Когда наступит «когда-нибудь»

Что вы… эээ… что вы ко мне опять подходите? Я тут вообще еле выж… еле живой я, а вы опять со своими этими ист… эээ… со своими сказочками ко мне по… идете. Ну, что-что? Ну… расскажу. Чтобы… чтоб вы знали! Значит, я стоял, да… у себя в подъезде. Никого не трогал. Ну, ходил в магази-и-ин, потом верну-у-улся… и стою, значит, открываю ящик. Ну, письменный, там, где письма лежат. А тут вы там появ… па-па… пришли. Ну, вы помните… Ну… ну, вы помните, я вам сказал: — О-о-о, здравствуйте! Вы опять ко мне? А я тут… это… вот письмо достаю, ну, из ящика… почто… почтового. Вот, пришло что-то. Не знаю что… Может, конечно, — ну, я тогда, ну, смут… ну, эээ… ну, замалялся чуть-чуть, — ну, может… эээ… Особа что-то мне прислала. Ну… пойдемте, посмотрим. Во-о-от, потом мы с вами… вы со мной поднялись ко мне-е-е. Я стал две-е-ерь открывать, заше-о-ол, говорю: — Сейчас дверку открою, пакетики на стол полож… поставлю — это я, ну, в магазин ходил, да. Купил там молока (это для кота, который… которого мне Особа дала поде… ну, позаботиться о нем). И хлеба еще купил, ну, кусочек — кр… эээ… краюшку (это уже мне, не коту). Ну, я там все разложил, продукты убра-а-ал и начал, ну, письмо же… эээ… письмо начал, ну, вс… открывать. Ну, что вы, не помните что ли? Память у вас… девичья. Я ж вам тогда еще сказал: — Так-так-так, сейчас мы посмотрим, что там у нас за… что там у нас в письме… Ох и сложно же оно открывается… Сейчас ножиком разрежу… Э-ть… О, открылось, видите? Что-то тут тя… эээ… тяжелое что-то лежит тут, в письме-то. Сейчас посмо… рассмотрим сейчас, что тут… Ой!.. — ну, я тогда уронил — это — письмо… говорю, — Упало… Потом подня-я-ял, поверте-е-ел, в руках подержа-а-ал, ну и… додумал я: — Э-ть, та-а-ак, что ж это такое? Холодное. Представляете, холодное? Да что ж это такое-то?.. Ба! — говорю, — Да это ж ча… это ж часы мои, которые у меня этот, ну, головорез тот на рынке с… украсть хотел… а потом — в парке — отобрал — второй раз, — а я эти часы очень, ну, прям очень, любил, — Ой-ей-ей, часики мои! — говорю, — Они у меня таки-и-ие дорогие… Это мне их Особа дарила, да… Так, а… а откуда здесь… а что они здесь делают — часы эти?.. А… а… а что они их вернули? Решили что ли… что им не… не нужны?.. Теперь уж… Ну, я ж его у… ну, я ж зас… ну, у… ну, в общем, не важно. Не будет он теперь… эээ… не будет… надоедать всем, да… Ну, я, знаете, как-то вспоминать не… не хотелось мне. Хотя я… эээ… не жалел… но как-то язык не заворачивался. Но я потом, когда часы одел, я потом еще письмо нашел: — О, а тут еще письмо лежит, ну, внутри… этого… конвертика. Так, это… это значит, надо прочитать. Вот хорошо, что я в школе учился — читать могу… письма всякие, — это я вам так говорил тогда, помните? — Вот я бы от Особы письма всегда-всегда читал. А вот такие, как это… лучше б — вообще не читал… Так, ну, посмотрим, что тут… Ну и я вам читать начал: «Здор авствуй, отец. Я не очень разговорчив в жизни, но письма пишу хорошо. Прошу тебя, как человека, никому не говори об этом письме: пусть оно останется между нами. (А я помню, я тогда еще потом заду… ну, подумал, а как-же нехорошо получилось, что я вам прочитал.) Я подумал, Новый Год скоро, и мы с тобой так дружно распрощались… Ты прав. Старые обиды надо забыть. Поэтому я возвращаю тебе твои часы. Мне они не нужны. Не знаю, зачем я их взять хотел, просто понравились, понимаешь? Но они твои — по праву. Ты прости меня, отец, что я так поступил. В Новом Году я уже не буду — таким. Как говорят американцы, с Новым Годом, с новым богом. С почтением, Железный». Ну, я та… я тогда… та-а-ак удивился. Я вам тогда сказал: «Вот дела… А я говорил, что он хороший человек. Я верил… Ой! Так это ж… письмо, получается… старое уже!.. Ну, он же его в том году еще на… написал… Так он, — и я, знаете, когда это вам тогда говорил, я все понял… я все-о-о понял, — Ой-ей-ей… это он, значит, мне письмо, а я… а я его — того… Да-а-а… Ну, я и начал тогда злиться. Я думал: «И зачем я его убил?» Эх, почта… Почта-почта. Почтальончик не дошел вовремя — и все. Нет человека. И мне, знаете, тогда та-а-ак плохо стало, да… Я стал на вас крича-а-ать, выгоня-я-ять… Вы уж простите меня за это. Я же не знал, что он такой… а-а-обманщик… Ну, я вас выпр… выгнал, вы, наверное, помните… Ой, я та-а-ак кричал: — А вы чего тут стоите? А ну-ка… марш… кыш… тут пришли ко мне, письмо… эээ… письма мои… читают! Уходите, не звал я вас! А потом я сел и подумал: «Ох-ох-ох, что ж я за человек-то такой… Хоть бы Багдасаров президентом стал, наладил страну, преступность, ох-ох-ох…» Я вообще-е-е… Я та-а-ак страдал. Даже — вон — кота забыл покормить. А теперь что? А теперь они меня — в воду. Нет, ну я не та-а-ак дум-а-ал. Я вообще-е-е… ну, он вообще-е-е… Я не знаю, как я его хорошим считал. Он вообще не хороший. Вообще.