***
— Что это было? — с лёгким восхищением в голосе спрашивал Мерлин, поддерживая меня под руку и прибавляя шаг, пока мы шли по коридорам дворца. — Со свекровью надо дружить. Пусть думает, что я на её стороне, а там что-нибудь сообразим, — с улыбкой сказала я, краем глаза взглянув на довольное лицо мужа. — Умная девочка, — хмыкнул Мерлин и улыбнулся, на что я заметила. — Твоя мама также подумала. Любимый остановился и, помедлив мгновение, обхватил меня за плечи и прижал к стене, склоняя голову и приоткрывая губы, намереваясь наградить поцелуем… Но тут с другого конца коридора послышались шаги нескольких пар ног. Я отстранилась от Мерлина, приветствуя в глубоком поклоне короля Роберта, своего отца и наших друзей в полном составе. — Ох-хо-хо, какие страсти, мальчик мой! — громогласно заметил король Роберт и рассмеялся. Похоже, у него всегда такое приподнятое настроение, будто государь не совсем трезв. Что ж, с такой холодной и неприступной женой запить не удивительно. — Нет, я всё-таки не ошибся. Вы с Белоснежкой идеальная пара. Если в браке помимо любви есть страсть, то это просто предел мечтаний. Смотри, не сломай её ненароком, сынок. Ей ещё твоих детей вынашивать, — Роберт продолжал посмеиваться, вгоняя в краску не только меня с Мерлином, но и всех присутствующих. Золотые пуговицы на его синем камзоле слегка разъехались, намекая на то, что либо король не держит форму, либо трапеза была чересчур обильной и Ганс перестарался. Ну что за правитель? Простой и прямой, как клинок. Но, вместе с тем, он не сказал всем присутствующим прямым текстом о моём положении, хотя королева, конечно, посвятила его в свои догадки. Свёкор, обогнав всех сопровождавших, приблизился к нам и сгрёб в объятия, тяжело повисая на наших шеях. Я под правой его рукой, Мерлин под левой. Легкий аромат дорогого вина окутал нас с дыханием Роберта, пока он шептал нам то, что хотел утаить от присутствующих. — Я вас поздравляю, дети мои. Берегите вашего малыша. Мы с Анной завтра же уедем. Я не дам ей наложить лапу на ваше счастье. Хотел увидеть, что у тебя всё хорошо, сынок, вот и убедился. — И король сочно чмокнул Мерлина в макушку, продолжая шептать уже только ему, но я всё равно расслышала более чем достаточно. — Чего бы тебе ни натрепали — ты мой сын. Помни это. Любил, люблю и буду любить. Ясно? — Что? — Мерлин посмотрел на отца непонимающим взглядом, но тот только рассмеялся и, отпустив меня, потрепал мужа свободной рукой по густой тёмно-каштановой шевелюре. Мерлин пребывал в лёгком недоумении. Роберта, этого простого, но такого честного человека, стало до боли жаль. По неопытности и наивности решила, что он простак. Что обвести короля вокруг пальца ничего не стоит. Как же я ошибалась. Может, поначалу и был обман, когда Мерлин только родился, но добрый, белокурый гигант быстро привязался к красивому, отзывчивому мальчику. Сын и приёмный отец любили друг друга как родные. Да, я вижу, как розовеют щёки Мерлина, когда король Роберт ведёт себя развязно, но это не уменьшает его радости от того, что они есть друг у друга. Вечером, когда мы останемся с мужем одни, он, скорее всего, спросит меня, правильно ли понял слова отца? Что же мне ему ответить? Я просто в растерянности. Спустя пару минут король Роберт со всеми попрощался и откланялся, желая отдохнуть и присоединиться к своей королеве. Мы с отцом и ребятами отправились в обеденный зал. Аудиенция с родителями Мерлина для всех получилась скомканная, а для меня так вообще утро было весьма нервным и не особо добрым. Но в целом мы выкрутились, и это было чудо.***
На следующий день родители Мерлина отправились в обратный путь. Хочется верить, что мы были достаточно убедительны, и хотя бы частично оправдали надежды как короля, так и королевы. Прошлым вечером, вопреки моим опасениям, Мерлин ни словом не заикнулся о фразе, мимоходом брошенной его отцом. Вероятно, он всё списал на алкоголь и не стал придавать этому значения. Я также не сочла нужным поднимать этот вопрос. Есть вещи, которые были очевидны даже с высоты небольшого жизненного опыта. Например, то что мужчины терпеть не могут пустопорожних бесед и рассуждений. Если поступает какая-то просьба или информация, она должна иметь