Организованное безумие, или Тринадцать миллиардов полигонов

- Мать Ночи, Мать Ночи! Она здесь! Она с нами! О Ситис, лишь твое благословение сделает твоего верного Цицерона счастливым!.. Шут снял колпак и носился взад-вперед по гостиной, размахивая им, точно флагом. Мы же, застыв в глубочайшем потрясении, смотрели на нашу веселую «посылку». Ничего себе. Мать Ночи. Сморщенная мумия ростом не выше полутора метров, обвязанная веревками, с раскрытым в последнем крике ртом и склоненной набок головой. Изъеденная червями и временем, но бережно хранимая на протяжении десятков веков. Вот он, Ленин Темного братства. Только мавзолей его остался в другом плане бытия. А труп приехал ко мне. - Во имя Талоса! Что это? – спросил Ульфрик, не решаясь подойти близко. - Ты что, не слышишь Цицерона? – Я уже справилась с волнением и теперь говорила медленно и мрачно. – Легендарная Матерь Ночи. Духовный лидер и основатель Темного Братства Тамриэля. Ее тело охраняется, как реликвия, на протяжении всей истории секты ассасинов… - А еще она благословляет нас и дает нам контракты! – встрял Хранитель. – Ситис, Ситис! О, как же я счастлив! И он снова принялся нарезать круги по комнате. Я стояла и чесала репу, глядя то на Мать Ночи, то на застывших рядом норда и эльфийку. Последняя, кажется, была ничуть не удивлена; нет, она выглядела скорее задумчивой, чем удивленной. - Темное Братство, значит, - медленно произнесла Карлия. – Вот оно что. Она посмотрела на меня. Во взгляде ее раскосых неэльфийских глаз промелькнуло некое подобие враждебности. - Я, знаешь ли, терпеть не могу соприкасаться со всем этим. - Почему? – спросила я. Карлия дернула плечами и отвела взгляд. - Плохие воспоминания. Мерсер Фрей трижды заказывал меня им. Трижды, понимаешь? Цицерон, услышав знакомые слова, остановился. - Что? Целых три раза? Вероятно, заказчик потратил очень, очень много денег! – Я фыркнула, Карлия болезненно поморщилась, а шут рассмеялся и с горящими глазами продолжил: - А, да! Ты, наверное, и есть та девушка, которую не догнали. Помню, помню! В Чейдинхоле, в восемьдесят девятом году, верно? Ах, как же обидно, когда контракт срывается – так неприятно расстраивать Слышащего… - Ради Девяти, заткнись! – оборвала его я. Карлия и Темное Братство? Интересное кино! Если уж она сумела сбежать от ассасинов, то неудивительно, что Мерсер так и не поймал ее за столько лет. – Я не хочу, чтобы этот трупешник торчал у меня дома. И я тем более не желаю больше слышать восторженные выкрики в его адрес! Я выдохнула и перевела взгляд на Матерь Ночи. Та по-прежнему стояла, уставившись в потолок тем местом, где должны находиться глаза. Но у нее они уже давно сгнили. - Что? Ты не смеешь! – угрожающе заявил Цицерон. – Это величайшая честь, которой может удостоиться червь вроде тебя! Да и потом, ты говорила, что Слышащая – это ты. - Не понял. Серьезно. Какого черта? - Ну да. Тогда, на крыше! Думаешь, Цицерон поверил бы тебе, если бы ты была кем-то другим? Ой… Я зажмурилась, искренне желая, чтобы это оказалось сном. Я уже забыла об этом – о том, что соврала Хранителю Гроба насчет моей принадлежности к Слышащим и все такое. А что? По идее, игрок оказывается Слышащим так же легко и лихо, как он становился, например, Соловьем (не думай, что я когда-нибудь прощу тебе это, Карлия!) Откуда ж мне было знать, что эта самая хреноматерь приедет ко мне домой в коробке, и мне же нужно будет разбираться с ней? Чертов дурацкий Скайрим! Надо было удалить его сразу же, как только скачала! - Извини, старик, - вздохнула я, стараясь, чтобы это выглядело так, будто я раскаиваюсь, - наверное, это была ложь. Ну, в