Tread Where Demons Play.

На этот раз Чуя успел вовремя. Поскольку адрес, который написал Дазай, оказался недалеко от места остановки, дорога туда не заняла много времени. Однако сам Осаму не торопился показываться, и чем дольше Чуя ждал, тем нетерпеливее он становился. Солнце давно село, наступила ночь, и звезды ярко сияли в тёмном небе. Единственным источником света были немногочисленные фонари вдоль улицы, а тем временем воздух медленно холодел с течением времени. Если бы Чуя знал о запоздалости нового напарника, он предпочёл бы надеть тёплую толстовку вместо своей обычной кожаной куртки, которая не согревала его, но теперь он должен был мёрзнуть. Откуда-то издалека до него донёсся звон колокольчиков, и через равные промежутки времени он услышал, как закрываются рулонные шторы. Район казался тихим, где один дом на одну семью стоял рядом с другим, каждый с подстриженным передним двором и яркими цветами на пороге. Тот, перед которым стоял Чуя, даже имел качели и каркас для лазания в своем саду, что указывало на присутствие детей. Оставалось надеяться, что они уже спят и не побеспокоят его. В целом, это был хороший район, но Накахара никогда бы не выбрал жить там, тишина и спокойствие заставляли его сходить с ума уже только при мысли о такой возможности. Ему нужна была лихорадочная суета, шум и яркие огни большого города, чтобы спокойно заснуть ночью – или днем, как сегодня. Вернувшись домой, он сразу же рухнул в постель и заснул, ни о чём не думая. Его тело жаждало отдыха, пока его не потревожило входящее текстовое сообщение от Дазая, сообщающее ему время и место. Теперь он чувствовал себя значительно лучше, по крайней мере, физически. Множество вопросов продолжало крутиться в его голове, уводя рыжеволосого почти достаточно далеко, чтобы обратиться к интернету за информацией, прежде, чем решить, что Осаму будет гораздо более надёжным источником. Ну, это, если он когда-нибудь решит появиться. Как по вызову, Накахара услышал шаги, приближающиеся сзади, и, когда обернулся, то узнал Дазая, одетого в ту же одежду, что и утром, с высоко поднятой головой и руками, спрятанными в карманах пальто. Чуя уже мог сказать, что он часто так делал. Голубоглазый не скрывал своего неодобрения по поводу того, что шатен появился слишком поздно, и проворчал. – Как и ты сегодня утром. Я думаю, мы квиты. – Сказал Осаму, как будто это было само собой разумеющимся. Его глаза осмотрели Чую с головы до ног, оценивая внешность. Чуя даже не пошевелился под его пристальным взглядом. Как может быть кто-нибудь настолько уверен в себе? Небольшая скромность была бы оправдана, но, конечно, Дазай не выказал её, когда заговорил. – Ты выглядишь лучше! Не так измотан, как раньше. Хотя, твоя одежда наоборот. У тебя в шкафу только это? Голова кареглазого наклонилась в вопросе, и рыжик сжал кулаки. Сохраняй спокойствие. Он действительно не хотел набрасываться на Дазая сейчас, зная, что парень только дразнит его из-за рваных джинсов, тем не менее это питало его раздражение. – Они не подходят для этой работы? – Вместо этого спросил Чуя. – Нет, но..- – Тогда я буду их носить. – Если бы он не наблюдал за ним пристально, Накахара не заметил бы, как Дазай неодобрительно сморщил нос, хотя и пропустил эту тему мимо ушей. Шатен вздохнул. – Готов приступить? – Если бы это было не так, меня бы здесь не было. Что именно мы делаем? Когда он прибыл сюда, то сразу же задался вопросом, что могло заставить семью настолько отчаяться, чтобы вызвать охотника за привидениями. Улица могла бы быть и из книжки с картинками, ничего страшного. В доме тоже было тихо: ни криков, ни громкого шума, ни движения за занавесками, никто не врывался в парадную дверь в страхе. Но кто может знать лучше, чем он – всё не всегда так, как кажется. – Мне сказали, что у них проблемы с призраком. Женщина, которая позвонила мне, казалась окаменевшей, практически умоляя меня помочь им. Она не дала мне больше информации. – И это всё, что ты знаешь? – Губы Чуи вытянулись в недовольном оскале. – Держу пари, она расскажет нам больше, как только мы окажемся внутри. Ты идешь? Осаму уже поднимался на крыльцо, весёлый, как