Организованное безумие, или Тринадцать миллиардов полигонов

Я чертовски хороша в джазовой импровизации. Очень скромно. Пожалуй, мне стоит меньше общаться с Нилин. Но ведь это правда. Только человек большого таланта мог импровизировать на тему песни о бразильской горе в течение шести минут, сходу придумав полудюжину вариаций. Я играла, не обращая внимания на темноту, отсутствие стула и шепот за спиной, - так, словно от этого зависела моя жизнь. Я боялась оборачиваться. Меня прервала Нилин. - Завязывай. Ты не на концерте. У меня намечалась реприза, но вместо нее я покорно разлилась по клавиатуре в длинном арпеджио. - Это была нота ре, - раздался незнакомый голос. Я повернулась. Лунный свет струился сквозь окна, падая на ряды пустых кресел. Человек в черном плаще стоял на сцене, обнимая другого человека (при ближайшем рассмотрении - эльфа) в похожем плаще, но ростом поменьше. С моим зрением это выглядело как гигантское черное пятно. И оно не собиралось разделяться. - Ре. Я прав? – повторил Галл, не дожидаясь ответа. Его голос оказался не виолончелью, а холодным бас-кларнетом. - Да, - сказала я. – А у вас… эм… абсолютный слух? Гениально. Я говорю с существом, пять минут назад возникшим из белого пламени, а до этого мертвым на протяжении четверти века, и первое, о чем я его спрашиваю – это наличие абсолютного слуха! - Может быть, - ответил Соловей. Я вдруг поймала себя на мысли, что хочу знать, как он выглядит (Мерсер, конечно, утверждал, что я на него похожа, но что-то я в этом сомневаюсь). Все, что я видела – это черное: черная соловьиная броня, черные длинные волосы, падавшие на белое лицо. Неестественно белое. Как и пальцы, лежавшие на плечах Карлии. Может, он и живой, но все равно похож на призрака. Нилин на цыпочках прошлась по краю сцены, приподнимая подол платья, подошла ко мне и негромко сообщила: - Если я все правильно понимаю, мы только что наблюдали реинкарнацию. - Регенерацию, - поправил Галл. Да, слух у него в самом деле был впечатляющий. – Скорее всего. Не то, чтобы у меня было зеркало, но я ощущаю себя вполне… собой. Карлия, которая до этого момента прижималась к воскресшему, уткнувшись ему в шею, отступила на шаг. Капюшон упал назад, и волосы, наэлектризованные, в беспорядке липли к ее лицу. Она попыталась убрать их, но, едва коснувшись лица, с шипением отдернула руки. - О черт, - пробормотал Дезидений, глядя на ее пальцы. Затем обернулся: - Здесь есть холодная вода? Пока я хлопала глазами от неожиданности вопроса, за меня ответила Нилин: - Нет. Все краны ночью перекрыты. А, поняла. Противоожоговая терапия. Надо было не прогуливать ОБЖ на первом курсе. - Погодите, - произнесла я, обращаясь скорее к самой себе, - а разве у вас нет магии? Галл задумался. - Хм. Я с трудом осознаю, где верх, а где низ, а ты предлагаешь мне использовать магию… Хотя, возможно, у меня сохранилось немного энергии регенерации, – Он протянул ладони Карлии: - Дай мне руки, пожалуйста. Данмерка, не поднимая взгляда, подчинилась. Что-то странное творилось между ними. По всем канонам романтических историй Карлия должна была разрыдаться от счастья (что и произошло минутой ранее, однако интуиция подсказывала, что счастье тут ни при чем) и броситься в объятия любимого, но она держалась отстраненно, даже холодно. Там, где их пальцы соприкоснулись, сверкнули знакомые белые искры. На секунду лицо Галла осветилось, но я успела увидеть лишь смутный профиль. - Ты в порядке? – вполголоса спросил он. - Нет, - встряла Нилин. Я вздрогнула. Вор тут же обернулся, как дикое животное, заслышавшее приближение человека. Ну вот, теперь я снова вижу только его плащ. Я решилась сдать Карлию с потрохами. - За последние трое суток она спала три часа, совершила как минимум два преступления, попала за решетку и подвергалась воздействию алкоголя и наркотических веществ. Может быть, неоднократно. Галл чуть слышно присвистнул. Си бемоль. - Трое суток? И сколько же, простите, времени вы здесь находитесь? Пожевав губу, я мельком взглянула в окно. На кованой решетке балкона сидел ворон. - Здесь – это где? Планета, страна, город? - Время. Какой сейчас год? - От Рождества Христова две тысячи четырнадцатый. В зале повисло молчание. - Оу, - произнес Соловей, обращаясь к пустым креслам. – Что-то мне подсказывает, что прошло немного больше времени, чем я ожидал. Нилин сняла шляпу. Платиновая белизна ее волос нимбом разрезала темноту. - Больше. Намного больше. Она спустилась со сцены, манерно держа подол платья двумя пальцами, и остановилась там, где недавно парила Ноктюрнал. Оранжевый свет делал ее похожей на медную статую. - Нам пора уходить, - заявила она. – Просто напоминаю, что находимся мы здесь незаконно, и, если нас заметят, никакое благословение Ночной Леди не спасет нас от отчисления. Нас – это она, видимо, про меня. Я, следуя совету, закрыла рояль (с грохотом, так как пытаться не шуметь после собственного сольного выступления – пустая затея) и спустилась с другой стороны. Мне хотелось наконец-то увидеть лицо Галла, но когда я обернулась, меня ждало разочарование: он снова надел маску. Слишком мертвый для живого. Тень шевельнулась и шагнула в сторону: нервно, нерешительно, будто под ней были не доски сцены, а пустота. Убедившись в своей способности стоять на ногах, Галл сделал еще шаг. Карлия неподвижно наблюдала за ним. Мы все наблюдали. Он шел по краю сцены, и медные отблески то и дело пробегали по складкам плаща. Я видела, как невыносимо тяжело дается ему каждое движение, но не делала ничего, чтобы помочь. И никто не делал. Было что-то мистическое в этом пути в пять шагов, которые призрак в темном должен был преодолеть сам. Будто бы граница пролегала не между залом и сценой, а между мирами. И на границе он все-таки споткнулся. Лестница оказалась для Галла Дезидения непреодолимым препятствием. Надо отдать ему должное: первую ступеньку он одолел ну просто героически, однако на второй ноги-таки сказали свое веское «НЕТ», и рыцарь Ночи с меланхоличным вздохом полетел вертикально вниз. Ба-думс! Бедный Галл. Минуту назад он познал силу любви, а теперь его настигла сила гравитации. Карлия тут же спрыгнула в зал – бесшумно, элегантно, махнув своим плащом с изяществом, которому позавидовали бы Бэтмен с Леголасом («мастерство не пропьешь», ухмыльнулась Нилин), но в метре от распластанного на полу тела остановилась. Нет, даже не остановилась, а натурально подвисла. Что в игре она – забагованный клочок проблем, что здесь. - Прошу прощения, - пробормотал Соловей, поднимаясь. – Я слегка забыл, как ходить. Ну, знаете, практики как-то не было. Но я в порядке. В прошлый раз было хуже. Кажется, я догадываюсь, какой именно прошлый раз он имел в виду. Поняв, что от зависшей эльфийки помощи не дождаться, я подошла и протянула имперцу руку. - Если не возражаете. - Не возражаю, - сказал он и сжал