POV Санс
— Хей, бро, может быть, уже отпустишь меня? — от крепких объятий брата у меня уже успели разболеться рёбра, — мне хочется как следует насладиться своей «новой» душой. Хоть и неохотно, Папс высвободил меня из крепких объятий. Из его глаз все ещё стекали тонкие струйки слёз. Я протянул руку и вытер их с лица брата. Он такой милый, когда счастлив. Казалось, целую вечность я не видел его таким. Хоть и прошло несколько часов с момента моего… Черт, зачем я это вообще сделал?! Это был адски тупой поступок. И ужасный по отношению к Папирусу. Его душа… На мгновение я увидел пылающее сердце. А точнее, его половину… Он отдал половину своей души мне… Какой же я идиот! — Я дурак, дурак, дурак! — крикнул я и закрыл лицо руками, стараясь скрыть его полное стыда выражение, — Папс, мне так жаль! Ты не должен был- Я не должен был… Я сжал кисти рук, кончиками пальцев оставив еле заметные царапины вокруг глазниц. Это я во всем виноват, я! Только из-за своих жалких чувств я решился на такое… Почему я решил, что суицид — это просто увиливание от признания? Это ведь удар. Удар для всех, кто любят меня. И особенно — для Папируса. Как я мог вот так бросить младшего брата?! — Я действительно был не в себе, Папс, — я поднял голову, смотря прямо на брата. На моих глазах выступили слёзы, — прости меня, прошу… Он не ответил. Брат вздохнул и заглянул мне прямо в глаза, затем снова молча прижал меня к себе. Спасибо, Папс… Другой бы не простил… Ты действительно лучший, бро. — Ну же, Санс, не надо плакать, — Папирус нежно поглаживал меня по голове, — ты ведь никогда не плакал, верно? — как сказать… В этом таймлайне — всего один раз. Тогда, в библиотеке, когда я все узнал. А уж в остальных… Папирус не может этого помнить. Я давал волю слезам только в момент его смерти. И уж поверь, бро, до того рокового момента их набиралось действительно очень много. Но сейчас все живы. И плакал я не от горя. А от сильнейшего в моей жизни стыда. За то, что заставил младшего братишку так переживать. И уж если я плачу почти впервые за столь долгое время, то представляю, сколько слез пролил бедный брат, когда все это свалилось на него. --- Все прошло. Слезы высохли, и теперь уже во второй раз Папс наконец отпустил меня. Я впервые ощутил себя младше него, словно маленький ребёнок, расплакавшийся на коленях у брата от стыда за мелкий проступок. Или не мелкий… В любом случае, все теперь хорошо. Я слегка приподнялся на койке, оставив Папируса сидеть теперь чуть ближе к моим ногам. И все было бы хорошо, если бы через несколько секунд я не почувствовал, как все кости внезапно пробрала приятная дрожь. Я вздрогнул и взглянул вниз. Ох, черт, я и забыл, что я весь голый… Рука Папируса лежала в миллиметрах от моего таза. Чёрт, только не это! Не снова! Всего одно случайное прикосновение, и вот уже моя магия готова выбраться наружу совершенно не через то русло. Я скривился и шумно выдохнул воздух. Вроде пронесло… — Брат? Что-то не так? — забеспокоился Папс. — Нет, бро, все в порядке, — я слегка отодвинулся в сторону, стараясь предотвратить ещё какие-либо случайности, — я просто отлежал руку. И… Подай мне мою куртку, пожалуйста, — моё лицо залил синеватый румянец и мне пришлось отвести взгляд в сторону. Мне было стыдно, что брат видит меня таким… Но в то же время… Так странно и даже необычно… Брат тут же опомнился, подорвался с койки и ринулся за курткой. Другой одежды в лаборатории не было, так что мне пришлось завязать рукава вокруг пояса, обмотавшись одеждой, подобно полотенцу. Кому-то покажется бессмысленным прикрывать всего лишь кости, однако для скелетоподобных монстров это очень даже имеет смысл, ведь это наше постоянное тело. Тем более… Если моя магия