всегда, когда говорил, и напарник быстро поспешил за ним. Если честно, это звучало довольно скучно. Было бы чудом, если бы Дазай действительно нуждался в нём, но он был готов ко всему, что последует дальше. Дверной звонок – дружелюбная, почти игривая мелодия – прозвучал из глубины дома, и почти сразу же после того, как Дазай нажал кнопку, кто-то поспешил к двери. Нерешительно открыв её, в щель заглянула женщина, моложе, чем ожидал Накахара. – Вы Дазай? – Да, а это мой помощник, Чуя. Вы, должно быть, миссис Фукудзава. Мы здесь по вашему зову. – Шатен изобразил улыбку, которая могла бы обвести всех вокруг пальца. Это зрелище вызвало насмешку у Чуи. Такова была его тактика. Достаточно ответа, чтобы успокоиться. Она полностью открыла дверь и жестом пригласила их войти. Волна тепла ударила в Чую, и от сладкого запаха у него потекли слюнки. Он бы всё отдал за кусок пирога. Эта мысль была тут же отброшена, когда леди велела им следовать за ней в гостиную. Высматривая что-нибудь необычное, рыжеволосый осматривал комнату, но всё казалось совершенно нормальным. Одна фотография за другой висели на стенах, изображая маленькую, но счастливую семью с маленьким мальчиком, который становился старше с каждой фотографией, но ни на одной он не мог быть старше шести лет. Так что это, должно быть, его нынешний возраст. Седовласый мужчина сидел на краешке кожаного дивана в гостиной, нервно покачивая ногой вверх-вниз; в глазах Чуи это была раздражающая привычка. Как только мужчина заметил, что гости вошли, он встал и протянул каждому из них руку, которую они вежливо пожали. – Я Фукудзава Юкичи, муж Харуно. Спасибо, что пришли так быстро. Без приглашения Дазай уселся в одно из кресел напротив дивана, устроившись поудобнее, и Накахара последовал его примеру. Он сел рядом с ним, глубоко погрузившись в мягкие подушки. Кожаная куртка была расстёгнута; он ненавидел потеть. – Пожалуйста, расскажите мне о призраке, который беспокоил вас, – сказал Дазай, спокойный, как всегда. Миссис Фукудзава крепко сжала руку мужа и переплела их пальцы. Она нервно огляделась по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь ещё. Чуя быстро оглядел комнату, но никого не увидел – ни человека, ни призрака. Убедившись в этом, она начала рассказывать свою историю. – Вы должны знать, что мы только недавно переехали сюда. Это было, наверное, месяца четыре назад. Сначала всё казалось прекрасным. У нас есть сын, Кенджи, ему уже шесть лет. Он был первым, кто заметил странные происшествия. Всё началось с того, что я заметил, что его книги расположены по-другому. Я спросила его, почему он это сделал, но он ответил: "Это сделал не я, а мальчик". Мы подумали, что он придумал себе воображаемого друга, как иногда делают дети. Внезапное рыдание прервало её речь, слезы хлынули потоком, заставив девушку закрыть лицо руками. Чтобы успокоить её, муж начал поглаживать супругу по спине. – Всё в порядке, они всё исправят, и тебе больше не придётся беспокоиться. Она слегка кивнула, тихонько шмыгнув носом, прежде, чем вернуться к объяснению с дрожью в голосе. – Прошу прощения. Так вот, в последующие дни некоторые из его игрушек были переставлены, картина была нарисована на стене мелками, и в какой-то момент даже полка сломалась. Каждый раз, когда мы спрашивали, почему он это сделал, он обвинял в этом мальчика. Затем он дал нам рисунок того, что он видел, сказав, что, если мы не можем видеть его, он покажет его нам. – Ее голос охрип. – Я не могу этого сделать, Юкичи. Она снова разразилась тяжёлыми рыданиями, и он, пытаясь успокоить её, протянул охотникам листок бумаги. Чуе пришлось перегнуться через подлокотник, чтобы взглянуть на рисунок, что держал в руках Осаму. Он был сделан рукой ребёнка, который старался изо всех сил, но не мог сделать ничего лучше. Чуя опознал человека на бумаге как маленького мальчика, вероятно, из-за предыдущего упоминания, в тёмно-синем пальто и такой же шляпе, с куклой в руках. Присмотревшись, он также заметил двухцветные волосы, светлые и черные. Ну, по крайней мере, призрака будет легко узнать. Муж взял всё на себя. – В то время мы всё ещё верили, что он говорит