***
Это был он. Это действительно был он. Седрик. Министр, конечно, сказал, но на самом деле он не верил… Когда Амос увидел своего сына, воздух в его легких вырвался одним мощным порывом. Живой. Хелен бросилась обнимать его, и ей потребовалось меньше времени, чем ему, чтобы осознать правду, которая стояла перед их глазами. Это был прекрасный образ, и хотя он мечтал увидеть нечто подобное с тех пор, как Шеклболт сообщил им новость этим утром, его зрение все еще было затуманено слезами. Седрик обнял его, и его глаза немного прояснились, когда слезы, наконец, упали. Его сын выглядел немного старше, чем в последний раз, когда он видел его живым, подумал он; и он чувствовал себя более… солидным. Несомненно, это дело рук Судьбы, размышлял Амос. Вряд ли Мисс Грейнджер будет чувствовать себя комфортно, будучи связанной с кем-то моложе её и все ещё растущим, в конце концов. — Связаны, — подумал он и слегка покачал головой. Значит, на самом деле она больше не Мисс Грейнджер, не так ли? Однако у неё было несколько мужей, так что она могла решить сохранить свою девичью фамилию, вместо того чтобы несколько раз переносить её через дефис. Он отступил назад, чтобы дать жене возможность обнять их сына, а затем улыбнулся и кивнул Гермионе, которая стояла в стороне. Она казалась довольной воссоединением, но отстранённой от него—как физически, так и эмоционально, что показалось ему очень странным. Большинство людей, которых он знал, попытаются вмешаться в ситуацию, напоминая всем, что именно их личная сила позволила такому чуду произойти. Итак, — сказал он, пересекая комнату и становясь перед ней. Он почти сразу же пожалел о своём поступке, потому что это поставило его в неловкое положение, когда он пытался придумать, что ещё он мог бы сказать девушке, чтобы не выглядеть идиотом. Что мог волшебник сказать ведьме, которая вернула его единственного сына из мёртвых? «Спасибо» едва ли казалось ему адекватным, и он не знал Гермиону достаточно хорошо, чтобы обнять её и закружить, как ему хотелось. — Министр Шеклболт сказал нам, что мы должны поблагодарить Вас за возвращение нашего Седрика, Мисс Грейнджер. Я…- он справился с собой, прежде чем ему пришлось остановиться и проглотить комок, вставший в горле. Ему пришлось немного подождать, чтобы снова не расплакаться. — Ты даже не представляешь… — Он замолчал во второй раз, не в силах выразить всю глубину своей благодарности. -Спасибо, -тихо сказала его жена, очевидно, услышав его неуклюжую попытку заговорить с их новой невесткой. Она снова обняла Седрика одной рукой, которую все ещё держала у него за спиной, и послала Гермионе неуверенную улыбку. — Спасибо. — Не за что. Хотя, боюсь, я не могу взять на себя ответственность за спасение вашего сына. Я имею в виду, что Судьба была той, кто выбирала—» — И они проделали адскую работу, — перебил Седрик с дерзкой ухмылкой. — Семь волшебников! Амос кивнул. — Министр сказал нам. — А он не говорил тебе, что это за такое большое разнообразие волшебников? — Они не такие уж и разнообразные, — пробормотала Гермиона себе под нос. Амос был достаточно близко, чтобы услышать её, но поскольку ни жена, ни сын никак не отреагировали на это заявление, он решил, что он один. Он спрашивает, что она имела в виду. Единственным из её мужей, имя которого он знал, был Фред Уизли, и этот парень был очень далек от своего сына, поэтому он был склонен согласиться с Седриком, не дослушав остальную часть истории. — Три добрых волшебника, четыре темных, и ни один из них даже отдалённо не похож на другого, — сказал Седрик Гермионе. — Как же это не большое разнообразие? Ах. Значит, он тоже слышал ее-просто ему было неинтересно, что она там ворчит. Даже слегка расстроился. Нет. Во всяком случае, Седрика позабавило замечание его невесты. — Тебе следует воспринимать это как комплимент. Судьба не может послать кого-то, с кем ты не была бы совместима, поэтому они должны думать, что у тебя богатая и сложная личность. — Четыре темных? — Прервала его Хелен, хотя и с некоторым опозданием. Амос не мог винить её за запоздалую реакцию. Он думал, что сможет слушать, как его сын болтает о пустяках, пока он жив и невредим, но это не означало, что он не должен обращать внимания на то, что ему говорят. — Эм… может быть, нам всем стоит присесть, — предложил Седрик. — Гораздо удобнее рассказывать эту историю и все такое. — Я тоже была удивлена, — сказала Гермиона, игнорируя предложение более спокойной обстановки в пользу обращения с ними как с разумными взрослыми, которые могли бы справиться с любой информацией, которой она могла бы поделиться с ними. — На самом деле, — подчеркнул Седрик, — нам надо сесть. У них будет много вопросов после того, как ты все объяснишь, и тебе нужно отдохнуть. Хелен напряглась, словно пришла к выводу, о существовании которого даже не подозревала. — О! О. Правильно. Да. Конечно.