мои пальцы. Карлия оказалась права: уж если ее конечности казались мне холодными, то у Галла они были натурально ледяными. Оно и понятно – покойник же. Вор выпрямился. Он был намного выше меня, и мне пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть его. Капюшон упал, и я заметила, что у него длинные темные волосы. Плащ струился по плечам в лучших традициях романтических рыцарей; лица я по-прежнему не видела. Только черные, с татарчинкой, глаза смотрели на меня из-под маски. И они выглядели странно пугающими. - Пойдемте, - бросила я куда-то в сторону. – Пойдемте домой. Карлия опустила капюшон. Вдвоем – сухие, как деревья в ноябре, с одинаковыми мертвыми глазами - они были похожи на ангелов смерти, из праздного любопытства спустившихся с небес. Даже воздух вокруг них становился холоднее. - Домой? – переспросил Галл. Вопрос был адресован не мне. Эльфийка вздохнула. - Дом – там, где сердце. Мы с Нилин переглянулись. - Самое смешное, что в прошлой жизни мое сердце было чертовски одиноким, - негромко добавил король воров. Я не смогла сдержать улыбку. Галл снова цитировал Жобима, и, видит бог, я обязательно выпытаю у него, почему. Карлия поняла намек. Она скользнула к нему, все еще не поднимая головы, ничего не говоря, и он обнял ее за плечо – так нерешительно, как даже друзья не обнимаются. Кто бы мог подумать, что встреча двух бесконечно влюбленных на деле окажется встречей двух одиночеств. Определенно, слишком живой для мертвого. Мастерица скрытности свое слово сдержала: сторож спал, как убитый, в своей каморке. Или не «как»? Брр. Нет, не думаю, что Карлия способна на такое. Она же не Мерсер, в конце концов. И не Темное Братство. Гостеприимную альма-матер мы покинули через главную дверь. На улице заметно похолодало; с реки налетел ветер, зашумел ветвями лип, и Нилин, поежившись, натянула шляпу до самых глаз. - Восхитительный климат, - послышалось у меня за спиной. Я повернулась. Сцена была совершенно сюрреалистической. Безликая тень в развевающемся плаще вертела головой во все стороны, точно флюгером, а рядом с ней с похоронной торжественностью топталась такая же тень. Не знаю, сколько страху Соловьи наводили на скайримских негодников, но в ночной России они смотрелись более чем угрожающе. - Нам лучше переночевать у меня дома, - заметила немка. – Возможно, идти придется дольше, но по крайней мере мы можем добраться дворами. Мысль была здравой. Наткнуться на патруль или случайного наблюдателя – не лучшее продолжение банкета. - Дома, - снова повторил за ней Галл. – Легко же вы оперируете этим словом. Как называется эта планета? Вопрос был задан так буднично, словно он спрашивал не название неведомого мира, а цену чипсов в ларьке. Он что, привык шататься во времени? Это что ж за Доктор тут у нас нарисовался? Я, помедлив, ответила: - Эм… Земля. Галл рассмеялся. - Серьезно? У вас что, совсем фантазии нет? – И тут же, без всякой паузы, указал на небо: - Кстати, а кто украл Луну? Нилин одобрительно выставила большие пальцы вверх. Вор вел себя слишком уж естественно, и это притом, что он все еще с трудом управлял конечностями! - Никто, - заявила я. – Мистер… Эээ… Дезидений, это долгая история. Правда. Нам лучше пойти в… гм, безопасное место, и там я все объясню. Соловей уставился на меня. Чувство было такое, словно я подвергаюсь радиоактивному излучению. - Долгая – это сколько? Ворон сорвался с кованой ограды балкона. И, предостерегающе гаркнув, улетел прочь. - Должно хватить на целый роман. Фантастический. С приквелом и продолжениями. Мимо, сверкая фарами, проехал автомобиль. Галл сопроводил его взглядом, серебряные нити в его капюшоне замерцали, как искры на снегу. - Фантастический… пожалуй, да. С продолжениями? – Его глаза казались совершенно черными - и непроницаемыми, как задымленное стекло. – Посмотрим. Он повернулся к Карлии. Она равнодушно позволила взять себя за руку, глядя куда-то вбок, на горизонт, и – мне опять кажется? – покачиваясь, словно дерево с облетевшими листьями. Что с ней такое? Почему она не ведет себя как полагается? Нилин тихо произнесла мне в ухо: - Пошли. Им и без нас найдется о чем поговорить. И, не дожидаясь ответа, она схватила меня за рукав и повела за собой. По небу кучками плыли сизые облака. Впереди по брусчатке, шарахаясь из стороны в сторону, прыгало какое-то темное пятно: кошка, наверное. Или голубь. Я оттянула веки к вискам и увидела, что это мусорный пакет. Миновав пустынную Корону, мы прошмыгнули мимо монумента всадника – не медного, конечно, а местного разлива, - и оказались в частном секторе, своими улочками и свисающим с заборов виноградом напоминавшем итальянский городок. Здесь было еще тише (на набережной хотя бы ветер гудел) и темнее: единственный фонарь торчал где-то в конце улицы, а окна домов давно погасли. Все, кроме одного. Надеюсь, у этих полуночников хватит ума не смотреть в окно. Время от времени я смотрела назад. Галл и Карлия шли метрах в двадцати от нас; я не понимала, держатся ли они за руки, не слышала, разговаривают ли. Лишь луна, на миг показывающаяся из-за туч, высвечивала текучее серебро их доспехов, и тогда я видела, что они идут обнявшись. Стоило мне засмотреться, как Нилин тут же тянула меня вперед. Она шагала, как метроном, цокая каблуками по асфальту. Время от времени ветер надувал подол ее платья, и мне в глаза бросались ослепительно-белые щиколотки. За все время, пока наша процессия двигалась между молчаливых кирпричных домов, мы заговорили только единожды. В очередной раз оглянувшись на порхавших сзади Соловьев, я догнала немку и спросила: - Слушай, ты видела его без маски? Нилин замедлила шаг. Лица были ее больной темой. Я знала, что у нее имелся друг, – не то итальянец, не то француз, - с которым они каждый месяц обменивались письмами. И хотя их общение началось еще до того, как мы с Нилин познакомились (где-то между крестовыми походами и открытием Америки, я полагаю), она до сих пор не имела понятия о его внешности. Временами такое положение вещей ее нервировало, но в целом Нилин относилась к нему философски. Чего нельзя было сказать обо мне. С момента чудесной ресуррекции Галла Дезидения прошло меньше получаса, а меня уже просто распирало от желания взглянуть на его лицо! - Да, - помедлив, ответила подруга. - И как он выглядит? Она подняла глаза (в темноте казавшиеся по-драконьи зелеными), подыскивая нужное сравнение. - Хм… ты ведь знаешь, что в немецком языке слово «смерть» - мужского рода? Я кивнула: - В английском тоже. И олицетворяется в образе мужчины, даже метафора есть такая - «мрачный жнец». - Не знаю, швец он, жнец или на дуде какой тамриэльской игрец, - произнесла Нилин, - но если Смерть - мужчина, она выглядит как Галл. Я хотела было поспорить - но вспомнила черные, поглощающие свет глаза и вздрогнула. Одинокая луна согласно взмахнула крыльями облаков.