о воображаемом друге. Мы оба не верили в привидения, так что у нас не было причин менять своё мнение. Пока однажды, проходя мимо комнаты сына, я не услышал странные звуки. Кенджи был дома у друга, и было невозможно, чтобы он издавал эти звуки. Поэтому я открыл дверь и увидел, что в воздухе парят две его плюшевые игрушки. Я шагнул внутрь, и они тут же упали на пол. На кровати появилась вмятина в заглушённом свете. Как будто кто-то сел. Я закрыл дверь. Теперь я знаю, что Кенджи не фантазирует. Мистер Фукудзава судорожно вздохнул, измученный рассказом о том, что происходило в их доме. Тем временем его жена немного успокоилась, но её лицо всё ещё было опухшим. Чуя бросил быстрый взгляд на Осаму, чтобы узнать, что тот думает о сложившейся ситуации. Хотя эта история может показаться страшной – или смешной людям, которые понятия не имели о призраках, – ничто в ней не казалось даже приблизительно угрожающим. Если бы их сын был зрячим, разве не было бы хорошо для него иметь контакт с призраками с раннего возраста, чтобы он узнал всё, что ему нужно было знать? Желая спросить Дазая, он воздержался от этого, потому что тот не обратил на него никакого внимания, но внимательно наблюдал за парой с отсутствующим выражением лица. Он слушал их молча, и ничто не выдавало его мыслей. Вопросы, которые он задал дальше, удивили Чую. – Когда мальчик впервые причинил боль вашему сыну? Боль? Они никогда не упоминали о каких-либо травмах, почему он предположил, что сын пострадал? Видя шокированные лица этой пары, Дазай должен был быть прав с самого начала. Откуда он знает? – Неделю назад. Откуда Вы знаете? – Харуно озвучила замешательство Чуи. Кареглазый наклонился вперед, упёршись локтями в бедра и сложив руки на груди. – Хотя каждый родитель беспокоится за своих детей, это необычно для них быть настолько обеспокоенными только потому, что у их сына есть необыкновенный друг. И вы просили меня срочно избавиться от призрака. Там в ящике же лежит аптечка. Теперь, когда Дазай упомянул об этом, Накахара тоже заметил аптечку. Она была прямо в поле его зрения, ярко-красная, и он удивился, что не заметил её раньше. – Пожалуйста, расскажите мне, что случилось. – Шатен продолжал допытываться. – На прошлой неделе у него были только небольшие царапины на руках и ногах. Дети падают, ничего необычного. Но вчера он бросился вниз по лестнице, крича, с руками, покрытыми кровью. Порезы были острыми, как будто нанесенными лезвием бритвы. Я обработал порезы, а он всё плакал и спрашивал, зачем мальчик это сделал. Я боюсь того, что ещё призрак может сделать с моим сыном. Пожалуйста, заставьте его исчезнуть. Я вас умоляю. Не в силах сдержать слёз, миссис Фукудзава снова зарыдала. Чуя почувствовал к ней жалость. Хотя на самом деле он не питал никаких чувств к детям, он говорил о чувстве, когда любимый человек страдает, особенно когда он беззащитен. Дазай что-то промычал в подтверждение, рассеянно постукивая пальцем по подбородку в ровном ритме, явно о чём-то задумавшись. – Как бы мне ни хотелось исполнить ваше желание, я могу только пообещать вам, что ваш сын больше не будет физически страдать от призрака после того, как я закончу свою работу. Однако я не могу обещать вам, что он уйдет, так как это зависит от нескольких факторов. Мы сделаем всё возможное, чтобы успокоить его, но я не могу дать никаких обещаний. Мгновенно уловив слово "мы", Накахара прислушался, немного взволнованный тем, сможет ли он действительно помочь. – Это нам очень поможет. Мы просто хотим спасти Кенджи, – взмолилась Харуно. Именно тогда что-то пришло в голову Чуе. Они так много говорили о своем сыне; он был больше всего подвержен влиянию призрака. Однако его не было поблизости, и рыжеволосый наверняка заметил бы, если бы он прятался за дверью. Дети не настолько хитры, чтобы подслушивать разговоры, оставаясь незамеченными. По крайней мере, в детстве он таковым не был. Он заговорил впервые с того момента, как оба оказались внутри дома. – Миссис Фукудзава, где сейчас ваш сын? Моргая, как будто на самом деле не верила, что он может говорить, она нерешительно ответила: – Он в своей комнате наверху. Я хотела, чтобы