Гарем

Фред, Седрик, Регулус, Абраксас, Салазар, Гидеон, Барти. Фред, Седрик, Регулус, Абраксас, Салазар, Гидеон, Барти. Последние два должны были поменяться местами, из-за того что имя Барти на самом деле было написано раньше имени Гидеона, но в то же время дядя Фреда и Джорджа, возможно, хотел сделать что-то вроде представления, но он явно, не хотел быть самым последним. Барти уступил, потому что хотел быть уверен в том, что не причинит ей боль, когда они окажутся наедине. Он волновался за нее. Даже зная, кто будет первым, вторым, третьим и так далее, ей все равно придется составить расписание. Или, скорее, несколько расписаний. Не то чтобы она возражала против создания расписания — по правде говоря, это ее немного расслабляло. Раньше так и было. В данном случае, она не могла не бояться этого, так как подозревала, что ее усилия будут постоянно прерываться мужчинами, которые хотели бы проводить с ней больше времени, потому что она была единственным выходом для удовлетворения физических «привязанностей». Ах… Ничто не могло заставить ведьму чувствовать себя менее желанной, чем магически навязанное условие верности. Однако она не могла заставить себя продолжать злиться из-за предложения Джорджа, особенно после того, как его исход временно разрешил растущее напряжение между ее мужьями. Это было немного неловко. Конечно, тот факт, что имя Фреда было вытянуто из шляпы первым, мог иметь какое-то отношение к этому. Ей казалось, что она все еще будет злиться — и будет чувствовать себя неловко, — если имена Абраксаса или Салазара будут выбраны первыми, но наверняка они смогут помочь ей выполнить свою часть сделки с Судьбой. Но Фред был прав… Она знала его. Он был забавным и умным, и у него была красивая улыбка, которая могла бы растопить сердце любой девушки, если бы он постоянно использовал ее. А когда дело доходило до важных вещей, ему можно было полностью доверять. Он прикладывал все усилия, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и, учитывая его личность, он был склонен поговорить с ней, или прижиматься к ней — из-за того, что утром было очень мало времени для таких вещей — вместо того, чтобы просто скатиться с нее или просто заснуть, либо заявить, что он возбудился, как обычно делал волшебник, за которого она думала выйти замуж. За ним всегда кто-то стоял, и это было намеком на то, что она должна была занять ту же позицию, то есть встать и сделать что — то, чтобы решить «проблему» или любую другую — она должна была заметить, но проигнорировала и это вызвало у нее проблемы. Наверное это было связано с неуверенностью, которую она скрывала со времен учебы. С тех пор, как она подслушала, как он передразнивал ее и шутил над ней со своими друзьями во время их первого года обучения в Хогвартсе. Внезапная вспышка озарения заставила ее желудок сжаться в ужасный узел. Она намеренно упустила из виду все признаки того, что они с Роном несовместимы, потому что он посеял в ней семена неуверенности, когда ей едва исполнилось двенадцать, когда она впервые за долгое время оказалась вдали от любящих родителей и оказалась в центре незнакомого ей мира. Она была уязвимой, и он не только не заботился о ней, но и, черт возьми, воспользовался ею. Возможно, он сам этого не понимал, но стала бы она считать его потенциальным мужем спустя годы, если бы он не подорвал ее доверие так рано? Горькая правда заключалась в том, что теперь, когда она поняла психологию поведения последних нескольких лет своей жизни, она сомневалась, что когда-нибудь могла бы подружится с ним, не говоря уже о чем-то более глубоком. Она поморщилась. Почему она не могла прийти к этому до того, как начала мстить миссис Уизли за то, что они расстались? Конечно, она все еще не была согласна с мотивами женщины и средствами, которые она использовала для их осуществления, но она могла бы с большей готовностью решить этот вопрос несколькими словами вместо заклинания, чтобы вернуть мертвых, если бы поняла, что ее отношения с Роном никогда не были ей интересны. Так. . . Ее внимание снова переключилось на мужа. Она не забыла, что находится в комнате наедине с ним, просто физически не могла это забыть, но она была захвачена своими мыслями, и звук его голоса стал неожиданностью. Особенно когда в нем была такая нехарактерная для него нерешительность. —Я знаю, что у нас мало времени, но думаю, мне следует сказать, что Джордж тебя не разыгрывал. —. . Что? —Хорошо. . . . . . видишь ли, дело вот в чём . Обе его руки поднялись, чтобы поиграть с верхней застежкой мантии, и хотя он наклонил голову, делая вид, что раздевается, она заметила румянец, который распространился по его лицу прежде, чем он смог скрыть его. Он вздохнул. — Ты мне нравишься, Гермиона, с тех пор, как вы с Роном стали встречаться. Джордж не лгал об этом, когда я только. . .