активируется не туда… Есть хоть какой-то шанс прикрыть одеждой последствия. Собрав все пришедшие силы, я медленно слез с койки и встал на пол. Как же приятно снова чувствовать землю под ногами. Ведь последнее, что я ощутил до восстановления, была только пустота… И невозможность за что-либо зацепиться. Словно проверяя на прочность новую душу, я прошёлся по комнате вперёд-назад, затем призвал парочку костяных драконов. Не таких больших, как мне хотелось бы, все же, более слабая половина души давала о себе знать. Но магия осталась, и это было более, чем хорошо. — Так что…? Мы идём домой? — я посмотрел брату в глаза и счастливо улыбнулся. Даже несмотря на сложность нераскрытого чувства, теперь все закончилось. Мой бро такой молодец. А я такой придурок… В ответ на мои слова, Папс молча кивнул, улыбнувшись уже не так счастливо. --- Мы только вышли из комнаты, как до меня в один момент дошло, что мне в таком виде придётся дойти до самого дома. Даже при прикрытых тазовых костях мне стало неловко. Я решил все же спросить Альфис, точно ли нет у неё лишней одежды. — О-оу… Есть лабораторный халат, — вспомнила ученая, — т-только вот он весь грязный п-после одного эксперимента… — Неважно, просто дай мне что-нибудь надеть, — отмахнулся я. Сейчас мне было плевать, в какой одежде мне идти, лишь бы на мне что-то было. В любом случае, свои вещи я тоже стираю достаточно редко. Альфис быстрым шагом отправилась в другую сторону по коридору. Через пару минут она вернулась, держа в руках что-то больше похожее на тряпку, чем на какую-то одежду. Тем не менее, выбора у меня не было. Моя куртка была слишком коротка, чтобы прикрыть хотя бы две трети моего тела, халат же свисал почти до пола. Да, вещь не из приятных. Местами рваный, заляпанный засохшей чёрной слизью, так ещё и пах этот халат далеко не сладостями, какие бывают на Новый Год. Спокойно, Санс, с Лодочником мы доберёмся до дома минут за пятнадцать, и ты наконец сможешь снять с себя этот ужас. Даже по моим меркам чистоплотности от ЭТОЙ одежды я испытал неподдельное отвращение. Это нужно просто перетерпеть, дома наверняка есть куча моей одежды, совсем недавно постиранной Папирусом. Стиснув зубы, я просунул руки в рукава, затем поочерёдно застегнул все пуговицы. Развязал рукава куртки и достал её уже из-под подола халата. Что ж, по крайней мере, теперь я не чувствую себя так неловко. Особенно перед Папсом…***
POV Папирус
А Сансу идёт этот халат. Пусть даже такой грязный и затасканный, но ему определённо подходит некий образ учёного. Странно, почему в этой одежде Санс кажется мне несколько «уже», чем обычно? Не спорю, меховая куртка зрительно придаёт костям объема, но не все время же он в ней ходит. Последний раз я видел его в обычной майке ещё вчера, почему это для меня так непривычно? Наверное, из-за всех этих событий, срывов, обмороков… Двойного горя и потери, сломанной психики, слёз… Из-за всего этого я окончательно потерялся во времени. Что ж, может это и хорошо. По крайней мере, сейчас я не думаю о прошлом и будущем. Я живу настоящим. Ну… Почти не думаю… Будущее меня все же волнует. Я все ещё не придумал, как сказать Сансу, что… О мой Бог, почему я это чувствую? И почему я уже несколько минут не могу оторвать от него взгляд? В этом халате… Он выглядит таким взбудораживающим и… Сексуальным…? — Ты что-то сказал, бро? — мои раздумья прервал Санс, вопросительно взглянув на меня. Он умеет читать мои мысли? Или я случайно ляпнул что-то вслух? Наверное, моя половина души все ещё имеет некую связь со второй своей частью. И поэтому Санс слышит мои мысли. Скорее всего отдалённо и не всегда, ведь сейчас он не расслышал, о чем я рассуждал про себя. Звёзды, появилась ещё одна опасность