Дневник мага

— Ты слышал, как я пришёл вчера? — перед этим думая с чего лучше начать разговор, спросил темноволосый юноша своего подопечного. Они сидели за обеденным столом, где старик предусмотрел налить магу напиток, помогающий принести ясность в не здравый ум. С утреннего происшествия, они так ничего и не говорили друг другу, что Эмрис легко мог почувствовать, нависшую над ними, тишину, которая с каждым разом удушала и нервировала. Целитель, верно, что-то готовил в своей лаборатории-кухне, так как слышалось, что тот что-то наливал и глухо звенел стеклянной посудой, а потом, когда всё было готово, пошёл к чародею, дабы позвать его за стол. Мерлин знал, что ему всё-таки придётся рассказать старику, почему он решил пойти в кабак, да и прийти так поздно домой, но, к слову — ему сейчас не очень-то и хотелось играть во «что, где, когда». Состояние после выпивки было не очень хорошее, можно сказать, даже плохое: голова раскалывалась так, словно по ней успели пробежаться стадо слонов, а на еду вообще не хотелось смотреть, потому что могло произойти не самое приятное событие. Так вот это как — выпить так много, что потом отходить по полдня. Брюнет не мог спокойно мыслить, поскольку весь этот процесс затмевала адская головная боль, но единственное, что он хорошо понял, так это то, что он больше никогда не будет пить. Он всего лишь пришёл подзаработать денег, а в итоге проиграл их. Всё из-за чего? Из-за рыцарей Круглого Стола, которые так и норовили налить Эмрису побольше спиртного. Что было бы, узнав об этом сам Артур? Он король, поэтому легко бы преподал рыцарям урок, в котором сказал, чтобы его молодого слугу не спаивали. Не то, чтобы «его величество» так беспокоилось за своего единственного друга-волшебника, но, если б Пендрагон узнал, в каком состоянии Мерлин будет завтра — этот вопрос легко бы решился. — Пей, — кивнул старик на стакан с жидкостью, — оно не вкусное, но поможет, — как всегда проговорил Гаюс, и Мерлин даже захотел улыбнуться, так как над снадобьями целителя всегда шутили: «это, конечно, гадость, но действенная гадость». Старый волшебник знал об этом, но не был против, потому что понимал, что лекарства помогают людям в их трудные моменты жизни. Он сам даже усмехался над этой шуткой, но не показывал этого никому. Что он может сделать, если эта «гадость» действительно лечит? Сейчас же Мерлину вообще не хотелось показывать каких-либо эмоций, поэтому он, немного помедлив, принялся пить целебный отвар. Магу было не до того, чтобы спрашивать «что» и «зачем», он просто знал, что старик ему зла не желает, а перед ним стоит средство, которое поможет прийти в нормальное состояние. Вкус и правда был отвратительным, но юноша уже давно привык к этому, ведь понял ещё давно, что лекарства Гаюса надо сразу же глотать, а не мелочиться с этим, морщась, как гоблин. От этого, конечно, потом скручивало живот, и слугу Артура чуть ли не выворачивало наизнанку, но парень держался храбрецом и молодцом. — Ну и гадость, — не смог сдержать язык за зубами Эмрис. Но, если честно, то целебный отвар, попав внутрь, через пару минут стал помогать: боль медленно, но верно, отходила, и свежую голову вновь стали посещать разные мысли. Смотреть снова на это счастливое лицо, которое не понимает, что Гаюс туда налил — одно удовольствие, поэтому старый волшебник усмехнулся. Конечно, он учил чародея всему, что знал сам, но некоторые вещи он не успел рассказать, ну или считал, что это никогда не будет нужно. — Так ты мне расскажешь, почему ты так поздно вчера пришёл? — спросил мужчина своего подопечного, который сразу же шумно выдохнул, свесив голову. Мерлин всегда задумывался о чувствах других людей, поэтому о себе был приниженного мнения. Пусть с другими людьми он не являлся всего лишь слугой, но чувствовал себя так же, как