Не по зубам, или демонам вход запрещен!

— Это Филактерия, — Принц местного пошиба под столом передал мне маленькую коробочку, обитую бархатом. — Вместилище духов, если точнее. Очень древний, даже старше нашего короля, а уж ему… Мы с Сайфером переглянулись. Я мысленно попросил Лайми убрать коробочку в карман, что она и сделала, но скорее на автомате. Мы оба были шокированы, только я — от радости.  — У нашего народа, как ты знаешь, особенная связь с миром духов. Есть поверье, что именно эта штучка может вмещать в себя несколько духов сразу и позволяет с ними общаться, — Голос эльфа перешёл на шепот. — Только вот никто не обладает даром настоящего общения с духами, поэтому я не могу ручаться за этот артефакт. Он откинулся на спинку стула и вальяжно закинул ногу на ногу, лучезарно улыбнувшись. Ухмылка у него было ребяческая и абсолютно не подходила персоне его статуса. Да и грациозным этого парня назвать можно было с трудом, хоть Эльсвейр и обладал утонченными чертами. «Спроси, как оно работает.»  — Эм… А как филактерия работает? — робко проблеяла Лайми.  — Ну, — принц невозмутимо почесал нос. — Никто не знает. Чего? А какой смысл от «помошничка,» если он ничего не знает? Какой-то бесполезный подарок, если честно. Ну повешу я эту штуку на шею (или куда там она крепится) и что? Станцую джигу? Спою сонет? Усну, а на утро Амфис исчезнет? Так, блицкриг по знаниям о филактерии. Так-так-так… Их использовали Личи для хранения частей своих душ или… Органов. «Органов?!» — мысленно воскликнула Амфис, видимо услышав цепочку моих размышлений. Вот это уже было плохо. Я пока не понимал, как контролировать мысли для нее и свои, тайные. С другой стороны, органы меня тоже очень беспокоили. Не то, чтобы я был жадным, да нет, что могу дать я обычно не жалею: могу дать, например, в морду — даю. Но отдать палец или там… Селезёнку… Печень… Хотя от своих русских друзей я часто слышал, как они предлагали друг другу продать почку, мол, с одной тоже жить можно. Хотя конечно… Сомнительное предприятие. «Спроси его что ли… Не тебе же рисковать почками.» «Чем-чем?» «Органами, Лайми. Органами.»  — А… А… А-а-а-а-а… На большее Амфис, впрочем, не хватило. Она сидела, беззвучно открывала и закрывала рот, пугая всех ужасом в глазах. Чести ради — в том числе и моим.  — Полагаю, — со скепсисом в глазах посмотрел на меня эльф. — Выяснять нужно по ходу использования. В моем народе нет информации по этому явлению. Но, тем не менее, я сделал все, о чем меня попросил Билл. Легенды не врали — Филактерия Лаввиэль действительно находилась у нас, только даже за сокровище ее перестали считать ещё четыреста лет назад, когда в лета канула последняя виверна, а вместе с ней — все случаи порабощения.  — Легенды говорят что-то ещё? — голос подал Сус, все это время внимательно наблюдающий за ходом беседы.  — Только некоторые факты, предположительно касающиеся появления филактерии, — Эльсвейр пожал плечами и крепко задумался, вспоминая. — Лаввиэль была ясновидящей, могла видеть духов и призывать свою эфемерную оболочку. Филактерию она, по первому варианту, нашла в ходе странствий по землям виверн. Другой вариант — король виверн сделал кулон из зуба своей почившей дочери и подарил Лаввиэль за сеанс ясновидения. Доподлинно сказать, увы, не может никто.  — Она оставила какие-то подсказки, записи, знания? — спросил Сайфер, но по его голосу было ясно, что он не особенно надеется на чудо.  — У нее был ученик. Впрочем, мы даже имени его не знаем. Говорят, в войне с демонами он был взят в плен и убит. Лаввиэль не вела записи и не передавала свои знания никому, поэтому… «То есть, мы даже не знаем, действительно ли это подлинная Филактерия!» — подумала Амфис, быстро сориентировавшись по ситуации. По лицам остальных я понял, что и они пришли к неутешительным выводам. Час от часу не легче. Эльф встал, тепло нам улыбнулся, кивнул Сайферу и покинул, направляясь к столику выпускников. Их прибавилось, но девятого я так и не увидел.  — Ты попросил его помочь? — оборотень с сомнением проводил коронованную особу глазами. — Принц он или нет, но что могло сподвигнуть его отдать реликвию своего рода?  — Ты прекрасно сам все слышал. У них нет оснований полагать, что Филактерия настоящая. Лаввиэль — такая же легенда, как Ночной Стагг или Вольфенфолл, — пояснил огневик, с видом великого мученика копаясь ложкой в еде. Да, согласен, здешний рис варить повара не умели: он был твердым, жевался так, будто я решил деревянную палку погрызть. Ну и диета!  — Вольфенфолл настоящий! Просто он закрыт для глаз обычных смертных. А те из нас, кто становится великим воином, обязательно после смерти туда отправляются! — горячо возразил оборотень.  — Но это всё ещё не отметает того факта, что никто не видел его воочию. А значит, он остаётся легендой.  — Эй, ты просто ничего не знаешь о моем народе! Я… Их спор я не особенно слушал. Сидел и размышлял о своем. Получается, если Филактерия Лаввиэль — макет или простая безделушка, как все эти «инь-янь браслеты» в торговых лавках, то и пользы от нее никакой. Или, что звучит логичнее, Лаввиэль знала способ эту самую реликвию активировать. Пользы от реликвии это, само собой, не добавляло. Наоборот, только уменьшало ее значимость в моих глазах. Но нужно было что-то с ней сделать, хотя бы изучить.  — Диппер, эй! — окликнул Сус, и Лайми встрепенулась, поворачиваясь к нему. — Не хочешь сходить сегодня на тренировку по эвошу? Завтра уже игра, так что, можно сказать, сегодня проходит финальная. К своему удивлению я обнаружил, что Сайфер препятствовать не спешил, только замер в ожидании ответа.  — Не сегодня, — Амфис ответом удивила даже меня. Я полагал, что она с удовольствием пойдет посмотреть на предварительную игру, но она проявила неожиданное благоразумие. — Нужно изучать филактерию. Парни переглянулись, но отвечать не стали. И верно, они и сами понимали, как это важно для меня. Именно для меня, а не для Лайми. Завтрак закончился, мы разошлись по аудиториям и потянулись нудные часы занятий. Последней парой у моей группы стояла артефакторная магия, где я, с позволения магистра, одолжил лупу. Уже в коридоре, когда, пропустив обед, мы шли в сторону выхода из учебного крыла, Амфис вдруг остановилась. Все тело напряглось, по спине побежали мурашки. Я аккуратно покрутил головой, осматриваясь по сторонам, но виновника такой реакции девушки так и не нашел. «Что случилось? Ты что-то увидела?»  — Ты не чувствуешь? — девушку передернуло, пальцы ее, дрогнув, стали сжиматься в кулаки, оставляя на бледной коже полумесяцы-отметки от ногтей. — Стало холодно и… Страшно? Я ещё раз оглянулся, заприметил приоткрытую дверь в аудиторию и сказал музе, чтобы она заглянула внутрь. С места сдвигался с трудом, на дрожащих ногах и подгибающихся коленях. Дошел, тихо приблизился к щели и заглянул внутрь. Там стоял магистр Тронд — специалист по боевой подготовке. Сильный, властный мужчина с холодным характером и вечно сощуренными глазами отчитывал одну из студенток, стоящую к нам спиной. И тут Амфис, дернувшись, отвернулась от двери и бросилась бежать на выход, совсем позабыв, что шумом только привлечет к себе внимание. Опомнилась только, когда оказалась в нашей комнате и защелкнула дверной замок, а после ещё и пробормотала какое-то заклинание, подняв обе руки вверх. Потом ещё и ещё, будто пытаясь наложить на комнату все известные ей чары. Я уже давно заметил, что мое тело колдовать ей не мешает, хотя она и оговорилась однажды, что может использовать только заклинания чуть слабее средних — на большее у нее сил не хватало. Не знаю, сколько заклинаний она повесила сейчас, но сомневаюсь, что все они были «слабенькие». Девушка в ужасе заметалась по комнате, задернула ночные шторы из тяжёлого тюля, стала хватать вещи, лежащие на виду, и прятать их в шкаф. Мне даже не нужно было доподлинно знать причину такого ужаса — все и без того было понятно. «Она?» Девушка остановилась как вкопанная и кивнула. Вся ее гиперактивность быстро сошла на нет, она обессиленно села на кровати и спрятала лицо в ладонях. Мне пришлось шмыгать носом, потому как из глаз непрерывно полились слезы.  — Если она захочет — ни одна защита ее не остановит. Она страшный человек, Диппер! Она… Она скоро будет здесь! Девушка снова вскочила, стала тереть глаза, смахивая слезы, и опять метаться по комнате. «Оставь в покое вещи! Она не вор, а убийца. Положи мои штаны на место!» — Мысленно завопил я, пытаясь докричаться до музы. Видимо, получилось, потому что она бросила бедные штаны, ничком упала на кровать лицом вниз и затихла. Истерик мне только не хватало, ну в самом деле! «Как много ты вспомнила?» Девушка молчала. Я даже подумал, что она тихо пытается умереть, но, вопреки моим мыслям, она повернулась на бок, легла в позе эмбриона и начала шептать:  — Ты же прекрасно знаешь, что музе не суждено иметь истинного. Это для вида партнёр себя так называет — тешит наше эго. Но на самом деле проклятие не обойти — мы можем даровать людям чувство истинности, даже внушить его, но никогда не составим кому-то признанную богами пару. Я вселяю в людей чувства, но мой род при этом не может ощутить ничего похожего. Такова была плата редкого и удивительного таланта. Я шмыгнул носом, усиливая драматизм и пытаясь избавиться от насморка, вызванного непрекращающимися реками слез.  — Тогда, когда поступила, я встретила Райми. Он был мил и обходителен. И я… Я его заставила. Достаточно было только пары слов со вложенным в них талантом — и он стал моим. Но Райми оставался несчастным, все чаще грустил, все меньше мне улыбался. А потом оказалось, что он нашел истинную. Илой была… Она страшный человек, Диппер. Талантливая, сильная даром, красивая и бесконечно, бесконечно страшная сутью. Конечно, я отпустила Райми. Он и до этого мне не принадлежал — только телом. Но Илой… Илой не могла, как он, простить. Не смогла забыть и отомстила. Девушка снова уткнулась в подушку, раздалось слабое заглушенное бормотание:  — Такой характер у жнецов. Мстатиельный, страшный, непрощающий. Я сидела в библиотеке, когда это случилось. Не помню, какая была тема занятия. Я готовила доклад, не обращала внимания на окружающих, да и не было их, по сути. Было очень поздно, стемнело. Помню, как артефакт красиво подсвечивал на себе багровые капли. И как тетрадь заливало, размазывая записанную информацию, как пропитывалась влагой одежда, окрашивая черный в куда более темный оттенок. А ещё я помню, что она сказала: «Возможно, в следующей жизни тебе повезет больше и ты не станешь бременем на чужих плечах». И все. Очнулась я уже призраком, в той же библиотеке. Только ни тела, ни Илой уже не было. И абсолютно никаких воспоминаний о том, как я стала бестелесным духом. Вот те раз. История конечно как в преступных хрониках. Я бы назвал эту серию… «Дело о ревнивом жнеце». Ну или что-то вроде того. Но если откинуть весь драматизм, то у нас получается цельная и логичная (хотя как посмотреть) картинка: Лайми «держала в плену» истинного чужой девушки. Та, видимо по каким-то своим каналам, или от самого Райми, об этом прознала. Подкараулила, убила, избавилась от трупа. Но разве магия не смогла бы отследить следы крови или запаха? Есть же оборотни. Да и пора бы уже изобрести в этом мире ультрафиолетовые лампы — это многим облегчило бы жизнь. Итак, из зацепок пока только воспоминания жертвы. Два вопроса: поверит ли следствие и где труп. С первым было совсем тяжело, ведь уже много столетий одержимых в этом мире не встречали, и поэтому вот так с бухты-барахты мне никто не поверит. Но был бы труп! И тут тоже тяжело: Лайми не видела, как от тела избавлялись. Возможно, его растворили ядом, испепелил или просто телепортировали в какое-нибудь болото, типа того, в котором я успел побывать в рамках ознакомительного задания. Впрочем, в моем рукаве тоже был козырной король — Билл. Уж в паре с ним я мог бы что-то придумать. На крайний случай, всю мыслительную работу можно свалить на его плечи и притвориться камнем. Я не я и хата не моя. Да только огневик сейчас был на тренировке, а выходить из комнаты в условиях чужой истерии и военного положения мне ну о-о-очень не хотелось. А значит, нужно скоротать время до вечера, когда Сайфер зайдет ко мне с обычной своей ежедневной проверкой и…  — Как ладно ты строишь свои мысли, — неожиданно заметила Лайми, чем до усрачки меня испугала. Голос ее, всё ещё подрагивающий, тем не менее выдавал близкое к спокойному состояние. Видимо, пока она заслушивалась моими копаниями, сама не заметила, как стала рассудительней и уверенней. По крайней мере, истерика и сопутствующие слезы иссякли.  — Слушай, а что такое «козырной король»? — поинтересовалась Амфис, ставя меня в неловкое положение. «А… Ну это такая карта в «Дураке.»  — Что такое дурак? О Господи! «Карточная игра, цель которой обыграть соперника или соперников. А ещё это такое ругательство, которое обозначает человека глупого, недалёкого, не понимающего ситуацию или просто… Можно даже не к месту это сказать.» И хотя обычно человек мысленно общается с собой без проблем, передавать кому-то свои мысли было сложновато, хотя бы потому что за одними мыслями (или можно сказать под ними) находились другие мои мысли, которые рвались описать саму ситуацию. Причем, многие из них были очень и очень нецензурными.  — Научи меня! — Тут же потребовала девушка, и я откровенно опешил. Она окончательно успокоилась, но теперь и это принесло мне проблем. «Давай в следующий раз? У нас есть задача серьезнее — амулет».  — И точно! — Я выдохнул. Оптимизм победил страх. Временно, но это было значительно лучше, чем забиться в угол, обнять колени и пытаться удавиться жалостью к себе. Нет, так не пойдет, пока есть хоть крохотный шанс — нужно бороться. Ох, только вот как это делать-то?