Осколки прошлого

            Знойный июньский воздух хлынул в прохладу квартиры. Вытянув ноги Михаил сидел в удобном кресле с удовольствием вдыхая запах города. Выписка, неспешный, томный секс, любимый тропический душ, всё должно было способствовать благостному настроению. Но его не было. Надежда на то, что неуместные мысли о Рите, преследовавшие его в больнице, исчезнут дома, не оправдались. Как только Михаил увидел статуэтку "Девушки у колодца", то, от чего бежал, настигло его. Перед глазами вновь был тусклый свет дежурной лампочки, в котором как меч сверкнула лакированным боком деревянная бита. Всё произошло в доли секунды, но сознание, будто издеваясь, растягивало эти мгновения. Словно в замедленной съёмке он видел, как лопнула кожа на виске Риты, из раны просочилась тягучая кровь. Как вскинув руки, она закрыла голову от второго удара. Миша тряхнул головой, чтобы прогнать навязчивую картинку. Как избавиться от осадка тех мыслей, в которых он видел, воображал её своей женой? Он был слаб, поддался чарующему колдовству, утонул в плену глаз. Но волшебство рассеялось не по его вине. Она никогда не будет прежней. Не будет идеальной красоты.       - Что с тобой? Почему ты такой мрачный? - Аллочка вновь предлагала ему себя, выйдя из душа в завязанном на груди полотенце. - Окна зачем открыл? На улице духота, копоть. Закрыв окна, она устроилась у него на коленях. Невеста навещала его в больнице каждый день. Под её нажимом он переехал в одноместную палату. Доказывать, какая она исключительная хозяйка, Алла не собиралась. Приносила еду приготовленную и упакованную по контейнерам, их домработницей. Придя утром, ставила их в холодильник, усаживалась с ноутбуком за стол и готовилась к сессии. Михаил с энтузиазмом отнёсся к этой идее. Аллочка отвлекала его от тягостных дум. Она заканчивала третий курс, и к четвертому непременно мечтала выйти замуж, поэтому все её разговоры, так или иначе сводились к этому событию. Боровшиеся в душе Миши противоречия отпали сами собой. Случившееся с Ритой было несправедливым, но теперь не осталось сомнений, на ком ему жениться. К Рите он больше не ходил. От Валентины знал, что операция прошла успешно, а на пластическую, деньги по знакомым и друзьям собирает её подруга. Михаил вспомнил энергичную женщину, и окончательно успокоился.       - Посмотри, - Аллочка в его руках зашевелилась, потянулась к журнальному столику и подала ему увесистый журнал "Бизнес столицы" Обложку украшал коллективный портрет деловой элиты города. Кроме отца, Михаила узнал несколько его приятелей. Познакомился с ними на юбилее. Ясно, что таким людям в качестве жены своего сына, отец мог представить только идеальную женщину. И как ни крути, всё сходилось на Аллочке.       - Пока тебя не было, я перевезла сюда некоторые свои вещи, - поделилась радостью невеста. Он заметил это, не заглядывая в шкаф. Её тапочки, которых раньше не было, другие полотенца, куча ненужных флаконов в ванной, даже запах в квартире стал другим. И конечно, статуэтка, и снова - Рита.       - Папа спрашивал про твою работу. Он запросто возьмёт тебя к себе. - Продолжила Аллочка, не обращая внимание, на задумчивость в глазах жениха. - Масштабы конечно поменьше, но деньги те же. Может и больше, как будущему родственнику.             Михаил быстро забыл о травме, молодой организм справился с ней легко. Головные боли и тошнота перестали донимать, он вернулся в спортзал. Аллочка почти переехала к нему, всё так же таская из дома контейнеры с едой. Расчески, заколки, косметика, одежда в шкафу. Теперь её вещи были повсюду, вытесняя его самого, заставляя сдавать позиции, отступать перед чужим вторжением. Он физически чувствовал, как сужается пространство квартиры, постоянно работающий кондиционер высасывает воздух, открывать окна Аллочка категорически запрещала. Его местом в квартире было определено кресло. Туда его усаживала Аллочка когда он приходил с работы, туда же ему поддавался утренний и вечерний чай. Там же, сидя на его коленях, она делилась с ним мечтами о свадьбе и последующем путешествии. Алла моделировала их будущую семейную жизнь. Сессию она успешно сдала и теперь требовала от Миши вечерних развлечений. Оба понимали, что те места, куда они ходили раньше, поодиночке, исключались априори. Нужно было приличное место, клуб, где можно