POV Андайн
Я блуждала по этому лабиринту довольно долго, но все безрезультатно. Надеюсь, Папирусу на его пути улыбнётся удача. От безысходности я снова оглядела пустоту, и уже собиралась звонить скелету, как вдруг- — САНС!!! Непонятно откуда эхо донесло до меня пронзительный крик, переходящий в отчаянные громкие рыдания. Голос, похоже, принадлежал Папирусу. Что, черт возьми, там уже случилось?! Я побежала, как мне казалось, к месту первой развилки. Крик повторился, теперь уже переходя в какую-то слабость, и я серьёзно пожалела, что не умею мгновенно перемещаться. Как оказалось, я бежала не туда, а потому наткнулась на очередной тупик. Папируса больше не было слышно, или же это я потеряла слух от шока и беспокойства. Сейчас мне не было понятно ровным счётом ничего. Изо всех сил и на максимальной скорости я пыталась найти выход из лабиринта. Черт, кажется, мне столько же времени предстоит искать Папируса. --- Да! Вот он, выход! Спустя время, я наконец выбралась к первой развилке и не разбирая, куда бегу, поспешила на правый путь, ища дорогу наугад. Меня злило то, что я не могла ориентироваться по звуку. Сигналов Папса слышно не было, а все, что отзывалось от стен пещеры — были мои тяжёлые шаги и учащенное дыхание. Где же они? Пробегая мимо очередной развилки, я вдруг остановилась и взглянула будто в пустоту, что была тёмным густым туманом. Странно… Душа словно так и рвется пойти туда. Все равно, я рано или поздно исследовала бы этот путь. Аккуратно, на ощупь я пробралась сквозь туман, и постепенно передо мной проявился силуэт. Фигура лежала на полу, съежившись в комок и подрагивая. Вскоре я полностью миновала черную дымку. — Папирус! — я подбежала к телу друга и опустилась на колени. Скелет был жив, он дрожал, то ли от холода, то ли от беззвучных рыданий. Я попыталась перевернуть его на спину. Папирус дрожал, скулы были мокрые от слёз, к груди он прижимал уже немного влажную куртку Санса. Моё сердце сжалось. Санс был здесь, скелет его звал, а теперь… Осталась только куртка… Крепко сжав обеими руками одежду старшего, я почувствовала, как что-то неприятное поступило к горлу, а затем и к глазам. Мне пришлось отодвинуть пиратскую повязку. Из глаз потекли горячие, солёные, обильные слёзы. Первый раз в жизни я плакала. Не выдержав такого наплыва негатива, я уронила голову на мягкую куртку комика, сотрясаясь всем телом. Столько эмоций хотелось выплеснуть сейчас, но я не могла себе этого позволить. Прошло не больше пяти минут, и я наконец подняла голову. Нам нельзя здесь надолго оставаться. Я осторожно высвободила куртку из цепких рук Папируса и накинула её на плечи скелета. Взяв его на руки, я направилась к своему дому. По щекам все ещё текли слезы. ***POV Папирус
Я открыл глаза и осмотрелся. Я снова в комнате Андайн? Это что, был всего лишь сон? И Санс… Не… Я почувствовал что-то стороннее на своих плечах. Дрожащей рукой я дотронулся до этого. Под пальцы попал меховой капюшон. Рывком сдернув одежду с себя, я почувствовал, как на глаза снова наворачиваются слёзы. В руках я держал смятую куртку Санса… Брат, он. Он… Не выдержав больше этого, я прижал к груди голубую куртку и отчаянно разрыдался. Я все ещё не мог поверить, что брата теперь… Нет…! Слезы обильно и безостановочно лились, пропадая в волосках мехового капюшона. Не в силах что-то сказать, позвать на помощь, позвать Андайн, я громко плакал, сотрясаясь всем телом. Звать не пришлось, только лишь услышав мой пронзительный крик отчаяния, Андайн резко открыла дверь и