целью подохнуть, то остаются живыми. И это радует. В противном случае, эта работа становится адом. Они вышли на поверхность. По небу плыли редкие облачка, погода была солнечная и сухая. Бригс достал из кармана сигарету и закурил. Бьёрейм удивлённо уставился на него. – Что? – с улыбкой спросил Бригс и указал на знак над собой на стене: «Место для курения». – Да, в общем-то, не знал, что вы курите. – Мелочи жизни. Тут не спиться бы иной раз. Они молчали, Рейм наслаждался свежим воздухом и даже нотками табачного дыма. – Летят. Слышишь? Бьёрейм напряг слух. Где-то на пределе слышимости, низкий гудящий звук. – Мне кажется, за столько лет я их уже больше чувствую, чем слышу, – пожал плечами Бригс. Гул ближе и ближе. Вот и точки показались на горизонте. – Скоро глохнуть начнём. Хорошо идут! Бригс прикрыл ладонями уши, и Бьёрейм повторил за ним. Через некоторое время транспортники практически одновременно сели, заглушили двигатели, выбросили жиденькие трапы. На хвостах висели экзокостюмы, внушительные и мрачные. Бригс зашагал к одному из транспортников, Рейм двинулся за ним. – Майг-доннге Венлеф, – приветствовал Бригс спускающегося по трапу Венлефа. – Поздравляю вас с повышением и приглашаю на подписание приказа. А после уже свалите отсюда ко всем чертям, чтобы я вас больше здесь не видел. Венлеф был слегка ошарашен такой встречей, переводил взгляд с Бригса на Рейма и обратно. – Так точно, легер-доннге, – ответил он. – Тогда убирайте свой экзокостюм в последний раз и жду вас в своём кабинете. Нейтан Бригс развернулся и пошёл к лестницам, ведущим к лифтам вглубь базы. Венлеф уже стоял рядом, взъерошенный, грязноватый, но с огоньком в глазах. – Посмотришь на меня? – спросил он Рейма. – Можешь подождать там, у спуска. Но Бьёрейм некоторое время наблюдал, как смертники отстыковывают костюмы от хвоста. К транспортникам подогнали тягачи, чтобы загнать их в ангары. Все вокруг сновали, как мураши. Он пошёл к входу на базу, слыша за собой лязг экзокостюмов по бетону. Мимо медленно проходили эти огромные боевые машины, внушая уважение. Рейм сразу понял, когда к нему пошёл Венлеф, он не был со всеми, по диагонали идущими в ангар, а направился прямо к нему по краю бетонки. И шёл он быстро, переходя на бег. Скрежет металла стоял жуткий, Бьёрейм натурально глох. За несколько сот метров Венлеф оттолкнулся от покрытия аэродрома, взмыл в воздух и с грохотом приземлился перед Реймом, засыпав его пылью. Затем выпрямился, поднял исполинскую руку над головой и перевернул в боевое положение всепроходное лезвие, добавляя экзокостюму ещё большую внушительность. – Ты меня запылил, гад! – проорал Бьёрейм застывшей фигуре. – И нехер лезвием на базе махать! Видимо, его прекрасно слышно, всепроходное лезвие снова перевернулось острым концом к локтю. Громадина зашагала к ангарам. Минут через десять оттуда пришёл Венлеф, довольный донельзя. Отряхнул с плеча Рейма пыль, подтолкнул к лестнице. – Что, вспомнил, кто ты такой, смертник? Бьёрейм увидел, как приподнялся в улыбке уголок его рта.