Над небом еще небо.
— «Будь праведен», — прочитал замысловатую фразу Цзян Чэн, переминаясь с ноги на ногу. Регион Гу Су всегда славился своим спокойствием и туманной холодностью. Скопившаяся на подошве сапог дорожная пыль, казалось, растворилась под этим натиском чистоты и тишины. Невообразимые красоты пейзажа заставляли проходимцев терять дар речи, а приглашенных адептов замедлять свой шаг, чтобы насладиться этой мимолетной идиллией, поскольку сразу после ощущения покоя идет странное чувство дрожи, словно ты здесь чужой, для этого места слишком грязный. Смотря на всю эту картину, отчего кончики пальцев ощутили холод, Вэй У Сянь прикоснулся к кончику флейты, которая покачивалась на поясе во время ходьбы. Юноша был единственным адептом, который имел при себе иное, нежели меч, орудие, оттого адепты других орденов, встречающие их на пути, заинтересованно перебрасывали друг на друга взгляды, но под предупреждающей аурой, от которой бросало в дрожь, подойти не решались. Вэй У Сянь подпускал к себе лишь шедшего рядом Цзян Чэна, изредка перебрасываясь с ним парой слов, обращая пристальные взгляды по округам во внимании возможной опасности или же смотря перед собой полными отсутствия глазами. Из-за проливного дождя, адепты были вынуждены переждать в одной из стоящих на пути лавок, все как один приветствуя доброжелательную тетушку, которая заворачивала теплый хлеб в тряпицу. Потому их прибытие в момент ожидания, когда этот самый дождь закончится, слегка отсрочился до вечера. Лучи покрасневшего от заката солнца, которые пробивались сквозь ускользавшие по небу тучи, поблескивали на мокрой ярко-зеленой траве. Сочные листочки на высоких деревьях вдалеке казались синеватыми из-за отражения приближенных гор. Где-то на возвышенностях едва просачивались черные крыши домов, из-под зарослей виднелись носики диких животных. Перед воротами как раз и была выбита на нефритовом камне та самая надпись: «Будь праведен», что так сильно заставила задуматься Вэй У Сяня о ее значении. Однако времени на раздумья не осталось, так как адепты Гу Су Лань, поклонившись в вежливом жесте, пропустили приглашенных учеников вперед, не показывая какого-либо интереса в сторону новых лиц. Казалось, каждый камень пропитан этой «праведностью», отчего становилось не по себе. Едва успевая за плавно, но быстро передвигающимися адептами, ученики Юньмэн Цзян скопились друг перед другом, на раздражение Вэй У Сяня находясь слишком близко. Они не смели даже перешептываться, зябко подрагивая и всматриваясь в растущие в отдаленных клумбах белые пионы, вокруг которых аккуратно были выложены камни. Изредка им по пути попадались другие адепты клана Гу Су Лань, все такие же до белизны вычищенные, с лобной лентой, извивающейся на ветру. Вэй У Сянь только надеялся, что его не заставят надевать такую же, уж очень она его раздражала. Адептам клана Юньмэн Цзян вкратце объяснили основные правила, обещая, что во время первого же занятия им расскажут о них более подробно. Провели по выделенным для учеников комнатам, на радость Вэй Ина, он тут же заселился с Цзян Чэном, так как наследник прекрасно понимал, что Вэй У Сянь предпочтет ночевать на тех камнях, нежели с кем-то другим.***