***

Дом в переулке Гоголя встретил нас прохладно: недобрым шумом тополей у ворот, оскалом темных окон и заклинившим замком на входной двери, с которым Нилин возилась добрых пять минут, пока Соловьи перешептывались за ее спиной. Я же молча пялилась на паука, ползущего по кирпичной стене. - Готово, - бросила хозяйка дома и, скрипнув дверью, тенью скользнула внутрь. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Это было дежавю. Двадцать четыре часа назад мы точно так же ввалились к ней в прихожую – но тогда мы были одни (если не считать гостившего здесь Анкано, конечно), а теперь за нами неотвязно бродили два могильных призрака. Лестница, ведущая в подвал, выглядела необычайно мрачно. Нилин с грохотом скинула каблуки, бросила шляпу на вешалку и принялась шарить руками по стене в поисках выключателя. Стриженая копия Мэдисон Монтгомери. Сзади зашуршали. Я оглянулась. Могильные призраки застыли позади меня; я бы даже изумилась их бесшумному профессионализму, если бы наблюдала его не в сотый раз. Раздался щелчок. Непривычно яркий свет ударил по глазам; я на секунду зажмурилась, и перед глазами заплясали оранжевые круги. Наконец, разлепив веки, я увидела розы на обоях («весь этот мерзкий бидермайер», как говаривал братец Нилин) и знакомую круглую лестницу. На ступеньках стояла ведьма в черном, и, покачиваясь, насмешливо смотрела на меня. Хотя нет, не на меня. - Добро пожаловать в мою уютную обитель, творения ночи. Ну уж это она загнула. Коттедж Эрхардтов (во всяком случае, на первом этаже) напоминал скорее музей времен Бисмарка, чем уютное жилище. Карлия вдруг очнулась. Она сбросила с плеча руку Галла и шагнула вперед – но, сделав два шага, вымученно припала к стене. Серые с черным пальцы застыли на выцветшей розе. - Это сон, - прошептала она пепельным, будто сожженным голосом. – Это, должно быть, всего лишь сон… Глава Гильдии подошел к ней. Его подрагивающая рука замерла в сантиметре от ее плеча. Это было чертовски… чертовски живо. И неправильно. Мы с Нилин затаили дыхание. Наконец Галл вздохнул, словно принял какое-то ужасно трудное решение. - Да, - сказал он. – Это сон. И с этими словами он резким движением положил ладонь эльфийке на лоб, и та, пошатнувшись, как срубленное дерево, упала без сознания. Я подскочила: - Какого черта?! - Спокойно! – Соловей моментально подхватил Карлию, ее плащ свисал с его руки, как драпировка на натюрморте. – Это действительно только сон. Чары. - Применение магии усыпления без предварительного согласия является насилием, - выпалила вцепившаяся в перила Нилин. - Согласен, - кивнул Галл, - но не в этом случае. Я знаю ее, и я очень хорошо знаю, что такое посттравматическое стрессовое расстройство. Ей нужна перезагрузка. Хотя бы искусственная. Блондинка издала странный звук, напоминавший мычание раздраженной коровы. Я уже открыла рот, чтобы заявить, что его риторика шита белыми нитками и вообще слишком современна для только что ожившего мертвеца из волшебного Средневековья, но тут он сделал шаг в сторону, и я увидела Карлию. Не думала я, что настанет час, когда мне придется изъясняться в стилистике бульварных романов, но… В общем, он прижимал ее к груди с такой – извиняюсь – нежностью, с таким трепетом, что ли, что мои сомнения в чистоте его намерений не то чтобы рассеялись, но поутихли заметно. И, похоже, сестренка пришла к такому же выводу. - Хорошо, - сказала она. – Я открою гостевую спальню наверху. И, ради бога, - Нилин, поморщившись, посмотрела на сапоги Соловьев. - Разуйтесь! Здесь вам не Скайрим. Она подобрала подол платья и зашлепала босыми ногами по лестнице, а я осталась стоять столбом, пытаясь не ляпнуть какую-нибудь глупость. Галл посмотрел на меня, подняв брови. Я не нашла ничего лучше, кроме как помахать ему ладошкой. Решив, что толку от меня никакого, бывший гильдмастер подхватил Карлию на руки – легко, потому как уже освоился в новом теле, - и понес наверх. Я мысленно сфотографировала колыхающийся плащ, поместила картинку на воображаемый вкладыш Love Is и подписала: «Любовь – это когда ты тащишь ее так, чтобы она не считала ногами перила». Мда. Не знаю, какие там бывают ночные перки у птенцов Ноктюрнал, но на мои умственные способности темное время суток влияет более чем сомнительно. Каминные часы в соседней комнате пробили два. - Простите, ребята, но я не была готова к приему очередных дипломатических делегаций. Это все, что есть, - Нилин кинула на кровать знакомую розовую пижамку. Я хихикнула. Мы находились в маленькой спальне в восточном крыле: я, одинокая хозяйка дома (не вообще, конечно, а только до конца июля), Карлия и Галл. Гильдмастер положил свою ношу на постель осторожно, как ребенка (черт, не могу избавиться от этих бульварных ассоциаций). Мягкий свет лампы играл на броне желто-золотыми бликами. - Без проблем, - ответил Галл. От маски он так и не избавился: сидел на покрывале прямо в своем муравьином костюме. – Вы не могли бы сделать мне одолжение? Я едва не замурлыкала. Король воров был интеллигентен, прямо как в первоисточнике. - Какое? - Принесите мне книг. Нилин отвлеклась от рассматривания своих ногтей: - Каких книг? - Любых, - сказал имперец - впрочем, без особой заинтересованности, так как он был занят тем, что гладил Карлию по плечу. – Самых главных. И медицинский справочник. Справочник? Книги? Этот человек час назад был кучкой атомов в другой вселенной, а теперь его потянуло на почитать? Мы с подругой переглянулись. - О, - сказала я, и мы, не сговариваясь, метнулись вон из комнаты – каждая в своем направлении. Нилин умчалась куда-то в коридор, а я съехала вниз по перилам и оказалась на втором этаже. Здесь располагалась библиотека, по совместительству – кабинет Альберта Гарриевича, отца Нилин, насквозь пропитанный запахом какого-то редкого табака. Разумеется, официально