Не по зубам, или демонам вход запрещен!

— Но ты всегда соглашался! — Сус стукнул кулаком по столу, отчего мой поднос с едой подскочил. Ы-ы-ы, надоел!  — Не понимаю, что я там делал. Этот ваш… Как там его… Ну этот…  — Эвош.  — Да-да! Этот ваш «эвош» скучен до безобразия. Что мне там делать? — Я неторопливо ковырял ложечкой нечто, напоминающее щавельные щи, и морщился. Кислые до безобразия, словно их из лаймов варили.  — Но ты всегда ходил посмотреть на группу поддержки! В ней же выступает Венди. Я с трудом удержался от плевка. Кордрой… Ну да, там было на что смотреть, только какой в этом смысл? Лучше потрачу время дома, на физподготовку. К тому же, я чувствую острую надобность посетить кузнеца, если таковые в этом мире имелись. Есть у меня пара мыслей, которые нужно осуществить.  — Не, ее прелести не в моей компетенции.  — А я думал, что ты мне друг! — Рамирез вздохнул, опуская несчастные глазки в тарелку. На жалость он, что ли, давит?  — Друг. Но не увлекаюсь эвош… эвошем… Короче, вот этим вот самым.  — Ну давай! Ты только посмотришь! — Сус не сдавался. Да уж. Был у меня один друг. Бывший наркоман. Бросил, правда, когда перевелся на второй курс. Но какие он истории рассказывал — жесть. И главное, ни в одной он не участвовал. Так, «просто смотрел». С тех пор к этому выражению у меня предвзятое отношение.  — «Просто смотреть» я не хочу, Сус.  — Хочешь участвовать? — изумляется друг. Надо же, не в бровь, так в глаз. Я вздыхаю, молча продолжаю ложечкой тыкать в жидкость в надежде на насыщение святым духом. Есть вообще не хотелось, но я знал, что это самообман. Уже через час желудок начал бы издавать жалобные звуки, требуя пополнения резервов. Не очень мне этого хотелось. А заставить себя тоже не получалось — состав каждого блюда вызывал смутные сомнения. В общем, дилемма.  — Ну давай, Диппер! Я же без твоей поддержки никуда! — Рамирез строит бровки домиком и изо всех сил пытается скосплеить глаза как у кота из «Шрека». Получается посредственно. У-у-у-у, раздражает!  — Ты же понимаешь, что я должен буду с этого что-то поиметь? — я двусмысленно поигрываю бровями, но Рамирез этого не замечает, тихо рыча на что-то за моей спиной.  — Наслаждаешься жизнью, Пайнс? Оставляю ложку в тарелке и вальяжно разворачиваюсь к говорившему. Вот уж сейчас я точно смогу выпустить всю накопившуюся злость.  — Надо же, малыш Гидеон! — киваю в знак приветствия. — Твои предки, феи, были неписанной красоты. Но вот ты… Ты точно фейри? От одного твоего вида тянет блевать, друг. Гидеон сжимает губы в тонкую полоску и багровеет лицом. Ну вот, у него руки стали светиться. Сейчас я по самое не хочу испытаю на себе дар фейри.  — Ах ты…  — Оу, — я скривился, стараясь хотя бы мысленно запикать всю грязь, что выливал на меня пухляш. Получалось не очень хорошо, но нового я услышал сполна, особенно о себе. Гидеон старательно расписывал свои наилучшие впечатление обо мне и моем роду, благоразумно обойдя Верховного Магистра Академии. Ну да, одно лишнее слово — никакие родители уже не помогут. Знал это и Глифул, поэтому продолжал рассказывать, какой я отброс общества, сын космической шлюхи и просто «хороший» человек. А потом заводит руку, чтобы задействовать магию. Неиссякаемый поток комплиментов был прерван. Перепрыгнув через стол, Сус схватил фейри за грудки и смачно встряхнул, до треска разошедшихся швов дорогой одежды. Гидеон, само собой, прикусил язык, со страхом вслушиваясь в рык оборотня. Искры на кончиках его пальцев, вспыхнув последним отблеском, потухли. Вокруг, в предвкушении кровавой бойни или хотя бы обычного школьного мордобоя, собиралась толпа. Каждый норовил рассмотреть получше, протиснуться в первые ряды, но приближаться при этом не решался — ещё поди зацепят — зубной состав с места тронется.  — Оставь его, — отчеканили Венди, стоящая где-то вне моего поля зрения. Студенты расступились перед ней, опасливо косясь на девушку. Эльфийка скривила пухлые розовые губки, посмотрела на меня прожигающе, почти пугающе. Честно говоря, я думал, что она харкнет мне в лицо, настолько ее взгляд был брезгливым. Но нет, все обошлось обычным испепеляющим взором. Я положил руку на плечо друга, молча соглашаясь с ее словами. Как говорится, не трогай кучку, а то вонять начнет. Сус, видимо под гнетом обстоятельств, Гидеона действительно отпускает, но все равно предупреждающе скалит зубы, почти рычит и проговаривает:  — Что ты вообще знаешь о том, что ему довелось пережить и о нем самом? Гидеон одергивает воротник своей рубашки, поправляя одежду быстрыми движениями, не спуская при этом взгляда с Суса. Напрягся черт. На его месте я бы тоже держал ушки на макушке. Магия Фейри не успеет сработать, а толстое тельце уже будет разорвано взбесившимся оборотнем. Склочная парочка уходит, разбредаются и зеваки, не получив на десерт порцию разборок под соусом магических заклинаний. Интересно, а если бы Глифул проклял Суса, Верховный заставил бы его расколдовать оборотня обратно? Или обратился бы к куда более могущественным существам — демонам? Не отдавая себе отчёта в происходящем, ищу в толпе золото глаз или волос Сайфера, но безрезультатно. Должно быть, он покинул столовую ещё до нашего визита. Или не приходил вовсе, что тоже вполне вероятно. Мне вот интересно, а огневик вступился бы за меня? От изумления даже застываю на месте. А с чего бы, собственно, мне об этом думать. И почему вдруг Сайфер должен меня защищать? Что я, кисейная барышня что ли? Сам за себя постоять смогу, к чему мне этот огневик? Да и откуда вообще такие мысли? Мы с Сайфером не друзья — однозначно. Пару раз увиделись, он оказал мне услугу, прогулялись во сне. Его девушка меня ненавидит, а друг — Гидеон — и вовсе пытается убить каждую вторую встречу. Есть, конечно, небольшая вероятность, что Сайфер отличается от этих двоих, пусть даже отношением ко мне. Наверное, я стал любопытен ему от скуки. В таком случае, наигравшись, он рано или поздно отстанет сам, а значит для волнения не было причин. Рамирез быстро надевает чудное кожаное снаряжение, отдаленно похожее на конное, из моего мира, но на этом костюме куча пряжек и блямб, которые даже по виду намертво сцеплены. Интересно, ради чего такие меры безопасности? И вообще, этот костюм словно с Морд-Сит[2] списали, не иначе. Мы молчим. Достаточно долго, чтобы я смог сложить этот пазл полностью. Сначала я думал, что Сус недалёкий. Именно такое впечатление он и создаёт — глупый, преданный, недальновидный. Поверхностный. Он не задавал вопросов — ни разу за все то время, как я потерял память. Он легкомысленно рассказывал обо всем, что я «успел позабыть» — все те вещи, которые, по факту, «я» застал. Те вещи, которые никак не смог бы забыть Диппер. Рамирез терпеливо делал вид, что ничего не понимает.  — Давно ты в курсе?  — С самого начала, — друг пожал плечами, равнодушно окинул меня взглядом и вздохнул. — Расслабься, Диппер. Даже без воспоминаний ты всё ещё остаёшься нашим милым скромным Дип-Допом, которого нужно охранять и защищать. Хотя, признаться честно, не знал, что в тебе столько бунтарских качеств. Это он, конечно же, про мой характер. В плане, именно мой, собственный, но теперь уже принадлежащий личине другого человека. И это было так… Странно, что ли. В своем мире я был «с изюминкой». Запоминающийся характер, располагающая внешность, развитые коммуникативные навыки. Душа компании, не иначе. Здесь, в этом теле, я не более, чем надоедливая, возомнившая о себе небывалое, моль. Ни кожи, ни рожи. Дело даже не в том, как я выглядел. Дело в том, что никто не станет воспринимать «нового» Диппера. Все привыкли к устоявшемуся, тихому характеру ботана-задрота, над которым можно постебаться или даже пнуть. Все равно не ответит на обиду.  — Как ты понял? Сус пожимает плечами, аккуратно защелкивая последнюю пряжку и дёргая за нее, проверяя на прочность. Удовлетворившись результатом, он берет в руки шлем и, повернувшись ко мне, очень долго рассматривает мое лицо.  — Ещё не увидев тебя, я это сразу понял. Ты пахнешь иначе, Диппер. Или как тебя теперь называть? Сказать, что я в ужасе — ничего не сказать. С трудом сдерживаюсь, чтобы не попятиться и не убежать, только гулко сглатываю, понимая, конечно, что выражение лица все выдает. Проходит несколько секунд прежде, чем я успеваю взять себя в руки и выдавить улыбку. Друг, благо, в этот момент на меня не смотрел, отвернувшись. Сус надевает шлем, закрепляя его пряжкой под подбородком, после чего несколько раз подпрыгивает на месте, прислушиваясь к звукам. Ничего не гремит и не клацает — это хорошо, именно то, что нужно.  — Ты пахнешь совсем другим человеком. И, Диппер… Я сочувствую твоей потере. Исчезнув, магия исказила не только твой запах, но и память, а с ней — мировосприятие и личность. Я уж молчу про характер, — друг подходит ко мне, похлопывает по плечу и улыбается. Я улыбаюсь уже чуть более искренне, но всё ещё натянуто.  — Прости, я должен был… Должен был рассказать.  — Ничего, брат. Главное — ты жив, а о большем мы и не мечтали. Повисло молчание. Сус отошёл и снова залез в свой шкафчик с одеждой, что-то перебирая и готовясь к тренировке.  — Как мне пройти на трибуны?  — Выйдешь и сразу налево, в конце коридора налево, потом направо, до конца. Там разберёшься. Разговор был исчерпан. Я сидел на трибуне, под защищающим от солнца навесом. Не представляю себе, как сложно сейчас придётся собравшимся на тренировочной площадке ребятам, облаченным с ног до головы в кожу. Возможно, они использовали какую-нибудь охлаждающую магию. А может, магическим был сам костюм — точного ответа я не знал и знать особенно не хотел, но сочувствовать мне это не мешало. В этом мире лето, называемое сезоном высокого солнца, длилось всего два месяца, но иногда солнце припекало нестерпимо, было невыносимо душно, до осложнения дыхания, хотя сезон уже подходил к концу. Но вместе с сопереживанием команде по эвошу мои мысли не покидал разговор в раздевалке. Я действительно испугался, что кто-то узнает, что я не «Диппер Пайнс». Самое мягкое наказание за ложь, нарисованное моим подсознанием, было лечебницей для душевнобольных. Если такие заведения, конечно, существовали в этом мире. О картинах страшнее и хуже не хотелось даже думать. Я вздохнул, опуская голову на руки и прикрывая глаза. Жаль, что тут не было смартфона с выходом в интернет и неограниченной информацией. Я бы многое мог погуглить, отчего жизнь стала бы в разы проще. Как говорила командир нашего отряда, владея информацией можно не только гору свернуть, но и замки завоёвывать. Только замка тут не было, а на кону стояло нечто более важное, чем выполнение поставленной задачи: мои жизнь и существование. Я громко вздохнул, зажмуриваясь сильнее. Хотелось вмиг отринуть все свои переживания и размышления, коими был переполнен мой мозг, но сделать этого не получалось. В конце-концов, я не машина, а обычный человек. Хотя… Обычный ли? Я сел прямо и внимательно взглянул на свои руки, сосредотачиваясь. Мейбл учила, что нужно слушать внутреннее я. Что магия имеет свой неповторимый голос, который слышит исключительно ее обладатель. Что она такая же живая, как домашний зверёк. И что некоторые даже способны с ней общаться. Безответно, образами, но всё-таки перекидываться информацией. Я прикрыл глаза, расслабился и попытался услышать внутренний голос. Но кроме своих собственных мыслей не слышал ничего. Если, конечно, не считать оглушающую тишину внутри. И какой-то вакуум. Необъяснимый, непривычный и пугающий. Я снова вздохнул, опускаясь лицом в ладони и непонимающе проклиная магов. Конечно, никто не виноват, что я как на земле, так и в этой вселенной был и остаюсь человеком, но… Почувствовав этот вакуум, на месте которого должен был быть огонь, я ощутил жгучую обиду и зависть.  — Выглядишь уставшим. Я вздрогнул, через плечо оглядываясь на сидевшего чуть выше огневика. Он смотрел на площадку, где несколько ребят в ожидании начала тренировки скрестили мечи в шуточном бою. Тренер, стоящий поодаль, внимательно наблюдал за ходом боя, в любой момент готовый вмешаться, а девочки-болельщицы громко поддерживали своего фаворита, сопровождая это все громким аханьем.  — Размышлял, — сухо отвечаю я, переключая все внимание на дерущихся. Они быстро и ловко двигались, нанося удар за ударом. Иногда я даже не мог уследить за их движениями и паттернами, но выглядело это действительно великолепно. Из всевозможных стычек моей любимой всегда была драка на ножах. И в ней я был если не мастером, то знатным умельцем. Обычно на поле боя все решает пуля, но битва на ножах — самое настоящее искусство, в котором все решалось быстро и бескомпромиссно. Даже малейший взгляд твоего соперника мог рассказать о его стиле и уровне владения оружием. Кто мастер всадить нож в таком бою противнику в шею, тот единовластный властитель на войне. Так нам, новобранцам, говорила командир отряда. Я внимательнее присмотрелся к остальным ребятам на поле, но Суса так среди них и не увидел. А ещё обмундирование остальных сильно отличалось от его: у них был более свободный крой, меньшее количество пряжек и блямб, а также совсем отсутствовали шлемы.  — Снова пришел понаблюдать за Кордрой? Я поежился безотчетно, механически скривив губы.  — Я здесь только ради друга, других причин нет, не было и не будет.  — Ты должен с большим уважением относиться к последней живой представительнице из рода Кордрой, Пайнс, — скорее с насмешкой, чем с укором сообщим мне Сайфер.  — Я постараюсь.  — Я думал, — задумчиво протянул огневик, отчего я закатил глаза и раздражённо закусил внутреннюю сторону щеки. — ты заинтересован в моей подруге куда больше, чем во всем этом сборище «потных и невоспитанных хмырей», как ты однажды выразился. Я только фыркнул в ответ. Не стану же я говорить, что эта девка интересует меня не больше, чем состояние песка под ногами спортсменов. Тем временем тренировка началась и тренер выстроил ребят перед собой, проводя перекличку и коротко рассказывая о плане сегодняшней тренировки. К сожалению, со своего места я не слышал, о чем он им сказал, но по тому, как весело они взялись выполнять упражнения для разминки, — нечто очень занимательное.  — Как твои дела в исследовании демонологии? — Сайфер скользнул по мне взглядом, что я отчётливо почувствовал.  — Спасибо, все хорошо.  — Нужна помощь? Я удивлённо выгибаю бровь, но не поворачиваюсь к собеседнику, старательно расслабляясь и пытаясь понять суть упражнений участников эвоша. Они отжимались, бегали от точки к точке, перебрасывали друг другу мяч… И в общем-то ничего интересного или сверхъестественного не делали.  — Спасибо, не стоит. Я узнал более, чем достаточно. Мой интерес угас.  — Неужели? Я молчал, показывая, что разговор окончен. Тем временем болельщицы начали какой-то незамысловатый танец, держа в руках магические огоньки и выкрикивая какую-то бессмысленную рифму: «Противник остался позади, Изумрудный дракон — лети!» Венди, стоящая во главе клина, размахивала объятыми зелёным пламенем руками и призывно трясла задом, заставляя и без того короткую юбку взлетать выше положенного. Честно говоря, в этот момент я прямо понял Диппера и не смог заставить себя оторвать от ее грациозных, плавных движений взгляда. Допустим, идея ходить на тренировки в этот момент мне показалась заманчивой, потому как остальные девочки были не менее привлекательны и дрыгались не менее заманчиво. Сайфер позади меня хмыкнул, но посчитал разумным промолчать. Его взгляд, противоположно моему, был сосредоточен на одной точке, находящейся на скамейке чуть спереди. Либо он тренировался прожигать меня своим взглядом, либо просто знал, что я испытываю, и таким образом развлекался. Мне же стало неимоверно душно, вкупе с жарой летнего дня и взором огневика, отчего я позволил себе не только стянуть пиджак и закатать рукава рубашки, но и расстегнуть пару верхних пуговиц, что начали просто душить.  — Забавно, — как-то мурлыкнул мучитель, — я думал, ты тут ради своего друга-оборотня, но не сказал бы, что твое внимание обращено к нему.  — Я люблю красивых девушек. Разве запрещено полюбоваться ими, признав их красоту и… Умение?  — О да, умение… Я почти уверен, что на этих словах Сайфер облизнулся, отчего вокруг стало ещё жарче. И я бы повернулся к нему, чтобы как-то ответить, но встретился со взглядом Венди, внимательно наблюдающей за нашей беседой. И из жаркой пустыни меня перекинуло в антарктический холод. Она демонстративно отвернулась, поднимая вверх руку и начиная новую кричалку: «Дракон расправит крылья — берегись, Его пламя — гибель. Молись.» Намек, конечно, уровня второго класса младшей школы, но мне почему-то смешно не было. Сайфер наконец оторвался от разглядывания моей спины и переключился на происходящее на площадке. Стало чуточку легче, но Венди снова посмотрела в мою сторону. На случай, если я не понял, что предупреждение относилось ко мне. На площадке тем временем участники сбились вокруг тренера, который с максимально строгим взглядом что-то им объяснял, причем многие слова сопровождая активными жестами. Потом парни разбрелись по всей площадке, одному из них достался мяч, остальные встали поодаль, но обернулись не к нему, а к большим воротам на противоположном от ведущего краю поля. Наступили секунды кристальной тишины, после чего громко, настолько, что я услышал со своего места, щелкнули ставни на воротах. Ещё несколько секунд ничего не происходило, а над воротами появилось небольшое огненное кольцо. Я искренне порадовался, что сейчас начнется необычный аналог баскетбола, в который я сам играл в далёком детстве, но ставни с грохотом раскрылись, заставляя меня подскочить на месте от испуга. А после из них показалось нечто, заставившее меня задержать дыхание от ужаса. Я не знал, что это такое, но оно было похоже на огромных размеров паука, на месте головы которого располагалось человеческое тело. Голова, венчавшая это тело, была вполне человеческой, но лысой, с огромным количеством черных глаз-бусин, а рот был от уха до уха. При раскрытии своей пасти, которая при этом растягивалась до невероятного размера и демонстрировала несколько рядов острых зубов с парой хелицеров по бокам, из нее вырывался дикий вой-рык, сопровождаемый брызгами ядовитой зелёной слюны. Я почти завизжал. Удержало только то, что от ужаса впал в ступор, не позволявший мне даже вдох сделать. Чудовище же, не церемонясь, бросилось на ближайшего парня, который с ловкостью отскочил, уводя тварь к другому краю поля, которое, словом, было как полтора земных футбольных. Парень же с мячом, не теряя ни секунды времени, бросился в сторону кольца. Паук затормозил так же резко, как выскочил из своего укрытия. Его восемь лап, точнее говоря двенадцать, так как на человеческом туловище также имелись острые лапы, увенчанные шипами, взрыхлили песок, быстро разворачивая весь чудовищных корпус к ведущему. Видимо, мяч как-то особенно пах, иначе начавшуюся погоню за ведущим было сложно объяснить. Парни перекидывали мяч друг другу, быстро уклонялись от лапищ чудовища и на всех парах неслись к кольцу. Когда до оного оставалась пара десятков метров, тварь вдруг раскрыла пасть и плюнула зеленоватый комок в бегущего. Тот этого либо не заметил, либо просто не обратил внимания, но увернуться не успел, падая и теряя мяч. Плевок оказался ничем иным, как клоком паутины, пришпорившим ногу спортсмена к земле. Пусть нити не могли намертво вцепиться в песок, но от них пошел какой-то сизый дымок. Я и глазом не успел моргнуть, как песок под ногой расплавился, окончательно не давая парню встать. Он затрепыхался, глаза его сразу же расширились от ужаса, наблюдая за тем, как