После...

Он, я знаю, не спит — слишком сильная боль, Все горит, все кипит, пылает огонь. Я даже знаю, как болит у зверя в груди, Он ревет он хрипит мне знаком этот крик…

Он очнулся резко, как будто бы кто-то в голове выключателем щелкнул. Первой мыслью было «опасность». Шрам попытался открыть глаза, но не смог — веки как будто склеили. Он принялся тереть их кулаками, чувствуя под пальцами сухие острые комочки, не то засохшая кровь, не то гной. Вроде, конъюнктивитом в последнее время не мучился… Они же спасались от выброса! Раз жив, значит, успел. А что с Меченым и Кругловым? Веки наконец разлепились, и он смог осмотреться.       Длинные люминесцентные лампы под низким серым потолком. Того же цвета стены. Ребристый металлический пол, выкрашенный стандартной половой краской. В углу стол с пузатым ламповым монитором и еще каким-то оборудованием, предназначения которого он не знал. Так же он заметил в углу камеру видеонаблюдения.       Сам он лежал на металлической каталке, раздетый до пояса, с капельницей в левой руке и присосками датчиков на груди, провода от которых тянулись к стоявшим рядом приборам.       Шрам сел и помахал в камеру. Получилось без особых проблем. Немного кружилась голова, но это мелочи. Он как будто бы раньше уже испытывал подобное. В памяти вновь всплыла гнилостная вонь болот и седой человек в бело-голубой форме. Кажется, он что-то говорил про уникальность его нервной системы… — Доброе утро. — Сахаров неспешно прошаркал к столу и принялся выводить на монитор и рассматривать какие-то графики и таблицы. — Ваш друг Меченый вместе с моим ассистентом принесли вас вчера в состоянии, близком к коме. Вы сумели не только пережить выброс находясь на открытом пространстве, но еще и каким-то чудом спасли Круглова, за что я перед вами в неоплатном долгу. Трудно, знаете ли, подыскать толкового научного сотрудника, готового работать в столь тяжелых условиях. — Меченый тоже выжил? Значит, у него что-то такое с мозгами, как и у меня? — Вы знали о своей особенности? — Кажется, со мной уже раньше такое случалось. — При каких обстоятельствах? — Я сопровождал к Периметру группу ученых. Случился выброс, такой же, внезапный. А потом я очнулся в каком-то лагере, где один мужик рассказал мне о моей уникальности. Его фамилия была Лебедев. — Вы имели честь общаться с самим профессором Лебедевым? Какой способный был человек. Жаль, пошел не по тому пути, погиб ни за грош, да еще и куча людей за его интересы полегла… — А что с Меченым? — С ним все в полном порядке. В отличии от вас, он сумел найти укрытие и не пострадал. Круглов отделался мигренью, которая прошла через несколько часов. Вы пострадали больше всех, но жить будете. Вам следует впредь остерегаться подобных… происшествий. Каждый пережитый выброс оказывает разрушительное влияние на вашу нервную систему. То есть, вы к ним более устойчивы, чем большинство живых организмов, но ваш запас прочности, сами понимаете, не бесконечен. Очередной выброс, проведенный вне укрытия, может стать для вас последним. — Где он? — Ваш товарищ? Ушел рано утром. Он сказал, что не может больше ждать. — Сукин сын! — Шрам сорвал с себя датчики и выдернул из вены иглу. По руке потек ручеек крови. Аппарат, к которому он был подключен, предостерегающе запищал. — Вы что себе позволяете?! Круглов! Ассистент коршуном влетел в лабораторию, ухватил наемника за плечи и попытался уложить обратно. — Ты что делаешь? — Круглов вцепился в него, не в силах справиться, но и отпускать не намеренный. — Тебе еще отлеживаться и отлеживаться. Ну не вынуждай тебя чем-то обдалбывать. Ты ж мне жизнь спас, дубина. Я тебе как лучше хочу, — последние слова были произнесены почти умоляюще. Понимая, что физически ему с наемником не потягаться, Круглов перешел на уговоры.       