вход сюда был воспрещен, но вся семья – включая меня, я почти поселилась в этом доме, - совершала набеги на книгохранилище с такой регулярностью, что дядя Альберт выбрал стратегию непротивления и мягко закрывал глаза на исчезновение значительных порций знаний из его копилки. Вот и сейчас я, пользуясь случаем, решила слямзить из шкафа что-нибудь интересненькое. Так, что у нас тут? Большая советская энциклопедия… Не, слишком большая. Что бы такое поменьше… Ага, вот, целая полка со школьными учебниками. (Если между предками Нилин и моими и есть хоть какое-то сходство – то только в том, что они не позволяют нам выкидывать школьную лабуду). Я схватила книги по истории, географии и биологии. Сомнительно, что Галл прочитает все это за ночь, но постичь азы не мешало бы. «Краткая история Вселенной»… Что ж, тоже пойдет. Чуть не забыла, нужна художественная литература! Самую малость, для ознакомления. Пусть будет «Фауст». Томик Шекспира на закуску. И… ах да, медицинский справочник. Зачем? Даэдра его, нежить, знает. Нагруженная книгами, точно ослик, я поднялась обратно в спальню. Галл уже переодел Карлию (такое чувство, что у него был навык) и уложил ее в кровать. Выглядело это настолько мило, что у меня затряслись коленки, и мне пришлось потрудиться, чтобы не потерять равновесие. В моем жилище буйная эльфийка спала исключительно в кладовке, а последние две ночи вообще провела неизвестно где, так что, когда я увидела ее в розовой фланелевой рубашке, с руками, трогательно спрятанными в слишком длинные рукава, с сердца будто камень упал. Сам гильдмастер стоял у окна и смотрел на ночь. Я тихонько кашлянула. - Ахэм… Вот, я принесла. - О, благодарю, - оживился Галл, выпадая из оцепенения. – Давай сюда. Он взял у меня стопку книг и положил ее на комод рядом с кроватью. Однако что-то привлекло его внимание в одной из них: он поднес книгу к носу и с шумом втянул воздух сквозь маску. Это было, мягко говоря, странно. - Дым, - еле слышно пробормотал гильдмастер. – Смерть. - Что? – Я не была уверена, что не ослышалась. - Ничего-ничего. Ну-ка, а здесь что у нас? Я, как зачарованная, повернула голову вслед за взмахом его руки. Вот уж кому дирижером надо быть. Галл увидел туалетный столик. - О, - произнес он, подходя поближе, как котенок, впервые увидевший свое отражение. – Я опять забыл самое интересное. И сорвал с лица маску. Я выдохнула. Его лицо… в общем, Нилин была права. Он выглядел хрестоматийным, сошедшим со страниц книг злодеем. Если бы Джексон задумал снять фильм по «Сильмариллиону», Галл Дезидений мог бы с успехом играть Мелькора. Его узкое лицо было лишено признаков какого бы то ни было возраста, о нос можно было порезаться, а скулы мало чем отличались от данмерских. Его кожа теперь казалась не белой, а бледно-желтой, сухой, как пергамент, в глазницах залегли тени, и в черных глазах не было блеска. Вот это, как говорится, поворотище. Пока я отходила от эстетического шока, Галл преспокойно рассматривал себя в посеребренном стекле. Он похрустел костяшками пальцев: - Руки. Потрогал нос: - Не сломан. Схватил прядь длинных темных волос, протянул с нескрываемым разочарованием: - Вьются. И, еще немного повертевшись у туалетного столика, повернулся ко мне. Ну черт, ну он же жуткий! Неудивительно, что Карлия впала в ступор, посмотрев ему в лицо. Меня, кажется, сейчас тоже заклинаниями откачивать придется! Раздался металлический скрип дверной ручки, и в спальню зашла Нилин. Не замечая Галла, она беспечно защебетала: - Нашла все-таки. Конечно, это может быть для вас культурным шоком, но… - Тут она напоролась на угольно-черный взгляд Соловья и умолкла, как виолончель, когда заканчивается смычок. – Кхэм, но прочитать просто необходимо. То ли у нас разные каноны красоты, то ли у Нилин просто крепкая психика, но ее, кажется, мумифицированный вид Дезидения в страх не вгонял. Я обернулась. Разумеется, Нилин притащила Библию. - Что это? – с интересом спросил вор. - Культурный памятник земной цивилизации, - изрекла я (надо взять диалог в свои руки прежде, чем Мартин Лютер Нилинг ударится в проповедь). – Самая тиражируемая книга на этой планете, крайне желательна к изучению. Но советую сначала осилить вооон того Дарвина, а то, знаете, нехорошо получится. Медовые глаза мисс Благодетели сверкнули недобрым огоньком. Галл взял у нее Писание (новенькое издание святого Иоанна), повертел в руках, полюбовался крестом на обложке, а затем положил к остальным книгам и сел на краешек кровати, глядя на Карлию. Было видно, что он очень хочет к ней прикоснуться, но две некие девочки ему в этом очень мешают. Нилин поняла намек. Уже стоя в дверях, она заметила: - Если вы собираетесь провести ночь, читая, внизу для этого есть симпатичная библиотека. Кресла, лампы, книжные шкафы – олл инклюзив. - Нет, - вполголоса ответил мертвец. – Я отсюда не уйду. Он смотрел на спящую эльфийку. Его глаза затуманились. Кажется, сейчас начнется эпичный флэшбэк. - Ретирада, - шепотом скомандовала я, и мы выскользнули из комнаты, бесшумно прикрывая за собой дверь. Конечно, я бы душу продала за то, чтобы посмотреть на настоящую Соловьиную Сказку. Но иногда все-таки надо быть вежливой. Итак, последний звук трезвучия нашел свое место. Простите. Я вообще-то не шибко жалую трезвучия. Мне больше по душе хитровывернутые септаккорды, скрябинские закидоны и божественная гармония Мессиана… Хм, Мессиан. Композитор-орнитолог. - Хочешь немного занимательной орнитологии? – шепнула я Нилин, сидевшей на лестнице. – Галл – Соловей, похожий на ворона, чье имя в переводе с латыни означает «петух». - И чья женщина похожа на сокола, но временами ведет себя как курица, - добавила подруга. Мы захихикали. Отраженный от стен, звук напомнил во много раз усиленное шуршание пакета. Вдруг Нилин, опомнившись, поднялась на ноги. Вспомнила