практическое значение. Какая польза в том, что Мерлин поймёт, что человек, которого он всю жизнь считал отцом, на самом деле таковым не является? Определенно, это знание сильно повлияет на его отношения с матерью. Да и ко мне, как к нарушительнице спокойствия, чувства могут поменяться. Обида вместо благодарности. Оно мне надо? Точно нет. От друзей и папы мы решили не таиться. В тот же вечер, когда королевская чета Голубого королевства покинула наши края, мы с Мерлином во всём сознались. Папа был безумно рад. Он крепко обнимал меня и слезы, катящиеся по его круглому лицу, капали мне на плечо, пропитывая блузку: «Если бы твоя мама могла бы разделить с нами это счастье. Как бы мне хотелось помочь советом, милая, но я всего лишь мужчина. Всё, что я могу дать тебе и моему внуку — безграничная любовь и поддержка. Я сделаю для вас всё что угодно, мои дорогие — только попросите» — мысленно шептал отец. В его объятиях было спокойно, и я чувствовала себя защищенной настолько, что пожалела, что не сказала ему раньше. Все ребята ликовали, однако я всё ещё сомневалась, стоит ли говорить им о главной тайне — моей способности читать их самые потаённые мысли. Пока я стояла и, принимая любящие объятия друзей, размышляла о возможных перспективах, которые обнаружатся после открытия правды, Мерлин меня опередил. — Ты, дружище, настолько идеален, что даже дети у тебя получаются волшебными, — усмехнулся Артур товарищу и, слегка повернув голову, подмигнул мне. Мои щёки мгновенно вспыхнули. Наш друг мечник всегда любил подшутить над другими, а уж Мерлин был его самой любимой мишенью. Ах, это негласное и, по сути, несерьезное соперничество за лидерство в команде при неизменной братской любви друг к другу. Но иногда мне так и хотелось стукнуть Артура чем-то тяжёлым, чтобы он прекратил смущать людей. Друзья шутку оценили. Все, кроме Редхуд. Мы сидели в небольшой деревянной открытой пристройке. На улице шёл дождь, будто нарочно зарядивший в дорогу родителям Мерлина. Пока все были заняты разговорами и чаепитием, расположившись в удобных плетёных креслах, Ред стояла, облокотившись на перила веранды и задумчиво смотрела, как тёплые капли барабанят по её вытянутой, натруженной ладони. Порыв ветра, принося запах озона и прибитой пыли, сорвал её красный капюшон, обнажая чёрные, как безлунная ночь, волосы. Редхуд повернулась на звук моих шагов и одарила грустной улыбкой. Кожа вокруг её глаз чуть покраснела, но сами глаза оставались сухими. «Не дано» — прочитала я в её сознании непрошеную мысль.***
Месяцы летели своим чередом. Живот настолько вырос, что даже вся одежда из прошлой жизни оказалась мне узка. Я всерьез опасалась, что после родов останусь такой же необъятной, как сейчас. Все труды по приведению себя в форму пойдут насмарку. Редхуд была со мной не согласна. С того дня под крышей веранды, где мне приоткрылась её скрытая в глубине души тоска, мы стали ближе, но сознание своё девушка заперла на семь замков. Больше она так глубоко к себе не подпускала. Моему Дейрану уже семь месяцев, и все эти дни Ред была рядом. Ни Маргарет, ни Аврора, а именно Редхуд. Разумеется, и Мерлин, и папа, и ребята — все были готовы броситься ко мне по первому моему зову. И лишь отважная воительница не давала мне спуску и не потакала моим желаниям без меры. Сколько раз она буквально из-под носа уносила пирожные, которые мне тайком пёк Ганс и передавал в хорошо упакованных мешочках. Или сколько раз Ред заставляла меня наворачивать круги вокруг дворца, уводила в город, чтобы я больше ходила. Наверное, самое неловкое, но в то же время приятное, как она делала мне массаж ног, разгоняя отеки. Я была и благодарна, и вместе с тем не понимала, почему именно сейчас она так заботилась обо мне, буквально заменяя мать. В один из пасмурных дней мы снова вышли на разминку в сад. Ред, в своём неизменном кожаном чёрном легком доспехе, я же надела простое льняное платье, широкое и светлое, расписанное жёлтым виноградом в обрамлении коричневых лоз. Подруга бодро шагала к стенду с оружием и мягкая кожа брюк, облегающая её стройные бёдра, слегка поскрипывала. Она достала из мишени метательные ножи и, сжимая гроздь из рукоятей, с тревогой взглянула в хмурое