его сегодня не было дома, но когда я сказала ему, что призрак должен уехать сегодня, он очень расстроился и настоял на том, чтобы должным образом попрощаться. – О нет, это плохо. Дазай резко вскочил на ноги, не давая никому возможности узнать, что случилось, и сразу же выскочил из комнаты, бросившись вверх по лестнице быстрыми шагами, от чего ступени скрипели. Бросив взгляд в сторону родителей, он увидел их потрясённые лица, но голубоглазый не собирался их успокаивать, так как понятия не имел, что происходит. Он быстро пошёл за Осаму. Ступив на первую ступеньку, он уже слышал детский плач, всхлипывания, полные отчаяния и страха, которые становились всё громче по мере того, как он поднимался по лестнице. Нытьё было прервано вторым голосом, пронзительным и явно взволнованным. Не нужно было долго думать, чтобы понять, откуда доносится этот шум, потому что Дазай стоял перед дверью с прикреплённой к ней яркой табличкой с надписью “Кенджи”, осторожно наклоняясь вперёд, чтобы разглядеть происходящее внутри. Умирая от желания узнать, рыжик оттолкнул Дазая в сторону и пригнулся, чтобы молча встать под руку второго и лучше видеть, так как Осаму был слишком высок для него, чтобы смотреть через плечо. Шатен подавленно фыркнул, но ничего не сказал. На кровати сидел маленький мальчик со светлыми волосами, которого Чуя узнал по семейным фотографиям, и слезы заливали его щёки. Он был загнан в угол другим мальчиком, сидевшим напротив него. В его руках лезвие бритвы отражало свет комнаты, прижатое к уже кровоточащим рукам Кенджи. Это должно быть привидение. После секундного сосредоточения голубоглазый разглядел вокруг него слабое пурпурное свечение. Кенджи действительно хорошо запечатлил внешность мальчика, каждая деталь его одежды отражалась на рисунке, за исключением желтого шарфа, который был обернут вокруг шеи мальчика. – Если ты отошлёшь меня, мне придётся причинить тебе боль! – Завопил призрак. Кенджи спрятал лицо в сгибе локтя, и Чуя даже издали видела, как он дрожит. Его сердцебиение участилось от беспокойства, когда лезвие снова пронеслось по рукам Кенджи. – Дазай, сделай что-нибудь! – Хотя голос Накахары был чуть громче шёпота, в нём безошибочно угадывалась настойчивость. Шатен вздрогнул, но тут же начал действовать, открывая дверь. Накахара едва успел выскользнуть из-под его руки. Когда он вошёл в комнату, Чуя занял своё место у дверного косяка, решив наблюдать за его работой с безопасного расстояния – на всякий случай, чтобы не мешать. – Эй, что вы двое делаете здесь? Это выглядит немного опасным, тебе не кажется? – В тоне, которым говорил Осаму, чувствовалась мягкость, которую рыжеволосый никогда бы ему не приписал. По-видимому, он знал, как вести себя, кроме как раздражать или серьезно. Две головы повернулись к нежданному гостю, и призрак поспешно отпрянул от своей угрожающей позиции, лезвие быстро исчезло за его спиной. Широкая улыбка растянулась от одного уха до другого, глаза сузились от радости. – Всё в порядке, мы просто играли. – Даже если быЧуя не видел, как он угрожал Кенджи несколько минут назад, он бы не поверил в его невиновность. Это было слишком искусственно, чтобы быть честным. Дазай подыграл ему. – Это здорово! – Он сделал паузу и бросил взгляд на руки Кенджи, на его лице появилось выражение беспокойства. В другой жизни он, должно быть, был актером. – О, Кенджи, ты ушибся? Какой же ты неуклюжий. Иди сюда, мы тебя сейчас же вылечим. Прямо посреди комнаты он присел на корточки и потянулся к мальчику, который, должно быть, понял, что происходит, несмотря на свой юный возраст. Он соскочил с кровати и бросился в объятия Дазая. Они быстро обернулись вокруг него, когда Осаму прошептал слова, которые Чуя не расслышал в ухо мальчика, и когда тот отпустил его, Кенджи выбежал из комнаты. Решив, что сейчас будет лучше остаться незамеченным, Чуя отступил назад, прячась за стеной, просто чтобы оттащить Кенджи в сторону, когда тот выскочит из-за угла. Он всё ещё плакал от страха, не заботясь о том, чьи руки обнимают его, только тоскуя по ощущению безопасности, и вдруг Накахара обнаружил, что баюкает ребенка на руках. Дерьмо. И