что-то? Лицо снова оказалось подернуто невидимой холодноватой вуалью. - Все, хватит. Твоя пижама в гостиной, спасибо за приятный вечер, спокойной ночи. Последовавшая за этой фразой попытка бегства была прервана моей сильной рукой. Ну ладно, я просто вцепилась в ее платье. - Эй! Что это за дела, а? Какого черта я сплю внизу, как бомж на соломе? - Не на соломе, а на мягком итальянском диване, - раздраженно сказала хозяйка дома. – Ты что, думала, ты каждый раз будешь валяться в моей постели? Я тебе не Карлия, иди, обдумай концепцию личного пространства! Она вырвалась и в три огромных прыжка достигла двери своей комнаты. Это еще что за дела? Я всегда тусила с ней, это даже не обсуждалось! - Эй, притормози-ка! – зашипела я, хватаясь за косяк. – Мольто ритенуто! С каких это пор ты решила дать мне отставку? Нилин закатила глаза. Даже в темноте ее белки глаз сверкали дистиллированным презрением. - Насчет отставки не знаю, но дать тебе в лицо кажется не такой уж плохой идеей. Слушай, у меня просто возникло срочное дело, окей? Без свидетелей. Срочное дело, значит? Вот что бывает, когда слишком много общаешься с Бриньольфом! Я уже открыла рот, чтобы выпустить на волю гневную тираду, сложившуюся у меня в голове за время ее монолога, но Нилин уперлась в дверь с другой стороны. И, так как она сильнее меня, я рисковала остаться без пальцев. Решив, что карьера музыканта дороже правоты, я убрала руки и крикнула в захлопывающуюся щель: - Хорошо, один вопрос! Нилин остановилась. - Мм? Из оставшегося просвета на меня взирал недобрый желтый глаз. - Куда делся Анкано? - Ой, все! – отрезала Нилин и захлопнула дверь. С другой стороны со скрипом повернулся ключ. Ну и дела! Я застыла посреди коридора, тупо пялясь в окно. Мало мне бед с этими мигрантами из ультрадальнего зарубежья, так еще и лучшая подруга стремительно едет с катушек. Как еще объяснить ее внезапные дела глубокой ночью, ради которых она запирается даже от меня? С каждым днем все хуже и хуже. Надеюсь, я не сойду с ума до концерта. С этими мрачными мыслями я спустилась на первый этаж. Шарясь по стенке, как слепая старушка, я добралась до дивана – привет, дружище, давно не виделись – и рухнула лицом вниз. Пижама на кухне, хех… А вот хрена ей лысого. Зачем снимать джинсы, когда завтра меня разбудит следующая незнакомая херня и потащит в новый виток тамриэльских горок?

***

Мне снилась чудеснейшая картина. Я стояла за дирижерским пультом, и передо мной лежала партитура Рапсодии в стиле блюз Гершвина. А оркестр… Оркестр состоял из черных, белых, серых и цветных пятен, которые неожиданно сложились в лица жителей Тамриэля. Астрид в первых скрипках, Делвин с виолончелью, генерал Туллий держал альт… - Се-ердце, плачь… Погодите, это еще что такое? Неважно, почудилось. Так вот, Бриньольф играл на валторне – золотой, как осень Рифта; Карлия пыталась ударить кулисой тромбона Мерсера, настраивавшего флейту; за арфой со скучающим видом восседал М'айк Лжец, а за ударными выстроились Седобородые. И Цицерон, Цицерон на треугольнике! - Се-ердце, плачь! Флейты на цыпочках прошлись по моему черепу и постучались в ухо. Нет, не почудилось! Я ведь знаю эту мелодию, и, видит Акатош, это отнюдь не Гершвин! - Сердце, плачь, кровоточи… Государственный симфонический оркестр Скайрима зашумел, пытаясь перекрыть звуки реальности, но реальность была сильнее. - Ту-дум, ту-дум, кровоточи, ту-дум, ту-дум, кровото… - Голос не дотянул длинную ноту и закашлялся. – Се-ердце, плачь, кровоточи! Да какой же это Гершвин, когда это очень даже Бах? Я открыла глаза. Прямо передо мной творилось странное. Высокая фигура в белом шелковом халате ходила по гостиной, бесцеремонно рылась в ящиках и напевала себе под нос. Галл?! - То дитя, - невозмутимо продолжал имперец (это мог быть только он), - что ты взрастило… Я приподнялась на локтях, силясь увидеть хоть что-нибудь. Чертова близорукость! Неуловимое движение – и на подушку рядом со мной приземлился какой-то предмет. - Не это ищешь? – раздался насмешливый голос. – На груди своей пригре-ело… Очки! Я надела их и чуть не застонала от облегчения. Боже, какое блаженство! Свои я потеряла в филармонии еще с месяц назад, а теперь снова вижу… Вижу, как Галл переворачивает гостиную Нилин вверх дном. Какого…? - …Извести кормильца хочет, - невозмутимо пел вор, обладатель очаровательно низкого баритона. – Выкормыш змеей явился! И флейты, взволнованные, снова запрыгали мне по ушам. Логика подсказала мне, что человек не может одновременно петь и изображать оркестр, и я тут же принялась искать источник звука. Им оказался дверной проем, ведущий на кухню. Похоже, Галл разобрался с техникой и без меня – и включил магнитофон. Это были «Страсти по Матфею» Баха, одно из любимых произведений Нилин. А конкретнее – ария сопрано, намбер двенадцать. - Доброе утро, дорогая, - бросил мужчина через плечо, листая найденную на полке книгу. – Надеюсь, ты ничего не имеешь против старика Себастьяныча? Себастьяныча?! Нет, ну это уже самый перебористый перебор из всех, которые могут перебраться! - Экскюзе муа! – Я вскочила с дивана и подбежала к Галлу. – Мсье Дезидений, я, конечно, прошу прощения, но какого, собственна, хрена вы копаетесь в чужих вещах? И зачем фамильярничаете с Бахом, вы ж его не знаете? На первый вопрос гильдмастер лишь улыбнулся. Ах да, я должна была догадаться – воры своих привычек не бросают. А на второй ответил: - Знаю. Гивенталь-Щукина, «Музыкальная литература», том первый, страница двести третья. Кассета лежала на кухне на подоконнике. Еще вопросы? И, не дожидаясь ответа, снова замурлыкал себе под нос. Что-то изменилось в нем за несколько часов. Он стал каким-то… нормальным: глаза уже не полыхали пугающим блеском, волосы он убрал в хвост, да и кожа (хотя и оставалась бледноватой) уже не напоминала цветом