Любовь моя всегда выходила мне боком

— Тогда, коллеги, поздравляю — добро пожаловать в новую войну. Сначала шло молчание. Затишье перед бурей. Тишину прервал Российская Империя. — Простите за такое заявление, однако наша армия будет мобилизоваться. — Я объявлю Вас войну, если Вы будете мобилизоваться. — произнёс Германская Империя — на вид тому было около 26 лет, густые усы, похожие на усики будущего диктатора созданной им же страны, глубоко посаженные карие глаза. И просто идеальная прическа, которой даже Россия может позавидовать. — Правда? — Да. — Ну, объявляйте, жаль только, что у меня войска уже готовятся! — Тихо, пожалуйста. — подал голос США. Страны устремили взор на парня — некоторые перешептывались, спрашивая друг друга «кто это?» и охали, узнавая имя. Америка редко появлялся на публике, предпочитая решать внутренние проблемы, но о совершенно недавно, по меркам их, созданной стране, которая уже может сравниваться с многими европейскими они прознали. — Надо обходиться без войны. 1914 век на дворе, технологии — война будет более разрушительной, чем когда либо. Это не вопрос личных интересов, на кону свобода и жизни невинных людей. — Соглашусь с сыном. Я тоже так считаю и пока не случится чего-то из ряда вон выходящее, я буду держаться максимально нейтрально, поддерживая лишь иногда Антанту. США взглянул на отца — тот очень удивился. — А я поддержу немцев и австрийцев. — сказал Османская Империя. Достаточно противный на вид, готовый отдать все за территории. Только если некая Япония это скрывала и была, в принципе, достаточно мила, Осман же всем своим видом показывал кто он. — Благодарю, Османская Империя. — Мы будем сражаться в бок о бок с Российской Империей. — заявила Франция, вставая — Антанта всегда выигрывает, а Ваши глупые войны лишь показатель того как Вы слабы и глупы, что способны отдать свой народ на смерть! — четкий акцент добавлял речи страны величественности. — Это все ужасно глупо! — продолжал Америка — ваши войны ни к чему не приведут. Давайте просто отпустим этот момент и посадим убийц. — США, Вы не Иисус, Ваши печи лишь раздражают, не более. — проговорил Германия. — Да? — Да. — Я забочусь о Вашем же народе. Огромная часть моих жителей — немцы, у которых в Вашей стране семьи, родственники и друзья. Тоже самое и с Францией, и с Великобританией. Да даже русских у меня в стране много! Это бессмысленно. Зачем Вам нужна война, скажите пожалуйста? — США, Вы ещё слишком молоды и неопытны для таких вопросов. — Большинство тут уже брали существующие территории — я же создал страну с нуля. У меня были гражданские войны, 1812, война за независимость. Мне незачем гоняться, если говорить о национальности — мой народ это иммигранты. Я гонюсь за тем, чтобы он вообще существовал, а не умирал на поле битвы. — В чем-то сэр Америка, безусловно, прав, однако все же — война будет, и это точно. Давайте постараемся, что бы жертв было как можно меньше среди мирного населения и составим правила. — предложил Российская Империя. — Согласен. — Согласна! Народ одобрительно кричал, а Штаты лишь грустно посмотрел на Империю. Тот понимающе кивнул и слегка улыбнулся, подбадривая страну. — Давайте пока разойдёмся, а через месяц вы, господа и дамы, приедете ко мне в Санкт-Петербург — там и решим. Пригласительные я выдам. — А не слишком ли встреча коротка? — презрительно спросил Германия. — Думаю, что она прошла слишком сумбурно, и даже спустя получаса многие устали. — одарил врага фальшивой улыбкой Империя. Страны покидали помещение. Многим не дали сказать слов, что выводило их из себя, однако, по итогу на ней решилось будущее, узнали мнение некоторых стран. Америка хотел подойти к Франции и поговорить с ней — он очень волновался за её самочувствие, она выглядела слабо. Но, к сожалению или к счастью мы уже никогда не узнаем, к Штатам подошёл Империя с Великобританией. А страна любви скрылась за дверью. — Здравствуйте, Империя, здравствуй, отец, чем обязан? — Америка… — начал