В первый день прибытия уроков никто не устраивает. Ученикам дают время немного освоиться, а поскольку адепты Юньмэна прибыли слишком поздно, то им посоветовали в скором времени готовиться ко сну, так как по строгим правилам Гу Су Лань подъем для следующего учения и своего самосовершенствования был ровно в пять часов утра. Также ученикам ясно дали понять, что уже на их усмотрение во сколько ложиться спать, но после девяти вечера покидать комнаты и разгуливать по корпусам — плохая идея. Развернув кулек размером со средний мешок для дайкона, Вэй У Сянь и Цзян Чэн присели на свои циновки, внезапно осознавая, что шикарные перины, что были в Пристани Лотоса, им будут теперь только сниться. — Отец мне говорил, что здесь есть очень строгий учитель, не терпящий неповиновения. Молва ходила, что он мог обуздать даже самых прытких, и в последствии они выходили из ворот Гу Су шелковыми, — придвигаясь к Вэй Ину, прошептал Цзян Чэн. — Да ну, такой уж он и страшный, — Вэй У Сянь закатил глаза и юноше напротив невольно пришлось согласиться. Если сам Цзян Чэн мог и испугаться такого взгляда Лань Цижэня, то ждать страха от человека, который пережил несколько лет ада в прямом смысле, точно не стоит. — Только не учуди чего. Понимаю, что все они будут тебя раздражать, но… — А-Чэн беспокоится о своем бестолковом братце? — Захлопнись, — без злобы махнул рукой Цзян Чэн и перевел тему.***
Сон не шел ни в одном глазу. Вэй У Сянь мельком взглянул на спящего шиди и без каких-либо посторонних звуков дошел до двери, выходя из комнаты. Из-за непогоды когда-то поломанные кости начали ныть, потому юноша без конца ворочался на неудобной циновке. В итоге это привело бы к тому, что он мог разбудить Цзян Чэна. Вэй У Сянь легким движением забрался на отдаленную светлую стену и запрокинул голову, вглядываясь в небо. Приятный после дождя воздух оседал на бледных щеках маленькими каплями собирающегося тумана, а волосы цвета угля завились еще сильнее, водопадом спадая с плеч. Юноша решил, что смысла собирать волосы сейчас — когда никто не видит, нет, потому они безвольно болтались под легкими порывами ветра. Поглаживая в ладони красную ленту, Вэй Ин внезапно вспомнил тот момент, когда ее получил. Это было практически перед поездкой в орден Гу Су Лань, тогда к юноше подошел Цзян Фэнмянь и с нежной улыбкой на лице вручил эту ленту, едва касаясь пальцев Вэй Ина, так как мужчина уважал и понимал личное пространство юноши. Тогда в груди Вэй Ина вспыхнуло что-то, чего он не мог понять. Глава клана и остальные не изменили к нему отношения ни когда увидели его впервые: грязного, оборванного, с ножом наготове. Ни после его других вспышек гнева и недоверия. Это странное чувство приятным теплом разливалось по всему телу, а на вкус, наверное, было бы слаще меда. Светлая вспышка пролетела мимо глаз, и Вэй У Сянь встрепенулся, пытаясь рассмотреть что это было. Встав в полный рост, юноша сжал флейту крепче, второй рукой пряча красную ленту в рукав. Неподалеку острый слух уловил чьи-то торопливые шаги, а затем приглушенный крик. Вэй У Сянь спрыгнул с крыши, неторопливо приближаясь к группке из четырех-пяти человек, зажимавших еще кого-то прямо у стены. Рассмотреть беднягу едва выходило из-за плотной стены из тел адептов, но можно было точно сказать, что одеяния принадлежали клану Цинхэ Не. Адепты ордена Ланьлин Цзинь насмехались и хватали несчастного за подол верхних одежд, пытаясь их приподнять. Один из их отшвырнул сломанный веер, а другой дернул за волосы, отчего те расплелись и прямые локоны оказались на груди. Лица юноши Вэй У Сянь рассмотреть не мог, да и смысла не видел — не его это дело. Однако что-то неприятно тянуло с тех пор, пока он прибывал в Пристани Лотоса, и это чувство во многом стало не давать покоя. Раньше бы, живя на улице, он лишь махнул рукой и поспешил заняться своими делами, но теперь смотреть на это мерзкое дело