Гарем

Если отбросить такой незначительный факт, что он умер, но как-то вроде уже и не был мёртвым, с памятью были реальные проблемы. Он не помнил, на что была похожа жизнь после смерти, кого из родственников или друзей он там видел. Он не помнил, что чувствовал, находясь там. Он помнил ослепительный свет, сопровождаемый высоким голосом, который, казалось, звучал только в его голове. Он помнил, что этот голос ему говорил и что он сам ему отвечал. — Ты соответствуешь всем условиям, как нашим, так и её. Согласен ли ты на… На что? Проклятье. Он не мог вспомнить остальную часть вопроса, хотя секунду назад она крутилась в голове. Он помнил, как сказал: — Да. Но даже это начинало ускользать из его памяти, и он догадывался, что больше никогда ничего об этом вспомнить не сможет. — Наконец-то! Фред заставил себя принять сидячее положение, затем протёр глаза и попытался сосредоточиться на человеке, который это сказал. Увидев брата, он широко улыбнулся. — Ха! Это ведь ты ответственен за всё? Я должен был догадаться. Он замолчал, хотя ему было что сказать. Он не был уверен, что именно творилось с горлом, но ощущение было такое, будто он тяжело болен и ему прописан постельный режим. К тому же, стоял странный запах, словно он валяется здесь уже в течение нескольких недель, позволяя болезни хозяйничать в организме. Блин. Ему нужен большой стакан воды, причём срочно, а затем зубная щётка и самая мятная паста, которую только можно найти. — Черт подери… Ты похож на смерть. Он поперхнулся, сдавленно рассмеявшись над выражением лица любимого братца-близнеца, повторившего то, что говорил тогда, когда они болели в детстве. В этот момент он был премного благодарен, что стакана с водой нет — он бы смачно насвинячил, если бы пил во время шутки Джорджа. Брат присел на корточки около него, улыбаясь так же широко, как и всегда. — Нет. Это ответ на твой вопрос. Он о чем-то спрашивал? — Вообще-то это Гермиона всё сделала. О, верно. Тот вопрос, он вспомнил. Но… — Гермиона? — Грейнджер. Ты её знаешь: симпатичная ведьмочка, вьющиеся волосы, классный хук справа… Ты же представлял её в течение двух лет до самой смерти? Сообразил? Щёки загорелись, и он уже собрался было встать с конкретной целью, если бы не знакомый женский голос, заставивший его замереть. — О, он ни о чём таком не думал. Прекрати дразнить его, Джордж. Брат лишь двусмысленно ему ухмыльнулся, но к счастью не стал противоречить Гермионе, которая подошла и начала проверять состояние Фреда различными диагностическими заклинаниями. Как он предполагал, это для того, чтобы удостовериться, что превращение из мёртвого в живого произошло без каких-либо серьёзных побочных эффектов, поэтому не стал мешать и просто, усмехнувшись, поприветствовал её: — Гермиона. Боги, он хотел бы, чтобы голос не звучал настолько измучено. Но как он может быть мягче, если ощущение, будто он проглотил горсть раскалённых углей? Как он может быть мягче после того, как предатель брат рассказал ей, как Фред строил хитроумные планы, чтобы она обратила внимание на него, а не на Рона? Хорошо, если честно, то Джордж ещё не рассказал ничего такого, но судя по его ухмылке, это вопрос времени, и лучше немедленно сменить тему. — Фред. Она повернулась, и он не смог сдержать расползающуюся улыбку, делавшую его выражение лица довольно придурковатым. Но Гермиона нахмурилась. — Ты обезвожен. Не похоже, что что-то ещё с тобой не так, но… как ты себя чувствуешь? Он пожал плечами: — Прекрасно. Пить хочу, а так всё нормально. — Так. Хорошо. Я сейчас… — Я сам, — сказал Джордж, — ты должна быть здесь. Другие скоро очнутся, не так ли? Фред увидел, как она снова нахмурилась, и только тогда заметил остальных обитателей комнаты. Ещё шесть человек спали, лежа в кругу, одетые в точно такие же мантии, как и он. — …это что, Диггори? — Э… да. И я думаю, он, вероятно, будет следующим, кто очнётся. Если в книге написано всё правильно, то восстановление идёт в порядке, в котором волшебники погибли. В книге? Хм. Если бы он услышал это от кого-нибудь другого, то не стал бы особо волноваться, но перед ним была Гермиона, и в данном случае все звучит немного зловеще. Он поглядел на Джорджа. — Я хочу это знать? — Гермиона произнесла заклинание соединения, которое, как и предполагалось, вернуло тебя к жизни и дало второй шанс продолжить свой род. Он моргнул на это оттарабаненное объяснение. — Что? — Я не знала, что оно вернёт к жизни больше, чем одного человека, Фред. Я, правда, не знала. Все, что я нашла об этом заклинании, это то, что оно очень редко использовалось, потому что у большинства ведьм не хватало сил, чтобы вернуть хотя бы одного волшебника. Мне жаль. Правда. Он снова моргнул, на сей раз посмотрев на нее. — Так ты говоришь… Что