быстро чудовище сокращает дистанцию между ними. Ещё несколько секунд — и парня бы сожрали, но неожиданно к твари подскакивает из ниоткуда взявшийся Сус, который мастерски делает ей подсечку и пытается оседлать. Нечто спотыкается и падает в песок, поднимая клубы пыли. Тем временем ребята из команды, с помощью коротких кинжалов черного металла, помогают товарищу избавиться от пришпорившей его паутины, а Сус, не справившийся с тварью, подхватывает мяч и одним мощным броском с лёгкостью закидывает предмет в кольцо. Звучит свисток. От переполняющих меня радости и облегчения я вскакиваю и что есть сил кричу:  — Да, Сус! Отлично! Молодец! Со всех сторон звучат крики и аплодисменты. В это мгновение тварь, разъярённая падением, встаёт и разворачивается в сторону трибун. Пасть ее раскрывается, хелицеры в предвкушении подрагивают, а глазки, эти маленькие черные бусины, неожиданно загораются злобой. Никто даже отреагировать не успевает, как оно оказывается у стены и быстро взбирается на трибуны. И спустя пару секунд замедляется, приближаясь ко мне. Оно осознанно и зло смотрит на меня, прямо в глаза, и неожиданно шипит:  — Ты тварь, что выш-шла из самых темных уголков Без-сдны! Укро’Ах уже… столько веков не пож-ширал… демонов Бездны! Я вжимаюсь в свое место и с ужасом вслушиваюсь в слова твари, которая становится все ближе, разевает пасть все шире. В паучих глазах — огонь и ненависть, голод и торжество. И оно готово броситься на меня, когда сзади раздается холодный голос Сайфера:  — Укро’Ах может отдохнуть. Я несдержанно вскрикиваю, когда в пасть монстра влетает сгусток голубого пламени, заставляя голову твари разлететься вдребезги. Зелено-коричневая жидкость забрызгивает трибуны и меня вместе с ними. Она горячая на ощупь и воняет протухшими яйцами и сгнившей, опаленной плотью. Меня тошнит прямо там, через несколько секунд после произошедшего. Рвет так сильно, что из глаз катятся слезы. А когда перестает, я чувствую заботливые руки Суса, трясущие меня и дающие немного прийти в себя.  — Диппер! Диппер, эй! Ты меня слышишь? Я в ужасе оглядываюсь, с дрожью во всем теле замечая огромную тлеющую тушу монстра, лежащую почти у самых ног. Снова накатывает приступ тошноты, но Рамирез берет мое лицо в свои руки и заставляет взглянуть на себя.  — Эй, очнись! Не работает. Меня все ещё трясет, а голова кружится от смешавшихся противных запахов и образа, стоящего перед глазами: огромная пасть монстра, который в этот самый момент готов на меня наброситься.  — Отойдите от него! Передо мной появляется тренер, который строго-обеспокоенно осматривает меня с ног до головы, а после командует Сусу отвести меня в общежитие и попросить у медио какой-нибудь успокаивающий сонный отвар, а парням велит убраться на трибунах. Все его беспрекословно слушаются. Сус пытается поставить меня на ноги, но те дрожат, отчего ему приходится закинуть одну мою руку себе через плечо и тащить вперёд, прочь со стадиона и подальше от трупа монстра. С нами увязывается и молчаливый Сайфер. По дороге на нас все оглядываются, а у пропускного пункта в общежитие охранник задаёт несколько вопросов, но удовлетворившись холодным взглядом огневика отстаёт. Кровать кажется мне облаком, даже обычно жёсткий матрас становится мягким и притягательным, а потому от соприкосновения с ним я сразу чувствую всю вселенскую усталость и без снотворного готов уснуть, но Сус все равно выбегает за медикаментами, оставляя нас с Сайфером наедине. Огневик садится на край кровати и водит над моим телом руками, после чего я чувствую, как медленно пропадает усталость, а вместе с ней — слабость, но все сильнее накатывает желание прикрыть глаза и провалиться в глубокий, без видений, сон. С собой я борюсь ровно до того момента, как Сайфер наклоняется над моим лицом, опаляя дыханием кожу. Он что-то говорит, но я не могу разобрать слова и только прикрываю блаженно глаза, наконец проваливаясь в сон.