- Она поспешно взяла Гермиону за руку и подвела к дивану. — Я приношу свои извинения. Я была так взволнована, увидев своего сына снова, что совершенно забыла о цели заклинания, которое ты сделала. Очевидно, ты не могла так далеко зайти, но Седрик совершенно прав, настаивая на том, чтобы ты успокоилась. Выполнение такого старого ритуала, наверняка отняло у тебя много сил, но выполнение его требований так скоро после этого! Я не могу себе представить, как ты устала. Гермиона покраснела и фыркнула. «Ух… хм… то есть…» — Она не беременна, мам, — со смехом сказал Седрик. — Она все ещё защищена последней дозой противозачаточного зелья, которое приняла перед всем этим. Хотя у тебя осталось не так уж много времени, — продолжил он, поворачиваясь к Гермионе. — Так что нам, вероятно, следует переместить «найти новое место для жизни» в этот список. — Вам—всем вам-возможно, придётся поработать над этим без меня, если мы не найдём ничего подходящего в ближайшее время, — сказала Гермиона со вздохом в голосе. — Я вернусь на работу после следующей недели. И как бы ни были любезны мои работодатели, я не думаю, что они оценят просьбу чтобы дать мне ещё немного времени, пока я не приведу свою жизнь в порядок. Возможно, они просто дадут ей ещё несколько дней отпуска после того, как им сообщат о ситуации, подумал Амос. Может быть, это и не поможет в поисках дома, но было легко понять, почему Седрик настоял, чтобы она села. Заклинание явно забрало большую часть её энергии, и последствия этого истощили её остатки. Хорошо, что она была защищена от зачатия ребёнка сразу, иначе от неё, скорее всего, ничего не останется. — Как бы то ни было, мы сбились с пути, — сказала Гермиона и выдавила из себя то, что, вероятно, было фальшивой улыбкой для Хелен. — Вы спрашивали о других волшебниках, которых судьба выбрала для меня? — Да? — Спросила Хелен через мгновение. Это слово прозвучало как вопрос, и Амос почти видел, как крутятся колёсики в её голове—было ещё с десяток вещей, о которых она хотела спросить сейчас, и из-за них она почти забыла свой первоначальный выпаленный вопрос. — Мы, конечно, знаем о Седрике, — сказал он. — И Фред Уизли, потому что Министр сообщил нам и Артуру хорошие новости одновременно. Гермиона чопорно кивнула. — Я… подозревала, что он может рассказать все вам. Что ж.- Она прочистила горло. Странно. Она вдруг почему-то занервничала. — Остальные-Регулус Блэк, Абраксас Малфой, Гидеон Прюэтт, Салазар Слизерин… — И Барти Крауч-младший, — закончил за нее Седрик. — Я надеялась получить твой совет насчёт него, — сказала Гермиона, глядя на Хелен. Она не обратила внимания ни на то, что другая ведьма побледнела, ни на то, что у Амоса от шока отвисла челюсть. — По-видимому, причина его… ух… психические проблемы… дело в том, что он подвергался воздействию ядовитых паров зелья, когда был моложе. Я хотела спросить, не могли бы вы помочь мне в разработке правильного противоядия. — Я… но…- Хелен запнулась и покачала головой. Это не поможет избавиться от шока, подумал он. Он сомневался, что есть что-то, что могло бы очистить её сознание. — Да. Естественно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Гермиона улыбнулась, и на этот раз улыбка была искренней. — Я была бы вам очень признательна. Спасибо. — Право. Что ж. Я… Извиняюсь. Я все еще здесь… Просто я читала о ритуале, который ты проводила, — сказала Хелен. — И я тоже… смущена. Единственный источник, который мне удалось найти, сказал, что волшебник не мог уже зачать детей, когда они были живы в первый раз. Вот почему она так удивилась? — Подумал Амос. Не потому ли, что один из четырех основателей Хогвартса снова ходит по земле? И привязан к той же ведьме, что и их сын! — Я же говорил, что у них будут вопросы, — сказал Седрик и игриво толкнул Гермиону в плечо, сидя рядом с ней. Она закатила глаза, но это было дружелюбно, а не раздраженно. -Вы совершенно правы.