том смысле, что на самом деле я никогда не слышала ее голоса. Цицерон уставился на меня широко раскрытыми глазами. - Что? Упс. Мне кажется, надо убегать. - Так, так, послушай… - начала я, но было поздно. - ЧТО?! Да как ты смеешь называть себя этим священным именем! Неверная, ты осквернила кровавую память Матери! Да проклянет тебя за это Ситис, да, да, пусть Ситис явится на землю, тогда он точно разберется, да, да! И еще… На самом деле Цицерон не просто произносил эти слова. Он орал их мне в лицо, надвигаясь на меня с мощью разъяренного дракона. Хотя до дракона ему, ясное дело, было далеко – так, злой хомячок в шапке. Ульфрик Буревестник, до этого молча наблюдавший за событиями, приложил ладони к ушам. - Может, мне кто-нибудь объяснит, какого черта здесь творится?! - Чувак, я без понятия! – в отчаянии крикнула я. – Да епт… Уберите от меня этого шизика! Ай! Карлия, сожги его! Ты вообще данмер или кто?! - Господин Буревестник утверждает, что я данмер, - холодно ответила Карлия. – И поэтому место мое в Морровинде. Господин Буревестник не знает, что Морровинд давно превратился в пустыню. Легкий укол в сторону национализма Ульфрика. Наверное, именно поэтому они никогда не разговаривают, думала я, отбиваясь от наскоков бешеного шута. Чертов дурацкий Скайрим вместе с его расистами. Я отскочила назад и встала в оборонительную стойку. - Так, хватит, Цицерон! Я понимаю, что у тебя не все в порядке с мозгами, но давай ты прекратишь мортал комбат, хорошо? Ассасин недовольно отступил на шаг. - Мое доверие разрушено. И не пытайся восстановить его. Ситис проклянет тебя, ты уже поняла, да? - Пусть сначала встанет в очередь! - ответила я, усмехаясь. После того, как нехороший инцидент был исчерпан, мы вчетвером приняли решение найти Слышащего. - Это безумие, - говорила Карлия, устало прикрыв глаза. – Я не хочу принимать в этом участия. Совсем никакого. Понимаешь? - Но все не так плохо, - уговаривала я ее. - Нам всем нужно это, даже тебе самой. Здесь не только ты преследуешь свои цели. - Моя единственная цель – выбраться отсюда. Объясни, как этот… кхм, раритет поможет мне сделать это? Цицерон закатил глаза. - Послушай, серое упрямое создание! Раз этот крысеныш, - он ткнул меня локтем под ребра, - оказался не тем, кем себя назвал, то значит, благородное место Слышащего вакантно. Я посмотрела на Цицерона. Что с ним такое? Меня не покидало ощущение, что что-то не так. «Может, это ты себя не за того выдаешь?» Голубые глаза… Только ли в них дело? С одной стороны, наверняка воплощение (или перемещение) из другого мира не прошло бесследно. В конце концов, у Карлии вон аж два размера в самом интересном месте прибавилось. Скоро в доспех не влезет. Ой, что-то я опять думаю не о том. Надеюсь, я сейчас не улыбаюсь как идиотка. - Повторяю для особо одаренных, – донесся до меня резкий голос. – Я НЕ собираюсь иметь что-либо общее со всем, что касается Темного Братства. И тем более я не могу допустить, что я, присягнувшая на верность Ноктюрнал, могу быть связана с этой вашей… как ее… матерью! - Матерью Ночи, - угрюмо поправил Карлию Цицерон. Эльфийка махнула рукой. - Какая разница? Я не признаю иной ночи кроме той, что служу сама. И той, что является сферой моей госпожи. - Что? Ох уж мне эти неверные! Знай, червь: ночь только одна, и цвет ее – кроваво-красный. - Ты споришь о цвете ночи с Соловьем? Ты, кто даже близко не соприкасался с сумерками, а лишь питался тем, что они даруют тебе? - Воу, воу, народ! – Я встряла между спорщиками. – Давайте вы займетесь дележкой бренда как-нибудь в другой раз, хорошо? Цвет ночи – это, конечно, очень интересно, но мне тут файтинг