потанцевать отдохнуть, поужинать, при этом не растворяясь в толпе, а оставаясь парой. Цепляться, висеть на нём, для Аллочки было очень важным, и Михаил снисходительно позволял ей это. Не вмешиваясь, не препятствуя её умозаключениям, он однажды и оказался в известной ему таверне. - Ты была в Италии? - Расскажи о себе! - Твой муж писал тебя? - Он не портретист, и не классик, скорее абстракционист. - Удобно, намалевал каляку-маляку и сразу абстракционист. Оказалось, он всё помнил. Прикосновения теплых губ, пылкость объятий. Смеющийся взгляд из-под густых ресниц. Почему он решил, что у них не может быть продолжения, малодушно отступился. Потому, что она изменилась, а он был к этому не готов, невозможно было с этим смириться? Зато сейчас, слушая пустую болтовню будущей жены, он счастлив? Придержав Аллу за плечи, чтобы она оставалась за столиком, вышел на улицу и достал телефон. Перед визитом нужно было расспросить Валечку о состояние Риты, о её посетителях, прогнозах врачей.             Тамара примчалась в больницу, как только ей позвонил следователь. Пока Рита была на операции, они с ним дотошно перебрали всех её знакомых. Не было среди них того, кто бы мог организовать покушение. Про Мишу подруга умолчала, решив подождать, пока Рита сама расскажет, что считает нужным. Да и зачем Мише приглашать её на свидание, а после этого избивать битой, тем более он и сам пострадал? Немаловажную роль сыграло и то, что он ей попросту приглянулся, и она хотела бы видеть его с Ритой в паре. Она уже профи, у него карьера впереди. Судя по машине, амбиции у него не маленькие. Оба молоды, красивы. Так думала Тома пока не увидела подругу. Действительность повергла в шок. Два грубых шва изуродовали её лицо. Один начинался у носа, пересекал бровь и заканчивался на лбу, второй, от скулы, под глазом, уходил в висок. Невозможно было представить, что когда-нибудь, эти жуткие рубцы заживут и рассосутся. Пока Рита приходила в себя, Тома хорошенько прорыдалась и принялась действовать. В поисках пластического хирурга обзвонила знакомых. Переговорив с врачом узнала приблизительную стоимость операции, сумма получалась внушительная, у Томы таких денег не было, у Риты, подавно. Вновь взяв трубку, прошлась по телефонному списку ещё раз. Почти все их друзья были связаны с искусством, а это, или нищенские зарплаты, или редкие гонорары. Большие надежды она связывала с Гришей, пусть и недолюбливала его, но в данный момент выбора не было. Как и самого Хустера в России, и связи с ним. Тома продолжила поиски, и всеми правдами, и неправдами, к вечеру деньги собрала. Обидно было, что, косметическую корректировку швов, которую можно было сделать на второй и даже третий день, пришлось перенести. На фоне стресса, у Риты повысилось содержание сахара в крови. Пластический хирург осмотрел её, пока она была в бессознательном состоянии, но на операцию не решился. Теперь оставалось ждать, минимум два месяца, пока заживут швы, и исходя из результатов, назначать лечение или новую операцию.             Следователь приходил и вчера, но Тома позволила ему только посмотреть на Риту. Зато сегодня, он сыпал вопросами, выводя из себя Тому.       - Зачем я вас только пустила? Человек только в себя пришёл, а у вас никакого сочувствия. Раздражённо бурчала она. Рита устало закрыла глаза, и тут же испуганно распахнула, почувствовав приближение затягивающей, вязкой черноты. Там не было боли, страха, но возвращаться туда она категорически не желала. Изредка, невидимые, неосязаемые волны забытья, поднимали её к свету, к теплу, и пустеющая душа рвалась туда, к жизни, и однажды, она смогла преодолеть тьму. Приложив усилия, приподняла отяжелевшие веки, и первое, что увидела, сквозь рассеянные блики, было встревоженное лицо Тамары. С её слов, в таком состоянии Рита находилась восемь дней. И сейчас, едва уловив тень страха в глазах подруги, Тома без колебаний нажала на экстренную красную кнопку над кроватью, прервав разговор со следователем по объективным причинам. Вошедшая дежурная сняла показания приборов, успокоила обеих женщин и удалилась. Рита глазами попросила подругу пить. Самостоятельно обслужить себя она не могла, обе руки были закованы в гипс. Тамара с улыбкой наполнила стограммовую мензурку и придержала ей голову, отводя глаза от страшных ран на лице. Риту постоянно мучила жажда, но даже ограниченный прием воды приводил к отечности. Врачи успокаивали процесс заживления идёт, только медленно.             