***
Лес кончился, открывая моему взору искрящуюся ленту реки по левую руку. Под могучими склонами Петроса выросла новая деревня. Гномы решили перестроить архитектуру и понаставили обычных деревянных срубов с соломенными крышами. Молодые деревца, посаженные на приусадебных участках, будут приносить плоды ещё через лет пять, поэтому на склонах, спускающихся к реке, ребята разбили поля с однолетними сельскохозяйственными культурами. Разнообразие — это конечно хорошо, но кушать хочется уже сейчас. Я шла, от усталости загребая сапогами дорожную пыль. Гномы работали в поте лица, не обращая на меня внимания: кто-то разжигал кузнечный горн, кто-то переносил тяжёлые бревна, кто-то спешил с мотыгами в поля. Где их хвалёная осторожность? Чего это на меня не выскакивают ощетинившиеся мечами латники? Совсем тут расслабились без твёрдой руки! Краем глаза увидела, как на меня косится молодой рыжий парнишка. Он улыбнулся, наморщив курносый конопатый нос, и не выдержав моего взгляда, бросился куда-то между домами. И, что это было? Вдруг, поднимая тучи пыли, прямо из-под горы двинулось нечто. Деревянный человекоподобный монстр, достигавший размера двухэтажного дома, шагал на меня, скрепя рессорами, вбивая в гравий гигантские ступни. Из одной его руки торчал увесистый молот, а из другой шипованная утренняя звезда. Голова монстра была кабиной, из окон которой мне махали Пино, Ноки и Кио. Я встала посреди дороги как вкопанная, не в силах пошевелиться. Может, путь меня так утомил, что друзья, по которым я в душе уже скучаю, мерещатся на каждом шагу? Но это было не самое шокирующее. Словно волшебник из дымовой завесы, появился Артур. Он шёл впереди робота уверенным шагом, но на лице его не было улыбки. Видавшая виды дорожная оранжевая безрукавка с коричневыми вставками, облегающие штаны и, по меньшей мере, трехдневная щетина на измученном лице. Он шёл за мной неустанно и даже опередил? Его пронзительно синие глаза смотрели не отрываясь. Я почувствовала себя бабочкой пришпиленной булавкой, и это ощущение было и мучительным, и прекрасным. Когда Артур поравнялся со мной, то без лишних слов рванул с пояса наш помолвочный клинок. Твёрдым движением взял мою кисть и вложил рукоять. Не успела я понять, что происходит, как уже держала нож, упирая остриё оружия в живот любимому. Кожа в районе лезвия продавилась, и я с ужасом попыталась отпрянуть, чтобы не навредить Артуру, но не тут-то было. Парень, крепко удерживая меня за кисть, спокойно сказал. — Закончи начатое. — Артур, пусти, — попыталась снова вырваться, но это было всё равно, что пытаться сдвинуть скалу. — Всё кончено… Мечник твёрдо стоял на своём, прожигая меня взглядом. — Скажи, что не любишь, и я уйду. Другой бы подумал, что так говорить рискованно, особенно с упрямой воительницей: а ну как, я и правда так скажу, и придётся держать слово? Но Артур знал меня лучше меня самой. Я молчала, сцепившись своим золотым взглядом с его синим. Тогда Арт убрал нож так быстро, как может только воин и, властно взяв меня за затылок, притянул к себе. Ноги подкосились, когда я почувствовала его поцелуй. Так мог целовать только он — нежно, но в то же время требовательно. Нет сил сопротивляться, и Артур это знает. Моё тело кричит — люблю! И слов не нужно. Я почувствовала, как ноги оторвались от земли и меня перекинули через плечо, как мешок с картошкой. Сильные руки держали за талию, пока я висела вниз головой, беспомощно барахтаясь, колотя кулаками по мускулистой спине. От мощного удара сапогом распахнулась дверь в один из пустых домов, и под радостное улюлюканье друзей, со щелчком захлопнулась изнутри, прямо перед моим носом. Артур бесцеремонно бросил меня на кровать, которая, похоже, была единственной мебелью во всем доме. Легко сдергивал с меня одежду, а то, что не удавалось снять, разрывал могучими руками. Поймала себя на мысли, что его поведение волнует меня, пробуждая изнуряющее желание. Раньше было иначе… Нежный и немного неуверенный, под маской сильного и независимого воина — таким