мумию. - Это из-за кровообращения, - словно прочитав мои мысли, сообщил Галл. – Организму нужно время, чтобы разогнаться. Сейчас я почти в порядке… Да где этот даэдров фонендоскоп? Я печально оглядела последствия воровского вторжения. Шкафы были открыты, книги – пролистаны, ковер отодвинут в сторону, а рыбки в аквариуме стыдливо отворачивались к стене. Похоже, предложение Нилин «чувствовать себя как дома» предшественник Мерсера воспринял буквально. - Ага, нашел! – Галл со свистом извлек на свет Божий древний медицинский набор. – Выкормыш змеей явился… - Пропев конец фразы, он взглянул на часы. – Пойдем наверх. Карлия проснется через несколько минут, и будет грустно, если она снова обнаружит вместо меня пустоту. - А ничего, что вы носите женский халат? – уточнила я. Галл удивленно поднял бровь: - А на нем не написано, что он женский, – Он надел фонендоскоп на шею и сделался похожим на безумно симпатичного доктора. Слегка вороватого, разумеется. – Идем. Это обещает быть событием века. И мастер зашлепал босыми ступнями по коридору, не оставляя мне иного выбора, кроме как следовать за ним. Жемчужные полы халата плыли по воздуху. - Се-ердце, плачь… - донеслось с кухни. Музыку можно не выключать, подумалось мне. Она еще никогда нам не мешала. Дверь в спальню открылась почти без звука. Сквозь бежевые портьеры пробивался лучик утреннего солнца. Плюс большого дома – в том, что происходящее на первом этаже нельзя услышать с третьего, так что и Нилин, и Карлия понятия не имели о внезапном концерте духовной музыки, устроенном немертвым вором-меломаном, который теперь стоял, замерев, у постели своей возлюбленной. Картина представляла собой образец чистого, неразбавленного флаффа. Сама Месть воплощенная, гроза Гильдии воров свернулась под пледом, спрятав асфальтовго цвета кулачки в розовые фланелевые рукава. Мне пришлось потрудиться, чтобы вспомнить, что это существо – лучший отравитель Тамриэля, а не спящий совенок. Галл опустился на край кровати и убрал прядь волос с лица эльфийки, едва касаясь ее кожи. - Просыпайся, соловушек. Я затаилась в дверях. Карлия выдохнула сквозь сон, потянулась рукой к его руке…и открыла глаза. Надо сказать, двадцать пять лет жизни в напряжении сделали свое дело. Когда до данмерки дошло, кто сидит перед ней, она подскочила как ужаленная, хватая воздух у себя за спиной, и, не найдя там лука, отползла в угол. И все это время она усиленно отворачивалась. - Эй, эй, - Галл подвинулся ближе, - спокойно! Все хорошо. Это я. Не подействовало. Карлия вжалась в спинку кровати. - Я думала, я сплю, - произнесла она сдавленно. Заметив меня, добавила – с надеждой, что ли? – Разве нет? Имперец со вздохом опустил руки. - Нет, - грустно сказал он. – Клянусь богами, нет. Он выглядел растерянным. И разочарованным. Прямо как я. - Миазмоподобные заклинания имеют побочные эффекты, - пробормотал гильдмастер. – Граница между реальным и нереальным размываются. От зачарованного сна можно никогда не проснуться. - Поцелуй ее, - сказал кто-то у меня над ухом. Я повернулась и увидела Нилин. Воу, это сколько ж она у меня над душой стояла? Воистину мастер скрытности. Соловьи удивились не меньше. - Поцелуй ее, - спокойно повторила немка. – Сработает. Проверено сказками. Галл уставился на меня, ожидая подтверждения ее слов. Я почесала затылок: - Ну… В общем-то, да. Отличная вещь против зачарованного сна, еще Зигфрид на Брунгильде опробовал. В конце концов, если уж умник Дезидений прочитал про Баха, почему бы ему не знать и Вагнера? - Да, только для этого ему пришлось преодолеть огненную стену. Понятно, он знает. - Но это… стена похуже огненной, – Галл умоляюще тронул Карлию за плечо: - Хотя бы посмотри мне в глаза. Прошу тебя! Эльфийка не шевельнулась. За окном запела птичка. Луч золотого света разделил спальню надвое. - Знаешь, - негромко заговорила Карлия, глядя куда-то вниз и вбок, - все это время меня преследовал кошмар. Не один, конечно, а несколько. Но этот – самый стойкий из всех. Галл замер. К кому она обращается? К нему, ко мне, к Нилин? Или, как обычно – к пустоте? - Когда Мерсер убил его, - продолжила она, - я была там. Я не видела убийство, но я видела смерть. Моя любовь умерла у меня на руках. В комнате стало тихо, как на кладбище. Глаза Галла потемнели. Даже воздух вдруг стал холоднее. - Но у него была одна привычка, - Карлия чуть улыбнулась, погружаясь в воспоминания, - всегда смотреть на мир с открытыми глазами. Что бы ни происходило. - Смотри в оба, иди в тенях, - одними губами прошептал гильдмастер. Данмерка изадала странный звук – то ли вздох, то ли всхлип. - И в тот день… Я последовала за ним в храм Снежной Завесы. Я думала, они зайдут внутрь, опередила их и спряталась в последнем зале. Но они остались наверху. Я слышала их разговор через люк, ведущий на землю. Галл закрыл лицо ладонью: - О нет. Пожалуйста, ты можешь не… - И я просто сидела там, - произнесла Карлия громче, - когда он упал. Вниз. Прямо передо мной. Солнце зашло за тучу. В комнате потемнело. Женщина-Соловей теперь смотрела прямо на меня. В лиловых глазах читалась глубокая, терпкая, как многолетнее вино, боль. И я готова была поклясться, что уже видела этот взгляд, – тогда, когда она стояла на мосту. Боги, как же давно это было… - Ты представляешь, каково это? Когда человек, в котором заключался твой мир, падает и разбивается на твоих глазах? - Ну, мы все смотрели «Шерлока», - кашлянула Нилин. Карлия проигнорировала ее. Она обращалась ко мне. - Я пыталась сделать что-то, остановить кровь. Всей магии Нирна не хватило бы, чтобы склеить раздробленные кости, но, по крайней мере, я могла спасти ему жизнь. Имперец осторожно взял ладонь эльфийки и накрыл ее своей. Та не отреагировала. - Но тут появился Мерсер, – Голос Карлии стал жестче. – Он решил лично удостовериться в том, что… Увидев