Любовь моя всегда выходила мне боком

— Соизволю спросить, хочешь ли ты посмотреть на наброски статуи? — Ох, благодарю и, пожалуй, не откажусь, дорогая Франция, однако я бы соизволил пригласить самого Йорка — как никак, решается его судьба. — Да, безусловно, конечно, — она начала по крупицам восстанавливать память о этом экономисте — высокий парень, с огромными амбициями. Молодой, но не по годам умён — редкость, учитывая что даже старинные олицетворения были слегка туповаты, словно китайские ножи — карие глаза, множество родинок и такая же бледная как и у Америки, как и у Франции и Британии кожа. — Я думаю, он будет рад Вашему подарку, мадам. Франция лишь улыбнулась. Что она делает? Почему она тут? Все эти любезности, этот «подарок» — так по-детски глупо. Хотелось просто сказать «к черту!» и прикоснуться к нему. Последняя мысль выбила страну из строя — прикоснуться? Для неё Америка был словно сын, словно тот, кого нужно защищать. Она его любила — но материнской, наивной и простой, но самой крепкой любовью. — Мадам? — Ох, прошу простить, призадумалась. — произнесла бывшая революционерка и, не подумав ни о чем, а просто идя на поводу сердце сказала — знаешь, а ведь мы с тобой так давно знакомы, можешь обращаться и на «ты», без этих «мадам». Это был Её кудряшка-подсолнух, всё с теми же веснушками по всему телу, Её Америка, но повзрослевший. И до ужаса красивый. Предложение женщины ввело Штаты в ступор. Обращение на «Вы» с такой державой, как Франция. Конечно, страна уже была не такой, как раньше — Наполеон сильно ударил по её репутации и экономике, но даже в таком состоянии Францию уважали, Францию любили, Французам завидовали. Америка, долго думав над предложением её, в итоге согласился — для него эти белоснежные руки были родными, улыбка Франции всегда сопровождала его успехи в прошлом. Они так давно знакомы, что да — модно и перейти на ты. — Хорошо, — немного заикаясь произнёс Штаты — А где сейчас сам Нью-Йорк? — Он, вроде, хотел прогуляться. Есть одно заведение, он туда часто ходит, можем попробовать поискать его там. — Да, конечно. Веди! Америка слегка улыбнулся, отошёл в сторону и поклонился, указывая рукой вдаль. Франция усмехнулась и начала идти, наслаждаясь видом. Нью-Йорк ещё в те далёкие времена очаровывал — слышался стук копыт, милые кареты с кучерами в странных одеждах; здания, абсолютно разных форм и размеров, что так красиво гармонировали с друг другом — такой разный, такой настоящий. В этом месте и было отображение сути души американской — свобода во всем: архитектура, одежда, люди. Многие нарекали этот город столицей — он даже недолгое время ей был, но Нью-Йорку это не понравилось. Не его то дело было. Штаты вёл страну в местный паб — не думайте, что олицетворение такого города было алкоголиком, не подумайте. Некая атмосфера была в том месте, успокаивающая, что так нужно было экономисту — бурная жизнь изматывала. Бывший Новый Амстердам сидел за столиком вдали — заказ парня был не особо разнообразен — чашка кофе и какой-то суп. Нью-Йорк выглядел очень контрастно на фоне бара в тёплых тонах — идеальная укладка русых волос, карие глаза с огоньком и «аристократическая» бледная кожа. Множество родинок по телу. Одет тот был просто — простая рубашка, даже корсет тот не надевал, шляпа-котелок, что приходилось снимать по этикету, изумрудный плащ и ботинки с острым носом. Заметив надвигающуюся пару стран, город улыбнулся. Америка подошёл к Нью-Йорку. Тот встал и приобнял страну. — Здравствуй, Нью-Йорк. Ты же помнишь мадам Францию, верно? В этот момент, взору экономиста открылась Франция. Он взволнованно пожал ей руку и начал говорить свою речь. — Добрый день, мадам Франция, сочту за честь снова встретится с Вами. Что Вас привело в наш город? — Здравствуйте, сэр Нью-Йорк. Я всегда очень интересовалась Вашим городом, я считаю его ужасно очаровательным. Но знаете, у меня было чувство, будто вам не хватает символа, понимаете? И мои мастера создали для Вас-с прекрасную статую. Нью-Йорк удивился — сама Франция дарит ему статую? Она приехала со своей далекой Европы ради того, что бы подарить городу что-то? Он был почтён, а также ужасно наивен. — Сказать, что Вы меня удивили — ничего не сказать. Я ужасно почтён и благодарен — город протянул руку для рукопожатия. — Всегда буду рада помочь в развитии такого прекрасного места — женщина пожала руку Йорку — Благодарю, ма… Франция, ты даже не представляешь, что это для нас значит — в словах Америки присутствовала официальность, но он старался говорить с Францией так, как она просила. Слишком виновато бывшая колония себя ощущал, хотелось не разочаровать её хотя бы в мелочах. — Где будем располагать «Статую Свободы»? — Думаю, пусть определит Йорк. Нью-Йорк, как думаешь? — Интересный вопрос…