— Я не тот человек, который тебе нужен. — Холодным, словно просторы космоса, и отчужденным голосом говорил он. Его глаза потеряли шоколадный блеск и стали черными-черными, оставив всякую надежду позади. Аура переменилась, и перед тобой [снова] стоял другой человек, будто сплетенный из теней и мрака. — Неужели ты не понимаешь? Рядом со мной тебя ожидает только тьма и страдания. — Его лицо было абсолютно бесстрастным, и почему-то это причиняло [сильнейшую] боль. — Я не достоин твоего света, (Имя).
Отчего-то язык онемел, и твои губы еле раздвигаются, чтобы проронить хоть какое-то словечко, но Он перебивает тебя:
— Прекрати это, (Имя). — Твое тело парализует, когда темный человек внезапно улыбается. Его улыбка грустная, отчаянная, горькая, и отражает в себе лишь душевные муки человека, что борется с собой, со своими желаниями, чувствами и эмоциями. Его внутренняя борьба не на смерть, но на жизнь — предстает пред ним выбор, быть счастливым эгоистом, наслаждаться любовью, подвергая любимую опасности, боли, или несчастным альтруистом, что предпочтет твое счастье собственному. И как бы он не хотел, обрекать тебя на дни, полные опасности и крови, было выше его сил. Ты не была такой, как другие, «пустые» девушки. Ты действительно любила и хотела заботиться о нем, и даже такой жестокий человек с черной кровью, как Осаму Дазай, не мог поступить так несправедливо по отношению к твоим чувствам.
Разве нет ничего хуже, чем как любить его?
Ведь рядом с ним обитает только смерть, насилие и несчастье.
Тебе — существу святому, полному света, — нечего делать с ним.
Дазай умело замаскировал гримасу боли, нацепив на свое истинное лицо маску безразличия, словно забыл, как работают эмоции.
[Они бушевали внутри него. Текли по телу горячей магмой, пылали в венах опаляющим огнем, вспыхивали в груди яркими фейверками.]
— Я не прошу твоей любви. — Чуть нахмурившись, возражаешь ты. — Я просто хочу помочь тебе, Дазай-сан. Так же, как и ты...
— Я не помогал тебе. — Он тоже скривил лицо, вспоминая тот самый роковой день, когда его сердце было самым бесстыдным образом украдено.
В конце концов, если посмотреть со стороны, то он просто прогнал парочку зажравшихся алкоголиков, что пристали к несчастной девушке. И потом все случилось так быстро и спонтанно, как будто в каком-то мыльном фильме... Твоя улыбка, такая красивая и чарующая, благодарность и прикосновение самых нежных рук на свете. Он был так очарован, что на следующий день отыскал тебя снова, думая, что это лишь временная прихоть. Что ты будешь его недолговечным капризом, таким же, как и все куколки до тебя.
И впервые он ошибся.
Пожиная плоды собственной ошибки, Дазай осознал — он тебя не заслуживает. Не было ничего хорошего, что он сделал за эту жизнь. Не было ничего утешительного, что сподвинуло его хотя бы на мысль о том, что он достоин видеть твою улыбку. Самую нежную, самую ласковкую, самую добрую.
— А вот и нет, дурачок. — Твои черты разгладились, и ты [снова] подарила ему маленький лучик света. От твоей улыбки на душе стало тепло и чудесно, захотелось жить, улыбаться, радоваться, эти желания смешались и вспыхнули в нем, словно яркие огни. — Ты не понимаешь, что спас меня?
Он называет тебя светом, воплощением любви и нежности, но разве он знает другую тебя? Ту мрачную девушку из прошлого, чья жизнь была полна несчастий и одиночества, что всегда желала себе смерти? И в ту ночь, когда ты была готова попрощаться с жизнью, появился он. Так же неожиданно, но чарующе, словно первые подснежники весны. Тогда в твою жизнь, подобную беспробудной тьме, проник лучик света. Тонкий, хрупкий, неосязаемый, — его улыбка. Улыбка человека, который в первый раз сделал что-то хорошее. Для Дазая, чья душа была так далека от благодетели, проявлять подобные эмоции было странно, неловко, но впервые он ничего не мог поделать с собой.
Неужели он не понимает, что вы оба показали друг другу свет?
Губы Дазая раскрылись, и испустили печальный вздох. Он хотел что-то сказать, но не решался. Он хотел спросить, почему ты смотришь на него с такой трепетной лаской? Почему не ненавидишь, не боишься, узнав о истинном лице мафиози? Почему не называешь фальшивкой, лжецом, убийцей?
Он может принять твою ненависть, но твоя любовь ранит в самое сердце.
— Знаешь, ты вытащил меня из мрака. Он был холоден, как лед, но не холоднее твоего взгляда. Он был черным, как обсидианы, но не темнее твоих глаз. Но даже черные обсидианы блестят, когда на них падает свет. Поэтому, прошу тебя, позволь мне увидеть твои сияющие глаза. — Ты говоришь почти-почти шепотом, с придыханием почти-почти томным, — Ты говоришь, что я свет, но ты не подозреваешь о тьме внутри меня? Я завидую той девушке, которую называешь своим светом, Дазай-сан. Ты так трепетно её любишь, что готов отказаться. Но ты влюблен лишь в образ этой женщины, которую создал и заточил в своем сердце.
— Неправда. — Резко перебивает тебя мафиози, отсекая плавную ленту твоей речи. — Я не...
— Пойдем ко свету вместе, Дазай-сан. — Когда ты успела нащупать его руку? Как смогла согреть её теплом ладони, наполнить им же душу? Отчего он чувствует паралич, не позволяющий Осаму оттолкнуть тебя? — Раз в душе нас обоих живут тени... Давай очистим их лучами благодетели. Если бы ты только...