и при служении Пендрагону. Юноша боялся, что сделает что-то не так, скажет не то, и вообще навлечёт на новых знакомых какие-то проблемы из-за себя, поэтому он и пытался не заводить новые знакомства. Гаюс являлся хорошим человеком, ведь постоянно терпел всякие выходки своего подопечного, и говорил, что «всему есть своё решение», чему Эмрис был несказанно благодарен. Целитель был очень мудр и умён, поэтому никогда просто так не обвинял молодого мага в чём-то, и не кричал на него: это было бы лишнее. Да, если честно, уживаться с молодым чародеем было сложно, но это того стоило, ведь так намного веселее. Наверное, из-за этого старик и привык к нему, ведь узнал о его мыслях и сомнениях всё. Вначале всего знакомства, Гаюс не привык делить с кем-то свой маленький дом, поэтому и был каким-то молчаливым, даже, можно сказать, грубоватым, но старался всё-таки быть более дружелюбным и мирным. Это же всё-таки сын её знакомой, о котором она говорила в письме, поэтому, мало-помалу, мужчина всё-таки привык к темноволосому мальчишке, тем более, если тот являлся могущественным магом. Всё-таки одно общее дело сближает в сто раз, пусть даже Гаюс давно перестал практиковаться в магии, но ему до безумия было интересно наблюдать за молодым чародеем. Гаюс видел много странных и непонятных вещей, которые напрочь были связаны с его единственным опекуном, но никогда юноша так не гулял, как вчера. Брюнет заставлял беспокоиться. Целитель считал, что к такому поведению мага способствовало какое-то особое событие или дума, и он был абсолютно прав. Не узнать Мерлина при первой встрече с ним — грех, так как маг являлся воплощением самой доброты и сожаления. Наверное, не каждый раз может появиться такой человек на свете, ведь действительно добрых, честных и поистине справедливых людей на земле мало, но Мерлин таким являлся. — Решил просто… повеселиться, — сразу, что пришло на ум, проговорил юноша, поднимая свой взгляд на старика и лживо улыбаясь. Мерлин никогда не умел обманывать, и все это прекрасно понимали, начиная с Артура и заканчивая Гаюсом. Только дурак не мог заметить то, как волшебник пытается скрыть правду от других, ловко уходя от ответов. Гаюс, почувствовав ложь чародея за миллиметр, скрестил руки на груди, став изучать брюнета взглядом, от которого он, обычно, и раскалывался. — А теперь скажи мне правду, — Эмрис расслабил мышцы губ и вздохнул, посмотрев на тарелку с той же кашей. Не зная, что и делать, он начал лениво играть ложкой в еде. Время поджимало, а маг так и ничего не съел! Такое задумчивое, немного грустное, выражение лица, Гаюс мог узнать везде, так как в последние полгода маг ходил именно так, а, когда его спрашивали: «что такого произошло?», он вновь принимал прежний вид, улыбался, как раньше, а затем говорил: «о чём ты? Я, вроде, прежний». Добиться правды от Мерлина — это как осла тащить на поводу: он мог и сказать, если бы счёл это нужным и полезным, а так… мальчик вырос: у него уже изменились вкусы и предпочтения; появился характер, которого раньше не было. Он стал другим, но все старые черты, которые были раньше у него, остались: доброта, сочувствие, преданность, справедливость. — Это сложно. Я не могу тебе рассказать этого, — сказал Мерлин, посмотрев на старика, который определённо удивился такому ответу. Рано или поздно, Мерлин всё равно бы решился и сказал бы, но сейчас, видно, он не уверен и не хочет, а если так, то от своей затеи он не отойдёт, — но уверяю тебя, что такого больше не повторится, — Гаюс как-то даже разочарованно выдохнул, на миг уронив взгляд, но потом, подумав, решил больше не тревожить расспросами. За все эти годы, чародей стал ему почти сыном, которому требовалась помощь и сильная поддержка. Мерлин скажет, будет ли это рано, или поздно, но скажет. У него есть свои