забежала ко мне. Без лишних слов, она села рядом со мной и крепко обняла, сильнее, чем когда-либо наносила кому-то удары. — НЕТ! ЕГО БОЛЬШЕ НЕТ, АНДАЙН!!! — кричал я, не в силах остановить потоки слёз. Я не чувствовал ничего, кроме горя и отчаяния, что овладели мной, и, казалось, скоро разорвут мою душу на мелкие части. --- Андайн сказала, что я плакал, как минимум, два часа. Может быть, даже больше. Сказала, что нашла меня без сознания, сжимающего куртку в груди. Сейчас же я просто сидел за столом, абсолютно опустошенный. Казалось, что я уже остался без души. — Всё кончено, Андайн, — безэмоционально изрёк я, — теперь уже ничего не поделаешь, — слезы снова потекли, но теперь мне было все равно. Я остался без брата. А значит, и без жизни. — Дай мне нож. — произнёс я, уставившись куда-то в пустоту. Глаза Андайн округлились настолько, что их краёв не стало видно за её чёлкой. — Дать тебе… Что? — шокированно переспросила рыба. — Нож. Теперь Санса нет. А значит, и меня быть не может. — рассудил я, смотря в одну точку, даже не моргая. Андайн нахмурилась и немного повысила голос: — Ну уж нет, панк! Никаких тебе ножей. — отрезала рыба, — я не могу потерять ещё и тебя. — Тогда я справлюсь сам, — выдохнул я и в ту же секунду откинулся назад, наклонив стул, что тут же начал падать на пол, с каждым мигом приближая удар головой и, как минимум, трещину в черепе. Андайн среагировала почти мгновенно: ухватив меня за руку, она притянула меня к себе, спасая от падения. Куртка слетела с моих плеч и со звоном упала на пол. Со… Звоном.? Мой разум немного прояснился. Тут только до меня дошло, что я видел падающего брата, не держа при этом куртки в руках. Значит он… Телепортировал её ко мне? Но зачем? На память? Это глупо. Но всё же, что там могло звенеть? Андайн тоже заинтересовалась неожиданным звуком. Она подняла одежду с пола. — Здесь.., — она засунула руку в карман, — какая-то колба.? И она чертовски пыльная. Андайн достала из ящика стола какую-то тряпку и протерла склянку. Комнату осветил пусть и не яркий, но живой свет. Его источала… Синяя душа… — Ч-что? Почему душа… Здесь? Она человеческая? — брови Андайн поползли вверх и скрылись в волосах. — Нет, — выдохнул я, — это… Душа Санса. Я чувствую это. Свет такой знакомый, такой родной. Я точно видел его раньше. Но как это возможно? Разве он не должен был… Рассыпаться в прах? — Мы отнесем это Альфис. Она должна знать, что в этой душе особенного. И, если мы будем работать сообща, — Андайн помедлила, затем взглянула мне прямо в глаза, — может, мы сможем вернуть его… В душе зажглась слабая надежда. Я еле улыбнулся Андайн и мы, не медля ни минуты, вышли из дома, прихватив куртку заодно с колбой, в которой светилась живая душа. Уже давно наступил вечер, хотя сейчас мы совсем не следили за временем. Тем не менее, уже стало темновато, однако тёплый свет из стеклянного сосуда освещал нам путь, словно желая поскорее привести нас в нужное место. Очень скоро мы добрались до Лодочника. — Тра-ла-ла… Куда держим путь? — фигура в капюшоне, похоже, сегодня была в мирном расположении духа. Прозвучит странно, но я лишь один раз видел Лодочника злым. Он говорил, что это все из-за человека, который решил позабавиться и бесцельно ездил на лодке целый день. А когда пришло время расплатиться — просто ушёл. — В Хотленд. И как можно скорее. — кратко объяснила Андайн. Лодочник принял оплату, и мы отчалили. Да, быстро не получилось. Лодка, похоже, не могла набирать или сбавлять скорость, что сильно злило