выдать себя настоящего. Так, Папирус, ты больше не думаешь об этом, ясно? Ньех, надеюсь, брат будет вежлив и не будет вторгаться в мои мысли специально. Если он, конечно, может это сдерживать. — Нье-хе-хе-ет, ничего. Тебе, наверное, послышалось, — попытался отмахнуться я, стараясь думать как можно тише. Как вообще можно думать тихо? В таких условиях научишься и менять громкость мыслей, это уж точно. --- Потрепанные, словно после жестокой битвы, уставшие, но счастливые, мы направились по коридору к выходу из лаборатории. Альфис отказалась идти с нами, сказала, что все ещё боится показываться кому-то и предпочтет, чтобы её подвиг со спасением Санса остался незамеченным. Говорит, что у неё вряд-ли получится повторить подобное для кого-то другого. Андайн обещала прийти к ней, как только проводит нас до дома и удостоверится, что все в порядке. Теперь мы шли по теперь совсем тёмному коридору. Душа брата теперь находилась на законном месте и уже не была способна освещать наш путь. Лишь слабый зеленоватый свет давали поочерёдно загорающиеся таблички на стенах, с записями из дневника учёной. Однако даже почти в полной темноте эта лаборатория уже не внушала страх, не заставляла воображать ужасных монстров, обитающих здесь. Не давала волю фантазии, чтобы придумать как можно более устрашающие образы Амальгаметов, которых я, к слову, так и не встретил. Может, это и к лучшему, Андайн говорила, зрелище не из приятных. Совсем скоро мы добрались до конца коридора. И только сейчас до нас дошло, что пути назад нет. Лифт развалился на куски, закупорив собой отверстие, ведущее наверх. Куски железа были слишком тяжелы, чтобы хоть как-то пытаться их передвинуть. — Оу… Упс… А мы тут на лифте разбились, я тебе не говорил? — я попытался разбавить ноткой бодрости свой слегка дрожащий голос, -…вместе с твоей душой, которая тоже чуть не разбилась. — Вау. История весьма интересная, но нам надо выбираться отсюда, — брат посерьёзнел, — я создам короткий путь наверх, и мы мигом попадём туда. Санс активировал свою магию, левый глаз зажёгся синим цветом, освещая область вокруг головы брата. — Санс! Подожди… Стой, — вдруг прервал я, — ты уверен, что с тобой ничего не случится? Всё-таки, магия моей души не позволяла телепортироваться… — я переживал. А вдруг душа опять разорвется? Одна половина останется тут, а вторая перенесётся наверх. Хух, жуткое зрелище. — Не бойся, бро, я справлюсь, — заверил меня Санс, да и то у него получилось не до конца. Брат вытянул левую руку перед собой, и через несколько секунд перед нами возникло подобие портала, такого необычного, такого завораживающего. Внезапно Андайн впервые за долгое время подала голос: — Погоди, а как же Альфис? Она ведь не сможет выбраться отсюда из-за обломков! — Не думаю, что она собирается в ближайшее время выходить отсюда. Я разберусь с лифтом чуть позже, хорошо? Если ей будет что-то нужно, я всегда буду рад помочь, — Санс слабо улыбнулся, — быстрее, я теряю силы… Заходите! Больше не медля ни секунды, мы с Андайн запрыгнули в сияющий портал и тут же оказались в лаборатории наверху. Через пару секунд из портала выпал Санс. Не вышел, а буквально выпал. Рухнул без сил, промычав сквозь зубы что-то неразборчивое. Портал за ним тут же закрылся, едва не зажевав в пустоту одну из ног брата. Я ринулся к Сансу на помощь, в попытках узнать, все ли в порядке и что вообще произошло, но увы, опоздал. Эх, бедный брат. С ослабленной душой у него совсем не осталось сил. Практически сразу после падения Санс вырубился и теперь спал непробудным сном, как это всегда бывало при упадке сил. Я уже привык постоянно дотаскивать брата до кровати, бережно свесив его через плечо по особым правилам. Однако