всегда был мой Артур. Сейчас же передо мной совершенно другой мужчина — всё также бесконечно любимый, но возбуждающе властный. Я любовалась его сильным, рельефным телом, когда он рывком, цепляя за ворот, сорвал свою безрукавку. Никакой подготовки не требовалась, потому что с той минуты, как он впился в мои губы поцелуем, я была готова продать душу дьяволу, лишь бы снова почувствовать его внутри себя. Каждое его движение во мне — молния вдоль позвоночника, что ослепляет и замутняет рассудок. Я закрываю глаза, кусаю губы, но он останавливается и приказывает: «Смотри на меня. Только на меня». И я подчиняюсь, сгорая в обжигающей синеве его глаз. Волны удовольствия достигли своего пика, но там, где ещё мгновение назад Артур заполнял меня без остатка, была разочаровывающая пустота. Он покинул моё лоно, не посмев осквернить его своим семенем. Глухой стон любимого и жемчужные капли на моём животе, были мне укором, наказанием за мою несговорчивость. — Да, я хотел бы детей. Чего кривить душой? — сказал Артур, тяжело опускаясь на меня, обжигая дыханием шею, — но тебя я хочу больше. И если ты не желаешь рожать, то так тому и быть. Захочешь, усыновим кого-нибудь, а захочешь, будем жить только друг для друга. Ты говоришь, тебя нельзя простить? А я прощаю. Потому что знаю, что сам дурак. Один мой друг сказал мне: «Сколько недопонимания можно избежать, просто «договорившись на берегу». А я даже не разобрался, что у тебя на сердце. Правильно говорят, когда одна голова стоит, вторая ни черта не думает. Это я должен просить у тебя прощения. Я всё ещё молчала, но не потому, что не хотела отвечать, а потому, что липкий, тугой ком в горле не давал мне это сделать. Ещё чуть-чуть, и я готова была дать волю чувствам, разрыдаться, как типичная, слабая баба, и держалась из последних сил. Он поцеловал мою шею и, на мгновение прихватив зубами ухо, вдруг зловеще прошептал. — Не смей больше от меня уходить. Иначе, клянусь, я спущусь хоть в рай, хоть в ад, но буду преследовать тебя до скончания веков. Слова Артура слегка отрезвили меня. Было в них нечто одержимое, и я с тревогой повернула голову и взглянула на него… встретив лишь тёплую, любящую улыбку. — А знаешь почему? Потому что без тебя я всё равно не жилец. Понятно? И тут я не выдержала и расплакалась. Всё в наших руках. Жизнь не предрешена. Я вдруг обрела всё и сразу. Так глупо, ведь у меня уже было всё это, и лишь мои старые установки, глубокие шрамы, оставленные прошлой жизнью, не давали мне принять моё счастье.***
Душистая ночь обняла нас с Артуром, когда после нескольких часов во власти любви я взяла инициативу в свои руки, больше не позволяя моему прекрасному воину выходить из меня без разрешения. Будь, что будет. Если суждено роду ликантропов продолжиться, у нас есть главное — любовь и семья. Под покровом мрака мы вышли из домика и направились на огни, горящие у подножия Петроса. Пино, Ноки и Кио сидели у импровизированного вертела, поворачивая над углями румяного молочного поросёнка, источавшего дразнящий аромат. Неожиданно меня поймали в объятия теплые руки, и такой родной запах кузницы и шкур окутал, пробуждая щемящее чувство братской любви. Орин. Рыжий гном с бородой до пояса, заплетённой в толстые косы. Его ярко-зелёные глаза смотрели на меня лукаво и бесконечно нежно. — Ну наконец-то! — громогласно заявил он. — Я уж думал, он тебя к кровати привязал и не выпускает поздороваться с семьей, — и Орин хитро улыбнулся, вгоняя меня в краску. Тяжело смутить воина — это факт. Но не тогда, когда все в округе знают интимные подробности твоей жизни, и более того, похоже лично всё планировали. Ох, недаром в доме ничего не было кроме кровати. А это значит то, что Артур пришёл в деревню не просто слегка опередив меня, а значительно раньше, успев завоевать доверие и заручиться поддержкой моих друзей. Интересно, робот тройняшек снова летает? Сколько мётел пришлось использовать, чтобы поднять в воздух подобную махину? Преодоление таких расстояний по воздуху многое объясняет. Мы