нафиг не нужен. Карлия посмотрела на меня как на маленького ребенка. - Это вопрос идеологии. Но продолжать спор не стала. Может быть, это просто не в ее духе, а может, опять воспоминания. Ситис ее знает - нелегко, наверное, жить, когда каждое второе воспоминание относится к категории плохих. - Итак, ладно. Успокоились и выдохнули. – Я вновь взяла бразды правления в свои руки - и чувствовала себя как минимум генералом Туллием. – Среди нас есть Слышащий. Во всяком случае, должен быть. - Нет никаких гарантий, что он среди нас, - возразил Ульфрик. Хм. А норд прав. - Но согласно логике, это именно что кто-то из нас. - И что же это за логика такая? – ехидно спроил Цицерон. Нет, ну клоун определенно очень подозрителен! Он просто-таки чертовски подозрителен! Я вздохнула. - Так как коробка с телом милой мамочки приехала именно ко мне, а не к кому-то другому, я имею право полагать себя центром этой истории. Ярл Виндхельма кивнул. - Справедливо. Еще бы это не было справедливо. - Итак, - с нетерпением продолжала я, - у меня есть план. Мы поступим согласно канону, выяснив таким образом, есть ли среди нас этот поганый-мать-его-Слышащий… И если он есть, мы будем прыгать до потолка. - А если нет? – спросил Цицерон. Я хищно улыбнулась. - Тогда мы выкинем Мать Ночи на помойку. Шут снова заверещал, а я откинулась на диванные подушки, с наслаждением наблюдая за баттхертом. В воздухе так и запахло гарью. Все-таки быть троллем – бесценно. Когда мне надоело багет-шоу, я прервала Цицерона дирижерским взмахом руки. - Ну ладно, будет тебе. Это была шутка. Ты что, шуток не понимаешь? – Царственный изгиб брови должен был придать мне величавый вид, но, судя по лицам Карлии и Ульфрика, это опять больше походило на паралич, и я поспешно продолжила: - А теперь давайте непосредственно к делу. Кто будет первым? - Первым кем? – осторожно спросил норд. - Первым из тех, кто полезет к ней в гроб. В комнате повисло тяжелое молчание. Цицерон молчал, сраженный моим непочтением; Карлия и Ульфрик молчали просто от шока; а я, зажмурившись, молчала потому, что ожидала ушат ледяного дерьма, которому суждено было вот-вот пролиться мне на голову. Но ничего такого не произошло. Я опасливо открыла один глаз. Карлия перегнулась через колени Цицерона и заглянула мне в лицо. - Что, прости? Лик эльфийки в силу своего строения и так не отличался дружелюбием, а теперь он просто повергал в тихий ужас. Готова поспорить, если бы Карлия умела убивать взглядом, я бы сейчас уже лежала где-нибудь в реанимации. - Чтобы узнать, кто из нас Слышащий, нужно, чтобы каждый провел с ней немного времени, - тихо сказала я. - Что? ОПЯТЬ? Ты думаешь, Цицерон забыл Фолкрит? – возмутился Хранитель Гроба. – Во второй раз такого точно не случится! - Боже мой, Цицерон! Кто здесь командует, ты или я?! - Твои запросы затрагивают сферу моей компетенции! - О Господи! Итак, давай рассуждать логически, - заявила я, вскакивая с дивана. – Слышащий – это не я, потому что я точно ничего не слышу. Слышащий – это не ты, потому что мы оба это знаем. И остается только один вариант: Слышащий – это либо норд, либо темная эльфийка. Я ясно выражаюсь? - А вариант «Слышащего среди нас нет» даже не рассматривается, да? – неуверенно спросила Карлия. - Заткнись. Вообще заткнитесь все. Тупые дауны! Мне нужно подумать. С этими словами я совершила какой-то невообразимый пасс руками и удалилась в соседнюю комнату. Я достала телефон с тем, чтобы позвонить Нилин, но в последний момент передумала. Ну ее. Конечно, она по-прежнему единственный человек, который в курсе этой истории, но все равно… ну ее к Дагону. Она едкая, как кислота, весь