Шраму приходилось слышать мольбу в свой адрес, но обычно у него просили пощады, или прекращения дальнейших страданий, но никак не сделать лучше ему самому. Возможно, он бы даже послушался, если бы не один самоуверенный псих, за которым снова придется гнаться. Шрам аккуратно стряхнул с себя профессора. — Я дико извиняюсь за свое поведение, но мне действительно уже лучше. Может я и дубина, или что вы там еще обо мне думаете… Мне надо идти. Спасибо, что откачали. Правда, спасибо. — Пойдешь его догонять? — Пойду. — В таком случае, удерживать вас далее мы не смеем. Можете одеваться. — Но профессор! — Все в порядке. Пусть идет. — Сахаров открыл стоящий рядом с рабочим столом сейф и извлек из него странного вида обруч. — Это ваш прототип защитного устройства. Как и обещал. Полностью настроенный. Но он не сможет защищать вас постоянно. Для удобства я установил таймер. Он автоматически включится, когда вы попадете в зону высокого пси-излучения. У Меченого такой же. Точного местоположения входа в лабораторию Х-16 мы не знаем. Этим вопросом занимался Васильев. Связь с ним была потеряна на болоте, в районе упавшего вертолета. Я посоветовал вашему товарищу отправляться сначала туда и найти тело нашего сотрудника. У него должны быть координаты. Так что, возможно, вы еще успеете пересечься, если поторопитесь. — Спасибо, профессор. — Это еще не все. Хоть мы и научная экспедиция, у нас есть кое-что из оружия и боеприпасов. Думаю, догадываетесь, откуда. Я в этом не особо разбираюсь, но, быть может, вам придется что-то по душе… Глаза Шрама загорелись, когда он увидел среди стоящих в шкафу автоматов и ружей знакомые до боли очертания. — Простите, а можно мне вот это? — Конечно. Кажется, к нему вот эти патроны идут… Шрам ухватил «винторез» и принялся снимать с приклада намотанный прежним хозяином потрескавшийся резиновый жгут. — …О, тут еще такие патроны. Вам нравится? Стреляйте на здоровье. У меня к вам будет просьба: если отыщете Васильева и Призрака, или хотя бы то, что от них осталось, зайдите потом к нам. Быть может, у них будут при себе какие-нибудь важные данные. И еще, на сталкере был экспериментальный защитный костюм. Если принесете и его, буду вам весьма признателен. Вот, держите. Сахаров обернулся: наемник, не теряя времени даром, приводил в порядок винтовку. Идти к вертолету не имело особого смысла. Шрам поднялся наверх и пошел вдоль забора в попытке найти следы ушедшего несколько часов назад сталкера. Похожие отпечатки он приметил только недалеко от ворот, рядом с бетонным кольцом, из которого росло молодое деревце. Судя по примятой траве, Меченый протоптался здесь некоторое время, не решаясь идти дальше. А вот и причина: на площадке у ворот лежало три еще не совсем закоченевших трупа, два из которых — бывшие «долговцы» в почти не поврежденной броне, видать, еще совсем «свежие», и при неплохом оружии. Третий был новичком-одиночкой; этот, видимо, первым и погиб. Шрам подобрал валявшийся рядом обрез, выгреб из карманов зомбака с десяток патронов и побрел дальше. Прошмыгнул под свисавшими с арки космами «пуха», на полусогнутых добежал до угла мастерской, а оттуда к перегородившему дорогу бетонному блоку.       На территории завода тишина стояла по истине «мертвая», нарушаемая разве что шумом ветра, редким карканьем ворон да характерным гудением, издаваемым затаившимися в развалинах гравитационными аномалиями. Дополняли картину валяющиеся по территории трупы, как почти разложившиеся, порядком обглоданные, так и совсем свежие, как те, что у ворот. У входа в ангар произошла настоящая бойня: он насчитал шесть тел. Видимо, Меченый прятался за воротами, отстреливаясь от прущих на него зомбированных. А вот и россыпь гильз от патронов калибра 5.45. Здесь же лужица крови, а от нее кровавый след, ведущий через ангар к другому выходу. Обертка от бинта возле перевернутого деревянного ящика и шприц из-под обезболивающего — здесь он «зализывал» раны. А потом поперся дальше.       «Лаборатория подземная, значит, вход в нее должен находиться в одном из подвалов. Если не найду других следов, придется проверять каждый. Какой же ты мудак!..»       