очнулся. —. . Ох. . . О. Он сказал ей то, что скрывал от нее достаточно долгое время, и все, что она смогла ответить, было «ох». Действительно, самая яркая ведьма своего поколения. —Послушай, как я уже сказал, я знаю, что у нас сегодня мало времени. . . Потому что они должны были пойти и отчитать его мать и все такое. Она была ужасно рада, что не сказала этого вслух. Она чувствовала бы себя еще большей идиоткой. —Но я подумал, что ты должна знать это, даже если у нас не будет возможности поговорить об этом позже. Да. Так и есть. Честно говоря, она не совсем понимала, зачем. Конечно, он говорил учтиво, но в то же время это нервировало. Настолько, что ей потребовалась вся ее хваленая гриффиндорская храбрость, чтобы оставаться с ним наедине в одной комнате. Зная, что они должны делать. Она больше не будет думать о том, чем они собираются заняться, потому что она не сможет отделить свои эмоции, из-за того что Фред открыто рассказал о своих чувствах к ней. Хуже того, она совершенно не знала, как реагировать это. Джинни — или Лаванда, или Парвати — могли иметь дело с безответными влюбленными, но не она; не книжный червь, на которого большинство мальчиков не обращали внимания. А потом, после войны, она почти сразу же начала встречаться с Роном, так что, даже несмотря на то, что в конце концов она стала чуть более желанной, чем была в подростковом возрасте, о ней все еще говорили публично. Никто не осмеливался открыто заявить о своих чувствах, — если предположить, что кто-то вообще восхищался ею. Однако она не думала что это так. —Я не знаю, что сказать, — призналась она. — Спасибо, что рассказал, но ты прав. У нас не так много времени, чтобы обсуждать это прямо сейчас. Он сделал несколько шагов к ней, медленно сбрасывая с себя мантию. —Значит, позже? Она молча кивнула и сглотнула при виде его удивительного телосложения. Она знала, что судьба послала к ней ее мужей в другом физическом состоянии, чем они были, когда умерли — увеличение возраста Седрика, сделавшее его очень заметным, мужчиной было доказательством — но до сих пор она не осознавала этого. Гермиона видела Фреда без рубашки несколько раз перед тем, как он был убит — это было довольно трудно не заметить, когда они все жили на площади Гриммо для их безопасности, а в этом проклятом доме был только один туалет — и она могла засвидетельствовать перед Визенгамотом, что накаченные мускулы, которыми он щеголял сейчас, не были такими как в тот раз. Это было неправильно, у нее пересохло в горле, даже после того, как она проглотила слюну; то же самое она чувствовала, когда Абраксас поцеловал ее в магазине волшебных палочек, а Регулус коснулся губами ее руки. Она думала о том, что заклинание повлияло на реакцию ее мужей, но теперь поняла, что оно повлияло и на нее то же. В любом случае это все, доказывало эту теорию. Черт. Это значит, что Джордж был прав и вся усталость, которую она так быстро приписала к стрессу, на самом деле была магической реакцией. Судьба делала все возможное, чтобы она выполнила свою часть соглашения. Возможно, они делали не все, что должны были, но если остальная часть рассказа Джорджа, была правдой, то значит, что чем дольше она откладывает это, тем ситуация становится хуже. —Я знаю, что прошло уже достаточно времени с тех пор, как я делал это, но я, кажется, помню, что тебе тоже нужно раздеться. Сочетание беззаботной шутки и хитрой усмешки не редко вызывало румянца на ее щеках в прошлом, и этот раз не был исключением. Тот факт, что ее глаза следили за его обретенными мускулами вплоть до определенной части его анатомии, и взгляд что задерживался там, когда он говорил, вероятно, тоже не помогал. Она быстро заставила себя опустить глаза в пол. —А, да. . . да. Ее руки дрожали, когда она снимала с себя одежду. Она выбрала маггловский наряд, чтобы стереть предубеждение Молли Уизли с ее лица, так что ей потребовалось немного больше времени, чтобы раздеться, чем Фреду — и за это, она была одинаково благодарна и немного огорчена. Она списала последнее на свою последнюю теорию, а затем быстро отодвинула весь ход мыслей в дальнюю часть своего сознания. Если она начнет задаваться вопросом, почему возникло такое возбуждение, то вполне вероятно, что она сможет полностью избавиться от этого чувства, и у нее не будет времени позволить Фреду соблазнить ее более «традиционным» способом. —Прости. — Ничего, — сказал Фред, выглядя странно