меня, он резко поменял свои планы. Ему не нужен был еще один свидетель. Одно дело – слышать историю, когда ее рассказывает персонаж на экране. А это… совсем другое. Я почти не могла дышать. Галл – тоже. Рассказывая, Карлия смотрела на свои руки: - Я ранила его. Клянусь, если бы я настигла его тогда, он бы не ушел живым! Но едва я успела сделать этот выстрел и подняться с колен, как он метнул кинжал. А во всем, что касалось клинков, ему не было равных. Ее серый профиль на фоне светлой стены казался безжизненным. Волосы падали ей на лицо. - Мерсер ушел. А я потеряла сознание. Удар пришелся рядом с сердцем, но та магия, которой я пыталась исцелить Галла, перетекла на меня. - Я помню, - полушепотом произнес гильдмастер. – Я видел. Карлия горько усмехнулась: - Да, Галл, именно так. Ты видел. – Она снова взглянула на меня. – Даже умирая, он остался верной своей привычке… смотреть в оба, – Она закусила губу. – Когда я пришла в себя, уже наступила ночь. Я лежала на полу вся в крови. Вся моя одежда пропиталась кровью. И первым, что я увидела, были глаза мертвеца. Открытые. Смотревшие прямо на меня. Мне казалось, что я превратилась в камень. Галл с трудом подбирал слова: - Ох, Карлия. Я… Мне очень жаль… - Дело не в этом, - оборвала она его, не поднимая головы. – Просто все, что я любила, тот человек, которого помнила, - все было смыто этим взглядом. Глаза, которые смотрели на меня с таким теплом… были пусты. Застыли. Стали стеклянными. Солнце на улице выглянуло из-за облака, и золотистый луч снова засиял сквозь портьеры, но теплее от этого не стало. - И не Мерсер, не изгнание, не одиночество были моим худшим кошмаром. Даже не звук ломающихся костей, – Она сжала руку имперца так, что побелела кожа. – Твои мертвые глаза, Галл. Я вижу их каждую ночь. И скажи, ради Ноктюрнал, скажи, как я могу теперь вновь смотреть тебе в лицо?.. Ох. Как… как она вообще с этим живет? А я еще жаловалась на свою лайфстори! - Послушай, - заговорил Галл, поднося ее руку к губам, - просто сделай это. Взгляни на меня. - Ты мертв. Ты - смертельно убитый труп насмерть погибшего мертвеца. - Эй, хватит! Я вновь живу милостью Ноктюрнал, и все эти годы, будучи заключенным в четырех стенах, я мечтал вернуться к тебе. И я не труп, я теплый, между прочим! - Галл! – Карлия раздраженно повернулась, взмахнув волосами, и – просто, элегантно и предсказуемо! – разумеется, встретилась с ним взлядом. О, эта сцена была достойна картины Караваджо! В утреннем освещении радужка эльфийки казалась такой же розовой, как ее пижама. Она смотрела на своего возлюбленного – бывшего? или настоящего? – широко распахнув веки, и на ее бледном, скуластом лице поочередно мелькали страх, надежда и неверие. Все ее интеллектуальные усилия были направлены на то, чтобы поверить своим глазам. Король воров мгновенно воспользовался моментом. Он подвинулся еще ближе, улыбаясь Карлии с лукавой нежностью, и коснулся пальцами ее щеки. Данмерка не сопротивлялась. - Теперь видишь? Изгнанница тронула носом его руку, подалась, чуть качнувшись, вперед. - Теплый, - прошептала она. – Выглядишь как он. Пахнешь как он… - Он – это и есть я, - сказал Галл притягивая Карлию к себе. О. Ооооо! - Нет, - эльфийка вдруг отстранилась, - тем не менее… Так не бывает. Не может быть! Не может быть, значит? А волшебные перемещения на другую планету сквозь миллиарды лет для нее что, уже стали обыденным делом? Галл вздохнул и – мамой клянусь! – закатил глаза, точь-в-точь как Нилин. - Видит Мара, я не хотел делать этого при детях, - э, это кто тут меня детьми опять обозвал! – но у меня нет выхода. Приступаем к плану Зигфрида. И, не успела Карлия возразить, как он обхватил ладонями ее лицо и поцеловал ее. Ооооооооооо! Вы можете представить, что это такое? Мой Онли Тру Пейринг, существа, которые оказались так же реальны, как моя сюита и нилинская виолончель, сидели на кровати с пушистым пледом и сосались! Я заржала, как жеребенок, и выбежала на середину комнаты. Видимо, я радовалась чересчур громко, потому что Соловьи оторвались друг от друга и уставились на мою пляску со взглядами недовольных горгулий. Хихиканье Нилин подтвердило мои подозрения. - Прощу прощения? – выдохнул Галл. Карлия, обвившая рукой его шею, просто пырилась на меня, как на больную психопатку. Я захлопала в ладоши: - Ребят. Ребяяятааа! Вы же мой ОТП, ребята! Я ж сюиту про вас написала, понимаете? Сюи-ти-щу! Про фанфики вообще молчу. Нет, подумать только… ОТП! О-Тэ-Пэээээ! - Что такое ОТП? – поинтересовался гильдмастер. – О-Тстань Пожалуйста? - Нет, это переводится как «единственный верный пейринг», - самодовольно сообщила Нилин, лебедушкой вплывая в спальню. Видя недоуменный взгляд Галла, она пояснила: - Ну, это когда тебе очень хочется, чтобы кто-то был с кем-то вместе, и ты… представляешь их вместе. Или рисуешь. Или пишешь про них. Или симфонию сочиняешь, если совсем уж долбанутый. Имперец ухмыльнулся: - Ух ты. Получается, мой ОТП – это Карлия и Ноктюрнал? Ничего себе. Пахан Гильдии тайно фемслэшит свою девушку со своей же даэдрогоспожой? Для Карлии, видимо, это тоже был сюрприз. - Притормози! Ты что… - Я пошутил, - мгновенно сбавил обороты Дезидений, заключая данмерку в объятия Хермеуса Моры. - Сжалься над моим убогим чувством юмора. Ты только мой соловушек. Уииии!! Логический парадокс: Галл вернулся к Карлии, а счастья полные штаны у меня. Нилин покосилась в мою сторону. Судя по кошачье-довольным искоркам в желтых глазах, ей эта лирическая сцена тоже нравилась. - Стой. – Карлия вдруг попыталась высвободиться. – Что это такое холодное у тебя на шее? Галл недовольно посмотрел себе на грудь и обнаружил там фонендоскоп из гостиной. - А, это? – Он вскинул брови. – Это и есть то, о чем я, собственно, хотел тебя попросить, – Глава Гильдии воров отодвинулся, снимая фонендоскоп, и