сидели вокруг костра, жадно поедая мясо прямо руками, обжигая пальцы, пачкая их стекающим соком. Орин неожиданно замолчал, и только иногда поднимал на меня задумчивый взгляд. Я посмотрела по сторонам в поисках его сестры, Доры, но никого не обнаружила. Даже моё уникальное волчье зрение не могло уловить того, кто мог бы скрыться в тени горы или леса. — Не ищи, Ред. Её нет, — печально сказал Орин. Ребята перестали жевать, воззрившись на гнома в предчувствии недоброго. — Когда вы ушли из Петроса и Каин попытался вас остановить, мы поняли, что история намного сложнее, чем ты нам рассказывала. Знаю, что ты ничего не делаешь просто так, и всё твои поступки имеют железную логику, но сейчас это не суть важно… Каин был просто в бешенстве. Мало того, что он считал тебя предателем, так после таких травм, видимо, его рассудок окончательно помутился. Он пригрозил расправой всем, кто когда-либо помогал тебе. Вопреки моим уговорам, Дора лечила его, ампутировала ему руку и ногу, просто потому, что там было так всё раздроблено, что нечего спасать. Но однажды, она просто не успела увернуться, когда его накрыла очередная вспышка ярости… Орин вздохнул и потёр пальцами глаза, будто останавливая непрошеные слёзы. — Когда? — выдохнула я, шокированная услышанным. — Почти год назад. Сразу, как ты ушла. Вот так, Ред. Снова от твоих поступков страдают невинные, дорогие тебе существа. Я внутренне сжалась, стиснув до боли челюсти, закрывая глаза. Не просто такое переварить, и волны боли снова накатывают, грозя стереть то, что так бережно возвёл своей любовью Артур. Мечник сгрёб меня в объятия и пылко прошептал на ухо. — Не смей! Не смей себя винить, слышишь? Ты не в ответе за то, что произошло. Мы отомстим, чего бы нам это ни стоило. Иногда особо прочного гада нужно ударить несколько раз, чтобы он наконец-то перестал дёргаться. Будто подтверждая его слова, Орин подошёл и обнял меня за плечи. — Хочу, чтобы ты знала. У нас с Дорой был выбор. Мы сами решаем, как нам жить, как поступить, и ни на кого не возлагаем вины за произошедшее. Она сказала, что достанет тебя из преисподней, если ты начнёшь падать духом. — Очень на неё похоже, — грустно усмехнулась я. Орин сел рядом со мной на землю, и глядя на догорающие угли сказал. — Каин заблокировал все выходы из горы, оставив лишь небольшой проход для поставок продовольствия. Всех неугодных он высылает за пределы Петроса, лишая своего покровительства. Лучшие кузницы, вооружение, шахты — теперь нам недоступны. Не знаю, хорошее ли сейчас время просить тебя об услуге, но вряд ли у нас будет другое, потому что следующей провокации Анклава никто в деревне не переживёт. Я с готовностью кивнула, обнимая ладонями натруженные руки друга, уже понимая, куда он клонит. — Надо выкурить Каина из его берлоги, вернуть народу то, что их по праву. — Отлично! Вот утром и начнём, — просто сказал Артур, поднимаясь с земли. — Пино, Ноки, Кио, что-то давно у бесстрашных героев не было работы. Что скажете? — Давно пора! — хором ответили тройняшки.***
Однако нашим планам не суждено было сбыться. Пока мы шли к домику, чтобы поспать пару часов до рассвета, Орин догнал Артура и всучил ему в руки тугой колчан с болтами. — Каин не смог закончить браслеты, когда Ред спрятала их у меня. Я взял на себя смелость и усовершенствовал идею использования псионита. Что толку в одной паре наручников, поражающей единственного волшебника, когда можно сделать наконечники для болтов и сразить сразу группу? Подумал, поработал и вот, что получилось… — и гном гордо улыбнулся. — Ты как, с арбалетом дружишь? Или только по мечам? Артур хмыкнул и криво усмехнулся. — Я человек разносторонний. Должность героя обязывает, — и он с благодарным поклоном принял арбалет, который Орин снял со спины. — Ты мне вот, что скажи, дружище, — начал Артур, взяв гнома за плечо и наклонившись, чтобы взглянуть ему в глаза, — есть ли у вас в деревне адамантовые клиники? А то один Ред отдала другу в помощь в его самоубийственной миссии, и прекрасное