Андайн. Стараясь быть хоть чуть-чуть вежливой, девушка молча постукивала пальцами по краю лодки, то и дело нетерпеливо вглядываясь вперёд. — Тра-ла-ла. Вы знаете, что находится в Пустоте? — вдруг произнёс Лодочник, не поворачиваясь к нам. — Слышали мы эти байки уже, — не сдержалась Андайн, — Пустоты не существует, это уже давно проверено. — Значит, вам известно, как погиб ваш брат? Я вздрогнул. Откуда он знает? Он… Действительно, кто он, этот «Лодочник», как его все называют? Он появился здесь очень давно. Как рассказывал Санс, самым первым нашёл его папа, когда ему было не больше двенадцати лет. Ребёнок прозвал фигуру в капюшоне Лодочником, за его любимое занятие перевозить монстров по реке. С тех пор Лодочник живёт здесь. Никто даже не знает, является ли он вообще монстром, так как никто не видел, чтобы он ел или спал. Лодочник никогда не нуждался в обычных потребностях любого монстра, а потому оставался, наверное, самой загадочной сущностью всего Подземелья. — Брат совершил самоубийство. Я видел это своими глазами, — мой голос дрожал, — а вы… Что-то знаете о том самом месте? — Пожалуй. Я был свидетелем создания Пустоты, — начал он, — когда-то, давным-давно, главным королевским учёным был Гастер. Доктор Гастер, как его все называли. Это был скелет, обладающий невероятно могущественной магией. Однажды, доктор Г поймал некую ошибку в самом мире. Тогда он догадался, что наш мир состоит из обычного цифрового кода, который может быть подвержен изменениям. Доктор Г потратил много лет на изучения и исследования, и все же смог проникнуть в код нашего мира. Или, как он это назвал, «нашей вселенной». Он уверял всех и каждого, что исследования могут пойти дальше, и тогда мы, монстры, сможем полностью изменить нашу жизнь, наше существование, нашу «вселенную». Однако рассказы Гастера не дали успеха. Ему не верил никто, все считали абсурдом считать правдой то, что мог видеть лишь один монстр. Доктора стали считать сумасшедшим, его учёные-помощники отказались сотрудничать с ним в исследованиях. Тогда он решил углубиться в код в одиночку. И снова проходит много лет. И снова произведено невообразимое количество исследований. Спустя все это время Гастер вывел почти точную гипотезу о том, что существуют и другие вселенные помимо нашей. Он создал механизм, который должен был позволять перемещаться между ними. Но что-то пошло не так. Машина сломалась и сильно повредила доктора Г, оставив отметины на лице. А где-то там… Возникла Пустота. — И что? Что в ней? В этой Пустоте? — поинтересовался я. Лодочник не ответил. Казалось, он даже не услышал вопроса. — Хей, тебе задали вопрос, — Андайн раздражённо пошатнула лодку, пытаясь привлечь внимание Лодочника. Но то не дало результата. Что-то напевая себе под нос, фигура в капюшоне продолжала вести лодку, не реагируя на наши вопросы или жесты. Вскоре судно остановилось и мы сошли на берег Хотленда. — Приходите ещё. Тра-ла-ла.., — произнёс Лодочник на прощание, так и оставив нас в недоумении. — Как думаешь, Санс действительно прыгал в ту Пустоту? — озадаченно спросила Андайн, но тут же виновато опустила голову, — прости… Тебе, наверное, не хочется об этом говорить? Я промолчал. На самом деле, мне действительно не хотелось обсуждать это. Но после сегодняшнего у меня исчезли почти все эмоции. Если и были какие-то проявления, они были слабыми и все равно наполненными горем. Я сорвался. Впервые в жизни. Выплеснул, кажется, абсолютно все эмоции, что у меня были. Не знаю, вернутся ли они. По крайней