ошеломленным, когда увидел, что она стоит там без одежды. Она была стройной, уже со сформировавшейся фигурой, и она не сравнивала одну область своего тела с другой, но при этом знала, что она не была королевой красоты, и еще раз напомнила себе, что основная причина, по которой ее мужья, вероятно, не протестовали против этого соглашения, заключалась в том, что они были искусственно — магически — привлечены к ней. Но, с другой стороны, Фред признался, что перед смертью она ему нравилась, так что, возможно, его уважение было искренним. Она поймала себя на том, что надеется на это. Ей казалось это странным, что она может желать его, ведь он был братом ее бывшего бойфренда, и она никогда не смотрела на него таким взглядом-в те редкие моменты, когда она поражалась его уму и восхищалась им, это не имело значения, — но если это сработает, она не сможет думать о том, что должна чувствовать. — Черт возьми. Ты. . . вау. Гермиона нервно сглотнула. — И ты тоже. Она сделала паузу и постаралась не съежиться. Даже с учетом того, что судьба дала ей большую дозу магического притяжения к мужу, вся ситуация все еще была невероятно неловкой. Она была не из тех ведьм, которые пьют обильное количество алкоголя, а затем трахаются с любым парнем, оказавшимся поблизости, поэтому она сомневалась, что глоток чего — то, чтобы успокоить нервы, поможет ей сейчас, но, несмотря на ее личность — и ранний час-как бы она ни нервничала, она захотела это попробовать. — Послушай, Я. . . Фред оборвал ее, испугав тем, что нежно погладил ее по щеке. Она даже не заметила, как он это сделал! Но потом она поняла. Что не заметила бы, так как секунды, казались, двигались медленно. И он наклонился, чтобы поцеловать ее. Она почувствовала легкую дрожь из-за его прикосновений — с обеих сторон — но заставила себя ответить на поцелуй, ее гордость была уязвлена тем фактом, что он был достаточно храбр, чтобы преодолеть всю эту неловкость и сделать первый шаг. Мгновение спустя его настойчивость окупилась, когда она расслабилась от его прикосновения, положила руки ему на грудь и приоткрыла губы, чтобы углубить поцелуй. Это был шаг, который уничтожил их обоих. Крошечная искорка, которую она почувствовала, когда их губы впервые соприкоснулись, не удивила ее так сильно, как в тот раз, когда Абраксас и Регулус целовали ее, но она была ошеломлена тем, что это чувство усилилось, когда Фред положил руку ей на поясницу, притянул ее обнаженное тело ближе, а затем медленно просунул свой язык ей в рот, переплетая его с ее собственным. Прямо здесь и сейчас, все мысли, которые у нее были раньше о том, как будет разворачиваться встреча, о том, что они, вероятно, будут все делать так медленно, как только смогут, учитывая временные ограничения, с которыми они работали, исчезли из ее разума возбуждением, которое теперь гудело в ее теле. Черт возьми! Джордж был прав. Когда они действительно хотели что-то сделать самостоятельно, Судьба не вмешивалась. —В следующий раз мы будем делать это медленнее, ладно? — С придыханием предложил Фред, он продолжал целовать ее, пока он говорил. — Клянусь тебе. Но сейчас я… . . Гермиона кивнула — совсем чуть-чуть-в ответ, а затем продолжила целовать его снова, позволив своим рукам, исследовать другие мышцы его тела, которые ее глаза жадно изучали, прежде чем Фред подошел к ней, чтобы она могла продолжать смотреть на него, не напрягая свою шею. Прежде чем ее смелость иссякла, она целенаправленно провела пальцами руки вниз по его груди к животу, а затем к очень заметной эрекции. Фред задохнулся и даже издал слабый всхлип, прежде чем потянуться вниз, чтобы заставить ее крепче сжать его. Его теплые губы ласкали ее, но отчаяние и настойчивость сменились, и теперь его поцелуи были нежными и влажными. Она обнаружила, что не возражает. Она и сама считала, что неплохо бы поскорее покончить с этим делом, и каждый дюйм ее кожи был согласен ней. Но это не означало, что не было вещей, которые нужно было сказать, прежде чем это произойдет. Она просто должна сделать это быстро. —Я. . . ух. . . Она мучилась. Как она могла ясно мыслить — не говоря уже о том, чтобы говорить, когда он зубами вот так впились в мягкое место между ее шеей и плечом? —Тебе лучше знать. . . Она сжала его крепче и немного покачнулась, когда он начал сосать ее шею так же умело, как любой вампир. В голове у нее все плыло, и мысль, которую она пыталась донести до него, пропала. Отпустить его и оттолкнуть назад потребовало гораздо больше усилий, чем она думала, но это было необходимо. — В постель? — ошеломленно переспросил он, придя к естественному выводу после такого поступка. —Нет. . . То есть, да. . . Я. . .