мозг мне прожжет. Да к тому же еще и изговнится по самые остроконечные. «Нет уж, выслушивать это снова я не собираюсь», - подумала я, набирая текстовое сообщение. Когда я вернулась, Цицерон уже посвятил остальных в детали моего плана. План – как и следовало ожидать – никому не понравился. Мягко говоря. На самом деле Карлия была от него в ужасе. - Эй, – она выставила вперед серые ладони, - не надо заставлять меня делать это, хорошо? Я готова понять многие вещи, но только не это! - Послушай, засунь себе это ханжество в задницу, ладно? Или куда вы там, данмеры, себе суете. - Нет. Нет. И нет. Ради Ноктюрнал, НЕТ! - Цицерон, укуси ее, - мрачно сказала я. Шут фыркнул и сморщился. - Вот это жуткое, пепельное и тощее? Нет уж, спасибо. - Я не спрашиваю, откуда ты взяла этот способ. Я даже не спрашиваю, какого дьявола здесь вообще творится. Я просто прошу: не заставляй меня соприкасаться с нежитью! Я умильно сложила руки на груди. - Ой, вы только на нее посмотрите! Слушай сюда, Меридия пережаренная. Если тебе не хочется марать свои вороватые ручки об тысячелетний труп – или же у тебя клаустрофобия, что тоже возможно - я вполне могу отсрочить твои двадцать минут ада и пойти вперед. Ну что, все согласны? Снова наступила пауза. На этот раз ощутимее и продолжительнее первой. Ульфрик Буревестник откашлялся и покачал головой. - Мне все равно. Это лишь испытание для нашего общего блага. Если хотите, первым пойду я. Я пожала плечами. - Да пожалуйста. На самом деле… сейчас, когда я заглядываю внутрь себя, я порой удивляюсь. Как только мне удалось сохранить спокойствие? Ведь по идее даже сама мысль о том, чтобы провести полчаса в закрытом пространстве с гнилым старым телом, должна вызвать у девочки приступ тошноты. Но я никогда не была обычной девочкой. К тому же раз уж в игре я смогла, то и в реальности смогу. Я прошла в коридор - туда, где посреди кучи пенопласта и пупырчатой пленки стояла треклятая коробка – и приняла позу каменного стража. - Итак, леди и джентльмены, первый раунд пошел. Условия просты: двадцать минут наедине с Матерью – и вы свободны! Мы с Цицероном засчитываем время. Ульфрик сглотнул. - Я никогда не боялся трупов. «Ну что ж, тогда херцлих вилькоммен», - подумала я, раскрывая перед нордом картонные створки. Мать Ночи все еще была там – как-то неестественно прогнувшись, она стояла и обнимала свои плечи, а ее импровизированный гроб был достаточно широк и высок, чтобы вместить в себя взрослого мужчину. Как раз такого, как ярл Виндхельма. Он выдохнул и шагнул навстречу темноте. Картонные двери Ужаса закрылись за ним с мягким скрипом. Мы молча стояли и ждали. Я смотрела на часы, Карлия смотрела на меня, а Цицерон смотрел на гроб, поскуливая, как большая рыжая такса. - Ну.. Ну же! Неужели ничего? Откуда-то изнутри донесся голос Ульфрика: - Неа. Совсем ничего. Я оторвала взгляд от лениво бегущей стрелки и взглянула на коробку. - Это самое… тебе там как, не душно? - Нет. - И не страшно? - Талос всемогущий, конечно, нет. - Тогда сиди. Эльфийка стояла неподалеку, прижавшись к стене. Я уже давно заметила, что она имеет склонность прятаться в тень – то есть становиться туда, где темнее и безопаснее, но сейчас ее поведение объяснялось отнюдь не старыми привычками. - Ну хватит, Карлия. Это совсем не так страшно, как ты думаешь. Она ощетинилась, кончики заостренных ушей под волосами дрогнули. - Мне не страшно. Меня просто с души воротит. Ясно? Да говно вопрос, господи, я что, отрицаю, что ли. Прошло еще десять минут, и наконец Ульфрик Буревестник по повелению Цицерона вышел из гроба. Он был слегка взволнован, но спокоен. По виску его