что ему теперь делать? Утешить его? Как, скажите на милость, вы утешали детей? Рубашка на плече промокла от слёз, и он ощутил влагу на голой коже. Спина, должно быть, покрылась кровавыми пятнами от рук мальчика, некоторые пятна были такими же мокрыми, как и от слёз, но у Чуи были и другие причины для беспокойства. Осторожно положив руку на лопатки мальчика, он нежно погладил его по спине. Большим пальцем он рисовал маленькие завитки в надежде, что они успокоят Кенджи, и чередовал их с мягкими похлопываниями. Он знал, что родители стоят в конце коридора, наблюдая за ним и, вероятно, осуждая его. Боже, надеюсь, он всё делает правильно. – Ш-ш-ш, теперь ты в безопасности. Смотри, вот твои родители, они тебе помогут, – заверил Накахара. Как можно мягче он оттолкнул Кенджи и указал пальцем на родителей. Его опухшие глаза загорелись от облегчения, и он бросился к ним. Мальчика подхватили любящие руки, и они вместе спустились вниз, скорее всего, чтобы залечить раны. Слава богу, всё прошло гладко. Теперь Чуя улавливал обрывки разговора в комнате. – Нехорошо прерывать нашу игру. – В детском голосе слышалось явное неудовольствие. – Я знаю, и мне очень жаль, но раны надо лечить. – Это можно было сделать позже, – усмехнулся призрак. Дазай сменил тему: – Не мог бы ты назвать мне своё имя? – Кюсаку. Все зовут меня Кью. – Можно и мне тебя так звать? Когда Чуя вошёл в комнату, Кью сидел на краю кровати и кивал, сложив руки на коленях, болтая ногами в воздухе. Осаму опустился перед ним на колени, оказавшись почти на уровне его глаз. – Какое милое имя. Ты давно здесь живёшь?– По какой-то причине Дазай точно знал, что сказать, чтобы заинтересовать Кью и одновременно вытянуть из него информацию. Честно говоря, Чуя немного завидовал ему за это. Общение с детьми никогда не было одной из его сильных сторон; он просто не понимал их. – Я всегда жил здесь. Мама с папой уехали, а я остался. Мне здесь нравится.– Кью поднял маленькую куклу, лежавшую в углу кровати, сшитую в человеческую фигуру из простой ткани с огромными чёрными пуговицами вместо глаз. На кукле была одежда, похожая на ту, чио носил сам Кью. Жутко. За всё это время Дазай не сдвинулся ни на дюйм и держался на расстоянии от мальчика. Он даже не пытался прикоснуться к нему. Могут ли зрячие люди прикасаться к призракам? Глупый вопрос, этот мальчик очень многое мог, даже умудрился навредить другому ребенку. – Я могу понять, это прекрасный дом. Я уже видел, что у тебя что-то было в руке. Что же это? – Его взгляд не дрогнул, когда он спросил с чрезмерным интересом. – Ты обещаешь не наказывать меня? – Кью немного попятился, недоверчиво глядя на шатена. Дазай кивнул с искренней улыбкой на лице. Одна из рук мальчика потянулась за спину и выхватила из-под одеяла какой-то предмет, чтобы с гордостью преподнести его кареглазому. – Смотри! Разве это не прелестно? Такой блестящий и острый. Может быть, ты тоже хочешь поиграть с ним? Пожалуйста, поиграй со мной! Голубоглазый сомневался, что определение игры Кью совпадает с его собственным, но скорее подразумевало покрытие нанесение порезов Дазаю. У этого парня были настоящие проблемы с психикой. Если бы он был ещё жив, Накахара настоял бы на том, чтобы отправить его в психиатрическую клинику. Теперь в этом больше не будет необходимости. – Конечно, покажи мне. Как вы играете в эту игру? Подождите. То, как он улыбнулся Кью, казалось, говорило о том, что он действительно хочет пройти через это. Когда тот протянул к нему раскрытую ладонь, у Чуи отвисла челюсть. Он ведь этого не сделает, правда? Нервное предвкушение охватило парня, его тело напряглось при виде искры в широко раскрытых глазах Кью. Придвинувшись ближе к краю кровати, Кью жадно схватил руку Осаму и положил лезвие на его значительно большую ладонь. Чуя боролся со всеми порывами не ворваться в комнату и не остановить всё это, говоря себе, что его напарник действительно был экспертом в том, что он делал, и наверняка имел в виду более грандиозный план. В то же время ему было трудно поверить в это, наблюдая за происходящим. Лезвие зависло прямо над кожей, и как раз в тот момент, когда казалось, что