сомнения, мысли, секреты, от которых парень может легко сломаться, поэтому давить на него никак нельзя. У великого мага и так сложная жизнь. — Хорошо. Главное, не попади из-за этого в неприятности, — Мерлин сразу же усмехнулся на эту просьбу. Как он мог из-за Артура попасть в неприятности? Нет, не может такого быть! Король сам влипает в различные беды, что Мерлину приходится спасать его королевскую задницу по сто раз на дню! Всё-таки, как ни крути, а любовь не должна играть главной роли в магии, иначе она всё перевернёт вверх дном. Любовь бывает разной — как к Гаюсу, к матери, к детям, к Гвен. А любовь в отношениях — самая страшная и горькая штука. Ты не можешь отказать второй половинке, но можешь переубедить, можешь спорить, но зачем? Ложь приводит к многочисленным ссорам и расставаниям, а что ещё говорить про многочисленные измены? А что, если ты откроешь этому человеку страшную тайну, и он тебя возненавидит, будет бояться, а в конце прикажет уехать далеко-далеко в другой город? Что, если не примет? Мерлин не хотел вновь испытывать судьбу, из-за которой можно было и поплатиться, так как раньше был такой горький опыт в любовных делах. О, да, он любил. Ещё как любил. Её звали красивым именем — Фелина, и она была самой прекрасной девушкой в деревне, как казалось тогда великому магу. У неё были не длинные рыжие волосы, которые вились от природы, а, если ей на голову надеть венок из ромашек, то она точь-в-точь будет походить на лесную фею, невиданной красоты; в её каре-зелёных глазах можно было утонуть, так как они затягивали к себе и как будто бы топили в своей пучине; на её бледных щеках были весёлые веснушки, а, когда она улыбалась, то хотелось улыбаться вместе с ней. Наверное, всем, кто влюблён, кажется, что кроме этого человека никого больше нет. Он прекрасен и замечателен одновременно. Ты не видишь его или её недостатки, ты просто замечаешь самое ценное, что тебя привлекает: улыбку, смех, цвет глаз, шелковистые волосы. Не важно, какой является эта особа — ты видишь в ней божественное существо, которое вскоре, после осознания, что ты владеешь магией, побоится и бросит тебя. Что чувствует в это время человек? Горечь утраты и расставания. Он начинает проклинать свою силу, а, может, даже хочет убить самого себя. Смерть во имя любви — самое глупое, что могло бы быть. Хорошо, что мать этого больше всего боялась, и всё-таки сумела предотвратить это. Кто хочет такую участь своему любимому чадо? Никто. Тому мальчику исполнилось всего пятнадцать лет, и как жестоко поступила Фелин, бросив его в самый разгар праздника… маг не знал, что случилось с рыжеволосой бестией дальше, но она пропала через несколько дней. Юноша навсегда запомнил то время, когда из-за неё ничего не ел и не пил пару дней, заставляя единственную в мире женщину, которая искренне тебя любит, волноваться. Он понял это только через неделю и, позабыв о неудачном опыте, решил больше не думать об этом, а начать заботиться о своей матушке. Сейчас же ситуация с королём Камелота является более сложной, чем та любовная история с той девушкой, о которой маг уже давно позабыл, если честно. — Ничего не могу обещать, Гаюс, — Мерлин грустно хмыкнул, принимаясь хотя бы немножко поесть напоследок. Целитель, тяжело вздохнув, свесил голову, начиная потихоньку размышлять над всем этим делом. — Полчаса прошло, Мерлин, где тебя носит?! — быстро войдя в комнатку, раздражённо спросил Пендрагон. Королевский слуга успел лишь съесть ложку, приготовленной Гаюсом, каши, но, когда услышал знакомый голос человека, который очень не любил ждать, ошарашено посмотрел на него. Блондин не стал церемониться, быстро подойдя к великому магу, и схватив его за ухо. Любимое дело Артура — издеваться над бедным подчинённым, который так же издевается над ним. Юноша только и успел бросить столовый