Думаю о нем. Даже сухая трава Стала золотой.
Мацуо Басё
***
Первый снег все покрывал как простыней -- убаюкивал одинокий бамбук. Цветы не хотя умирали под взглядом строгого, но слабого солнца... А ведь именно оно их породило летом...***
Мэй не спала всю ночь. Находившись около большой хижины местного лекаря Чонгана. Он владел многою информацией о лечении, родился в «женской» семье: кроме него в семье парней и мужчин не было – отец умер. Мама и Бабушка научили его сначала варить «зелье» от простуды, потом уже от более серьезных болезней. Кто что не говорил, а это зельеварение спасли не одну жизнь. Гейшу не выпускали внутрь, с ней был Такао. Он сам впервые видит Кадзу в таком состоянии. Ведь он являлся самым хитрым в поселении, а тут такое... Чонган вышел с довольно печальным новостями: – Мой господин, — поклонившись Главе клана, лекарь продолжил. — Рану я зашил крепко и надежно, но вот крови он потерял много... /P.s. переливание крови очень трудное занятие: нужна знать определенные группы, которые можно совмещать, а также иметь специальные орудия – у обычного деревенского лекаря не может быть такого, вся надежда на травы и организм. – Можно...— робко и довольно тихо начала Мэй. — ...к нему? – Да, конечно. Возможно присутствие близких ему будет на пользу. — Чонган пропускал Мэй в его дом. — Ведь близкие – это его наружная аура... Когда она зашла, первое на что упал взгляд, это его лицо: губы совсем не шевелились, были сомкнуты; смолисто-черные волосы будто ива вьются на шее; глаза закрыты, а лицо совсем бледное. Кадзу был накрыт одеялом, но оголенные плечи дали понять Кицунэ, что он без верха. Разговоры за дверью становились шумом моря, сливались в единую какофонию. Луч всходящего солнца светил прямо в закрытые очи паренька. Гейша, недолго думая, задернула легкую шторку. И комната погрузилась в утренний полумрак. Подойдя ближе, она провела своими тонкими и ухоженными пальцами по щеке ниндзя. Под её пальцами кожа становилась чуть теплее. Сглатывая слезы, она оголила ему торс, отбросив одеяло к ногам. В обычный бы день, Кадзу выдал свою шуточку, но ответ ей лишь прозвучала тишина.. Ближе к боку красовалась зашитая рана. Грудь еле подымалась – дыхание синоби было редким и довольно глубоким. Это был единственный признак того, что он жив. Руки Кадзу лежали по бокам, с расжатыми ладонями. Девушка, не сдержавшись, заплакала и начала с дрожью в голосе молвить: – За что он... Кадзу не достоин смерти... Взяв в свою ладонь запястье синоби, она вспоминала недавний их вечер, мягкий и столь чувственный поцелуй, объятия... Отдавая свою тепло, она положила голову поверх ладони парня. Гейша вспомнила как в лесу «вернула» ему жизнь... Кицунэ только все больше расстраивалась, но неожиданный голос изо спины напугал и спугнул все воспоминания. – Мэй, есть один вариант... — это был все тот же Такао. — Кицунэ могут колдовать, но для этого нужно сделать много вещей. – Я согласна. — не поворачиваясь, Гейша согласилась. Она не сомневается в своих действиях никогда. – Тогда пошли ко мне, обсудим... Ему нужен отдых. — Такао все время стоял около двери. – Можешь подождать меня на улице? — Мэй все так же сидела спиной к Главе. В ответ ничего не последовала. Но через секунду она услышала тихие шаги и захлопнующуеся дверь. – Я сделаю все, чтобы ты выжил. Спас меня, спасу тебя всем, что смогу сделать. — Голос был твердым и уверенным. По телу Кадзу прошли мурашки. Будто он ее слышал. Или это было из-за холода в комнате? Девушка закрыла юношу легким покрывалом до плеч и чмокнула в лоб. Поправив кимоно и вытерев глаза от слез, она вышла, готовая на все. Чонган поклонился уходящим людям, Мэй ответила тем же... Погода, несмотря на осень, стояла ясной. В глазах Кицунэ пейзажи становились все менее красивыми, казались тусклыми и повторяющимися – это все делало ее подсознание, которое по правде разрывалось... Шли они молча, поэтому Мэй погрузилась в мысли. Мимо проходящие люди, выражавшие поддержку, просто сливались в единый звон. Звон сам не был противным, он скорее напоминал детскую колыбельную: печальную и ночную... Дойдя уже до самого дома, Такао пропустил девушку вперед, но та неподвижно стояла и думала. – Мэй, если мы будем действовать, мы его спасем. Нет. Ты. Ты спасешь. — Колдун подошел к бывшей гейши и начала слегка трясти, приводя в чувство. Это помогло, но Мэй смогла лишь устало кивнуть... Девушка потерла глаза, уставшие от слез, невидившие сна. Зрачки были совсем узкими, а белок становился все краснее. Ресницы совсем склеились меж собой из-за соленых слез. Если бы Кадзу это видел, он бы