оружие кануло в лету. Да и мне бы не повредило таким обзавестись. Орин разочарованно цокнул языком и покачал головой. — Кто ж отдаст такую драгоценность изгоям и отступникам? Артур философски покачал головой и, поймав мой взгляд, ответил. — Ничего, мы хорошо попросим. Знаешь, какой я бываю убедительный? — мечник коварно улыбнулся, и будто в поддержку его словам тройняшки дружно кивнули и издали победный клич. В этот момент небо озарила яркая вспышка, словно взошло второе солнце. В бездонной черноте полетели огненные шары. Они пылали, как звезды, гудели и неумолимо приближались. Земля содрогнулась, и словно гигантские черви прорезали твердь. Они вздымали камни, грязь и пыль, разрывая почву. Артур бросился ко мне, но грязевой поток, вырвавшийся прямо перед ним, сбил его с ног. Я оттолкнулась от земли в высоком прыжке и, сделав сальто в воздухе, перелетела кратер, оставленный разрушительной магией. Мы бросились с Артуром навстречу друг другу. Я видела, как за его спиной возникла вспышка и, закрыв мечника собой, отточенными годами движениями, выбросила руку с адамантовым ножом, чтобы отразить удар. Шаровая молния отскочила от лезвия и полетела в противоположном направлении. Тогда я вонзила нож в землю, отталкивая потоки разрушений обратно в атакующих. Где-то вдали послышались крики, но разобрать свои, или чужие — не было возможности. — АТАКА! — кричали гномы и в панике покидали дома. Они бежали кто куда, не разбирая дороги, подгоняемые ужасом перед неумолимой силой, от которой не было спасения. Артур вглядывался в провал в скале, одновременно пытаясь завести меня за спину. В какой-то момент, он резко бросился вправо, увлекая меня за собой. В том месте, где мы стояли мгновение назад, засвистели тяжелые арбалетные болты, и мечник, переведя дыхание, по-пластунски пополз в сторону воинственных гномов. Воины подобно серебряной реке, будто вытекали из горы. Я последовала за Артуром, низко пригибаясь к земле. Надеюсь он не ожидает, что я откажусь от боя, когда он рискует своей шеей? Отряды гномов разделились, вставая в боевом порядке, и двинулись в противоположную от нас сторону. Именно оттуда, где-то сбоку от правого склона Петроса, нас без передышки бомбардировали заклинаниями. Как чёрные тени мы выскочили из ближайшего кустарника, чтобы застать врасплох одного латника, который, судя по всему, был замыкающим. Артур увлёк воина в траву и, зажав рот мужчине своей широкой ладонью, приставил наш помолвочный клинок к его горлу. — Извини, дружище, тяжело идти на магов с голыми руками. Меч у тебя больно хороший. Дашь поносить? Гном согласно замычал, пытаясь кивнуть, но напоровшись на бритвенно-острое лезвие, прекратил попытки дергаться. — Где Каин?! — злобно прошипела я. — В резерве… — прохрипел гном и жалостливо взглянул на Артура. Совсем мальчишка ещё, глаза серые, испуганные. Ребёнка стало жаль. Подумать только, раньше в пылу битвы я мыслила исключительно категориями — кто не с нами, тот против нас. Кивнула ему, и мягко отвела руку Артура, пока он другой рукой забирал у гнома тяжёлый адамантовый полуторный меч. Бросив перепуганного парня в траве, мы припустили по склону горы, забираясь всё выше. Там, в расщелинах скал можно затаиться, чтобы в нужный момент выскочить из-за камней и решить всё одним точным ударом. Петрос крепко стоит на земле. Порода, из которой состоит гора, достаточно прочна, чтобы выдержать внешние магические удары. А земляные потоки, вызываемые волшебными карточками, слишком слабы, чтобы пошатнуть само основание скал, и просто разбивались о них, едва достигнув твёрдой поверхности. Серебряное море латников двигалось в сторону леса, где единично, словно в вершинах пентаграммы, расположились алые маги. Анклав носит красное, как они выражаются, цвет самой жизни. Издевательство в полном смысле этого слова, ибо, это цвет крови их врагов, и никак иначе. Силы не равны, и скоро всё должно закончиться, как кончается уже сотни лет. До чего же они упёртые, эти волшебники. Невольно задаёшься вопросом, отчего