прибор в тарелку с кашей, которая немного неприятно зазвенела. — Да что ты… в самом деле, Артур! Как маленький! — О, протрезвел, теперь пора и на работу, Мерлин. Негоже у нас тут лениться! — Гаюс, который всё это время сидел и смотрел, хотел вставить своё слово, как-то защитить своего подопечного, но ему, к сожалению, не давали этого сделать. Можно сказать, что про старика, сидящего за столом, позабыли вообще, но оно и было к лучшему, ведь он постепенно стал понимать, что к чему. Единственное, что целитель действительно не понимал, так это то, почему Мерлин такого мнения о нём. Неужели он думает, что, если расскажет ему — Гаюсу, который принял его в свою обитель, как собственного сына, и сам повидал многое — о том, что влюбился в Артура, то его осудят и выгонят из дома? Нет, так могут сделать только те люди, у которых не осталось ничего в своей жизни, и они ищут повод для насмешек. — Артур, он ещё не доел, — в самый последний момент, встал на ноги старый чародей. — Позавтракает яблоком, — быстро кинуло «его величество», всё ещё держа мага за ухо и ведя за собой. Гаюс усмехнулся им вслед, а затем сел обратно за стол. Если молодёжь такая нетерпеливая, то он съесть всё за них.

***

В пол-одиннадцатого они уже выехали в лес, и Артур был не так уж доволен этому. Мерлин проспал, из-за того, что вчера выпивал; рыцари могут заподозрить и выдвинуться за ними. Существовало небольшое правило, которое гласило, что на охоту нужно отправляться всем вместе, так как охотиться группами намного легче. Что могут сделать двое, против одного свирепого хищника? Слуги, да и рыцари Круглого Стола не хотели потерять ещё одного правителя, поэтому пытались всё время как-то защитить Пендрагона всеми силами. Это не такое уж и правило, если честно, ведь его можно было легко нарушить, но сейчас не самое подходящее время для этого. Теперь это, конечно, не имело значения, так как они уже выехали за приделы Камелота, и теперь вдвоём направляются вглубь чащи, где им предстоит поймать хоть кого-нибудь из лесных обитателей, а иначе будет просто подозрительно, что они никого не словили. К слову — Артур больше думал о Мерлине, чем о самой охоте, хотел остаться с ним наедине, спокойно поговорить и расспросить и, может быть, сделать что-то непристойное. Поцелуй, два поцелуя, три поцелуя, больше поцелуев, горячее дыхание, облапанное тело… Гвен так и напрашивалась на это, но её будущий муж знал, чего желает на самом деле. Приходилось думать, как этого всего избежать со служанкой, а, если ничего не получалось, то доводилось отключать мозг, но даже это подводило. Как бы сам Артур не хотел этого признавать, но он полюбил своего слугу всем сердцем. Даже, если это неправильно, ему плевать, ведь любовь не имеет пола. — Надо же тебе поиздеваться надо мной… идиот! — прошипел брюнет, потирая больное место, а второй рукой держа откусанное яблоко, которое теперь покоилось на седле лошади. — Что ты всё время там бубнишь, Мерлин? — даже будучи впереди, услышал Пендрагон, а затем, усмирив шаг лошади, поравнялся со своим слугой. Жеребец чародея обеспокоенно фыркнул, что его тут же пришлось потрепать за гриву, успокаивая. — Ничего. Просто жалуюсь небесам, какой же ты недоумок! — проговорил юноша, немного усмехаясь. — Я не ослышался, Мерлин? Ты назвал меня недоумком? — спросил король, посмотрев на своего друга, приподнимая бровь. — О, так наш король ещё и на одно ухо глухой! — ехидно улыбнулся Эмрис. — Мерлин, сейчас останешься без завтрака, — скрестив руки на груди, самодовольно хмыкнул Артур, посмотрев на хмурый взгляд слуги. — Могу поспорить, что ты не голоден так, как я. — А вот и нет, — хмыкнул Артур, а затем резко отобрал яблоко у мага, который даже не успел среагировать на это, — догонишь до того, как я его съем — останется и тебе; не