— Ушел из Мафии? — Его тон пронизывает тебя, но ты не позволяешь пальцам, сжимающим ладонь Дазая, дрогнуть. — Ты понимаешь, о чем просишь? Я... — Он замолк так же резко, как и прервал тебя.
Ты ждешь его ответа терпеливо, снисходительно, не позволяя ни тени страха проникнуть в твое сердце.
— Все, что я хочу — пойти ко свету вместе с тобой. Крепко сжимая твою руку, прямо как сейчас. Если... если ты способен исполнить мое эгоистичное желание, то подари мне свою улыбку, пожалуйста...
Он находит в себе силы. Собирает всю волю в кулак, но отдергивает руку все равно в нерешительности, тут же скучая по твоим прикосновениям.
Ты молчишь, твои губы слегка поддрагивают, пытаясь натянуть горькую улыбку.
***
Он жалел. Он не знал, что делать. Он мучался, не мог спать, не ел, только заглушая свои неупокоенные как прежде чувства виски со льдом. Таким же холодным, как взгляд, которым он одарил тебя тогда.
И он ненавидит это.
Первым заметил изменения в поведении Дазая и забеспокоился, стал Одасаку. И он был единственным, с кем Осаму поделился своими переживаниями.
— Я думаю, ты должен вернуться к этой девушке, если рядом с ней найдешь смысл жизни. — Также флегматично, задумчиво, словно взвешивая и отмеряя каждое слово, проговорил Одасаку негромко. Анго еще не пришел, а Учитель устроился на сидении рядом с Дазаем. Круглые глаза кота были наполнены удивительной осмысленностью, как будто он понимал каждое слово, оброненное с холодных губ.
Пусть Дазай и знал, что скажет его друг, но... Почему-то он все равно желал услышать это. Ода не настойчив, не напряжен, — абсолютно спокоен, как если бы друзья обсуждали погоду.
— Возможно, ты прав, но разве такой запятнанный кровью человек, как я, достоин чистого ангела? — Тепло растворилось во взгляде Осаму, оставляя после себя лишь обсидиановую тьму.
Одасаку взглянул на него внимательно, изучающе.
— Каждому человеку нужно спасение, Дазай.
***
Он был похож на утопающего. Такой же отчаянный, печальный, потерянный. Единственной соломинкой в мафии Осаму Дазая был его единственный друг, позволяющий освободить свое сердце от оков насилия и жестокости. Без него же, отказавшийся от любви и спасения, Дазай был оберечен на одиночество. Опустошенный и грустный, он так сильно хотел найти утешение в твоих объятьях, чувствуя теплую руку, запутавшуюся в кудрявых волосах, выпустить свою боль, что муки опутали его вены, сердце, сдавливали желудок.
Единственное, что вертелось в его голове — твое имя. В голове пульсировало желание как можно скорее увидеть тебя, сдавить в объятьях, чтобы ты смыла его страдания волной своей самой нежной любви.
«Найди свое спасение, Дазай.»
***
Ты смирилась. Пусть в глазах навсегда отпечаталась печаль, ты смогла найти в себе силы двигаться дальше, отвергнутая любовью всей жизни. Ибо оставаться во тьме было нельзя. Она затянет тебя вниз, сожрет, оставив гнить на дне, где не будет ни света, ни спасения.
Ты не хотела такой судьбы.
Но надежда на лучшую участь была разбита, как хрупкий хрусталь, и ты не знала, что делать.
Собирая мелкие осколки своего сердца, ты пыталась найти свое собственное спасение в повседневной жизни, в рутине, в поисках кусочков счастья. Пусть твоя душа оставалась пустой, не заполненная сладкой любовью любимого человека, ты сумела найти баланс между печалью и покоем.
Ты собиралась прожить так всю оставшуюся жизнь, пусть перспектива и не казалась самой манящей.
Но судьба свела вас вновь, наполняя будущее теплым светом.
...Звонок в дверь был неожиданным. Ты никого не ждала, поэтому насторожилась, когда подходила у двери. Всякая надежда покинула тебя, оставляя лишь неведомый ранее страх неизвестного.
— Кто там? — Осторожно поинтересовалась ты, заглядывая в глазок.
Сердце ухнуло в пятки.
— Я вернулся к тебе, (Имя)! — Одновременно родной и чужой голос был наполнен теплом и радостью, отчего в груди что-то приятно колыхнулось.
Немедленно растворив дверь, которая чуть не вылетела с петель от твоей страсти, ты смахнула с глаз маленькие кристаллики слез.
Он стоял перед тобой, яркий и счастливый.
— О чем ты г-говоришь, Дазай-сан? Ты же отверг меня...
— Я ушел из мафии, (Имя). — Объявил он торжественно. — Я знаю, что причинил тебе немало боли, но позволь мне исправить все и сделать тебя счастливой. — Что-то гордое было в его прекрасных чертах. — Я решил помогать людям. Единственное, чего я хочу — пойти ко свету вместе с тобой. Если ты способна осуществить мое эгоистичное желание, то подари мне свою чудесную улыбку, прошу. — Пусть в этом не было смысла, пусть он уже знал ответ.
Твое сердце забилось чаще. Было ли правдой то, что он говорил? Может быть ты умерла от тоски и попала в рай? Неужели это все реально?
Другого ответа нет. Он здесь, перед тобой, весь твой, такой искренний и счастливый.
Блестящие слезы сделали твои глаза ярче, а улыбка осветила светом весь мир Осаму.
— Пойдем ко свету вместе.
Взор Дазая сиял ярче всех драгоценных камней этого мира.