скатилась капелька пота, но это наверняка потому, что в коробке душно и тесно. На расспросы Хранителя он ответил коротко: - Наверное, это не работает. Карлия торжествующе подскочила ко мне. - Я же говорила. Это не могло сработать! Ну что, теперь ты попрощаешься со своей детской иллюзией? - Апеллировать к возрасту собеседника – дурной тон, дорогая. То, что ты меня на тридцать лет старше, ничего не меняет. Ну, кто теперь? Цицерон с садистской улыбкой потер руки. - Что значит «кто?» Остались только ты и эльф. Я посмотрела на Карлию. Клянусь Бетховеном, всего за несколько секунд она побледнела на добрую пару тонов. Пятьдесят оттенков серого, епта. - Хорошо, - устало сказала я. – Я пойду следующей. И поверь, Карлия, это вовсе не ужасно. Ульфрик Буревестник положил тяжелую руку мне на плечо. - Ты не боишься? Я прислушалась к стуку сердца. Нет. Оно молчало, прямо как наша Матерь. Я не чувствовала даже легкого беспокойства – выступать на сцене и то было страшнее. - Нет, - ответила я. - Тогда вперед. Цицерон открыл передо мной створки коробки. - Я хочу, чтобы ты ответила на вопрос, когда выйдешь, - промурлыкал он. – Спокойной ночи. И с этими словами он захлопнул гроб. Тьма обступила меня со всех сторон. Правым плечом я почувствовала покрытую воском кожу Матери. Прошла минута. Или две? Я молчала, и снаружи не доносилось никаких звуков. В коробке было очень темно и очень душно. Труп стоял рядом со мной. От него пахло лавандой и какими-то маслами; их едкий запах напомнил мне о канифоли, которую Нилин вечно таскает с собой. Нилин – певица и виолончелистка. Интересно, что бы она сделала, будь она на моем месте? Я отправила ей сообщение, но так и не получила ответа. Может, у нее дела. Хотя вот если бы мне пришла эсэмэска с текстом: «Срочно приезжай, у меня тут Матерь Ночи», я бы немедленно прибежала на помощь. Как Черный Плащ. Или как призрак спектрального ассасина. Прошло несколько минут, и у меня затекла спина. Все-таки находиться в картонном гробу с мумией было не очень приятно: когда я пыталась почесать бедро, я наткнулась на ее руку. А еще ее череп утыкался мне прямо в грудь. Ну же. «Тьма наступает со смертью тишины», да? Я знаю эту фразу. Но я не слышала ее. Мать Ночи молчала, словно партизан. Давай же, родная! Говори! Темно. Нечем дышать. Как скоро я начну задыхаться? Двадцать минут – не так много (а я просидела уже минут десять), а пока мне надо сосредоточиться… Нет. Бесполезно. Я помню, как это бывает: экран озаряется алым светом, и из тьмы появляется это лицо… говорящее лицо мертвеца. Первый раз, когда я проходила Скайрим, на этом моменте я подавилась печенькой. Поэтому сейчас, наверное, надо быть готовой ко всему. Но ничего не происходило. Труп как труп. Коробка как коробка. Снаружи раздался взволнованный шепот Карлии: - Эй. Ты там в порядке? Господи, этот голос. Я не выдержала и расплылась в улыбке. - Я? В полном. На самом деле это было не так. Где-то внутри поднимался страх. Медленно, но верно, как волна – от пяток к коленям, от колен к локтям... Что происходит? У меня клаустрофобия? - Сколько времени, Цицерон? – нервно спросила я. Мой голос звучал гулко и громко, так, что у меня самой чуть не заложило уши. - Еще семь минут, - ответил Хранитель Гроба. Семь минут? Это долго. Сердце забилось быстрее, мне уже не хватало воздуха. Темнота превращалась в живое существо – она шевелилась, обволакивая меня, точно огромный змей. Мать Ночи была рядом, и ее терпкий запах стал сильнее. Семь минут… Нет, шесть. Одна уже прошла. Как бы мне скоротать время? Считать овец? Боюсь, нет. Вспомнить таблицу умножения? Фантастически идиотская идея. А