Осколки прошлого

            На плечи навалилась дикая усталость. Переступив порог, Михаил отключил телефон, дошёл до дивана, одиноко стоящего посреди пустой комнаты, и рухнул на него. Совсем не помнил, как и когда заснул, скорее всего, как только закрыл глаза. В сонную тишину ворвался резкий звонок в дверь. Измученный мозг хватался за спасительную дрему, но к настойчивому звонку присоединился требовательный стук, от которого было не спрятаться под подушкой. В доли секунды перед глазами промелькнули события вечера, озноб, ледяными мурашками заскользил по позвоночнику. Как же Михаил жалел, что не успел сомкнуть руки вокруг шеи Риты и задушить её. Если бы он только дотянулся, отец не смог бы его отцепить... ...или нужно было поднять пресс-папье и.... ... или же, столкнуть её с лестницы... Невозможно было думать, что она осталась там, с отцом. Ещё ужаснее было вспоминать его похотливый взгляд на неё, она так и льнула к нему, выпячивая свои прелести. Подавленный и уязвленный двойным предательством, Михаил вновь задыхался от бешенства и ярости. Мать вошла, не наклоняясь, сбросила туфли, и сразу стала маленькой и кругленькой. С сожалением она посмотрела на пустое место, где совсем недавно стояло её любимое трюмо. Глаза блестели, от неё пахло алкоголем, и по настроению Михаил понял, что какое-то решение она уже приняла. Присев на диван, она постучала ладошкой, приглашая сына занять место рядом с ней. Оценив его воспалённый бегающий взгляд, снисходительно усмехнулась, навязчивой идее убить Риту. Эта дрянь, ядовитой занозой, глубоко вонзилась ему в сердце. Сын оказался слабаком, поддался чарам, даже её измена, корыстный расчёт, не останавливают его. Наталья призвала всю свою выдержку, она ещё не решила, стоит ли делиться своим планом с сыном. Ей нужен союзник, но решительный и хладнокровный, а не эта размазня, с трясущимися руками, и горящим взором, которую сейчас представляет её сын.       - Отец ничего не замечает, не хочет. Со слезами в голосе пожаловался сын, после того, как пересказал события вечера.       - Это естественно. Михаил взглянул на мать предупреждающе, проигнорировав угрозу, она продолжила:       - Он ослеплён, очарован. Для него сейчас нет ничего важнее её тела.       - Ты знала, что она, та студентка?       - Знала о его одержимости ею. Об остальном, могла только догадываться. Но оказалась права.       - Ты говорила, что она вышла замуж за бизнесмена, и уехала в Москву.       - Назвать Хустера художником, язык не поворачивается, гораздо удачнее он продавал свои картины. Для него это бизнес.       - Отец их покупал...       - Да. В галерее есть картины, купленные им.       - … итальянская серия, и еще пара-тройка. Он делал это для неё, для Риты. Мать усмехнулась.       - Идея заняться галереей была спонтанной, но я ни разу не пожалела. Круг общения у художников тесный, поэтому я всё знала о Хустере, и его жене. - Торжествующе Наталья откинулась на спинку дивана, и закинула ногу на ногу. - Когда три года назад они развелись, даже удивилась, что отец сразу не женился на Ритке. Какое-то время я о ней ничего не слышала. А в марте они оба были на выставке "Артели сограждан".       - Разве ты приезжала?       - Андрей мне сам сказал, что был там, а её видела моя знакомая. На следующий день ты позвонил, и сообщил, что отец собрался жениться, какие выводы я могла сделать?       - Отец собирался жениться на Светлане.       - Но я же этого не знала.       - И что ты сделала? Во рту пересохло от смутной догадки.       - Обратилась к Пустовойтову, он разыскал её, потом нашёл людей, которые сбили с неё спесь, и поправили ей фейс. Сначала Наталья хотела просто напугать её, потом решила, что этого мало, за те деньги, которые она платит, можно и подпортить невесте лицо перед свадьбой. Но, просчиталась, Риту по-прежнему не волновала её внешность. Теперь нужно сделать всё по-другому.       - С битами? С ней был ещё парень?       - Да, наверное, очередной ухажер. Их целью была она, парень отделался ушибами. Она внимательно наблюдала за реакцией Михаила, его настороженное внимание сменилось злобной усмешкой:       - Сотрясением мозга и несколькими швами. Это был я мама.       - Ты мне ничего не говорил.       - Не хотел расстраивать, пролежал неделю в больнице. Рита сказала, что отца не видела, как уехала из Питера, но он приходил к ней в больницу. Выходит, что этому поспособствовала ты, мама. Они встретились и полюбили друг друга, точнее полюбила Рита, отец с твоих слов, всю жизнь её боготворил.       - Как же я её ненавижу. Вся такая правильная, интеллигентная, сначала увела у меня мужа, теперь покушается на сына. - Мать погладила его по голове, и убрав ладони, в которые он спрятал лицо, посмотрела ему в глаза, и пообещала: - Мы всё решим. Внезапную вспышку гнева матери он объяснил проснувшимися материнскими чувствами. Он никогда не сталкивался с её нежностью, она казалась чуждой ей, проще было общаться с отцом, без сантиментов, но по делу.       - Значит следователь был прав, когда предлагал Рите поискать врагов в своём прошлом. У нас всё было хорошо. Если бы я не торопился, подождал со своим предложением, - он запустил руки в волосы. - Она была моя, доверяла мне. Я сам всё испортил! В отчаянии и горячности, он перестал скрывать слёзы.       - Успокойся. Ты идешь на поводу у своих чувств.       - Зато у тебя никогда не было этих чувств. А я люблю её, хоть и хочу убить. Вскочив, он заметался по пустой комнате из угла в угол: - Лучше бы я никогда с ней не встречался!       - Научись держать себя в руках. Мать удовлетворённо кивнула, когда сын сел на диван.       - Я видел конверт из клиники, скоро у Риты пластическая коррекция швов... Мысли сына требовали небольшой правки, но направление было правильным.       - Что ты сделаешь? Отравишь её? Подкупишь хирурга? Анестезиолога? Операционную сестру? У Андрея связи, деньги, он моментально вычислит тебя и посадит. Нужно сделать так, чтобы полиция не подкопалась. Пойми, если хочешь отомстить, нужно убивать не Риту, а отца. Кто такая Рита - никто. Никому кроме него она не нужна. Он сильный человек, выдержит этот удар и будет горевать 30-40 лет, сколько ему осталось. Если же что-то случится с отцом, пока они не женаты, всё его имущество достанется тебе. И Риту ты получишь по наследству. Она поплачет для вида, но расчетливая стерва в ней, толкнет её к тебе. От слов матери сердце глухо застонало, в ушах зашумело. Он посмотрел на неё, она не шутила. Её взгляд приковал его к месту.       - Ну же, - мягкий голос подталкивал к принятию решения, он не видел и капли сомнения, она всё решила давно.       - Возможно ты права. Холодная враждебность, исходящая от матери, проникла и в него.       - Главное найти нужного человека, а он у нас есть, Пустовойтов. Ты сам убедился, как ювелирно он организовал нападение, полиция закрыла дело. Он берет наличными, у меня нет.       - У меня есть. На мебель отложено. Зачем она мне, если свадьба не состоится, у меня ведь будет траур. Михаил сам удивился безразличию голоса, эхом отозвавшегося в пустой душе. Поискав глазами стакан, и не найдя его, хлебнул виски из бутылки, при этом, не сводя с матери глаз. Обхватив себя руками, она долго раскачивалась из стороны в сторону, взгляд был пуст. Огонь ненависти был указующим путем, маяком, освещающим её жизнь, только душа знала, как тяжек груз, но скоро наступит освобождение. Ждать недолго. Эта тварь хотела купить Елагина! Стоит ей заикнуться Андрею, как он отдаст ей эту картину, вместе с галереей. Злость распирала, Наталья слышала, как лопаются в голове сосуды, кровью наливаются глаза. Ненависть не ослабла, не потускнела, и не исчезла. Время не стёрло ничего из её памяти, ни ужасного детства, ни занудных свёкров, ни Андрея, которого по-настоящему узнала только перед разводом. Преданного и любящего, но не её. И как мужчину... Года не притупили ощущения, подаренные им другой. Ей, Рите.             