небо. Теплый ветерок мягко обдувал её строгое лицо, оглаживая тонкий шрам, проходящий через бровь и щёку, не задевающий хищных, жёлтых глаз. — Вроде, дождя не будет. Тебе нужно тренировать руку. Тело не должно забывать движения. Я всё ещё убеждена, что умение сражаться не должно пропадать даже с учётом твоего положения, — с этими словами она протянула мне пару клинков, и мягко подтолкнула назад, за линию разметки. — Ред, ты всерьез думаешь, что кто-то попытается выкрасть Дейрана, и мне придётся на время родов держать кинжалы под подушкой? — пошутила я, но подруга кивнула на полном серьёзе. Пришлось покориться. Пока Редхуд снова направилась к мишеням, чтобы забрать ножи, я устало опустилась на траву. Ноги гудели не меньше рук. Рядом с разметкой лежала корзинка Ред. Девочка, девочка, а что там у тебя в корзинке? Пироги и горшочек масла для больной бабушки? Я усмехнулась своим мыслям, повторяющим старую-старую сказку про Красную Шапочку, бесцеремонно выуживая тёплую бутылку, обвязанную грубой мешковиной. Откупорив пробку, вдохнула горьковатый травяной запах. Похоже на чай. Как предусмотрительно с её стороны. Очень хочется пить. Вроде и не будет дождя, но воздух стоит и парит, как перед грозой. Я не стала дожидаться разрешения Ред и залпом осушила треть бутылки. Заткнув пробку, положила сосуд на место как раз в тот момент, когда подруга повернулась и возвращалась ко мне с добытым оружием. — Хорошая работа. Руки помнят. Ты молодец, — довольно сказала Редхуд, обнимая меня за плечи и присаживаясь рядом. Я благодарно улыбнулась и обняла её в ответ. Над головой шумели листья могучего дуба, ветер стал потихоньку набирать силу, прогоняя духоту. Я вдруг ощутила, что это тот самый момент, когда могу задать Редхуд любой вопрос, и она ответит на него честно и полно. Так велико было сейчас наше единение. — Почему ты сказала: «Не дано», когда узнала о моей беременности? — прямо спросила я, заглядывая ей в удивительные золотисто-жёлтые глаза. — Ты же наверняка знаешь, кто я? — спросила Ред, и пригвоздила меня взглядом, как волк ягненка. У неё глаза хищника, страшные и прекрасные одновременно. Я кивнула головой, виновато поджимая губы. — Ликантропы, созданные волшебниками в качестве эксперимента, вот кем был мой народ до своего падения. Нас истребили, как скот, только я и осталась. Превращаюсь каждое полнолуние в волка, а Артур сидит рядом, зная, что ничего не может сделать, лишь быть со мной и принимать такой, какая я есть. Он любит меня, а я люблю его, и никогда не причиню ему вреда. Вот только детей у нас быть не может. Мы обречены на одиночество друг с другом. Я слушала Редхуд, и сердце сжималось от боли. — Неужели ничего нельзя сделать? Вдруг ты ещё не всё изучила и есть какие-то средства, которые могут помочь тебе? Ред усмехнулась горько и бесконечно печально, а её лоб прорезала глубокая морщинка. — Конечно, есть… — недоговорила она и наклонилась к корзинке, доставая небольшую бутылку, обвязанную мешковиной — …я пью это, чтобы не родить моему любимому очередного волка. Потому что только их я и могу производить на свет. С этими словами Редхуд издала звук, похожий на бесшумный плач, плечи её мелко задрожали и, закрыв глаза, она задрала голову, будто не давая выкатиться непрошеным слезам. Меня поразила страшная догадка. Нарастающая боль в пояснице лишь подтверждала её. — Т…ты… пьешь это чтобы не беременеть, или чтобы… — я не смогла произнести это страшное слово, весь ужас сложившейся ситуации обрушился на меня оглушающей лавиной, когда Ред медленно кивнула на мои последние слова. Боль нарастала, и малыш отчаянно колотил меня, лишь усиливая ощущения. Холодный пот выступил на лице, с которого, наверняка, сошли все краски. — Снежка, ты что?! Тебе плохо?! Я кого-нибудь позову! — в панике закричала Ред и бестолково заметалась, не в состоянии мыслить трезво. Я не могла даже ответить, настолько моё сознание заволокло от боли. Возможно, доноси я малыша положенные девять месяцев, ощущения были бы иные, но сейчас по моему телу стремительно распространялся яд, буквально выживающий ребёнка из моего лона. Я чувствовала, как что-то тёплое струится по внутренней стороне бёдер. Неимоверным усилием дотянулась и коснулась