Понять, что говорил следователь было несложно, а вот принять, Рите было не легко. Кто-то покушался на одного из них, что может быть бредовее?       - Почему ты не сказала, что была с ним знакома? Рита качнула головой, говорить ей было тяжело.       - То есть ты, как всегда, взяла вину на себя. - Продолжила с напором Тома. - Может и приглашение в ресторан было твоей инициативой? Получается, у тебя могут быть враги, а у него нет?       - Томочка, пожалей, - взмолилась Рита.       - Конечно, пожалею. Кто тебя пожалеет кроме меня. Только не любишь ты этого, после развода, прям бегала от меня, боялась поплакаться. Вроде не гордячка, может мне не доверяешь? Не знаю, чем я заслужила? Рита резко открыла глаза и покаянно произнесла:       - Прости. Тамара сознательно провоцировала подругу, знала, что она для неё самый близкий человек. Рита сдержана в своих эмоциях, она ещё не догадывается, что её ожидает два месяца больницы, и долгая реабилитация. Поэтому Тома и добивалась от неё открытости, так будет легче обеим. От своих сокровенных секретов, Рита и сама бежит, а Тома молчит. Один она знает наверняка, а другой, как-то связан с Михаилом, влюбилась она в него, что-ли? Была еще одна причина, беспокоящая Тому, требующая от подруг полного доверия. Пока Рита лежит беспомощным овощем, всё под контролем Томы. Она запретила медсёстрам давать ей зеркало. Но рано или поздно, этот день настанет, да и с левой руки скоро снимут гипс, и тогда... И тогда, многое будет зависеть от характера Риты, его силы, и её способности смириться с неизбежным, и принять протянутую руку подруги.       - Шустер твой, уехал куда-то в Южную Америку, - вздохнула без сожаления Тома, - связаться с ним никак нельзя. Последний раз он звонил мне 8 марта. После этого от него ни слуху, ни духу. Полагаю, он уже 2-3 месяца как уехал, поэтому, на его счастье, он вне подозрения. Рита снова кивнула.       - Тебе он тоже звонил? - Поняла её кивок, и возмущённо всплеснула руками. - И что он уехал, ты тоже знала? Вяло улыбнувшись Рита закрыла глаза.             В палате было тихо. Ничто не мешало думать и вспоминать. Тамара деликатно предоставляла ей такую возможность. Конечно, Гриша звонил ей. Рассказывал о выставках, где участвовали его работы, о статьях, с упоминанием его фамилии, но Рита, самонадеянно чувствовала, что всё это предлоги, на самом деле, он нуждался в её советах, замечаниях, поддержке. В её руке, чтобы двумя-тремя мазками усилить акцент, и в правом нижнем углу, лёгким касанием кисти, подчеркнуть его фамилию. Тома всегда подозревала за Гришей измены, а Рита была в нём уверена. Иначе зачем он брал её с собой везде. Уговаривал, чтобы она бросила работу и сопровождала его? Они удачно дополняли друг друга, он сам говорил, что никакая другая не стала бы терпеть его меняющееся настроение, безденежье. Всё закончилось в один день, легко и быстро, как и началось. Гриша посадил её перед собой, и глаза в глаза, сообщил, что встретил другую женщину, вернее, увлекся ею. Рита не удивилась, их отношения давно перестали быть восторженно-пьянящими, стали спокойными, ровными. То, что Гриша признался, её не удивило. Он привык делиться с ней впечатлениями, планами. И в этом случае, искал её одобрения. Только она не захотела знакомиться с новой госпожой Хустер, просто пожелала:       - Если это поможет тебе в творчестве, я препятствовать не буду. Первые два года в браке пролетели незаметно. Переезд в Москву. Смена питерской размеренности на московскую суету. Или ей так показалось, потому, что это был последний курс института, огромная нагрузка. Гриша запретил ей подрабатывать, жили они на деньги пересылаемые его родителями из Новосибирска, свою стипендию она отсылала бабуле. Диплом Рита защитила на отлично, ей предложили остаться в аспирантуре. Это было неожиданно, но обдумать это предложение не было времени. Грише выделили творческий гранд на командировку в Италию. Проблемы навалились после. Отсутствие денег, жилья. Какое-то время им пришлось жить в мастерской. Где из удобств была раковина, и унитаз, за тканевой занавеской. Где летом была невыносимая жара, а зимой холод. Рите стало душно, взглядом она попросила подругу открыть