Британия — я тебе предлагаю сотрудничество. Ты же понимаешь, что грядёт? — Я, как и уже говорил ранее, абсолютно против всех войн и потрачу все силы на то, чтобы обе стороны конфликта пришли к компромиссу. — Ты слишком наивен, Америка. Столько лет прошло. Помнится, некогда ты стремился в войну. — Тогда шла речь о свободе моего народа, тут же — международный конфликт, который ни к чему хорошему не придёт. — Америка. — Это так же глупо, как если бы молодой человек из-за того, что не поступил в какую нибудь академию искусств устроил из-за этого войну. Ну глупость это! И я тебе тоже не советую вступать в войну. — Я и не говорил, что буду вступать, я лишь буду поставлять ресурсы. — Соединенные Штаты, прошу прощения, однако война все равно случится и Вам нужно будет выбрать сторону. Уверен, что Вы выберете сторону Антанты, верно? — Империя, могли бы подумать вы, издевался над Штатами, однако он лишь проявлял заботу, стараясь послушаются просьбы Америки о скрытности. Россия был таким человеком, от которого ты не привыкнешь слушать такие ласковые речи. Даже если ты с ним близок и знаешь о нем настоящем, характер заботливого партнера не вязался с образом Империи. — Если придётся, я встану на вашу сторону. Я постараюсь поставлять вам продукты, однако большего не ждите, если не будет прямых наращений на мою страну или подобного. — Это то, что я хотел услышать. Господин Российская Империя, пройдемте? — Ох, не утруждайтесь — мне нужно поговорить с сэром Соединенные Штаты. — Отлично, тогда рад был встречи. — Британия протянул костлявую руку в белоснежной перчатке, монархист пожал её. — Взаимно. Колонизатор попятился к выходу. Сверкал его плащ, в руках была длинная трость, предававшая сцене больше движения. Уходил он красиво — и был таков. Россия повернулся к Штатам. — Я скучал. — Я тоже. Но что это было? Ты дразнил меня? — Нет, ты не подумай. Я просто старался сохранить тайну, как ты и просил. — Боже… спасибо. — Империя улыбнулся. — Но все равно, я не одобряю всей этой секретности. Иногда так хочется взять и приехать — а нельзя, все раскроется. Вот и встречаемся раз в десяток лет. — Думаю, с войной наши встречи будут чаще. — Я знаешь что заметил? — Да? — Ты все время говоришь разное. То ты за войну, то нейтрален, то против. Какой твой мотив? — Ты про тот казус 1905? — Верно. — РСФСР. — РСФСР? — Она ведь верила в войну, да. А я тогда её встретил. И не знаю, она вроде неплоха и мила, говорит красиво, но что-то в ней мерзкого. Сразу же меняешься и стараешься вести себя абсолютно противоположно. — Правда? Кажется, я знаю, в кого она пошла. Вы с ней похожи. — Правда? — Она мне такие же слова говорила, перед тем как уйти. Да и много схожих черт. — Мне считать это за комплимент? — В твою сторону все мои слова комплименты. Она неплохая, правда. Вольная, своенравная. Но идеи. Патриотичность это хорошо, но она безумная. Ненавидит все, что связано с западом. Полностью погружена в свои идеи. — Я, безусловно, патриотичен до кончиков пальцев, однако это уже национализм и безумие. — Я надеюсь, что она изменится. А всё-таки, нам надо встречаться чаще. — Я тоже очень хочу, но люди… — Плевать на людей, Америка. Я люблю тебя, ты меня — все, вопрос закрыт. Был ли США упрям? Ужасно упрям. Но в данной ситуации он врал самому себе — тот хотел Империю везде и всегда, желал раскрытия. Возможно, что именно тут и проявилось его упрямство, как для вас это странно и не кажется — стоял на своём, шёл вперёд, забывая все, даже собственные предпочтения. — Я уступаю, хорошо. Но как же мы сможем раскрыться? — Просто начнём вместе ходить, чаще друг друга навещать и не отрицать, если кто-то что-то скажет. — Мы будем заняты войной. — У меня есть Николай Второй, у тебя свой. Этого достаточно. И мы справимся — многие же несмотря на войны спокойно себе любят друг друга. — Я люблю тебя. — Знал бы, как я люблю. Мужчины обнялись — то было долгое, заботливое и мягкое объятие. — Может, сходим вместе, прогуляемся? — Можно.