- Ее комментарий был явно адресован Хелен, а не Седрику. — Из того, что мы собрали вместе, мы считаем, что Том Риддл—Э, Волдеморт—был потомком одной из сестёр Салазара, а не его, как часто утверждал Риддл.» — Я ставлю на сестру, которая его убила, — весело вставил Седрик. Амос подумал, что эта тема, должно быть, долго обсуждалась в доме Нью-Грейнджеров, раз его сын так беспечен. — Возможно, — согласилась Гермиона. — Хотя вряд ли это имеет значение теперь, когда он мёртв и сам не произвёл на свет наследников.» — Спасибо Мерлину. — В любом случае, Абраксас, вероятно, причина, по которой Вы упомянули это условие заклинания, верно, Миссис Диггори?» Хелен кивнула. — У него был Люциус, и он умер от естественных причин, что должно было бы исключить его два раза, согласно отрывку, который я читала.» — И вы правы, за исключением одного… — Его жена изменила ему и использовала какой-то тайный египетский яд, чтобы убить его, — вмешался Седрик. Ему нужно научиться не делать этого, иначе его новая жена будет очень сердита на него, подумал Амос. Но, несмотря на перемены в его внешности, у него все ещё были только ум и личность, которыми он обладал, когда умер, так что даже печально известный характер Гермионы Грейнджер, возможно, не смог бы избавить его от этой привычки. К сожалению, некоторые вещи случаются только со временем и зрелостью. — Драконья оспа была самой близкой вещью, с которой целители могли сравнить её в то время. — Во всяком случае, Абраксас подозревает именно это, — добавила Гермиона. — Гринготтс собирается сделать несколько обширных анализов крови, потому что он поставил под сомнение хранилище Малфоев, так что у нас скоро будет доказательство отцовства Абраксаса так или иначе. Что касается яда…- Она пожала плечами. — В этом есть смысл. И это согласуется со всем, что я слышал о Нефтис Малфой из других источников. -Я никогда ничего не слышала, но верю в это. Объясняет, почему Малфой-Люциус-оказался таким мерзавцем. Это было влияние его дорогой старой мамы, — сказал Седрик и обнял жену за плечи. — Во всяком случае, мне не очень хочется говорить о Малфоях—или не о Малфоях, в зависимости от обстоятельств. Остальные предоставили мне редкую возможность не тащиться за ними, и я думаю, что мы должны извлечь из этого максимум пользы, прежде чем они появятся для представления. -Они… они придут сюда? — Ахнула Хелен. — Салазар Слизерин приедет к нам домой? — Амос попросил разъяснений. Волшебник, на которого стремился походить каждый тёмный британский волшебник? В их доме? — На самом деле он не так уж плох, — сказала Гермиона. — Достаточно сказать, что правда была значительно искажена его сверстниками, и их версия событий-это то, что вошло в учебники истории. -Он хочет посетить Хогвартс и очистить своё имя, — добавил Седрик. -Я послала письмо Минерве. Хотя я почти уверена, что она подумает, что это шутка. -Тогда нам просто придётся появиться всем вместе, чтобы доказать, что это не так. -Что… должно быть интересно. -Интересно, — подумал Амос, — не то слово.***
Драко никогда особо не интересовался выбором отца в адвокаты. Бернхэм, Пауэлл и Стаут были хорошей фирмой в том смысле, что ей удавалось вытаскивать своих богатых, но сомнительных клиентов из большинства переделок, в которых они оказывались, но каждый из трёх партнёров оставлял у него отчётливое впечатление, что все они были темными существами и только маскировались под людей. Он не мог понять, как его отец мог находиться в одной комнате с ними дольше минуты, не говоря уже о часе, который он уже выкроил из своего утра, чтобы сделать это. И не было никаких признаков того, что встреча вот-вот закончится. Во всяком случае, размышлял он, все было наоборот. Судя по сплетням, которые он успел подхватить до того, как портреты увидели его и заткнулись, назревало что-то серьёзное. Что-то большое и что-то плохое. Он не слышал достаточно подробностей, чтобы точно понять, что происходит, но из того, что он смог собрать, Гринготтс был вовлечён, а также наследие Малфоев. Обычно он неплохо разбирался во всем, но даже ему требовалось больше информации, чтобы разгадать загадку, стоящую перед ним. Сначала он подумал, что его отец, должно быть, задолжал гоблинам деньги за какие-то неудачные инвестиции, но эта теория была отброшена почти так же быстро, как всплыла в его голове. Если бы это было так, Гринготтс, скорее всего, просто помог бы себе тем, что они считали своим долгом из огромного количества золота в семейном склепе Малфоев. Потом он задумался, не задолжал ли банк его отцу денег и не отказывается ли платить. Это казалось немного более правдоподобным, потому что гоблины были жадными маленькими ублюдками, но все же это не казалось ему правильным. Почему Гринготтс вдруг