теперь наверное каждый его внезапный сон ближайший месяц будет напоминать мне о плохом. Как это и случилось сейчас. --- До дома мы добрались спокойно, даже почти не разговаривали, ведь Санс спал, и выведать хоть какие-то подробности всего произошедшего было невозможно. Около самого дома Андайн попрощалась с нами и отправилась домой. И вот, снова мы с Сансом наедине. Не знаю, можно ли это вообще так описать, спящий брат почти не считался за живого монстра, с которым можно было бы «быть наедине». Я поднялся наверх и уложил Санса в кровать. Уходя из комнаты, кинул на брата последний взгляд. Бесконечно милый, скелет мирно сопел, укрытый одеялом. Сам не понимая, что делаю, я достал телефон и включил камеру. Эта фотография очень скоро стояла на обоях моего телефона. Главное, чтобы Санс её не увидел. Это, знаете ли, очень странно — фотографировать спящего монстра. Да ещё и ставить эту фотографию на главный экран. Я вышел из комнаты, закрыл дверь и спустился вниз. Звёзды, тяжёлый день был сегодня. Мне бы самому не мешало поспать. Я рухнул на диван и взялся за пульт, надеясь найти успокаивающую передачу. Переключая каналы, наткнулся на музыкальный, где сейчас играл вальс с шумом моря на заднем плане. Идеально. Я откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Прошло всего несколько секунд, как я уронил голову на плечо, а затем и сам упал на бок и провалился в глубокий сон.***
Я открыл глаза, не понимая в каком, собственно, времени я сейчас нахожусь. Часто так бывает, когда режим сбивается, и ты засыпаешь в непривычное для тебя время. Я лежал на диване, укрытый своим любимым одеялом. Наверное, Санс уже проснулся. Я попытался встать, но моя рука соскользнула с края дивана и я кубарем полетел на пол. Все кости ныли, голова сильно болела. Последствия сбитого режима? Или опасного эксперимента? В любом случае, сколько я всё-таки спал? Я попытался подняться, но умудрился удариться головой о деревянный подлокотник дивана. Чего же меня так шатает? На второй раз, я наконец удачно встал на ноги. Телевизор был выключен. Обводя взглядом комнату, я заметил новый листок бумаги, появившийся на столике рядом. Это оказалась записка от брата. «Папс, я ушёл к Гриллби, не волнуйся. Приду через несколько часов, обещаю, не буду много пить.» Что ж, в крайнем случае, он оставил записку. Я взглянул на время. Два часа дня. Хорошо, что сегодня выходной, и вообще, Андайн бы не стала вызывать меня на работу при всех этих обстоятельствах. Ей самой не мешало бы взять отпуск после всего произошедшего. Так когда Санс написал это? Два часа, три, а может, несколько минут назад? Я перевернул клочок бумаги. На обратной стороне было пусто. Что ж, как и следовало ожидать. Остаётся только гадать, когда брат вернётся. В любом случае, я давно не ел, чипсы из лаборатории за еду можно даже не считать. Они лишь немного восстановили моё ОЗ, которое наверняка уменьшилось после разделения души. Я активировал свою магию. На ладонях появилась сияющая оранжевым цветом половинка сердца, и что-то вроде шкалы рядом с ней. Так я и думал. ОЗ было повреждено наполовину, исходя из того, что максимальное его количество теперь тоже стало меньше на пару сотен единиц. Нужно что-то приготовить, может быть, блины? Или чтобы побыстрее, — обычный омлет. Ньех, как получится. В любом случае, мне сейчас все равно, что съесть, лишь бы это было что-то сносное. Я направился на кухню, открыл дверцу холодильника, но яиц в нем не обнаружил. Ох, звёзды, ещё и в лавку тащиться. Видимо, придётся. По быстрому собравшись, я прихватил с собой немного денег и вышел из дома. Я отправился в лавку Сноудина — единственное место, где можно купить продукты. Этим магазинчиком на краю города