мере, я не сошёл с ума, раз могу здраво рассуждать. Но если у нас ничего не получится… Пожалуй, я останусь в таком состоянии на всю жизнь. Ньех, даже не представляю, как вообще можно существовать без эмоций. Мои рассуждения с самим собой длились достаточно долго. За это время мы успели добраться до дверей лаборатории. Андайн торопливо постучала. Все было тихо. Затем по ту сторону послышалась возня и непонятные шорохи, что-то щёлкнуло, и дверь в лабораторию отворилась. Нам пришлось опустить взгляд вниз, так как учёная, открывшая дверь, была вдвое ниже нас. — А-Андайн, П-Папирус? Вам что-то н-нужно? — как и всегда, Альфис сильно заикалась. Она была очень пугливым и неуверенным в себе монстром. Она всегда думала, что если что-то идёт не так, в этом только её вина. — Нам нужна помощь. Срочно. — резко сказала Андайн и мы вошли в лабораторию. --- Я не смог рассказать, что именно случилось. За меня все сделала Андайн. Пожалуй, она полностью понимала моё состояние, когда я, отказавшись слушать эту историю ещё раз, зажал «уши» руками и направился на второй этаж, в дальний угол комнаты. Спустя несколько минут раздался громкий голос рыбы, зовущий меня вниз и оповещающий о том, что Альфис теперь все знает. Я спустился вниз. — Я с-сама не могу поверить, как д-душа монстра может существовать вот т-так, в стелянном сосуде, — начала ящерица, — в-видимо твой брат был необычным монстром с очень, о-очень любопытной душой… Н-но я… — Альфис опустила взгляд, — ч-что я могу с-сделать? Я-я ведь даже не могу возродить монстров с помощью РШ, все м-мои попытки заканчивались к-крахом… Я боюсь, что… В таком деле я буду бесполезна… — Альфис! — Андайн попыталась привести подругу в чувства, — ты не бесполезна! Ты — гениальна! Тебе просто нужно поверить в себя, как верим в тебя мы! На кону стоит жизнь друга… И брата! Мы поможем, правда, Папирус? Я согласно кивнул. Альфис боязливо посмотрела мне в глаза. — Ты не п-простишь мне, если с ним что-то с-случится, верно? — тихо произнесла она, — не простишь, если… Я не смогу его в-вернуть.? В моей душе что-то замкнуло. Да, я думал о таком исходе, но надежда все же была. Хоть и слабая, но в глубине себя я чувствовал её теплоту. Нельзя вот так напрямую просить Альфис не уничтожать надежду своей неуверенностью. Всё же, её не изменить, после всего, что она пережила. Я присел на корточки, поравнявшись ростом с ящерицей. — Если что-то не выйдет, это будет не твоя вина. И я не стану укорять тебя, — пообещал я, однако душу все ещё будто тянули вниз мысли о наихудшем варианте развития событий. — Тогда п-пойдём, — вздохнула Альфис, — в настоящую лабораторию. Мы подошли к двери «уборной», как называла комнату висящая рядом на стене табличка. По нажатию какой-то кнопки дверь открылась и мы вошли в полутёмное помещение. Как я мог разглядеть при таком освещении, «уборной» оказался тесный лифт, довольно старый, местами пошарпанный, да и в целом выглядел не шибко надёжно. Альфис повернулась к пульту управления и набрала какую-то комбинацию чисел. Слабая лампочка на потолке лифта загорелась, почти не освещая его, двери закрылись, и кабинка поехала куда-то вниз. --- — ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! ЛИФТ ТЕРЯЕТ МОЩНОСТЬ! — такие слова, ярко-красным шрифтом высветились на дисплее управления. Не успев осознать, что произошло, мы схватились друг за друга, так как поручней в кабинке не было. Постепенно, но очень быстро набирая скорость, сорвавшийся с троса лифт летел далеко вниз, в непроглядную темноту.