отказался перевести деньги в их хранилище, когда они никогда раньше этого не делали? И почему они должны его отцу деньги за что-то? Пронзительный вопль эхом разнёсся по залу, и это удивление заставило его прекратить бесцельное блуждание. Недолго, потому что за этим звуком немедленно последовало рыдание: — Учитель! Хозяин! Ты вернулся! — и это заставило его броситься к лестнице. Назад? Неужели его отец покинул поместье, никого не предупредив? Он не мог отсутствовать дольше пятнадцати минут, самое большее. И почему домовые эльфы так чертовски рады его видеть? Домашние эльфы никогда не были рады его видеть. Они боялись его и были послушны из-за этого страха, но ни один из них не обладал той странной бессмертной любовью к кому-либо из членов его семьи, которую он видел в некоторых слугах своих друзей. Драко добрался до лестницы, а затем на полпути вниз, прежде чем снова остановился, на этот раз в абсолютном шоке. В фойе стоял блондин, похожий на портрет своего деда. Три эльфа цеплялись за его ноги и открыто плакали слезами радости. Как будто этого было недостаточно, с ним было еще пять волшебников—и двое из них были похожи на Уизли. Он не назвал бы это ощущение в животе тошнотворным, но оно было похоже. Ужас. Вот что это было было за чуство — страх. Абсолютная уверенность, что его жизнь вот-вот перевернётся самым нежелательным образом и уже никогда не будет прежней. — Хорёк! — Он поморщился. Никто из выводка Уизли никогда особенно не любил его—и, он был первым, кто признал, что это чувство было полностью взаимным—но только Близнецы взяли на себя смелость весело обращаться к нему с жестоким прозвищем, которое он приобрёл в школьные годы. Рональд Уизли и раньше называл его хорьком или Хорьколицым, но он всегда так делал, когда был полон злобы и ненависти, а не когда был счастлив, как этот волшебник. Этот волшебник… Джордж, рассеянно вспомнил он. Потому что Фред погиб на войне. -Уизли, — ответил он. — В его голосе звучала боль. Он не чувствовал никакой личной ответственности за погибшего близнеца этого человека, но его воспоминания о войне не были хорошими, и все они нахлынули на него, когда он вспомнил причину, по которой он знал, что это Джордж стоит в его доме. Однако, учитывая все обстоятельства, он думал, что проявил гораздо больше изящества, чем другой волшебник, поскольку не прибегал к детским обзывательствам. — Опять рейд, да? — он продолжал, стараясь говорить как можно спокойнее. Министерство могло называть свои бесчинства в доме его семьи как угодно— «оправданный обыск» было последним термином, который он помнил, —но это были обыски. Боги, похоже его голос охрип. Если они не нашли никаких темных артефактов в первую дюжину раз, что заставило их думать, что они найдут их сейчас? Если Гринготтс когда-нибудь даст им доступ к хранилищу, это может быть другая история, но… О. Вот дерьмо. Черт, черт, черт! Внезапно все встало на свои места: тайная встреча отца с адвокатами, участие в ней Гринготтса, запятнанное наследство Малфоев. Он крепче ухватился за перила лестницы, чтобы не упасть, когда его ноги начали подкашиваться от внезапного откровения. Министерство наконец-то нашло способ проникнуть в хранилище Малфоев, обнаружило все темные предметы, спрятанные там его отцом, и… . — Все в порядке, Малфой? Э-Э… Драко? — Спросил Уизли. Забавно. Он действительно казался немного обеспокоенным. -Ты выглядишь немного бледно. Даже больше, чем обычно! — Я… -Ты сын Люциуса? Взгляд Драко метнулся к волшебнику, который был так похож на его деда, что домовые эльфы все ещё не оставляли его в покое. — Да, Драко Малфой, — представился он, так как было ясно, что ни у кого в группе не хватит на это хороших манер. Его взгляд вернулся к домовым эльфам, и он нахмурился. Они будут чувствовать себя довольно глупо, когда двойник наконец представится, подумал он. Обычно это радовало бы его, но если трое домашних эльфов семьи покалечат себя в наказание за свою глупость-под его присмотром—тогда он должен был бы взять слабину. Одной мысли о работе по дому было достаточно, чтобы заставить его заговорить. — Прекратите, — приказал он. — Я согласен, что он точная копия дедушки Абраксаса, но это не значит, что он твой хозяин. -На самом деле…- протянул блондин. Драко почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он даже говорил, как его дед—или как его портрет, во всяком случае. — Так и есть. — Он моргнул. — Прошу прощения? — Я Абраксас Малфой, и эти эльфы связаны с моей кровью, поэтому я их хозяин.