было невозможно, а оставить все как есть — вдвойне. Адептам все же удалось сорвать верхние одежды, и один из них мерзко ухмыльнулся: — Все же ты не дева, а жаль, такая куколка пропадает. — И то верно, — отвечал другой. Третий оттолкнул всех остальных, яд так и сочился из его гортани. — Выглядишь как продажная девка из квартала красных фонарей, а потом строишь это удивленное лицо. До дури бесит. — Да ты, я смотрю, частый гость сего места? Все смешки резко сдуло, на их место выступила режущая тишина. Адепты все как один обернулись, впиваясь взглядами в Вэй У Сяня, который, оскалившись, потирал основание флейты и постукивал носком сапога по земле. Продолжая усмехаться, юноша скосил глаза в сторону потерпевшего, который тут же запахнул нижние одежды и подобрал разломанный в щепки веер, точнее то, что от него осталось. — Ты еще кто такой? — продолжил речь все тот же грубый голос. — Ну явно не тот, кто зажимает несчастных мальчиков, прикрывая свой стыд тем, как они одеты, — пожал плечами Вэй Ин и, выпрямив спину, ленивой походкой дошел до адептов, отчего расстояние между ними сократилось до вытянутой руки. — Ты!.. — Я! Ты прав, это я, и если вы не хотите узнать то, что последует дальше, то вам лучше свалить ко всем чертям. Подсказка: дальше будет весело, — Вэй Ин поднял палец. — Но весело будет только мне. — Что за чертовщина? Из какого ты клана?! Как ты смеешь вмешиваться?! — казалось, лицо кричащего превратилось в вареную картошку: пышущую жаром и вот-вот треснет. — Так вы свалите или нет? — лениво отозвался Вэй Ин и хрустнул костяшками пальцев в предвкушении. Адепты, что стояли позади говорившего, нервно сглотнули. Аура, исходящая из юноши перед ними, не вызывала никакого восторга и желания подраться, а в безумии расширившиеся глаза и вовсе пугали. — Цзин-сюн, давай свалим как он сказал, а? — Тц, слабак, что он нам… На секунду в ушах адептов отразилась холодная усмешка, а затем их смело причудливым заклинанием, распластав по стене, не позволяя от нее отлипнуть. Холодная улыбка тронула покрасневшие от покусываний губы, а в металлических глазах потухла искра, превращая злобную ауру в ауру скуки. — И этим славится клан Ланьлин Цзинь? Не смотря более на потрепанного юношу, Вэй Ин стал медленно подходить к бьющимся в агонии адептам в одеждах, на которых был выткан пион «Сияние средь снегов» и, облизнув кровоточащие губы, вкусил металлический привкус крови. А затем вечную тишину Облачных Глубин нарушили крики отчаяния.***
Цзян Чэн понял, что едва не проспал, но быстрый тычок в бок расшевелил сонное сознание. Вэй У Сянь уже завязал волосы и, дожидаясь, когда его шиди примет водные процедуры, уселся на циновку и принялся поигрывать пальцами по флейте, изредка касаясь кисточки, пытаясь подавить внезапный зевок. Обычно юноша спал по три-четыре часа из-за прошлого образа жизни. Жизнь на улице учила хорошо слышать и видеть, чем меньше спишь — тем лучше, а если быстро бегаешь — то совсем хорошо. Все это приходит с опытом, потому такие люди как Вэй У Сянь уже давно выработали в себе эту привычку. Идя по тихой улице, ведущей из корпусов к учебным зданиям, Вэй У Сянь и Цзян Чэн пересекли еще одну развилку, когда до их ушей стали доноситься взволнованные и одновременно восхищенные голоса приглашенных учеников разных орденов. — Вы слышали вчера крики? Вот это переполох кто-то устроил, даже патрульные адепты Гу Су Лань не знают в чем дело. — Да, да, говорят, это был злобный дух, который прорвался сквозь барьер! — Быть того не может! А я слышал, что это кто-то из