POV Санс
— Нет… Папс, я не виноват! — Санс…? — Я знал, что ты меня отвергнешь, но, пожалуйста, не надо, бро! Ты не сделаешь это! — Прости, брат... — НЕТ! — Санс… — Бро… — Санс! — НЕТ, ПАПИРУС!!! — САНС! --- — Санс, проснись! Агх! Что за… Я спал?! — Бро, это ты?! — Я подорвался с кровати так резко, словно она состояла из чистого пламени. Картинка передо мной расплывалась, я мало что мог разглядеть. В глаза бросился ближайший ко мне силуэт, высокого роста. Снова послышался знакомый голос, в настойчивых попытках разбудить меня. Я схватился за голову, издав глухое рычание режущей боли. Немного погодя, я заставил себя наконец увидеть целостность происходящего. Меня окружала собственная комната. Передо мной сидел Папирус, он выглядел до жути напуганным и обеспокоенным, хотя я сам не понимал, что его могло так испугать. Проведя рукой под глазницами, я почувствовал мокрые от слёз скулы. — САНС! — неожиданно громко выкрикнул брат, — ТЫ ОЧНУЛСЯ! Не понимаю, почему брат так переживает за меня сейчас, память за все прошедшее будто отшибло, я не мог осознать, что со мной происходит. Из постоянного торнадо в моей комнате, на полной скорости вылетел очередной грязный носок и сильно саданул меня в лоб. Не ожидая того, я тут же от внезапного удара откинулся назад и, падая на спину, влетел головой об стену. Удар был сильным, теперь голова разболелась ещё сильнее, но, по крайней мере, я не упал в обморок. Обеими руками схватившись за заднюю часть черепа, теперь ещё больше изнывая от боли, я внезапно с ужасом открыл глаза. Удар об стену задел какую-то планку в моём сознании, теперь ко мне вернулись все воспоминания прошлого дня, вперемешку со сном, после которого я испытывал такую сильную боль. Наверное, все это происходило за считанные секунды, потому что только сейчас Папс пришёл мне на помощь и наполовину приподнял моё тело, оторвав от стены. Воспоминания все ещё путались в моем сознании, теперь мне казалось, что тот сон и был явью… — ПАПИРУС!!! ТЫ ЖИВ!!! — Сам не понимая, что делаю, я бросился в объятия брата, поливая его красный шарф нескончаемыми потоками слёз. Спутав сон с реальностью, слишком трудно было признать происходящее, — Я ДУМАЛ, ЧТО ТЫ… ЧТО ТЫ…! — Не прекращая рыдать, я ещё крепче вцепился в одежду Папируса. Боль, что захлестнула меня, нельзя было передать словами. Ничего не ответив, Папс крепко обнял меня в ответ, будто создав своими объятиями крепкую магическую защиту вокруг нас. Мы молча сидели на кровати ещё минут десять, что, казалось, пролетели как всего одна. Убедившись, что я перестал дрожать, Папс отпустил меня. — Что… Произошло? Почему ты здесь? — все ещё дрожащим голосом спросил я, глядя брату прямо в глаза. — Ты кричал! Ты что, не помнишь? — удивлённо воскликнул Папирус, начиная, казалось, ещё больше волноваться. — Значит, было слышно… Это просто очередной кошмар, ничего такого… — я попытался хоть как-то успокоить брата, однако это лишь усугубило ситуацию. Не дав мне договорить, он схватил меня за плечи: — Я ЦЕЛЫЙ ЧАС НЕ МОГ ПРИВЕСТИ ТЕБЯ В ЧУВСТВА! — В переизбытке эмоций закричал он, крепко обхватив мои кости, — Я ВОЛНОВАЛСЯ ЗА ТЕБЯ, СЛЫШИШЬ?! — слёзы покатились из его глаз, Папирус снова прижал меня к себе, — и весь этот час ты кричал. Кричал, чтобы я не делал этого. Санс… Чтобы я не делал… Что? Меня пробрала крупная дрожь. Теперь уже во всех подробностях я вспомнил свой сон, что настолько сильно напугал меня. Папирус… Я признался ему и… Он не выдержал и… И… Инстинктивно из глазниц снова покатились слёзы. Видимо, я слишком много думал о суициде последнее время. Эти злосчастные мысли передались моим снам и обратились… Против Папируса. Перед глазами снова возникла та картина. Папс, со слезами на глазах и… Острым ножом, занесенным над своей грудью. Дальше я не помню ничего. Помню только, что очень, и очень много кричал. Целый час, как сказал брат… Отвлеченный мыслями от реального мира, я вдруг осознал, что мне был задан вопрос. Вопрос, ответ на который я просто не мог дать. — Ты… Это был очередной кошмар, про… Твою смерть, — и тут я решился соврать, — от рук человека. — Но ты же кричал мне, чтобы я чего-то не делал, так ведь? — взгляд Папируса оставался вопросительным. В голову пришла идея, которую я тут же постарался правильно озвучить. — Я кричал тебе, чтобы ты не доверял человеку… — проговорил я, — ты же знаешь, ты очень добрый и… наивный, — я виновато отвёл взгляд, я всегда говорил брату, что он не такой, — ты доверился человеку, а он… Убил тебя снова. А я не мог ему помешать, поэтому и кричал. Ты же знаешь, как на меня повлияли многочисленные геноцидные таймлайны. Я рассказывал тебе… Я постоянно боюсь потерять тебя, — сказал я, а затем добавил, надеясь, что брат ничего не заподозрит: — а сейчас я боюсь за тебя ещё сильнее… Ощутив сильную близость с братом, я забрался к нему на колени, как тот часто делал в детстве. Благодаря своему росту, даже так я доставал ему макушкой лишь до подбородка. Уткнувшись лбом в грудь Папса, я обвил его тело руками и крепко сжал, обнимая, как он обнимал меня, когда был маленьким. Брат снова ответил на объятия, но, казалось, уже не так охотно. Несмотря ни на что, он все так же крепко прижал меня к себе, и в такой позе мы просидели следующие пять минут долгого времени. Вскоре, мне удалось полностью успокоиться, всё же, бро был рядом, всё было хорошо. — А я уже завтрак приготовил, — немного помедля, произнёс Папирус, — может, пойдём, пока не остыло? Я молча кивнул и слез с коленей брата, немного разочарованный тем, что этот сладкий момент продлился так недолго. Может быть, такие моменты и спасут мои чувства от признания? Кто знает, братец...Кто знает…