со склоненной головой протянул его Карлии. – Ты знаешь, что делать. Пожалуйста. Стоп… Чего он хочет? Улыбка вдруг исчезла с лица эльфийки. Глаза привычно сверкнули печалью. - Да, конечно. Что? Серокожее существо в розовой пижаме неторопливо, со вздохом вставило в уши фонендоскоп (она знает, как им пользоваться? Это при скайримском-то уровне медицины??). Сидящий перед ней человек расправил плечи, напряженно глядя в стену. Чего-то ожидая. Он вздрогнул, когда холодный металл коснулся его груди. Что тут происходит? Я обеспокоенно взглянула на Нилин. Та нахмурилась: мол, нет, братан, я тоже не в курсе. Галл Дезидений глубоко дышал, глядя в потолок. Лицо его в своем застывшем, отчаявшемся волнении напоминало лик Христа на картинах эпохи Ренессанса. Карлия слушала звуки его грудной клетки, и с каждым перемещением капсулы фонендоскопа ее лиловые глаза становились все круглее и круглее. - Галл, - еле слышно выдохнула, - я не знаю, как, но… - Что? – перебил ее он. – Да?! Я готова была поклясться, что в этом «да» слышу ужас. И, так как я вообще понятия не имела, о чем речь, этот ужас подсознательно передался мне. - Нет, - пробормотала Карлия – не с облегчением, а лишь с еще большим беспокойством. - там все нормально. Но… это еще что за босанова… Кто-нибудь, идите сюда! Услышав слово «босанова», я мгновенно прыгнула на кровать, ловя события, как кошка – мышку лапкой. - А, что? Доброволец! - Слушай. – Данмерка отдала мне врачебный инструмент. Фонендоскоп впился в уши. Я, смущенно шмыгнув носом, – надо же было извиниться за то, что я трогаю обнаженный торс взрослого мужчины на глазах его девушки, - прижала капсулу к груди Галла. В ушах раздалось гулкое: тук, тук, тук. «Он жив, - подумала я. - В нем бьется сердце». - А теперь, - голос Карлии доносился издалека, будто из-под воды, - перемести его влево. Я послушалась. В правой части грудной клетки гильдмастера… тоже что-то стучало. «…Не одно?!» Я, подобно Карлии десять секунд назад, перемещала аппарат туда-сюда, но это была не галлюцинация: в груди имперца, друг напротив друга, спокойно сосуществовали два источника пульсации. И они образовывали такую полиритмию, что Стравинский бы обзавидовался! - О боже, - промямлила я, снимая фонендоскоп. – Аллонз-и. Фантастика. - Да что там такое? – Галл уже начал терять терпение. – Скажите уже! - Дорогой, - полушепотом произнесла Карлия, - я не знаю, каким именно способом ты воскрес, но у тебя теперь два сердца. Теперь лицо гильдмастера само стало картиной. До этого момента я знала лишь одного человека, который умел дико хмуриться, морщить лоб и выпучивать глаза одновременно, и это была я. Что ж, теперь я вижу второго. - Серьезно, что ли? Имперец обеими схватился за грудь. Судя по тому, что лицо его изменилось еще больше, он понял. - Да ну?! – Нилин тут же скинула позолоченную маску невозмутимости. – Два сердца? Гонишь! - Мамой клянусь! – воскликнула я. – Нет… Рассилоновы подмышки! Обаятельный, остроумный мужик с двумя сердцами регенерирует и перемещается во времени. Да чтоб мне ожившие манекены башку в подворотне оторвали. Да чтоб меня в консервную банку превратили. Да чтоб меня тени до косточек обглодали, если это не кроссовер! - Таймлорд, - забубнила Нилин, клядя руки мне на плечи. – Он таймлооорд. Раз уж вселенная вместила Нирн, неужели в ней не найдется места для хотя бы одного Галлифрея?! Карлия и Галл обменялись напряженными взглядами - видно, пытаясь решить, пора ли звать санитаров. Да давно пора было! - Вы имеете в виду «повелитель времени», верно? – Дезидений смотрел на меня с любопытством. – Но я не умею ничего такого. В этот моток вселенной меня закинула Ноктюрнал, воссоздав мое тело по… эээ… судя по всему, кости, ибо где бы еще ей взять мой генетический материал, и соединив мое ментальное тело с физическим, – Карлия хлопнула ресницами, и вор, не удержавшись от улыбки, пояснил: - Потому что могёт. Даэдра же. Итак, было около девяти часов утра, и на кровати в желтой гостевой спальне в доме Эрхардтов сидели: композитор, сноб-виолончелист, беглая темная эльфийка с мутацией радужки и восставший из мертвых вор с двумя сердцами. Возможно, таймлорд. За-ши-бись у нас компания! - Короче, народ, - заговорила кардиологическая аномалия, по-шерлоковски спрыгивая на пол, - Раз уж я здесь, значит, на то есть причины, – И вполголоса добавил: - Помимо… силы любви. Галл остановился, глядя в окно. Высокий, в жемчужного цвета шелке, переливающемся в солнечных лучах, с гибкими, живыми руками дирижера. Он и командование уже взял на себя, несмотря на то, что дирижер здесь я. «Прирожденный лидер», - говорила о нем Карлия в игре. Прирожденный, прирегенерировавший… какая разница. - В принципе, - продолжил лекцию Галл, довольный тем, что его слушают, - я давно мечтал побродить между мирами, так что ваша однолунная планетка с безыскусным названием меня не особо удивила. Да, прошу прощения, что ограбил вашу библиотеку. Только сейчас я заметила, что на тумбочке и возле окна за кроватью грудами разложены книги. В спальне царило молчание. Слушая чарующую речь Галла, можно было понять, почему он стал главой Гильдии. - Всю эту ночь я читал, - произнес имперец, - Читал все, что мог найти, и, когда книги закончились, пошел искать новые. И нашел некий предмет, происхождение которого волнуют меня куда больше, чем моя анатомия. Галл неспешно, даже небрежно наклонился и поднял с пола что-то плоское и прямоугольное, блеснувшее в солнечных лучах. - Я очень не люблю выражаться грубо, но в этот раз я требую объяснений. Я вытянула шею. Воскресший гильдмастер держал двумя пальцами коробку с диском, и надпись на ней предсказумо гласила: The Elder Scrolls V: Skyrim. Нилин за моей спиной шумно вздохнула. - Ну что ж, - смиренно сказала она. – Значит, прошу ко мне. Настало время перепройти квесты Гильдии.