заправляла одна зайчиха по имени Марта. Мы всегда были с ней в хороших отношениях, иногда девушка даже делала мне скидки на часто продаваемые товары. К тому же, мы делились новостями. Я рассказывал, что происходит в Ватерфолле и снежной долине за пределами города, на местах моего дежурства. Она же ведала о том, что в моё отсутствие происходит в городе, если вдруг все не так спокойно. В общем, с Мартой мы были пусть и не близкими, но все же хорошими друзьями. И сейчас я надеялся, что скидка на яйца мне обеспечена. Тем более, я несу ей настолько захватывающую историю. Конечно, я исключу некоторые моменты, однако она наверняка знает, что я по всему Подземелью искал брата, за которого тогда волновался весь город. И ей обязательно нужно рассказать, что всё-таки произошло…в общих чертах. В раздумьях я довольно быстро дошёл до лавки и потянул дверь на себя, спровоцировав настолько родной звон дверных колокольчиков. Скучающая зайчиха подняла взгляд со стола. — А, Папирус, это ты, — Марта, сразу же приободрившись, улыбнулась, — как там Санс? Нашел его? Я выдохнул. Это длинная история, и даже сократив её, рассказ займёт много времени. Да и плевать, я должен рассказать, что случилось. --- — …а затем провода задрожали и за несколько секунд на койке сформировалось тело Санса, в которое я вложил комбинированную душу. И тогда он ожил! — спустя несколько минут закончил я. Марта смотрела на меня округленными глазами. — Он… Совершил суицид? А ты его спас ценой собственной души…? — похоже, девушка была в шоке. Это была самая невероятная история, которую я ей когда-либо рассказывал, — я просто не знаю, как мне реагировать… Это просто сумасшедшая история… — Что ж… Марта, ты не могла бы отложить мне пару десятков яиц? — я попытался разрядить обстановку. Девушка тут же успокоилась и полезла под прилавок, открыла мини-холодильник, стоящий там и одно за другим стала вынимать оттуда яйца. Через несколько минут я уже был нагружен двумя кульками неродившихся цыплят. — Так… Сколько я должен? Как всегда, тридцатник? — Нет-нет, что ты, — отмахнулась зайчиха, — сегодня можешь взять бесплатно. Это тебе как награда за то, что ты пережил. Я смущённо улыбнулся, поблагодарил Марту за подарок и вышел из лавки. Однако стоило мне пройти всего несколько метров в сторону дома, как из подземки, вход которой находился рядом со мной, выбежала Андайн, на полной скорости сбив меня с ног. Как и следовало ожидать, пакеты с яйцами вылетели у меня из рук, и я благополучно на них приземлился. — Папирус! Ты здесь! — Андайн, похоже не замечая, что натворила, быстро вскочила на ноги и теперь смотрела на меня с высоты, не понимая, почему я выгляжу таким рассерженным, — мне как раз надо было с тобой обсудить- — Из-за-тебя-я-лишился-обеда, — процедил я сквозь зубы, исподлобья глядя на девушку. Это было настолько невежливо, — а броню теперь нужно вдвойне отмывать, — теперь грязные пятна после того падения дополнились пятнами от раздавленных яиц. — Оу, Папс, прости, — похоже, рыба только заметила, что она натворила, — давай я заплачу за новые? — Спасибо, обойдусь, — ну уж нет, хватит мне яиц на сегодня. В холодильнике наверняка найдутся продукты и для другого блюда, — что за неимоверно срочное дело? — Нам нужно обсудить, когда ты сможешь выйти на работу, — немного смущённо сказала Андайн, — я все понимаю, тебе, наверное, нужен отпуск и все такое. Просто… Когда мне ждать тебя снова? — Давай дойдём ко мне домой и уже там все обсудим, — меня совершенно не устраивала перспектива разговаривать на улице, да ещё и с ног до головы будучи измазанным в яйцах. Андайн кивнула, и мы направились в сторону дома. Через пару минут мы вошли, и я тут же направился в душ, пригласив