Шрам взглянул на часы — очень плохо. Если не поторопится, рискует найти не паторошного сталкера, а лишь его хладный труп. Может, уже и валяется где-то… Он снова попытался засечь сигнал от ПДА Меченого, и снова потерпел неудачу. Справа он заметил еще одно относительное свежее тело. Да, а вот и знакомые гильзы. Хотя, их тут столько… След из трупов привел его к скоплению «трамплинов». Неподалеку от входа в здание, возле мусорного контейнера, валялся порядком разложившийся труп в серо-черном комбинезоне и темно-зеленой «разгрузке» — типичная форма «монолитовских» фанатиков. Еще один такой же попался ему на первом этаже здания, у входа в которое он заметил еще несколько свежих гильз. На ступенях лежал свежезаваленный зомбак. На пыльных перилах лестницы, ведущей вниз, были четко видны кровавые отпечатки — кто-то хватался за них совсем недавно. И дела у этого кого-то шли неважно.       На площадке между пролетами он чуть не вляпался в «газировку» — увлекся поиском новых следов — отскочил, перелетев через две ступеньки и тут же нажал на оба спусковых крючка, когда из темноты подвала выпрыгнул подраненный снорк. Мутант отлетел обратно с перемолотой в кашу грудной клеткой и сдох при падении, Шрам отчетливо услышал его последний булькающий вздох. В пару секунд он перезарядил обрез и включил фонарик. Еще один дохлый снорк валялся на площадке возле дверного проема, ведущего в помещение, освещенное тусклыми аварийными лампами.       Справа находилась металлическая будка; видимо, здесь осуществлялась проверка документов у работников лаборатории. Чуть дальше располагалась широкая площадка обесточенного лифта. Судя по габаритам, на нем за раз могло проехаться человек двадцать. Теперь же спуститься в подземку можно только по вертикальной аварийной лестнице, начинавшейся справа от площадки лифта. На покрашенной в желтый трубе виднелся кровавый отпечаток ладони. Шрам почувствовал себя идущей по следу ищейкой. И, судя по всему, цель его поисков была близка.       Миновав очередной пролет, он оказался в тускло освещенном просторном помещении, сверху по периметру которого шел металлический балкон, заставленный ящиками и нерабочими пультами управления. Возле лестницы валялись еще один дохлый снорк и пара зомбаков, один с развороченным выстрелом черепом, второй со вспоротым брюхом и вывалившимися внутренностями; видимо, у Меченого не вовремя заклинило автомат. От трупа тошнотворно несло кровью и дерьмищем из порезанных кишок.       Шрам заглянул в соседнее помещение, оказавшееся уборной, и обнаружил там еще одного убитого снорка, уткнувшегося уродской своей мордой точнёхонько в туалетное очко. То ли сам так упал, то ли у Меченого такой юмор? Наемник шутку оценил. Вход в коридор закрывала железная решетка. Это что ж такое надо было сотворить, чтобы она рухнула? Шраму пришлось затратить немало усилий, чтобы поднять ее хотя бы на полметра и зафиксировать.       В конце коридора обнаружилась «жарка», в которой тлела парочка скрюченных трупов. Еще четыре дохлых зомбака обнаружилось на развилке между коридором и складскими помещениями. Клетки? Интересно, кого здесь держали?       Луч фонаря осветил еще один отпечаток ладони на стене. По бетонной кишке подземелья заметалось отдаленное раздробленное эхо автоматной очереди. — Ну все, мудак, я тебя нашел. Следом за дробными раскатами послышался какой-то нечеловеческий гул, будто бы сотни глоток одновременно воззвали из глубин Преисподней. Аварийные лампы вспыхнули ослепительным светом и повзрывались, засыпав пол осколками. У Шрама закружилась голова. Он тяжело привалился к стене, ослепший и дезориентированный, все еще слыша отголоски воя и грохота. Через пару минут он пришел в себя и решительно зашагал дальше. В наступившей гробовой тишине собственные шаги показались каким-то похоронным набатом. Следующий зал поразил своими размерами. В центре его находилась конструкция высотой метров семь или восемь, увенчанная огромной стеклянной капсулой. Внутри нее плавало нечто, очень похожее на человеческий мозг, только размером превосходящее в десятки раз. Окружался весь этот ужас гения научной мысли тремя этажами площадок, соединенных между собой крутыми железными лестницами. На каждом этаже свой пульт управления. Рубильники на всех трех были опущены вниз.       