мило улыбнулся и поддержал девушку... Его улыбка так хорошо запомнилась подруге, что она, вспоминая ее, ставила себе условия, что спасет его, даже ценой собственною смертью. Гейша прошла внутрь. – Что нужно делать? — Мэй настоятельно и довольно грозно поставила руки на ближайший стол. – Ну, в общем. Нужно найти тайный предмет, амулет, твоего родителя Кицунэ. После превратиться в лису и найти цветок кицунэнотаймацу (это реальное название, посмотрите в инете) и принести его. А здесь уже провести целебный обряд. — Такао тяжело вздохнул. — Это совсем кратко, но со всем будем разбираться по мере необходимости. — Колдун начала что-то искать. – А вдруг он поправится? И я все сделаю зря? Вдруг станет хуже от моих действий? — Кицунэ боялась что-то сделать не так. Она боялась и за Кадзу, и за отца, и за себя. – Мэй, давай по-серьезному. Он потерял крови ведрами, а еще может повредил органы, а ты думаешь, что он очнется? Сделаешь хуже? Если ты ничего не будешь делать – ты сделаешь ему хуже! — Такао грозно подходил к Мэй. Шкаф, в котором глава клана что-то искал, остался открытым, показывая все, что есть внутри. Кицунэ быстро закинувала. Такао остыл. – Прости. – Мы сейчас все на нервах. – Я дам необходимое тебе снаряжение, если оно требуется. Знаешь, где твоя деревня? – Смогу найти. — Девушка не понимала в географии, но ради любви готова на все. Повисла неловкая и никчемная тишина. Никто не звал что говорить. Вдалеке отдавались голоса девушек, которые, видимо, были озабочены своими хлопатами. – Нужен день. Завтра я буду готова, вечером занесу список, что мне нужно. — Мэй была в растерянности: она не хотела идти одна, но Такао явно оставлять деревню не намерен. – Буду ждать. Да прибудет с тобой мудрый Будда, Он-то и подскажет тебе. — Поклонившись, колдун ясно дал намек, что надо действовать. Мэй тоже сделала поклон. И вышла прочь из хижины. Она не знала, что делать: спешить или действовать продумано; бежать или ждать. Мимо Кицунэ пролетели беззаботные дети, чуть ли не сбиши девушку с ног. Но ей было все равно. Она кинула короткий взгляд в сторону дома Колдуна. Окно было открыто — видимо Чонган опять «выгоняет болезни». Длинные ветви молодой сакуры шатались под воздействием ветра и бились в деревянную раму. Нехотя, она двинулась дальше и повстречала свою молодую собеседницу. Та двигалась в сторону дома Мэй с чем-то в руках. Девушка поспешила за ней. Юри увидела Мэй и побежала к ней. – Мэээй.. — она будто «летела». — Я слышала новости о твоем друге, я пришла тебя поддержать. Держись. — девочка протянула коробочку: небольшую, красивого белоснежного цвета с рисунком журавля. Открыв ее, она увидела оригами журавлика и Ёкан — одну из древнейших японских сладостей, существующую в разных видах уже больше тысячи лет. – Это мне? Как же приятно... аригато гозаимас (большое спасибо)! — Кицунэ аккуратно присела и обняла девочки. Юрико ответила взаимностью. – Кстати, покажи мне того мальчика Аки – я прямо сейчас поговорю с ним. — Юри взяла за руку Мэй и повела. Идти оказалось недолго – небольшая полянка и на ней играли разные детишки. Сама поляна представляла собой большую просторную местность с деревьями, на которых удачно весели самодельные качели. – Он! — Юрико показала рукой на довольно крупного мальчика: волосы были темно-коричневые, вся одежда хоть и являлась новой, по виду, была порвана. Мэй смело подошла к Аки и прямо спросила: – Зачем Юри обижаешь? Отдай ей камушек, пожалуйста. – А что мне за это будет? — Юноша явно наглел и пытался выпросить что-то взамен. – А я сделаю тебе 8 журавликов. —Журавлики высоко ценились, особенно от Гейш – были поверья, что если Гейша подарит 8 журавлика, удача будет преследовать получателя оригами. – Серьезно?! Согласен, забирай свой несчастный камень, фэээ. — Аки достал его из кармана и кинул его девочке. Мэй мельком разглядела его: это был необычайно красивый черный камешек с блеском внутри, будто это звезды. Он был обмотан что-то типа бичевкой, а висел на черной цепочке. Ничего дорогого в этом амулет не было – но для девочки он является самым дорогим от полного братика Исаму... – Жди свою стаю птичек, спасибо. Не обижай девочек, они могут оказаться коварнее. — Одарив его яркой улыбкой, Мэй пошла к себе, но Юри не отставала. – Спасибо тебе! — Она попыталась сильно обнять Кицунэ, но сил не хватило. – Не за что, давай попозже поболтаем? Мне надо готовиться... — хропота в голосе выдавали все настроение девушки. – Тебе помочь?.. — Юри не хотела быть навязчивой, она хотела лишь помочь. Мэй же она не казалась такой: по её мнению она была заботливой