Чувствуя, что развод неизбежен, Наталья всё чаще вспоминала, как свекровь висла на руках у сына, уговаривая его, после очередного семейного скандала, потерпеть, успокоиться, взять себя в руки:       - У вас ребёнок. Это твоя ответственность. Наталья решила срочно исправить ситуацию, и родить второго ребенка. Андрей, как раз, экспериментировал с алкоголем, и она воспользовалась этим, легла к нему пьяному. Тогда узнала, что такое настоящий секс. Столько страсти, нежности, любви было в его прикосновениях, волнующих ласках, шепоте, но всё это предназначалось не ей. Рите. Её он звал, с ней был и душой, и телом. Это было раз в её жизни, сколько она не искала этого в других мужчинах, не находила и сотой доли испытанных ощущений. Из-за этого ненавидела его еще сильнее, ненависть заставила забыть о планах на ребёнка. Она мечтала только отомстить. Тогда нечего было терять, кроме нищеты. Андрей оставил ей квартиру, и обещание ежемесячных денежных переводов. Но очень быстро всё переменилось, благодаря новой работе изменился его статус, он стал уважаемым, влиятельным человеком. Если бы не развод, они бы переехали всей семьёй в Москву, и сейчас жили бы в загородном доме. Два раза в год ездили на отдых, за границу. И в горе, и в бедности, досталось ей, Наталье, а радость и богатство, другой. Разве это справедливо? Пришло время расплатиться. Достав из сумки кнопочный телефон, по памяти набрала номер. Разговаривать с Пустовойтовым было легко. Он и тогда, сразу сообразил, что просто розыском дело не закончится, поэтому сам предложил вариант с битами. И сейчас, с ходу понял, что от него требуется. Наталья передала телефон Михаилу, так как сама не была в доме бывшего мужа, не знала его расписания и привычек.       - Будь мужественным, - подбодрила сына. Забрав из его рук бутылку, прошла к барной стойке. Из посуды нашелся только бумажный стаканчик, выплеснув из него остатки кофе и ополоснув под струёй воды, Наталья щедро налила виски и с жадностью выпила, оставив пустой стакан в раковине. Разложив диван, легла на край, кутаясь в норковую шубку.       - Ложись спать, - велела сыну, услышав, что разговор закончен, - тебе на работу.       - Возьму больничный.             Утро началось с головной боли. Надежда найти обезболивающее заставила его встать. В тщетных попытках, он обшарил все шкафы, и только много позже, когда сделал несколько глотков янтарной горячительной жидкости, его насторожила тишина в квартире. Не найдя ни одного свидетельства вчерашнего присутствия матери, облегчённо вздохнул. Туман в голове не давал сосредоточиться, но Михаил надеялся, что как только он рассеется, вчерашний разговор с матерью окажется сном. Для верности, плеснул в кофейный стаканчик ещё виски, и выпил залпом. Ни о какой работе не могло быть и речи. Грузно упав на диван, Михаил нащупал на полу телефон, включил его, и сразу пожалел. Измученный мозг захлестнула волна сигналов о не отвеченных звонках и сообщениях. Скрупулёзно отыскивая в контактах номер шефа, с досадой обнаружил, что тот и сам уже звонил ему. Только после этого, Михаил взглянул в левый угол гаджета, и обнаружил, что уже полдень. Заседание суда он проспал, а торопиться к шефу на ковёр, после двух предупреждений не имело смысла. Нехотя Михаил поплелся в ванную. Облокотясь руками на раковину, с отвращением посмотрел в зеркало, на своё заспанное, одурманенное алкогольными парами лицо. Его непременно уволят, если он позволит себе в таком виде, переступить порог фирмы. Можно, конечно, побриться, принять контрастный душ, непременно позавтракать, выпить кофе, и предстать перед начальствующим взором виноватым и раскаивающимся, тогда, возможно, его только лишат премиальных. Но что делать с лихорадкой, пронзающей тело при каждом вздохе, дрожью в руках, и внезапным всплеском сознания, до мельчайших подробностей восстановившем в памяти вчерашний день и вечер. Михаил вернулся на диван, и устало вытянулся, закинув руки за голову. Как это будет, он примерно представлял. Авария. Детектив был не разговорчив, в детали не посвящал, но не зря ведь подробно выспрашивал о водителе, машинах отца, маршруте, по которому тот каждый день ездит на работу. Когда это случится? Сегодня или завтра? Или через месяц? И надо ли ему