что, если вспомнить таблицу аккордов? Я зажмурилась. Запах канифоли стал совсем невыносимым, меня затошнило. Первая ступень – это, конечно, тоника и субдоминантовый квартсекстаккорд. Не будем углубляться в детали типа тонического септа, это из области джаза. Вернее, блюза : тонический септ – это подготовка к отклонению в субдоминанту… Ох, святые подвязки, о чем я. Вторая ступень – это малый минорный септ и доминантовый терцкварт. Как его.. да, терцкварт. Разрешается в полное трезвучие. А малый минорный называется вторым. На третьей ступени строится тонический секстаккорд и медианта. И какое-то там трезвучие. Хрен его знает… Эти правила мне так и не пригодились. Я впаиваю любые аккорды где хочу. - Последние пять минут, - где-то в ином мире объявил Цицерон. Господи! Еще пять! Нет, я не буду молить о пощаде. Мне не страшно. Если Мать заговорит со мной, я встречу ее дар с честью. Итак, что там дальше? Четвертая ступень. Субдоминантовое трезвучие и доминантовый секундаккорд. Секунда – это отрезок времени, самый малый музыкальный интервал и название одной из лун Нирна. Где-то недалеко от Вайтрана есть круг камней такой – «Поцелуй Секунды», меня там еще постоянно великаны убивают. Боже мой, да когда же это кончится? Пятая ступень. Это доминанты: здесь строится доминантовое трезвучие и… Ну вот. Я забыла обращения доминантового трезвучия. Септаккорд помню, а трезвучие – хоть убейте. Ладно, насрать, что там еще? И тонический квартсекст, конечно. Супер. Дошла до шестой, а хреномать молчит. Шестая ступень… Сколько мне там еще осталось? Шестая ступень – субдоминант-секст и трезвучие. А еще другое трезвучие – уменьшенное или увеличенное? Хирсин его знает. Мое сердце забилось еще быстрее. Боже, боже, почему так долго? Я больше этого не вынесу! Да она же сейчас меня съест, эта ваша ночная мамаша! Усилием воли я заставила себя договорить. Седьмая ступень – дом для уменьшенного септаккорда, доминантового секстаккорда и доминантового квинтсекстаккорда. Внутренний голос еле-еле выговаривал трехэтажные слова, мысли прыгали в панике. Я все-таки не выдержала. - Цицерон! Я ничего не слышу! Можно меня уже выпустить? - Минута в минуту! – торжественно выкрикнул Цицерон и распахнул двери. Свет и свежий воздух ударили мне в лицо. Я зажмурилась, вбирая в себя как можно больше кислорода – там, внутри, мне начало казаться, что я уже никогда не смогу нормально дышать. Я открыла глаза и оглянулась. Трупу было по-прежнему все равно. - Ну? – накинулся на меня шут. – Что ты слышала? Что ты мне скажешь? - Это… это неправильно, - только и смогла ляпнуть я. – Я должна была быть Слышащей. Главный герой всегда круче всех, это закон любой истории. И, черт возьми, это была правда. Мне было неприятно осознавать, что я такая, как все. Ну как так? Я должна была услышать ее! Я, а не кто-то другой! - Значит, не повезло, - со вздохом сказал Цицерон. – Милая, сладкая Матерь, ну когда же ты выберешь своего проводника? Цицерону так не терпится… Да, кстати, пока ты была там, твоя маленькая штука противно пищала. - Эта штука называется средством связи, - поправила Карлия. Что? Правда? Я схватила телефон, ожидавший меня на книжной полке. Действительно, одно непрочитанное сообщение.

1 neue Nachricht Von: Нлн Мать Ночи? Ты серьезно? Хотя о чем я вообще. Буду через полчаса, у меня проблемы. Приеду – расскажу. 2013 Jun. 17 14:28

