Не по зубам, или демонам вход запрещен!

— Что ж… По лицу Верховного магистра было видно, что он, мягко говоря, в шоке. И снова причиной шока становлюсь я, меняются только причины и окружающие меня свидетели. Свидетели падения моей гордости находились тут же, в кабинете, но сидел только я — как мать-ее-барышня. На лице обида, в руках — золотисто-голубой платочек Мейбл с инициалами: «МП». Понятия не имею, как он ко мне попал, но я-девушка разве что высмаркиваться в него не стала, в остальном — держала мертвой хваткой. Мы оказались тут быстро, как только Сайфер пришел в себя. Погнал нас к Верховному магистру, заставил объясняться, даже применил магию на правдивость — ничего. Я Лайми Амфис, муза, девушка. И все тут! Звёзд с неба, честно говоря, реакция магистра не хватала. Он был удивлен, сосредоточен, строг. А когда Сайфер применил заклинание правды — шокирован. Я, впрочем, позволил себе немного потешиться с происходящего, хотя и понимал, что глубже всех в этой жопе нахожусь именно я. Мне было обидно и горько. Я жил спокойно, пока не посыпались проблемы. Не будь у меня возможности изменить свое будущее, я бы, возможно, сейчас и в ус не дул. Однако, дуть приходится. Прямо-таки дудеть на максимуме своих лёгких. Девушка внутри меня тоже размышляла. Ей тоже было непросто, она боялась, опасалась снова оказаться призраком, снова не иметь возможности прикасаться к окружающим, существовать без возможности использовать способности. Забыть, что такое вкусная еда и свежий воздух. Из ее мыслей я знал, что она была «приклеена» к Университету, не могла покинуть его границы, чтобы снова увидеть друзей и родных. И я ее понимал. Чем больше вслушивался в бегущие быстро мысли, тем сильнее пропитывался жалостью к девушке. Да, в моем теле она вела себя не совсем адекватно. И да, тело по праву технически принадлежало мне, хотя злобный взгляд Диппера говорил об обратном. Но, если бы я выбирал, кому отдать сосуд, я бы выбрал скорее Лайми. Она была доброй, как мне казалось, переживала о том, что чувствует Райми. Она тревожилась, что, должно быть, зря вернулась, ведь парень поник, посерел и выглядел сейчас очень расстроенно. Да и прошлую жизнь вернуть было уже почти нереально, уж точно не в чужом теле. И я искренне начал ее жалеть. Если уж Демиург утверждал, что это временно, то пусть она вспомнит какого быть живой. Хотя, буду честным, очень уж чесались руки поуправлять собой. Я же самостоятельно даже в сторону смотреть не мог, не то, что заняться своими делами, в частности — начать искать недобожка, пытаться выжить в этом суровом мире и попасть на обед. Я же остался без завтрака, а желудок унылым урчанием требовал пополнения резервов. Сдвоенные чувства заставляли разрываться.  — Я уже очень много лет не встречал одержимых, — Магистр стал ходить из угла в угол, размышляя. — Нам и тогда-то не было известно, как изгонять порабощающих, а теперь… Если и были какие-то теоретические знания или записи об экспериментах, то они давно канули в забытие. Я вряд ли чем-то смогу помочь, Диппер.  — Амфис, — поправил я. — И нет надобности изгонять кого-то, если только этого вашего Диппера из меня. Я обиженно надул губки. Снова. Очень хотелось попросить окружающих стереть мне и им память об этом происшествии. Бедная моя растоптанная гордость!  — Амфис, ты же понимаешь, что… По сути, портишь чужую жизнь? Забираешь чужое время и силы, — Флоу остановился, строго окинул меня взглядом и продолжил. — Диппер и без того настрадался за последнее время, теперь и ты решила внести изменения в его жизнь. Верховный магистр вздохнул, прикрыл глаза и после короткого ощупывания драконьих рогов стал тереть переносицу. Голос подал Сайфер:  — Возможно, у нас получится вернуть Диппера. Все в кабинете обернулись на него, кроме, конечно же, меня. Наоборот, я вдруг почувствовал, как в девушке растет злоба и страх, как заметались ее мысли, и как мои тонкие пальцы впились в платочек. Понятно, сосуд мы будет отдавать только с боем, ещё и препятствуя процессу.  — Продолжай, Билл.  — Душа перерождается после смерти, но обычно смерть наступает в конце жизни, когда человек расстается с жизнью добровольно. А здесь имеет место быть сопротивление, так как нашу Амфис убили в расцвете сил. Не очень логично, но допустим. Все на секунду задумались, осмысливая услышанное. Даже Лайми внутри притихла, ожидая истолковывания чужих слов.  — Другими словами, — протянул Верховный, и его лицо озарило понимание, — Дух должен захотеть уйти.  — Или разрешить проблему, держащую его тут, — кивнул Сайфер. Я же напрягся. Точнее, напряглась Амфис в моем теле. «Они хотят разлучить нас с Райми снова!» — металось у нее в голове. И наступило мое время пугаться, ведь вдруг ее единственное желание — провести всю жизнь с истинным, рожая ему по десятку детей в год и самозабвенно заботясь об их бесконечном «долго и счастливо». И я зажмурился. Сильно, до рези в глазах, пытаясь от этой мысли абстрагироваться. Получилось. Но не на силе воли, а потому что вокруг была темнота. И цветные круги от напряжения. Хотя, будучи духом в моем же теле, я даже моргать не мог, не то, что глаза закрыть. В голове сразу же зазвенели истеричные мысли: «Что происходит? Почему я не могу открыть глаза?» «Они не поддаются!» «Я ничего не вижу!» Девушка истошно задергалась и даже рукой по лицу провела, но я продолжал держать глаза закрытыми. Внутри росло ликование: я отвоевал глаза! Это маленький, но шаг на пути к победе!  — Лайми? Все нормально? — Я открыл глаза и встретился с обеспокоенным взглядом магистра, перегнувшегося через стол и теперь внимательно наблюдающего за мной. Рядом стоял Сайфер, с абсолютно каменной миной наблюдающий.  — Глаза! Мои глаза!  — Не подчиняются, — сказал как отрезал огневик и повернулся к Флоу. — Диппер тут, всё ещё в теле. Возможно даже, что он воспринимает и слышит все окружающее. Вопрос только в том, что с нами он никак контактировать не может…  — Возмутительно! — тут же взвилась девушка, вскакивая со своего места. — Я получила второй шанс и Я имею на него право! Ладно, беру свои слова назад. Я бы никому не отдал свое тело. В моих руках оно вело себя хотя бы спокойно.  — Амфис, успокойся, — начал было Флоу, но был перебит моим визгливым возмущенным ором.  — Я умерла преждевременно, моя судьба оказалась сломана! Проявите хоть каплю сострадания, вы!.. «Дерьмо хтинсклера,» — хочет сказать она, и я это отчётливо знаю.  — А что насчёт Диппера? — спокойно спрашивает Сайфер, присаживаясь на край стола Ректора и выравниваясь в росте со стоящим мной.  — Если теперь я на его месте, значит заслужила жить куда больше, чем этот… Этот!.. «Идиот? Недостойный? Никчемный?» — да хватит, я же все это прекрасно слышу!  — Так разве ты, умерев «преждевременно,» с твоих же слов, не становишься такой же никчемной? В кабинете повисает тишина, слышно только тихое тиканье настенных часов — настоящего раритета из красного дерева. Присутствующие боятся даже дышать, не то, что двигаться. По лицу Верховного Магистра заметно, что методы Билла он не одобряет, но, тем не менее, позволяет ему взять ситуацию под контроль. Видимо, Сайфер заработал себе авторитет не только у студентов, но даже у преподавателей. Он неприкасаем, думаю я, даже если позволяет себе зайти за черту. Очень далеко зайти. Внутренняя империя девушки молчит. Она подумала только: «Что?» — и затихла. Спустя несколько мгновений взяла себя в руки и тихо села обратно в кресло. Сайфер наклонился над ней, сверкнул недобро глазами и прищурился. Я сжался, ощущая бегущую по спине дрожь. Страх действительно «липкий» — он отдается пропитывающейся потом одеждой, прилипающей к телу. Такое себе эмоциональное давление: сковывает, заставляет напрягаться, нервно ёрзать и пытаться сделать глубокий, успокаивающий вдох. Ничего. Девушка по-прежнему ошеломлена, боится уже за себя, совсем не думает о истинном. Постепенно к ней возвращается способность мыслить, но в голове она крутит только: «Я не никчемная! Не никчемная? Или…» Попытка убедить других становится для нее самодельной петлей. Сайфер даже не пытается давить — просто ткнул девчонку в ее же дерьмо. Жестоко. Холодно. Расчётливо.  — У Диппера Пайнса, второгодки, есть семья, — начинает огневик. Голос его, спокойный, сквозит холодом и презрением. — Его любят в семье, а сестра-близнец чувствует изменение его состояния на любом расстоянии от брата. И у него есть друзья. Верные, преданные, на которых он смог бы положиться в любой ситуации. Сайфер наклоняется ещё ниже, открыто нависая. Райми делает шаг вперёд, но стоящий к нему ближе всех товарищ придерживает друга за плечо. Никто не хочет лезть к Сайферу, особенно когда тот зол. В голове у девушки пусто. Она внемлет чужим словам, опустив взгляд к коленям, и повторяет их про себя, вбивая в подкорку мозга. Она знала Сайфера и не смела пойти против. Он пугал ее настолько, что любое слово, слетевшее с его губ, было законом. Давило хуже магии, хуже любого веса. Страх распорядился ее сознанием по-своему, явно не в ее пользу. А вкрадчивый голос с нотками презрения отпугивал любую идею сопротивляться. Даже меня пробрало, хотя обычно к подобным вещам я имел иммунитет.  — А что есть у тебя, муза? — девушка ощутимо вздрогнула, даже попыталась поднять лицо и взглянуть на Билла, но знала, с чем встретится, а потому сильнее вжала голову в плечи. — Истинный? Который не мешает тебе прыгать в постель к любому желающему. Друзья? Которые за спиной обсуждают тебя и смеются. Семья? Тут он осекся, предпочтя не трогать самое сокровенное, что, по его мнению, видимо, было у человека. У меня перед глазами встала пелена. Я часто заморгал, чувствуя, как по щекам бегут слезы. В душе поднялась волна протеста: слишком желчно и жестоко. Он не просто унизил ее — уничтожил. Полностью втоптал в грязь. Я не ведал, знал ли Сайфер Амфис до этого или просто импровизировал. Понимал только, что сейчас она согласна уже просто на все — у огневика редкий талант сломить и уничтожить. Это было ужасно в своем начинании и пугающе в конце. Я бы сам не сразу оклемался, что уже говорить о бедной девушке, которая два года провела между этим миром и… Следующим? Уже полностью потеряла веру, а тут такое. Кого угодно заставит трижды пожалеть, что он на свет появился. Само собой, я джентльмен. Мне девушку стало жаль даже при том, что никаких прав она на меня не имела. И эти эмоциональные качели между «задушить стерву — пожалеть стерву» меня нехило так напрягали. Хотя чему я тут удивляюсь? Привык уже за все это время жить в напряжении. Тут меня судьба ничуть не удивила. Сайфер отстраняется, довольный своей работой, и кивает Верховному Магистру. Тот в раздражении потирает красивые рога и медленно вздыхает, выпуская воздух через сжатые зубы. Головняк, что б его! И я прекрасно дядюшку Флоу понимал. Если бы у меня был такой племянник, я бы, наверное, бросил бы все, убегая в закат. Начать хотя бы с этого момента: я уже Амфис. А недавно я был оставленным на растерзание всем ветрам брошенным ребенком, которому пришлось помогать. А ещё раньше я стал супер-самостоятельным. И последнее звено уравнения — потерял память. И вот пожалуй с последнего можно проследить закономерность: я потерял остатки разумности вместе с памятью, рассорился с родителями (точнее, так, скорее всего, думает сам Флоу), влез в какое-то дерьмо. Ничего ли я не забыл? А, конечно! Напросился на бесплатное проживание в общежитии! Оно стоит не бог весть какие деньги за сезон, но за год, то есть шесть сезонов, накапать там должно было бы прилично. А это минус из выручки Академии. Уверен, что сильно это возможности учебного заведения не пошатнет, но всё-таки. Но разозлился магистр, вопреки моим суждениям, вовсе не поэтому.  — Спасибо, Уильям, — раздражённо кидает Верховный, специально выделяя следующие слова. — Без твоей помощи мы бы точно не справились. Итак, что мы имеем? Флакон три в одном: беспамятство, Амфис и дурдом. За последнее не ручаюсь. С беспамятством ничего не поперепишешь. А вот с Амфис можно работать.  — Лайми, скажи мне… Ты помнишь своего убийцу? В кабинете воцаряется тишина, в голове девушки — вакуум. Она и до этого хранила фоновое молчание, а теперь — вообще абзац. Не думала, не витала в облаках, не пылала гневом — словно из заводной куклы вынули батарейки и она сидит себе, красивая, да и только. Однако, как оказалось, вопрос девушка вполне себе расслышала.  — Я пыталась вспомнить, но… Голову прошибает боль, будто мне пулю в висок вогнали. Даже зажмуриваюсь на пару мгновений, а девушка забывает, как дышать. Мысли худо-бедно после приступа начинают течь, заставляя делать выводы. Значит, она думала об этом раньше — будучи призраком? И фантомные боли прошибали ее даже в эфемерном облике. Если она пыталась вспомнить, значит, воспоминания о смерти ограничены, чтобы не травмировать душу, которая призраком была вынуждена коротать свои дни на земле. Так, что дальше? В фильмах говорится, что призраки привязаны к месту, где появились, то есть, чаще всего, к месту своей смерти. Я поставлю на свою теорию — девушку убили в Академии. Она была первокурсницей, красавицей, насколько я успел увидеть. И она была музой. Погодите. А что вообще делают музы? Ну типа она… Могла сказать человеку: «Делай!» Или спеть? Как принцесса Диснея. Или наколдовать любовь или любовные удачи? Хотя подождите, этим вроде Купидон занимается. В общем, она что-то могла. Магическое что-то, на этом и успокоюсь. Впрочем, успокаиваться было рано. Что там говорил Сайфер? Друзья обсуждают? Обсуждать не значит убить, верно? Много любовников было? Эм… Так вроде она с первых дней истинного нашла, какие, к черту, любовники? Истинные же не могут изменять, бред! Что там ещё было? А-а-а-а! Срань! Как же сложно. Круг подозреваемых — весь университет, даже профессора. Ну а что, вдруг она на Ганса яростно… Спела? А что, я поверю, что после такого он пойдет на убийство. Но если взглянуть на все трезво — это очень странная ситуация. Убийство в Академии оказалось замято? Как так? Ни расследования, ни пойманного убийцы? Если только… Если только не было трупа и, как итог, самого установленного факта убийства. Все просто: тело не нашли, значит, не заявляли об убийстве. А по факту завели дело об исчезновении. Поискали пару месяцев, год, а там и бросили, ведь не помогла ни магия, ни светлые умы местных полицейских. А если призрак ещё здесь, значит, и труп спрятан где-то на территории Академии! Бинго! Только как мне это вообще поможет, лол?  — Вряд ли она нам посодействует, магистр, — задумчиво протягивает Сайфер, болтая ногой. Лица его я не видел, а вот дрыгающуюся конечность — во всех красках. — Райми, ты что-то знаешь? Девушка вздрогнула и оглянулась через плечо, ища поддержку родных, любимых глаз. Но суженый только покачивает головой и стыдливо опускает взгляд, тихо произнося:  — Простите, я… Я не лез в ее личные дела.  — Хорош истинный, — хохотнул Билл, за что получил оплеуху от Флоу. Я закатил глаза, на что в голове девушки заметались испуганные мысли. Да, истинный хорош: собой, умением общаться, может быть умом, но в остальном — бесполезный человек, который нифига не свидетель. Он мог бы хотя бы попытаться вспомнить, с кем там его дражайшая Амфис ссорилась в те далёкие времена. Но, судя по его стыдливому виду и потупленному взгляду — ни черта он не знал. Даже больше — я успел заметить испуг в его глазах, когда девушка впервые на парня полезла. Он даже не пытался найти ее, вот в чем дело. Ее исчезновение нехило так облегчило его жизнь. Вопрос в следующем: были ли они на самом деле истинными? И имел ли он к этому пусть косвенное, но отношение? Ну хорошо, а мне что теперь делать-то? Видимо, не я один этим вопросом задался.  — Диппер, — Верховный прочистил горло, явно не зная, не впустую ли он сотрясает воздух. — В нашем… Твоём положении остаётся только ждать, понимаешь? Я дважды быстро моргнул, благо, Амфис додумалась поднять лицо. Реакция магистра воодушевила, он даже позволил себе улыбку.  — Возможно, хсанья Амфис что-то вспомнит. Если нет, то, похоже, со временем ты вернешь контроль над телом. Пока нам требуется время. От себя добавлю, что буду искать специалистов или хотя бы информацию. Билл за тобой присмотрит. Так, Билл? Сайфер равнодушно пожал плечами и посмотрел в мои глаза. Я снова дважды моргнул, отчего Сайфер ухмыльнулся, но продолжал хранить молчание. Ну что же, так тому и быть. Или, как говорится, поживем — увидим.