Андайн располагаться как дома. Та благополучно уселась на диван и включила телевизор. --- Спустя несколько минут я вышел из душа, наспех оттерев броню и кости от липкой консистенции. Я повернулся, чтобы закрыть за собой дверь, как Андайн тут же окликнула меня. — Папс, подойди-ка сюда, — попросила она, — и поверни ко мне затылок, пожалуйста. Да, вот так… Чёрт, — она провела рукой по задней части моего черепа, — ты в курсе, что с этой трещиной нужно что-то делать? Я тоже дотронулся до затылка. Звёзды, а я совсем и забыл, что мой череп так сильно повреждён. Рана не болела и вообще не вызывала никаких осложнений, потому была для меня почти незаметной. — Давай я попробую её залатать, — Андайн выпустила магию и стала держать слегка светящиеся руки над моей головой, в попытках закрыть повреждение, — когда-то я изучала целительную магию. По крайней мере, тогда, в лаборатории, я смогла закрыть рану на своей ноге. Насчёт костей всё может быть сложнее, но я постараюсь сделать все как можно лучше. Мне оставалось только ждать. Так как я не ощущал саму трещину, того, что она залечивается, почувствовать я тоже не мог. Можно было только надеяться, что у Андайн все получится. Спустя несколько минут сзади послышался выдох облегчения и я наконец повернулся к рыбе лицом. — Я сделала все, что могла, — объяснила девушка. Я провел рукой по черепу. Широкой трещины больше не было, однако на месте неё ощущалось что-то вроде неаккуратного шва. — Спасибо, Андайн- Я не успел договорить, как дверь распахнулась и в дом вошёл Санс. Счастливый, как никогда и, похоже, слегка пьяный. Однако, мне только так показалось, ведь через секунду брат направился в нашу сторону, и в его походке нельзя было уловить ни пошатываний, ни заносов, ни каких-либо других признаков нетрезвости. — Привет, бро. Привет, Андайн, — поздоровался Санс и плюхнулся на диван рядом с нами, — Андайн, тебе что-то нужно? — Я хотела поговорить об вашем отпуске и работе, — пояснила девушка, — но, раз уж ты здесь, тогда ещё лучше. Папс, ты не мог бы заварить чаю? А мы пока обсудим…***
POV Санс
Папирус отправился на кухню, готовить чай. Андайн же подсела ко мне поближе и только открыла рот, чтобы заговорить, как вдруг, похоже, что-то вспомнила. — Санс… А ты видел, что в последнее время творилось с Папирусом? Я имею ввиду, до того, как… Началась вся эта сумасшедшая история? — А что с ним творится? Ну я заметил, что он стал лучше готовить, сам постирал мои вещи и, в конце концов, поднял мой носок, — хихикнул я, — это возможно, странновато, но только в лучшую сторону, — я вспомнил, как я сам отреагировал на столь тёплое отношение к самому себе и всеми силами попытался сдержать голубой румянец, готовый в любой момент проявиться на моем лице. — А что если я скажу тебе кое-что? Просто, я считаю, что это очень важно, и ты просто обязан знать об этом, — Андайн выглядела максимально серьёзно, — если ты, конечно, ещё не в курсе. — Ну давай же, выкладывай, — мне самому стало жутко интересно. — Ну… Он недавно прибежал ко мне, хотел спросить совета. И в итоге, я поняла, — голос Андайн теперь звучал намного тише, что было необычно для неё, — что он, оказывается, влюбился, представляешь? Твой брат влюбился! Моя и без того ослабленная душа чуть ли снова не оборвала свою жизнь, а затем запульсировала как бешеная, подобно перевозбужденному сердцу. Кто? Кто это такая? Горячая ревность подступила к горлу, а затем и к глазам, проявившись на них маленькими каплями слёз несправедливости. Нужно было сказать ему сразу, и тогда, тогда… Тогда ничего бы не изменилось. Брат бы отверг меня, да и то, возможно, на тот момент, как я начал чувствовать нечто большее, у него уже появилась новая пассия. Что