Значит, у Нилин проблемы. Она просто не видела МОИ! Хотя нет, мои она как раз таки видела. Я выдохнула, сосчитала до пяти и сказала: - Слышащий – не Ульфрик. Слышащий – не Цицерон. Слышащий – не я. Тогда остается только один вариант… - НЕТ! – выпалила Карлия, отступая на шаг назад. - Послушай, там вовсе не страшно. Там… - Нет. Ты что, языка человеческого не понимаешь?! - Ты… - Я Соловей Ноктюрнал! - Курица ты, а не соловей! Засунься в коробку, кому говорю! - О Талос всемогущий! – повысил голос Ульфрик. – Это когда-нибудь прекратится?! Карлия прижалась к стене, выставив вперед костлявые птичьи руки. - Не подходи ко мне. Уйди! Провались в Обливион! Я посмотрела на норда и Цицерона. Хранителю, видимо, было все равно, а вот Ульфрик выглядел весьма и весьма злым. - Мистер Буревестник, - произнесла я, ехидно улыбаясь, - давайте-ка применим грубую силу. - А давайте, - согласился ярл Виндехльма, схватил эльфику за плечи и бесцеремонно засунул в коробку. На секунду наступила тишина. А потом из глубины затхлого картонного гроба раздался такой поток ругательств, что мне и вспоминать их стыдно – не то что писать. Ульфрик Буревестник расплылся в злорадной улыбке. - Чего ты там шумишь, эльф? Отдохни-ка лучше. Я стояла, прислонившись к дверям коробки, и каждую секунду получала в спину яростные удары, сопровождаемые проклятиями. - Несчастное порождение цивилизации, я сгною тебя во тьме! – кричала Карлия внутри. – Считай оставшиеся минуты! - Нет, это ты считай, - возразила я. – Всего двадцать, Карлия, ну. Двадцать минут - это не двадцать пять лет. - Я тебя ненавижу, - донесся до меня ее голос. И готова поспорить, в нем было больше обиды, чем ненависти. Дорогие читатели, вы себе не представляете, какой сволочью я себя тогда чувствовала! - Прости, прости, прости! – умоляла ее я, одновременно прижимаясь к коробке сильнее. – Я честно не хочу причинять тебе боль. Ты мне нравишься, ты же знаешь. Но это ради нашего общего блага! Цицерон передо мной сгибался пополам от хохота. - О Ситис… это… это просто замечательно! Это…так… - Цицерон, я знаю, что ты получаешь удовольствие от человеческих мучений, - мрачно сказала я, - но давай ты сейчас заткнешься. Шут посмотрел на меня и засмеялся еще сильнее. Вот уж воистину, с кем я вообще разговариваю. На следующую пару минут в коробке воцарилась тишина. Карлия ничего не говорила и не двигалась (из-за чего в конце концов у меня возникло сомнение, жива ли она вообще), и я осторжно постучала по картонной стенке. - Эй… Ты там как? Нормально? - Нет, - немедленно раздался ответ. – Ради богов, выпусти меня отсюда! Я еще сильнее навалилась на дверцу. Прости-прости-прости, родная. - Сиди в клетке, птичка. Карлия застонала и принялась стучаться в стенку – ну точно как пойманная в силок птица: - Она воняет. Понимаешь? Меня сейчас вырвет! Мне не хватает вохдуха! - Мне тоже не хватало, но я выдержала. Кто знает, может, хреномать заговорит с тобой прямо сейчас! - Хреномать молчит. Я не Слышащая! Мне уже совсем плохо, Обливион тебя дери, вы-та-щи-те меня! Я вспомнила, какое противное ощущение преследовало меня последние минут пять в этом душном ящике, и невольно содрогнулась. Даже мне, человеку с более чем крепкими нервами, было не по себе. А вдруг ей действительно физически нехорошо? К тому же судя по срокам, наша Мать сегодня была не в настроении. - Сколько еще, Цицерон? - Еще девять минут. А что? - К черту, - сказала я и отступила в сторону. Дверь злосчастного гроба тут же распахнулась, Карлия, тяжело дыша, выпрыгнула наружу. Труп Матери Ночи позади нее с хрустом повалился на пол; Цицерон с диким криком кинулся к нему, а я подошла к эльфийке. - Ну… ладно, извини. Я признаю. Это была плохая идея… Но меня, кажется, не слушали. Она еле держалась на ногах, а взгляд ее стал взглядом безумца. - Тени, помогите мне, - жалобно произнесла Карлия, но договорить не успела. Раздался странный