они никогда не накопят достаточно сил, чтобы решить проблему раз и навсегда? Где же их хвалёная мудрость? Да, каждый раз мы надолго выбиты из колеи, зализываем раны, восстанавливаем силы. Может, в этом и есть сокровенный смысл? Изматывать гномов, не давая угрозе выйти за пределы Петроса? Но сегодня всё иначе… На опушке леса стояла одинокая черная фигура. Серебряной шпилькой поблёскивал посох в её руке. Длинные, седые пряди выбивались из-под низко опущенного капюшона, что почти полностью скрывал лицо незнакомца. Взволнованный гул пронесся по рядам опешивших гномов: «Инквизитор!», в ужасе галдели они. Где-то, чуть позади, послышался знакомый громовой рёв. Горн, призывающий к отступлению. — НАЗАД! — кричал наконец-то появившийся Каин, пытаясь передать свой приказ по рядам. Не было такого ещё на нашем веку. Никогда Инквизиторы не вмешивались в бои между Анклавом и Петросом. Но сейчас, вопреки всей истории и здравому смыслу, на свободном от леса пространстве стояла одинокая фигура бесстрастного волшебника и неумолимо поднимала правую руку, направляя на нас свои бледные пальцы. Магия, что использовал Инквизитор, была беззвучна и смертоносна. Земля, на которой стояли войска гномов, просто разверзлась и поглотила их. Стоны боли, крики ужаса разрывали мой слух, наполняли яростью. Ослеплённая злобой я не заметила, как Артур вскинул арбалет и выстрелил в зловещую фигуру. Инквизитор пошатнулся, удерживая древко болта, и рухнул на колени. То, что Артур попал с такого расстояния, было невероятным. Мне казалось, только я могу видеть достаточно далеко со своим звериным зрением. Минутная гордость за возлюбленного охватила меня, но уже через мгновение, он тащил меня по склону прямо навстречу нашим врагам. В спину кричал обезумевший Каин. — Не трогайте Инквизитора! Вы — идиоты! Артур схватил мой адамантовый нож и, наложив его на тетиву, сделал контрольный выстрел. Волшебник в чёрной мантии истошно закричал и свалился на землю, сотрясаясь в конвульсиях. Алые маги, охваченные ужасом, бежали в леса, а остатки армии гномов взревели в ликовании. Выходит, не так уж они непобедимы, эти Инквизиторы. Я вспомнила рассказ Мерлина о том, как он потерял свою магию. Сочетание адаманта и псионита — губительно для всего волшебного, как губительно сочетание материи и антиматерии. Взрыв, что случается при этом, уничтожает магию, как саму суть. Острие моего ножа не только завершило волшебную карьеру чёрного мага, но и оборвало его жизнь. Мы гордо шли к телу врага под ликующие крики толпы. Когда я поравнялась с чёрной тканью, что была плащом Инквизитора, то поразилась увиденному. Тела не было. Мой нож лежал в складках мантии и Артур подал мне его, воззрившись на меня всё с тем же немым вопросом, что мучил меня саму. Куда делся труп? Осматривая потери, мы не заметили, как хромая на одной ноге сзади появился Каин. Повернулись, выставив перед собой оружие, готовые убить всякого, кто только дёрнется, но к нашему изумлению услышали лишь обречённый и злой голос предводителя. — Вы, тупицы, хоть понимаете, что натворили?! Вы посмели тявкнуть на саму Инквизицию! Этого нам никто и никогда не простит! Слышите! Нас будут преследовать до сотого колена, или пока не сровняют Петрос с землей… Столько договариваться, и всё впустую… — Что?! — пронёсся ропот по рядам гномов. — Ты, чёртов предатель, договариваешься с врагом за нашими спинами?! В ту же минуту блеснуло лезвие и словно второй, кровавый рот открылся на шее Каина. Чернобородый гном со злыми колючими глазами, что долгие годы был нашим непререкаемым авторитетом, сломав костыль, рухнул на колено, хватаясь за горло. Он будто пытался стянуть края раны одинокой рукой, пока бордовая кровь сочилась сквозь пальцы, стекала изо рта, заливая серебряные латы. Судорожные вздохи не облегчали состояния, и он смотрел на нас с ужасом и укором, выпучив глаза, заваливаясь на бок. — Боже, храни королеву Редхуд! — крикнул кто-то из толпы. И сотни голосов повторили в унисон: «Боже, храни королеву! Храни нас всех!»