приглашенных адептов. Вот так покалечить адептов клана Ланьлин Цзинь, да к тому же самого Цзинь Цзысюна - двоюродного брата Цзинь Цзысюаня! Говорят, что они теперь и двух слов связать не могут, до того перепугались. — А что же там произошло-то? — Толком никто не знает, но по прибытии патрульных адептов и сбежавшихся на шум, застали лишь побитых и напуганных до смерти адептов Ланьлиня, и… — И? — И не только побитыми, но и о-обнаженными! Перешептываний и восклицаний стало больше, но завидев адептов ордена Гу Су Лань, некоторые приутихли, обмениваясь лишь пораженными взглядами. От этой картины Вэй У Сяню хотелось рассмеяться в голос, но веселья на его лице не было совершенно. Такие никчемные, только и могут что кудахтать над тем или иным. Будь их воля, они бы изучали язык сплетен вместо своего родного. Покачав головой, Вэй У Сянь отвернулся от скопившихся возле дверей учеников и тут сработала его годами выработанная чуйка. На юношу смотрели как минимум трое, один из которых Цзян Чэн. Поискав взглядом, Вэй Ин встретился со светлыми глазами, которые расширялись по мере болтовни адептов. Это оказался тот юноша, которого Вэй У Сянь вытащил из передряги. Заметив, что он был обнаружен, юноша отвернулся, спрятав пылающее лицо под новым веером. Пожав плечами, Вэй У Сянь проследил за третьим наблюдателем, но нить взгляда внезапно оборвалась, отчего юноша не смог понять кто так горячо сверлил его затылок. Цзян Чэн, тем временем, наклонился к Вэй У Сяню, сказав лишь два слова: — Это ты? Вэй У Сяню пришлось снова пожать плечами, словно он отогнал назойливую муху и поспешил зайти в классную комнату, чтобы более не смотреть на скопление этих людей.***
Создавать иллюзию безразличия и быть простым наблюдателем — проще всего. Ты можешь спокойно пройти мимо разговаривающих учеников, и они не соизволят даже посмотреть; или же можно спокойно сидеть на уроке с полной уверенностью, что тебя не спросят. Проведенные часы в библиотеке Пристани Лотоса дали свои плоды. Вэй У Сянь не услышал ничего нового, как и не вникал в правила, вбиваемые в голову каждому ученику. Изредка бросал холодные взгляды на преподавателя, который отвечал тем же, и юноша понял, что это абсолютное взаимопонимание. Во время перерыва Вэй У Сянь прогуливался по цветущему пионами саду, рассматривая нефритовые подвески на крышах рядом стоящих домиков. Наверняка они предназначены для инвентаря по садоводству. Присаживаясь на корточки, Вэй У Сянь осторожными движениями касался нежных белых лепестков с едва заметным голубым отливом, страшась испачкать такую красоту. С самого детства Вэй Ин любил и ценил все, что связано с природой, поскольку мама часто наставляла его о том, что нужно беречь. Конечно она и отец защищали людей помимо природы, но с прошедшими годами Вэй Ин не позволял себе думать о такой глупости, как защита людей. За исключением родителей, главы клана Цзян, его жены и детей, Вэй У Сянь не уважал никого, и никто не отложился у него в сердце. Обратив свой взгляд на плывущие в спокойном ритме облака, Вэй У Сянь расслабил вечно напряженные мышцы и облокотился о стену садового домика, чувствуя ее приятную прохладу. Все тот же пронзительный, жаркий, полный любопытства и искры неуверенности, взгляд, выстрелил как из лука, угодив Вэй У Сяню прямо в лицо. Он мгновенно отреагировал, оскалившись, вскочил на ноги. Все это начинало его раздражать, юноша вцепился в флейту до побеления костяшек пальцев и вскинул голову. Тот, кто стоял на крыше домика, в ту же секунду исчез, неся за собой аромат сандалового дерева.