мальчик вот-вот разорвёт плоть со зловещей усмешкой на губах, шатен вывернул руку и схватил Кью за запястье. В этот момент от прикосновения появились голубые ленты света, настолько ослепительные, что Чуя закрыл большую часть своего лица рукой, но он был не в состоянии полностью отвести свой взгляд. Светящиеся ленты танцевали вокруг двух людей, двигаясь по кругу и крутясь друг вокруг друга. Каждый уголок комнаты купался в ярком сиянии. Накахара наблюдал, как свет усиливается, а петли расходятся всё дальше – красивые и в то же время такие неуловимые, – пока внезапно всё не рухнуло. Так же быстро, как появились ленты, так же быстро они втянулись обратно в свой источник – ладонь Дазая. Что, чёрт возьми, он только что видел? Шатен продолжал стоять на коленях, спокойный и невозмутимый, и когда последние голубые искорки исчезли, Осаму разжал ладонь и позволил ей соскользнуть с руки мальчика. В то время, как зрение Чуи, возможно, не было лучшим временами, он был убеждён, что форма Кью изменилась. Он моргнул, просто чтобы убедиться, что не ошибся, но это осталось. Атмосфера изменилась. Он не мог сказать почему, он просто чувствовал это. Неужели Дазай использовал какие-то заклинания? Или он носил с собой какие-то предметы, чтобы совершить нечто подобное? Честно говоря, Накахара понятия не имел, как это работает. Дазай ничего не объяснил, только велел ему смотреть, но недостаток знаний начал действовать ему на нервы. Как он мог помочь, если не знал, как это сделать? Но самое главное, Чуя хотел знать, сможет ли он сделать что-то подобное, как только узнает трюк, стоящий за магией. Кью быстро заморгал, испуганный и растерянный, и его глаза ещё не совсем оправились от слепящего света, когда он снова отчаянно потянулся к руке Осаму. Напрасно. Его собственная рука скользнула сквозь руку второго, как будто он не сидел перед ним во плоти и крови. Голубые глаза расширились. Крик заполнил всю комнату. – Что ты наделал! – Я забрал твою сверхъестественную энергию. Теперь ты больше никому не причинишь вреда. – Сказал Дазай, продолжая говорить спокойно и делая вид, что ничего особенного не произошло. Никогда прежде рыжеволосый не видел, чтобы ребенок закатывал истерику, но мальчик превзошел все его ожидания. При первом же крике Чуя подскочил, сердце у него ёкнуло. Кью кричал, плакал, ревел, плевался словами в сторону Дазая, которых ребенок его возраста знать не должен, и снова и снова пытался напасть на него. А Дазай? Он не двигался, оставаясь на своем месте с призрачным ребенком, что просто проходил его насквозь. Закрыв глаза, он вздохнул, что было слышно Чуе в нескольких футах от него, чьи пальцы вцепились в дверной косяк. Затем шатен попытался успокоить Кью. – Кью, послушай. Это не место для тебя. Должно быть..- – Нет. Нет, нет, нет. НЕТ! Вы все об этом пожалеете! УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! – Кью подорвался с места, схватил свою уродливую куклу и метнул её в Дазая с идеальной прицеливаемостью. Она прошла прямо сквозь него, не причинив никакого вреда. Тем не менее, кареглазый поднялся на ноги и, не обращая внимания на ребёнка, направился к двери. И снова Чуя спрятался за стеной, чтобы остаться незамеченным. Выходя, Дазай закрыл за собой дверь и прислонился к стене напротив Накахары, в изнеможении откинув голову назад. – Какой невоспитанный ребёнок. И это всё, что он мог сказать? Ни слова о том, что произошло? Он никогда не просветит Чую самостоятельно, как это казалось, независимо от того, что касается темы. В комнате Кенджи Кью продолжал бушевать, его крики и оскорбления были вполне понятны за пределами комнаты. Чуя игнорировал их, предпочитая получать ответы. – Что это было? Уставший, Дазай закрыл глаза. – У меня есть способ удалять сверхъестественную энергию призрака. Это то, что позволяет им напрямую взаимодействовать с объектами и людьми. У этого мальчика, по-видимому, был очень ярко выраженный характер. Чуя понятия не имел, о чём тот говорит. – Но ты не можешь заставить их уйти? – Ни с какой силой. Только поговорив с ними о том, что их беспокоит. – Тогда почему ты сейчас разговариваешь со мной? – Чуя прищурился. Родители