собкседницей, и это не могло не радовать. Кицунэ редко мало видела детей, но эту девочку она полюбила. – Давай вечером поговорим? Пойду сделаю твоему «дружку» журавликов, хах. — Она улыбнулась и посмеялась. Девочка поддержала и, кивнув головой, убежала куда-то в неизвестные дебри деревушки. Бывшая гейша не уловила момент, как оказалась дома – это всё ее мысли. Они были о задании, о Кадзу, о папе, об её родине... Все сразу навалилось... Съев Ёкан, она искала необходимые ей вещи. К счастью, в шкафах оказалось все, что нужно. Наруша порядок, она увидела чей-то рисунок. Подписи и других надписей не было, но полотно было исписано просто чудесно: озеро, журавли и сакура... Красота простой Японии. Мэй только пару раз видела города-гиганты, когда они ездили за кимоно. А так она всегда жила в небольших городках или поселений. Но они были лучше – всегда тише. Больше животных и различных растений. Чудесные реки, пруды и озера. Завораживающие горы... Сев за столик, положила 9 листов бумаги и кисть, тушь. Бумага не была чистой, слегка шершавой, более желтоватой, нежели белой, тушь была глубоко черного цвета... Некоторое время она просто смотрела на налитую в специальную емкость чернила, как в Черную дыру – в неизвестность, в страхи. Где-то в чаше она видела свою сестру, папу... Сумико. Она давно не думала о ней. А ведь ее смерть произошла ровно в тот день, когда Мэй превратилась в лису... В мыслях мелькали мысль о мести: но Кицунэ не знала убийцу, места его проживания, вообще ничего... Может, Такао или Кадзу поможет? Но об этом этом думать рано... Где-то в сердце промелькнула возможная смерть Кадзу, из-за чего Мэй передернуло. Думавши, она делала журавлей, и когда понимала, что ей нужно в пугающем «походе», записывала рядом. Бумага легко подавалась изящным рукам девушки, каждый сгиб она делала ровно, будто по линейке... Вот был уже второй журавчик, а вот третий... Время уверенно шло к вечеру. Заката не было, был лишь тухлый свет солнца. Лучи его покрывали птиц и заставили их будто двигаться. Шторки непослушно стучали. На улице становилось все тише и тише. Становилась гробовая тишина. Красивые и аккуратные журавли заняли больше половины стола. Каждая их деталь была выточена, идеальна. Некоторые крылья были подняты, другие отпущены. Они словно плавали средь желтых вод, которые освещало закатавшееся за горизонт солнышко... Неспеша облака плыли, иногда закрывали лучи, погружая в темноту... Список был небольшим: „***
Воспоминание
– Мээй, иди сюда, тише... — Она четко устремила взглядом вперед, средь деревьев. – Что там?.. — Мэй вглядывалась и увидела птиц. Их было не две, не три, а целая стая: и большие, и маленькие журавли ходили и кричали своими голосами. Разве цвета поляны отражались в их перьях, и в глазах Мэй они казались разноцветными. Длинные ножки тихо стучали, казалось, что набивали ритм... – Красивые... Жалко, я не умею их делать... — Юки все детство заменяла их мать в домашнем быту, в то время, когда папа работал. – Даа... Давай вместе учиться? — Мэй воодушевляла свою старше сестру на все новые открытия. Юки это очень нравилось. Она была искренне рада, что у ее младшей сестры было нормальное детство, если не считать смерть матушки... – А... Кха-хк... Давай. — Сестра Юки тогда еще не знала о болезни, которая ее в итоге и убила. Но вот она тянет свою сестру на рукав в сторону дома на учение оригами...***
Вывел из мыслей стук в дверь. Стучали несильно, тихонько. Тяжело вздохнув, она крикнула: – Войдите! — Девукаш поправляла помятую от сидения одежду. Кимоно было вчерашним. У нее не хватало сил почти на все, но она держалась. В дверь аккуратно ввалилась Юрико. – Можно с тобой посидеть? Я не буду мешать? — Девочка стеснялась, но все-таки спросила. – Я уже закончила, присаживайся. — Пока Мэй убирала журавликов, девочка увидела список и спросила: – А что это? – Ох... Никому не скажешь, моя маленькая собеседница? Юри отрицательно помотала головой. Легкие волосы разлетелись в разные волосы, оставляя девочку растпрепанной. – Я отправляюсь в поход, пишу список, что нужно. – А можно с тобой? — Юрико выглядела воодушлевно. Она сияла. – Боюсь, нам будет сложно... – А мне ничего терять, может, брата найду! —Девочка крикнула это радостно, так громко, что Мэй слегка поежилась от шума. – А родители? — Обеспокоено спросила гейша, ей было важно знать мнение родителей. – А... Я тебе не сказала... Они умерли еще до пропажи брата... Брат был моим опекуном... Мэй осталась в шоке... Какая-то тряпка, которая была в её руках, полетела вниз. Глаза печально поглядели в сторону, как бы стыдясь...