об этом знать? Думать о том, что будет потом, совсем не хотелось. Он и здесь во всём положился на мать. В дверь позвонили, потом, постучали, и снова звонок. Ему не нужно было вставать и заглядывать в глазок, знал, что пришла Аллочка. Перевезя её на новую квартиру, он снял с её брелка ключи от старой, и теперь мог не опасаться её вторжения. Усмехнулся, когда услышал, между стуком и звонком, как она выкрикивает его имя. Перетерпев какофонию звуков пять минут, Михаил всё-таки отправил голосовое сообщение шефу о своей болезни, и снова погрузился в зыбкую тишину. Мать материализовалась перед ним внезапно. Погладила по щеке, возвращая в реальность.       - Не звони Пустовойтову, он всё сделает сам, и отзвониться, вот по этому телефону. - Подняв с пола выключенный смартфон, и закинув его в сумку, она положила на его место старенький Нокиа. - Когда всё закончится, выбросишь.       - Ты что, мне не доверяешь? Зачем ты забрала мой телефон?       - Потому, что он нужен в деле. Пустовойтов вернёт его, когда будешь с ним расплачиваться. Но лучше будет выбросить его. Симку отдельно, телефон, вон, хоть в окно выкини. Живот скрутил острый спазм, Михаил только сейчас осознал, что всё очень серьезно, и кинулся в туалет. Зачерпнув горсть воды из-под крана, жадно пил. Уверенность в своем вчерашнем решении утекала сквозь пальцы, как тяжелые капли. Матери в комнате не было. На ключнице висела связка ключей. Он не включал свет, не хотел знать который час, был безразличен к еде, и о невесте тоже не думал. У него появились более интересные занятия: смотреть в окно, и ждать звонка. Пожалуй, первый раз за всё время проживания здесь, он оценил панораму за окном. Неоновая река машин и света растекалась внизу, и его не волновала. Гораздо больше привлекало небо. Оказалось, с его двадцать второго этажа, видны и рассветы, и закаты, и безразличное, к дневным заботам людей, осеннее небо. Всё это великолепие чарующе переливалось нежно-розовыми всполохами по утрам, и разливалось ярко-оранжевым пожаром по вечерам. Ветер гонял облака, сбивая их в тучи, и тогда на город обрушался серый, промозглый дождь. В темной комнате тепло, но Михаил никак не мог унять дрожь, холодный страх терзал его тело, лицо было напряженным и угрюмым. Услышав в старенькой трубке одно слово: - Сегодня, - он зажмурил глаза, желая, чтобы ожидания скорее закончилось. За окном моросил затяжной дождь, Пустовойтов всё рассчитал. Казалось прошла целая вечность. Стена дождя сгущались, паника в душе Михаила нарастала. С тех пор, как уехала мать, он не ел, не пил, не брился, но ни голод, ни жажда, ни отсутствие гигиены, его не волновали. Разочарование и ненависть к себе поглотили его. Пережевывали, перемалывали стальными зубами, чтобы потом выплюнуть дряхлое тело с истерзанной душой. Ждать было немыслимо трудно, сердце напряженно билось, руки вспотели, он зажал потные ладони между колен. Чтобы избавиться от страха и тревоги, решил выпить. Тяжело дыша встал с дивана, колени подгибались, но заветная бутылочка с чудодейственным эликсиром манила его. Он пил, но алкоголь не действовал, мелькнула мысль, что мать подменила содержимое, другого объяснения странному эффекту, не находилось. Ему необходима была ещё порция, чтобы притупить поднимающиеся в душе бурные, противоречивые эмоции. Самое простое было заказать доставку, но мать оставила без связи. В его распоряжении был только телевизор и дряхлый телефон, по которому номер Пустовойтова был недоступен. Еще раз осмотрев шкафы и холодильник, он распрощался с надеждой на выпивку, и включил телевизор. Внутри всё похолодело. Самообладание покинуло его. Ему бывало страшно и раньше, но до этого момента он не знал, что был таким трусом. В ушах стоял лязг железа, вой сирен, невидящим взглядом он смотрел, как на экране телевизора, на каталке, в черном пластиковом мешке, увозят тело. В страшной неразберихе корреспондент новостного канала метался между скорой и полицейской машинами, каждый раз натыкаясь на зевак. И только дождь скорбно делал своё дело, смывая разводы крови с асфальта.