ж, всё. Теперь уже не имеет смысла, признаюсь я или нет. Это все равно ничего не изменит. Но чёрт, как же ужасна ревность! — …Са-а-анс, — откуда-то издалека раздался голос Андайн, наполненный скукой, — сколько мне ещё тебя звать? Я потряс головой, заставив себя опомниться. Настолько глубоко я ушёл в собственные мысли, что не замечал, как Андайн пытается до меня достучаться. — Так… Ты счастлив за него? — этот вопрос ударил в моё сердце, словно тупой топор палача, не способный с первого раза отрубить кому-то голову. Внутри будто все оборвалось. — Да, конечно, счастлив, — ответил я, всеми силами стараясь скрыть в дрожащем голосе горькую ревность и обиду. Мне определённо надо с ним поговорить. Почему он мне не сказал? Глубоко внутри закипали чувства обиды и злости, смешанные с ревностью. Это же нечестно! — Вот и чай! — объявил Папирус, наконец выходя из кухни с подносом в руках. Внезапно в кармане у Андайн заиграла музыка, исходящая от телефона. Рыба приняла звонок. — Ага. Конечно, не переживай. Я уже в пути, — коротко ответила она звонящему, а затем повернулась к нам, — Альфис просит меня помочь ей разгрести остатки от лифта, — пояснила она, но тут же продолжила, заметив моё выражение лица, — спасибо, Санс, мы можем справиться без тебя. Твоей магии нужно окрепнуть, перед тем, как таскать такие штуки. И да, Папирус, прости, мне уже некогда оставаться на чай. Андайн попрощалась с нами и вышла из дома. Мы с братом остались наедине. Моя душа рвалась во все стороны, норовя выплеснуть все мои чувства, так, что я могучими усилиями еле смог сдержаться, чтобы не закричать. — Папс… — выдавил я, — Андайн мне тут рассказала кое-что. Кое-что очень важное, — я слегка надавил на эти слова. Папс сидел передо мной. Смущенный, напуганный и совсем не осознающий, что происходит. Сейчас или никогда. Так долго я избегал этого разговора, но время пришло, сейчас уже ничего не вернёшь и не бросишь. — Я просто хотел спросить, почему не ты, а Андайн, рассказывает о том, что ты, оказывается, влюбился? — выпалил я на одном дыхании. Не слишком ли грубо? Однако мне уже было все равно, я устремил раздраженный взгляд прямо на брата. Папирус смотрел на меня, не отрываясь, казалось, застыл в шоке, не понимая как отвечать на такие вопросы. Сейчас ему хотелось просто убежать подальше, провалиться сквозь землю, попасть в пустоту, подальше от этого злосчастного разговора. Все происходило слишком быстро. Не так Папирус себе это представлял. — Папс… — тихо произнёс я. На глазах брата появились еле заметные капли слез. Закрыв лицо руками, он свернулся в маленький дрожащий комочек и тихо заплакал. Что? Почему? Я не был готов к такому… Почему он вдруг расплакался? Вот так, почти у меня на коленях? Я робко положил руку на голову брата и стал нежно гладить его по черепушке, успокаивая. Через несколько минут Папс более-менее успокоился. Он отнял руки от лица, но все ещё не решался взглянуть мне в глаза. — Папирус… Ты же знаешь, ты можешь мне сказать, — я заботливо взял его ладони в мои и крепко сжал, — я твой старший брат, Папс, ты можешь довериться мне. Папирус слабо улыбнулся. Его глаза все ещё были наполнены слезами. — Так кто- — Это ты, Санс, — быстро проговорил Папирус и старательно попытался провалиться сквозь землю. Сжавшись в комочек, он обливался слезами, содрогаясь всем телом, его лицо почти полностью покрыл ярко-оранжевый румянец смущения и стыда. После тех слов моя душа готова была выпрыгнуть из груди от счастья. На лицо так и напрашивалась счастливая улыбка, готовая вопреки анатомии растянуться до несуществующих ушей. Я сжал руки в кулаки от перенапряжения. Дыхание участилось, каждая моя косточка наливалась счастьем. Что ж, пора начинать...