булькающий звук, и она, зажимая рот рукой, согнулась пополам. - Нет! Только не на меня! – в панике закричала я, но было уже слишком поздно… Пока я надевала новые шорты, меня преследовал этот звук: шлеп-шлеп, шлеп, шлеп. Я выглянула из-за угла в коридор. Карлия с унынием и ненавистью возила мокрой тряпкой по полу – шлеп, шлеп. Заметив мой взгляд, данмерка тут же выпрямилась. - Я тебя ненавижу, - еще раз буркнула она. - Я тебя тоже, - ответила я. – Тебе что, до ванной добежать религия запретила? - Это все была твоя идея. Тени покарают тебя! - Да чья бы корова вообще мычала! Тоже мне Соловей, блин. Нежный цветок! Чуть что, так сразу весь желудок наружу, а я еще и виновата. - Да. Ты. Потому что я трижды предупрежадала тебя о том, что ненавижу нежить! - Ой, да молчи уже. Птичка-синичка… И воду сменить не забудь! Нилин пришла через тридцать минут. Она была с ног до головы одета в белое, а ее покрытый гелем хохолок на макушке вызывал невольное воспоминание о ку-клукс-клане. - Как я и говорила, у меня проблемы, - вместо приветствия заявила она. – И виновата в них, разумеется, ты. Я вздохнула. - Да-да, Нилин. Сначала вы все вините меня, а потом бежите за помощью. Подруга ступила на мокрый пол и чуть не поскользнулась. - Воу! Ты помыла пол? Неожиданно. Что случилось? Война, теракт, апокалипсис? - Хуже, - снова вздохнула я. – Карлию вывернуло мне на ноги. - Ничего себе. Чем ты ее кормила? Я же говорила, что тебе нельзя доверять готовку. - Дело не в этом. Просто мы с Цицероном решили, что она Слышащая, и засунули ее в гроб к Матери Ночи. Я, кстати, тоже там была. Нилин присвистнула. - А вот с этого места поподробней. Коробка с телом Хренматери лежала на полу в гостиной. Цицерон сидел возле нее, сложив ноги по-турецки, и мурчал себе под нос «Волну» Жобима, а Карлия и Ульфрик резались в искбокс. - Дай мне эту штуку, эльф! Я покажу тебе, как надо мочить драугров! - Уйди к черту, норд. Не мешай. Еще пара минут и мы встретим… меня! - Между прочим, этот мужик говорит, что ты убийца. - Он так всем говорит. Не обращай внимания. - «Разговор с тишиной»? – негромко спросила меня Нилин. Я кивнула. - Он самый. Интересная рекурсия, правда? Но заиметь занимательный разговор так и не удалось, потому что Нилин вперлась на середину комнаты - поприветствовать Мать Ночи. Не обращая ни на кого внимания, она подошла к коробке и открыла ее. Карлия уронила геймпад, маленький Мерсер на экране согнулся в три погибели. - Так-так, - пробормотала Нилин, вглядываясь в сморщенное лицо великой женщины. – Это она. Нет никаких сомнений. Цицерон вскочил, готовый броситься на защиту любимой мамочки. - Это она! Она! Ситис подтвердит это! А ты, может быть, хочешь поспорить? Однако Нилин не слушала его. Она неподвижно смотрела в мертвые глазницы Матери, и ее собственные глаза стекленели, наполняясь пустотой. - Нилин, - тихо сказала я. – Нилин! Может быть, вы могли бы заметить, что паниковать еще рано, но я слишком хорошо знала свою дорогую сестренку. С ней было что-то не так. Я видела это. И я это чувствовала. Она очнулась через несколько секунд, точно Спящая Красавица, пробудившаяся ото сна. Или Серана. Нилин окинула всех нас блуждающим взглядом, пока наконец этот взгляд не остановился на Хранителе. - Цицерон, - сказала она, - подойди сюда. Хранитель послушался и сделал шаг вперед. - Ты что-то хотела, девочка-луковица? Но на этот раз Нилин пропустила замечание мимо ушей. Она смотрела на него, и ее губы расплывались в улыбке. - Да. Я хочу сказать тебе кое-что. – Она наклонилась ближе, и каждый из нас услышал этот зловещий шепот: - Тьма… наступает со смертью тишины, брат мой.