себя между ног. Когда я подняла пальцы к глазам и увидела кровь, ужас окончательно овладел мной, и я отчаянно заплакала. Понятие времени потеряло для меня смысл. Минуты всё тянулись и тянулись, продлевая мою агонию. Сквозь слезы, будто в размытом окне, я видела зелёное марево, что окутывало меня. Мне же казалось, что это яд, по неосторожности выпитый из бутылки Ред, приобретает материальную форму и сочится через каждую пору, подобно зловещему туману. Когда на мой живот опустилось холодное облако, не было сил даже удивиться. Прохлада окутывала меня, разгоняя боль, облегчая потуги. Я не чувствовала ничего ниже пояса, и это ощущение одновременно пугало и успокаивало меня. Бархатный, уверенный женский голос доносился из туманной глубины. — Ред, приведи Мерлина. Принеси горячую воду, полотенца, шпагат, острые ножницы. Разведи костёр, инструменты надо прокалить. В ответ успокаивающему голосу послышались лишь торопливые шаги, что молча поспешили выполнить распоряжение. Женщина склонилась ко мне, положив прохладную ладонь на лоб. — Все будет хорошо, Белоснежка. Ты в безопасности. Осталось немного. Дыши и слушай мой голос. — Я кивнула, всё ещё силясь разглядеть плывущим зрением зелёное марево. Через какое-то время над ухом прозвучал родной голос Мерлина, и я почувствовала, как тёплые руки мужа сжали мою ладонь. — Держись, родная. С нами Кристабель. Мы справимся. Это настоящее чудо! Принцесса фей здесь, и именно сейчас, когда она так нужна. Но откуда ей стало известно о том, что со мной случилось? Нет сил об этом думать, новая боль тянет поясницу, низ живота, и всё, что я могу делать — слушать из последних сил слова Кристабель и повиноваться беспрекословно… Я даже не поняла, в какое мгновение это случилось — вот я ещё в адском напряжении выталкиваю ребёнка, а вот он уже на руках у Мерлина. Я слышу крик малыша, значит он жив, с ним всё в порядке. Зрение падает, размывая и без того не чёткий мир. Мне так хочется обнять моего мальчика, увидеть счастливое лицо Мерлина, но бесконечная тьма и холод окутывают моё сознание. — Мерлин, она потеряла много крови! Дай мне руку! — срывается на крик голос феи. Я чувствовала, как мой палец накалывают чем-то острым, и тёплое, влажное прикосновение, так похожее на поцелуй, окончательно повергло меня во мрак. Когда я очнулась, мир снова обрёл краски. Рядом на траве в белой распахнутой рубашке лежал Мерлин, и из его локтевого сгиба тянулась алая магическая пульсирующая нить, соединяющаяся с моей рукой. Он смотрел на меня не отрываясь, слезы скатывались по его щеке и падали в траву, но Мерлин не обращал на них внимания. Свободной рукой он дотронулся до моего лица и улыбнулся дрожащими губами. — Моя кровь идеально подходит тебе, ты знала? — неожиданно тихо спросил Мерлин. — Я бы и сердце отдал, если бы это могло тебя спасти. Я протянула руку, чтобы его приласкать, но замерла на полпути, вспомнив главное. — Где наш сын? Где Дейран? Мерлин кивнул вперед и слегка наверх, вымученно улыбаясь. Я взглянула в указанном направлении и увидела нечто поразившее меня до глубины души. В наших ногах парила принцесса фей Кристабель. Её бледно зелёные крылья, подобно крыльям стрекозы, быстро мелькали, осыпая сумрак яркими искрами. Она была в чёрном платье, облегающем фигуру до бёдер. Лёгкая юбка развевалась порывами ветра, обнажая стройные длинные ноги. Золотые волосы рассыпались по плечам, а взгляд ярких голубых глаз был направлен на кряхтящий и пищащий свёрток в её руках. Дейран вел себя на удивление спокойно, а когда он обхватил маленькими красными пальчиками зелёный палец феи, случилось чудо. Медленно, будто ягоды под летним солнцем, кожа Кристабель белела, становясь молочной и сияющей. Черты лица смягчались, утончая нос и скулы, наливая сочным клубничным цветом полные губы. Всего через каких-то несколько мгновений, перед нами было самое прекрасное и юное создание из всех виденных доселе. Кристабель не отрывала восхищенного взгляда от нашего малыша. Серебристые слезы катились по её щекам. Я не могла больше уловить ни единой мысли, потому что магия покинула меня вместе с сыном, но зато отчетливо слышала, как бархатный голос прекрасной феи обречённо шептал моему ребёнку: «Это ты…»