Шрам добрался до самого верхнего, не встретив никого живого. Лишь дохлые зомбаки с уродливыми перекошенными мордами, да глаза в колбе с «мозгом» будто бы следили за ним черной бездной зрачков, заставляя невольно оглядываться и поводить спиной, стряхивая болезненное напряжение.       Все же не зря напрягался: трое живых кадавров брели по верхней площадке в направлении помещения с еще одним пультом управления. Винторез щелкнул трижды — этого оказалось достаточно, руки и глазомер не подвели. Он подбежал к корчившимся в конвульсиях телам и добил их из пистолета.       Меченый лежал рядом с пультом в глубоком обмороке. Рядом валялся автомат и слетевший с головы обруч пси-защиты. — Долбаный ты урод… Он сполз по дверному косяку и закурил, уставившись в потолок. Резкая острая боль пронзила все тело. Меченый запрокинул голову и огласил своды подземного зала пронзительным криком. — Заткнись, — Шрам кольнул его шприцом и, не дождавшись, когда подействует обезболивающее, снова взялся за нож. — Ну не надо, пожалуйста. Давай потом, — он до хруста выгнул спину, пытаясь вырваться, но наемник держал его ногу так крепко, что и на сантиметр не сдвинешь, и, чтобы снова не завопить, закусил рукав.       О железный пол звякнула окровавленная пуля. Открытую рану обожгло новой порцией жгучей боли — Шрам, особо не церемонясь, залил ее водкой и принялся бинтовать. Потом навис над ним, выковырял из бронежилета еще пару застрявших пуль, разбередив притихшую было боль в перебитых ребрах. — Херово? — Угу. — А вот нехуй было опять от меня убегать. Руку снорк погрыз, я так понимаю? — Автомат «клина словил», — говорить было тоже больно. Но казалось, что, если замолчать, наемник снова начнет его мучить.       Шрам снова взялся за нож. Обошлось. Он всего лишь перерезал узелок на пропитанной кровью повязке, промыл укусы и забинтовал по новой. Потом извлек из аптечки еще одну ампулу и неумело надломил. — От столбняка и прочего дерьма, — пояснил наемник, вонзив иглу прямо через ткань. — Черт, теперь еще и жопа болит. — Терпи, казак. Нашел Призрака? — Нет. Только Васильева. Он в последней записи сказал, что Призрака «зацепило» излучением, и его пришлось бросить. Но среди убитых его нет. На нем должен быть какой-то уникальный костюм, так мне Сахаров сказал. — Мне он тоже про костюм говорил. Да, «уникальных» не было. Значит здесь еще какие-то помещения есть. Видел справа лестницу? — Угу. — Пойду, осмотрюсь там. Если что, кричи. Вскоре шаги Шрама стихли. Еще через несколько минут со стороны, откуда он ушел, послышалось короткое матерное ругательство. За ним последовал взрыв гранаты и частые пистолетные выстрелы. Меченый тяжело поднялся, перезарядил автомат, и пошел следом, держась за стену. Пока до ступенек доковылял, все стихло. Пока втащился наверх, появился наемник собственной персоной. Какой-то радостно злой и весьма собой довольный. — Пойдем, что-то покажу. Да иди уже сюда, — он закинул руку Меченого себе на плечо, заставив его зашипеть от новой боли, и поволок к дверному проему, откуда еще ощутимо несло свежей пороховой гарью. — Видал, красавец какой? На местами отбитом кафельном полу распластался в луже собственной крови убитый контролер. Сталкер перевел взгляд дальше и увидел еще одно тело, облаченное в какую-то непривычного вида «зарю». Погиб человек, судя по всему, недавно. Быть может, дня два или три назад. — Значит, Призрака тоже больше нет. Совсем чуть-чуть не успел до выхода. Почему у меня такое чувство, что я знал этого человека? — Быть может, потому, что ты его действительно знал? — Шрам, не трави душу, будь другом. — Хм. Я попробую. Ладно, давай уже из этой жопы выбираться…