просили истребить призрака, а он даже не пытался. Он не мог думать, что это хорошая идея – оставить всё как есть. Дазай вообще думает? Осаму открыл глаза и опустил подбородок, чтобы встретить осуждающий взгляд Чуи. В его глазах блеснуло веселье. – Ты действительно веришь, что этот сопляк заговорит со мной? Разве ты не слышал его? Он назвал меня "блудливым ублюдком". Интересно, где он это подцепил… Как бы сильно Чуя ненавидел быть неправым, шатен мог быть прав. Похоже, Кью больше не собирается разговаривать с Дазаем. Поглощённый своими мыслями, Накахара уставился на пол, размышляя, есть ли у Дазая ещё какой-нибудь выход. Идти туда было бы, скорее всего, неразумно, а Кенджи был слишком молод, чтобы делать что-то подобное. Щелчок пальца вернул его к действительности. – О, Чуууяя, я знаю, что делать! – Пропел Дазай. – Что? – Ты должен пойти. Он тебя не знает. Может быть, он заговорит с тобой, – широко улыбнулся Осаму, его глаза блестели игривостью. Чуя замер. Его глаза расширились на долю секунды, но тут же превратились в узкие щелочки. – Чёрт возьми, я не собираюсь этого делать. Я не умею ладить с детьми, они меня ненавидят! – Да ладно тебе! Кенджи не испытывал к тебе ненависти. – Нет. – Чуя отказался. – По крайней мере, попробуй. Сделай это для семьи. Только представьте себе, что Кенджи придётся провести остаток своего детства с разъярённым призраком. Неужели тебе его не жалко? Образ Кенджи, испуганного и встревоженного в углу, всплыл в сознании рыжеволосого, и он проклял себя за то, что у него такое мягкое сердце. Конечно, он этого не хотел. Никто не должен страдать таким образом. Блять. Дазай точно знал, куда бить. Плечи Накахары поникли. – Ладно. Когда он вошёл в комнату в первый раз за эту ночь, ему сразу же пришлось увернуться от нескольких летящих лезвий, только потом вспомнив, что они не могли причинить ему вреда. Где он вообще их взял? – УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! Чуя проигнорировал приказ и сел в кресло. Он тщательно обдумал свои первые слова, не желая спровоцировать ребёнка на новую вспышку гнева. – Я здесь не для того, чтобы причинить тебе боль. – Он знал, что его голосу недостает чувствительности Осаму, хотя и фальшивой. Он не мог этого сделать, даже зная, что сказать. – Первый тоже так сказал! – Я ничего не могу сделать. У меня нет сил. Я клянусь. – Если бы он поверил в это, это было бы чудом, но Чуе нечего было добавить. – Покажи мне. Прикоснись ко мне. Недолго думая, Накахара вложил свою руку, обтянутую черной перчаткой, в протянутую ладонь Кью. Но ничего не произошло. Как будто щёлкнул выключатель, вся ярость покинула призрака, только любопытство играло на его лице. Интересно, как быстро изменилось его настроение. – Кто ты такой? Кто же он такой? Ну, человек, который почти ничего не знал о происходящем и изо всех сил старался собрать всё воедино. Но эта информация не поможет Кью. – Меня зовут Чуя. Мне сказали, что у тебя сейчас трудные времена. Я здесь, чтобы слушать. –Он всё делал правильно? – Слушать что? – Кожа рыжеволосого зудела под пристальным взглядом Кью, и он открыл рот, чтобы ответить, прежде, чем снова закрыть его. Хороший вопрос. Дазай сказал ему, что он должен поговорить с ним обо всём, что его беспокоит. Но Кью – всего лишь ребенок. Он ничего не узнает. Несбывшиеся желания. Дазай упоминал о них днём: у каждого странствующего призрака было желание, которое они жаждали исполнить. Вот и всё. Он наклонился вперед, ближе к мальчику. – У меня есть к тебе вопрос. Какое твоё самое большое желание? – Парень, казалось, очень заинтересовался им, повторяя его движения. В голове Кью зашумело, Чуя почти услышал это. – Я хочу видеть, как течёт твоя кровь! Этот ответ был неожиданным и поразил парня. Он надеялся на другой ответ, но мог и подыграть. На восторженную ухмылку Кью губы Чуи изогнулись в ехидной улыбке. Ребёнок его не обманет. – Ты врёшь. Скажи мне правду, Кьюсаку, это ведь твоё имя, верно? Какое единственное желание ты хотел бы исполнить больше всего? Ребёнок во всех отношениях, с точки зрения внешнего вида и поведения, но он понимал больше, чем можно было бы приписать