мы… соединены? То есть женаты? — М-м-м… да… формально, — сказала она, стараясь не встречаться с ним взглядом. — А… другие? — Они тоже на ней женаты. Полиандрия. Так это называется, верно? Когда у женщины больше чем один муж? — Да. — Верно. Вот, что это. Заклинание действует только на волшебников, которые погибли неестественной смертью. У которых не было детей при жизни, и являющихся гетеросексуалами. Последнее и правда имеет смысл. Я имею в виду, почему оно должно возвращать кого-то, кто не склонен традиционно заводить детей? — Я… — Гермиона, будучи Гермионой, добавила ещё несколько своих условий, которыми она, кстати, все же должна со мной поделиться. Тихий вздох Гермионы привлёк его внимание. — Я думала, мы расскажем это, когда все очнутся. И не придется повторять одно и то же по сто раз… — Это же просто Фред, — уверенность Джорджа растаяла под её усталым взглядом, и он промямлил, довольно искренне извиняясь: — Прости. — М-м-м. — Боже правый… Что, черт возьми, это было? Все три головы повернулись на голос, который определённо принадлежал не Диггори. Гермиона ещё раз извинилась и быстро передвинулась, чтобы поприветствовать только что ожившего мужчину, оставив Фреда и Джорджа обсуждать то, о чем они не могли разговаривать в её присутствии. — Условия? — прошептал он. — Единственное, которое я точно знаю — любой Избранный, доставленный к ней, должен быть связан кровными узами с мамой, — Джордж был спокоен. — Почему? — Длинная история. Если вкратце, то Гермиона и Рон встречались, он просто идиот, мама сыграла на его страхе, что Гермионе нужна карьера, а не дети, что она недостаточно сильна, чтобы родить ребёнка, они расстались, и Гермионе захотелось отомстить. — Ни фига себе. — Знаю. Но, блин, это сработало! — Джордж усмехнулся, явно довольный, что брат вернулся. Честно говоря, он тоже был рад, что жив, но… — Шестеро парней? — мрачно уточнил он. — Семеро. Это максимальное количество доставленных заклинанием. Не могу сказать, что удивлён, но всё же… Я имею в виду: Гермиона сильная штучка, и это повлияло на результат. Плюс то, что мамина семья точно не из тех, в которых рождается один или два ребёнка, так что, вероятно, было из кого выбирать. — Что?! Вскрик, разнёсшийся по комнате, привлёк их внимание, но кинув короткий взгляд на возмущённую Гермиону, Фред и Джордж вновь сосредоточилось на своей тихой беседе. — Одним мужчиной для волнения меньше? — Похоже. Конечно, она связана с ним, так что это случится, только если он встретит свою вторую смерть. Фред раскрыл было рот, чтобы ответить, но остановился, услышав рычание Гермионы с другой стороны круга. Ха. Он усмехнулся. Она всегда обладала немного непредсказуемым характером, но сейчас это, похоже, только ему на руку. * * * Вселенная ненавидела её. Это было единственным объяснением происходящему. Барти Крауч — младший. Бывший Пожиратель смерти, изображавший Аластора Грюма и притворявшийся их профессором по Защите от тёмных сил для того, чтобы иметь возможность доставить Гарри Волан-де-Морту. Её челюсть сжалась сильнее, и она знала, что это принесёт ещё одну кошмарную головную боль, третью за всё это время, но поделать ничего не могла. Теперь она была магически связана с Барти Краучем — младшим. С Фредом и Седриком тоже, но, по крайней мере, она знала, что они порядочные люди. Все это заставило четырех мужчин понять, на сколько они разны, и теперь, когда она узнала, что Судьба сочла её совместимой с безжалостным ублюдком, задавалась вопросом, как это отразится на её будущем. Вероятнее всего, блондин, опознанный Джорджем как Малфой, был совершенно безнравственным типом, так что она не понимала, почему удивляется, что ещё один из мужей оказался на тёмной стороне. Она хотела бы избежать этого любой ценой, но правда заключалась в том, что она просто не все предусмотрела. В порыве мести она оставила много деталей в стороне, и теперь эти детали вернулись, чтобы укусить её за задницу. Она пробила бы головой дырку в стене, и не один раз, если бы знала, что от этого будет хоть какой-то прок, но Барти уже пялился с таким видом, будто она слабая и глупая, ни чем не заслуживающая его внимания. Можно было списать его взгляд на слабое состояние, но будь она проклята, если позволит кому-либо смотреть на себя, как на ничтожество. Она вздёрнула подбородок и встретилась с ним глазами. Её взгляд пылал, готовый испепелить все на своем пути. — Я вас не выбирала, это сделала магия. Если вы предпочтёте не быть женатым на мне, — а я вижу, это так, — то, уверена, что смогу придумать несколько способов, чтобы отослать вас назад, где вы до этого коротали вечность. Она надеялась, что он отправился бы в то место, которое заслужил, но справедливость могла и обойти её стороной, послав его куда-нибудь ещё. С одной стороны, она бы порадовалась, совсем чуть-чуть, узнав, что он проведёт своё время в тумане загробного мира для преступников. С другой стороны, будь это место на самом деле, она вероятно бы не убедила Крауча совершить самоубийство, чтобы вернуться туда. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но затем просто закрыл его с громким стуком, как будто передумал и успел остановиться прежде, чем слова слетели с его губ. Одним из её условий было то, что любой волшебник, выбранный для неё, должен был обладать развитым интеллектом, так что, возможно, Крауч, наконец, сумел преодолеть предубеждение. Или он просто вернулся из места, подобного христианскому Аду, и не горел желанием туда возвращаться. Наверно. Гермиона вздохнула. Подтверждение догадки, если она всё правильно поняла, насчёт места, где пребывала его душа, не вызвало ожидаемой радости. — Послушайте. Я ответила на ваши вопросы, рассказала, как вы снова оказались живым, и объяснила смысл произошедшего, но это не значит, что вы вдруг должны начать изображать симпатию ко мне или что-либо ещё в этом духе. Вы мне не нравитесь, и я нисколько не рада, что какие-то высшие силы сочли нас подходящими друг другу. Я сказала это, чтобы вы провели время, пытаясь найти способ разорвать наш брак, не вызвав смерть одного из нас. У меня есть доступ к довольно обширным библиотекам, и я с большим удовольствием доставлю вас туда, если вы посчитаете, что это сможет как-то помочь. Она думала, что это озадачит его, чтобы он не думал всё время о какой-то предвзятой ерунде. Джордж сказал, что их связь необратима, и у неё не было оснований не верить ему и надеяться, что Крауч откопает что-либо. — А сейчас, извините, но, кажется, Седрик очнулся. И, похоже, Фред и Джордж уже заметили это, пока она тратила впустую время, разговаривая с этим неисправимым мудаком. Она оставила его, не произнеся больше ни слова, полагая, что ему нужно время, чтобы обдумать и принять произошедшее. Или время, чтобы сбежать. Если он оставит её в покое, всё будет просто прекрасно. Она совершенно не была заинтересована помогать ему или ругаться, пока он не осознает, насколько глуп его фанатизм. Она потратила полжизни, пытаясь помочь людям, которые не хотели её помощи, и другую половину — в попытках достучаться до их пустых голов, доказывая свою точку зрения. Возможно, это цинично, но у неё просто не было сил проходить через это снова. Не сейчас и, скорее всего, никогда. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы пересечь круг. К тому времени ей уже удалось отодвинуть в сторону мрачные мысли, ведь Фред и Джордж могли опередить её, добравшись до Седрика быстрее. Несмотря на раздражение, она отметила, что подвижность Фреда, вероятно, была хорошим знаком. Позволить им рассказать Седрику все новости и, Мерлин знает, что ещё, было бы определённо неправильно. Она не пыталась выдавить улыбку, приветствуя его. Она не знала бывшего пуффендуйца достаточно хорошо, поэтому не была так же искренне рада видеть его как, например, Фреда. После беседы с Краучем она поняла, что исчерпала весь запас любезности. Её головная боль была фактически другим существом, паразитом, существующим только для того, чтобы причинять страдания. Она не собиралась притворяться, что счастлива видеть любого из этих людей, или считать нормальным тот факт, что связана с ними навечно. Она совершенно не хотела быть замужем за семью мужчинами, большинство из которых — незнакомцы. — Грейнджер. Его голос тоже походил на кваканье. Возможно, обезвоживание было частью платы за возвращения в живое тело. — Ты выглядишь… по-другому. — О, да, — это был Джордж. Блин. Близнецы, должно быть, все-таки опередили её. — Ей было пятнадцать лет, когда ты видел её последний раз, болван. У девочек имеется тенденция превращаться в молодых женщин за шесть лет между пятнадцатью и двадцати одним годом. Он подчеркнул фразу, скользнув взглядом по её фигуре. Он не назвал Седрика в лицо идиотом, хотя это подразумевалось. — Он только что очнулся, Джордж, — сказала она мягко, защищая Седрика. Она совершенно не желала участвовать в перебранке, но это не означало, что она собиралась спокойно стоять, в то время как её друг делает кошмарную ситуацию ещё хуже. — А что с тем типом? — Фред кивнул в сторону Барти. — Я что-то не слышал, что ты заботилась о его слабом состоянии. — Тут другое… — И что же? — Седрик… хороший. Насколько она знала. — А тот нет? — спросил Джордж, и его глаза подозрительно сузились, когда он посмотрел на странно выглядящего Барти. — Нет, — она ответила и сделала паузу, не для эффекта, а просто, потому что боялась произносить следующие слова людям, способным неадекватно на них отреагировать. — Он был Пожирателем смерти.