окно, та послушно и молча распахнула его. Также душно ей было в браке. Чувствуя вину за нелюбовь, она всячески старалась угодить мужу, пока он искал себя, своё место в искусстве. Продав серию картин на заказ, он купил квартиру. Внезапный коммерческий успех вскружил голову. Гриша возомнил себя гением. Критика не воспринимала его работы, вернее его работы выставлялись, в том числе и из уважения к заслугам Риты. Она закончила аспирантуру, защитилась. Бралась за любую работу, отвечала на приглашения посетить любую выставку и галерею, пусть на окраине, и в области, если была возможность написать статью, и получить гонорар. Работы Гриши продавались время от времени, как шутил он сам, для поддержания штанов. Рита не позволяла ему впадать в депрессию, тормошила, заставляла работать, на последние деньги покупая холсты и краски. Когда он начал пить, она однажды, налила стакан водки, и сказала ему:       - Будешь пить ты, буду пить и я. И это они благополучно пережили. Три года прошло с расставания, и ей не хотелось вспоминать, эти семь лет. Сегодня словно увидела свою жизнь как на ладони, со стороны, не включая сердце и чувства. По большому счёту ей было жаль Гришу. Сначала было жаль себя, что вышла замуж не по большой любви, как мечталось, а сейчас, его. Настоящим художником он не был, а быть оформителем, гордость не позволяла. И всё-таки она была благодарна ему за эмоции, за чувства, за терпение. За знания.       - Может, кто-то из заказчиков остался недоволен твоей работой? - Выдвинула Тамара новую версию, отрывая от воспоминаний. - А что? Жизнь человеческая ничего не стоит. Дала какая-нибудь бабуля этим молодцам по пятёрке, а у них то, ничего святого. Рита опять улыбнулась, но с горечью. Перед глазами промелькнул хоровод заказчиков, она помнила всех и никого конкретно. Стыдно было признаться, но разве об этом она мечтала, когда заканчивала курсы реставраторов при академии? Клеить фарфоровым статуэткам руки и головы? А ведь её хвалили. Только за первые курсы она заплатила, на остальные, для повышения квалификации, её приглашали бесплатно. Ей нравилась эта работа, тихая, несуетная, требующая математического расчета, знаний химии, физики, и в тоже время творческая. У неё было два предложения от музеев, но в то время у Гриши была очередной упадок духа, она старалась не оставлять его надолго, и пришлось отказалась. С его точки зрения, её курсы — это блажь, но как бы то ни было, именно они помогли найти ей работу, когда она осталась одна. От бывшего мужа никакой помощи она не ждала, да он и не предлагал. Был поглощен новым романом, новыми ощущениями и перспективами. Тогда было проще. Расстались мирно, никакого психологического надлома она не испытывала, быстро нашла работу, и она была здорова. Сейчас же, лёжа на больничной койке, о чём бы она не думала, мысли о финансах, подспудно были в её голове. Небольшая сумма, оставшаяся после оплаты аренды квартиры, была и в самом деле небольшой. На её месте работает другой продавец, если хозяин оставит за ней мастерскую, за неё тоже нужно будет платить аренду. Надо сокращать расходы, но как? Снимать комнату в коммуналке? Был такой опыт, её затошнило при одном воспоминании об этом. Одалживаться у Цветковых стыдно, у них дети, ипотека, кредит за машину. Ещё эта операция! Тома понадеялась, что Рита в забытьи, или спит, и не слышит разговора с хирургом-косметологом. Как бы ни были скудны познания Риты в медицине, проблему она поняла, стоимостью будущей операции, по корректировке швов, впечатлилась. Она не видела себя в зеркале, не могла пощупать рану, но чувствовала, как её лицо стягивается и уплывают в левую сторону. И зрачок постоянно упирается в опухшую переносицу, а когда медсестра обрабатывает швы, ей кажется, она бесконечно долго и длинно промокает их ватой. Оптимистичных прогнозов Рита не делала. Ей было не на что и не на кого опереться. Только на себя она могла рассчитывать, на свой характер. Которого, как всегда считала, у неё не было. Предпочитала сбежать, или приспособиться под обстоятельства. Жизнь щадила, она только сейчас это оценила. В профессии могла проявлять твердость и принципиальность, в повседневности старалась огибать острые углы. Придётся всё начинать с чистого листа, и пока она не определиться с работой и жильем, от корректировки придется отказаться.