ему. Должно быть, его ум со временем повзрослел, хотя бы немного. Может быть, если не обращаться с ним как с ребенком, это приведёт к цели? Кью молчал. Голубоглазый не стал настаивать. Вместо этого он просто ждал. Взгляд Кью метнулся к двери, затем снова обратился к Чуе. – Ты никому не расскажешь? – Никому. Пауза. – Я хочу, чтобы меня любили, – прошептал он. – Никто меня не любит. Они обещали любить меня, если я буду резать всех. Они лгали. – Внезапная печаль промелькнула на лице Кью, и он больше не смотрел на Чую, не замечая, как его брови нахмурились в замешательстве. Разве родители обычно не переполняются любовью к своим детям? Просто потому, что он не имел отношения к этому, не означало, что никто другой не имел отношения. С другой стороны, что за родители были у призрака, чтобы убедить его поверить, что кровь делает людей счастливыми? Ну и бардак. Но если это действительно было самым большим желанием Кью, то оно могло быть исполнено. По крайней мере, он мог попытаться. Это было не слишком притянуто за уши. Сжалившись над Кью, твердость, которую рыжеволосый придал ему, уступила место чему-то более мягкому, пока он пытался придумать стратегию. – Порезы не делают людей счастливыми, – начал он. – Они этого не делают? – Кью, похоже, ему не поверил. – Нет, порезы делают людей грустными. – Так вот почему они никогда не любили меня? – Даже не знаю. Но должен же был быть кто-то, кто любил тебя. Кью покачал головой, его локоны подпрыгнули, и черные пряди смешались с белыми. – Мама и папа – нет. Его грудь сжалась от этих слов. Они заставили его вспомнить о собственных родителях. Они любили его всем сердцем, отдавая всё, лишь бы он был в безопасности. Он никогда не испытывал горя от того, что его бросили, всю свою жизнь он был окружен людьми, которые поддерживали его. Но Кью, очевидно, никогда не испытывал никакой безопасности в своей семье, что привело к развитию уникального механизма совладания. Неужели его действительно оставили в одиночестве на всю жизнь и после смерти? – Но у тебя были друзья, им, должно быть, нравилось проводить с тобой время. Куклу обняли ещё крепче, когда слёзы наполнили глаза Кью. Чуя облажался. Он не хотел, чтобы тот заплакал. У детей, как правило, есть друзья! Он и сам не знал. При первых же тихих всхлипах Чуя запаниковал. Только не плачущий ребенок. Одного уже было достаточно. – Кенджи любит играть с тобой! – Выпалил он. Он понятия не имел, правда ли это, но ничего лучшего придумать не мог. – Кенджи меня боится, – захныкал Кью. – Да, но только потому, что он боится порезов! Ему очень нравилось играть с тобой. – Выстрел в темноту и безмолвные молитвы были посланы в надежде, что это правда. – Правда? Чуя выдохнул воздух, который он не осознавал, что задержал. – Да, он мне сказал! Ему было так весело с тобой! А ты знаешь, что это тоже любовь? Любовь не всегда связана с родителями. Друзья тоже могут любить тебя. Это просто другой вид любви. – Он попытался похлопать Кью по плечу, но тут же вспомнил об отсутствии у Кью сверхъестественной энергии. – Ты так думаешь? – Я знаю. Любовь проявляется в различных формах. И в каком-то смысле Кенджи любит тебя. – Значит, меня всё время любили? – Он вытер слёзы тыльной стороной ладони; искра надежды вспыхнула, заставив рыжеволосого улыбнуться так мягко, что он сам удивился. – Да. Даже если ты в это не веришь, всегда найдётся кто-то, кто тебя любит. Надо просто искать его в нужном месте. Счастливое лицо Кью растопило сердце Накахары. За всю свою жизнь он ни разу не видел, чтобы кто-то сиял так, как это делал призрак, и всё из-за Чуи. В следующее мгновение облик призрака изменился. Хотя раньше Кью был полупрозрачным, теперь он медленно таял прямо на глазах у парня. Мальчик тоже это заметил. – Чуя, что происходит? И на этот раз голубоглазый точно знал, что сказать, даже если ему снова придётся солгать. – Тебе пора идти туда, где есть только любовь. До свидания, и удачи тебе. Чуя уже видел стену позади сквозь мальчика, только слабые очертания прежде столь объемного тела были видны. – Спасибо. – Благодарность чуть не разбила сердце Чуи. Он этого не заслужил. А потом Кьюсаку исчез.