— Она умолкла с расстроенным вздохом, а затем, как она часто делала, когда нервничала, выпалила то, что хотела сказать, одним быстрым вздохом. — Несмотря на самые лучшие намерения твоего брата, моя доза зелья все еще действует до следующего месяца, Фред. Она не забеременеет от этой встречи. —По-О. —Правильно. —Почему ты ничего не сказала раньше? Отличный вопрос, подумала она. К сожалению, у него было несколько ответов, но ни один из них не был достаточно хорош, чтобы послужить объяснением вместо оправдания. — Потому что я все еще думаю, что это и есть консумация. . .» Которая неизбежна. «. . . необходимая.- Она прикусила губу. Ей следовало держать рот на замке. В конце концов, это был всего лишь месяц-ничтожный срок, если говорить о возможном оплодотворении. —Ты сердишься? Фред фыркнул от удовольствия, а затем наклонился, чтобы поцеловать ее снова, почти целомудренное прикосновение губ по сравнению с неистовым скольжением языков и отчаянием, которые присутствовали раньше. И все же было достаточно удивительно, что он смог вернуть ее на кровать так, чтобы она этого не заметила, пока ее колени не уперлись в простую деревянную раму кровати. Падение назад было неуклюжим, но страстным, и она не хотела бы, чтобы это произошло по-другом. Его губы снова засыпали поцелуями ее шею, но на этот раз с другой стороны, и он быстро последовал за ней, прикусывая это место зубами, прижимаясь к ней, когда ее спина выгнулась. Он перенес свой вес на одну руку, прижимая ее к себе, в то время как его свободная рука двигалась по всему ее телу. Выше и ниже, мягче и быстрее, он читал сигналы ее тела так, как никогда не умел его брат. И сейчас определенно не время думать об этом. Фред осыпал ее шею и ключицы легкими, как перышко, поцелуями, а затем лишь на мгновение заколебался, когда его след спустился к ее груди. Он наклонил голову и нежно поцеловал ее в один из сосков. А потом он взял в рот весь камешек розового цвета, и ее глаза затрепетали, закрывшись от этого ощущения. Он жадно сосал ее, его язык скользил по соску снова и снова, пока она не почувствовала это ощущение в другом месте, и она начала поднимать и вращать бедрами бессознательно чтобы усилить трение, для освобождения. Он играл с другой ее грудью, разминая ее и перекатывая сосок между пальцами, хотя он должен был знать, что теперь она готова к нему; она чувствовала скользкий жар, исходящий от своих ног, так что, конечно же, он мог это сделать. И он сделал. Он встал на колени, приподнял одну из ее ног так, чтобы лодыжка легла на его плечо, схватил свой член, а затем раздвинул ее нижние губы, чтобы расположиться более правильно. —В следующий раз это будет длиться дольше, — снова пообещал он, а затем вошел в нее. А потом он сделал выпад. Это должно было быть относительно небольшое движение, так как он уже был погружен в нее, но это действие все равно заставило ее ахнуть. А потом он отстранился, прежде чем снова двинуться вперед, и ее тело запело. Ее позвоночник изогнулся достаточно высоко, чтобы оторвать половину тела от матраса; такой реакции она никогда не испытывала раньше, даже когда. . . На этот раз ей почти не потребовалось усилий, чтобы вытеснить это сравнение из головы, поскольку каждая мысль внезапно улетучилась в момент оргазма. Ее бедра двигались сами по себе, сначала маленькими, медленными кругами, а потом, когда он входил и выходил из нее, а его губы снова целовали ее, все быстрее и отчаяннее. А потом он кончил, застонав, и его лицо исказилось в выражении, которое могло означать ужасную боль или полный экстаз. Однако он не оставил ее, — его пальцы скользнули между ними и закончили работу, начатую им, потирая и катаясь ее, пока ее тело не задрожало и бессловесный стон не сорвался с ее губ. Она судорожно глотнула воздух и закрыла глаза. Она думала, что ее сексуальная жизнь с Роном была более чем приемлемой, но она никогда не испытывала ничего даже отдаленно похожего на то, что она только что разделила с Фредом. Она читала вымышленные рассказы о том, что только что произошло — в мрачных любовных романах, полных заботливых и внимательных главных героев, — но даже будучи подростком, она никогда не верила, что «реальная жизнь» будет или может быть чем-то вроде сцен, написанных авторами. В конце концов, их не зря называли фантазиями, и она сомневалась, что подобные книги были бы так популярны, если бы покупательницы удовлетворялись реальностью. Но сейчас… . . Милосердная богиня. Возможно, ей действительно придется благодарить миссис Уизли за ее коварные манипуляции, вместо того чтобы упрекать ее за них. Черт.