догонишь… — молодой король пожал плечами, усмехаясь, а затем откусил один большой кусок. Брюнет обречённо простонал, всплеснув руками, ведь он не горел таким уж желанием поиграть в, только что придуманную Артуром, игру. Король Камелота погнал свою лошадь сначала трусцой, отбегая от волшебника на небольшое расстояние. — Могу посоветовать тебе, не есть на ходу, Артур, — обеспокоенно и как-то обиженно глядя на блондина, проговорил темноволосый парень, опять же принижая себя. Мерлин готов был отдать свой последний завтрак королю, но ведь это злополучное яблоко он же ему и выдал. Вряд ли блондин уже проголодался за прошедшее время, да и в королевстве рыцари сытно едят. Нет, Артуру просто надо поиздеваться! Светловолосый посмотрел на мага, малость развернувшись к нему, а затем, хитро улыбаясь, откусил ещё кусок от завтрака слуги, будто бы и впрямь так поддразнивая. После он заставил своего коня поскакать галопом, но волшебник никак не хотел так забавляться, — и где я такого идиота только нашёл? — Мерлин, хочешь остаться без завтрака?! Догоняй же! — чародей сдался: хмыкнув, парень приказал своей лошади погнаться за этим кретином. Эмрис бы мог легко использовать свою магию, чтобы отобрать еду, но он побаивался того, что Артур может его заметить, да и пострадать, так что тут игра лишь на скорость. Королю и его слуге никогда не было так весело, как сейчас: друг друга подначивая, они уже скакали совсем рядом. Один пытался вырвать яблоко, сидя на лошади, другой, хохоча, пытался убрать его подальше. Итак, маг чуть было не свалился пару раз в канавы, что Артур, предвидя это, смеялся и досаждал ещё больше, скрывая своё беспокойство где-то глубоко внутри. — «Эмри-и-и-ис» — послышался знакомый голос в голове у великого мага Камелота. Мерлин не понимал, до куда они доскакали, ведь перед его взором был лишь один Пендрагон, а чувство игры захватило с головой. Сейчас Эмрис резко остановил своего скакуна, что тот разгорячёно заржал, но послушно остановилась, при этом фыркнув. Молодой маг стал озираться во все стороны, в точности, как ищейка, не понимая, кому мог принадлежать этот женский голос в его голове, ведь никого поблизости не было. Если честно, то и этот бархатистый, немного тихий, голос, чародей смог позабыть, заменяя его прекрасным баритоном своего короля. Артур всегда находил некоторые вещи и действия своего темноволосого друга странными и даже загадочными, но он привык даже к этому. Ему всё же было интересно то, что действительно происходит со слугой за его спиной, и это он долго пытался выяснить, но всё же сдался, так как Эмрис тщательно что-то скрывал. Пендрагон, не увидев сзади себя погоню, остановил лошадь, которая недовольно фыркнула, а затем пошёл к своему слуге. — Мерлин? Что случилось? — король сразу же подошёл поближе к своему другу, дабы взглянуть тому в глаза. Если у Мерлина было то, что его действительно тревожило, а он не хотел говорить об этом, то именно в глазах можно было увидеть правду. Как говорится: «глаза — зеркало души». — Ничего, — сразу же проговорил брюнет, быстро надумывая себе, что сейчас настала пора уходить подальше от этого места. Парень не хотел навлечь ещё большей беды на себя и своего друга, которому, в конце концов, придётся помогать при помощи магии, так как, если с ним связались при помощи телекинеза, то это значит, что поблизости есть ещё один маг или друид. Кто знает, добрый ли он или принадлежит злобной магии? Никто не знает. Но Эмрис, по правде говоря, готов был помогать каждому, неважно добрый или злой он. Он проявлял милосердие, которое беспросветно исчезало в мире людей. Это не всегда получалось, и иногда магу приходилось даже самому убивать, отчего сердце обливалось кровью, а в разуме всплывали те единственные картины. О том, что у чародея есть всего два пути, говорил сам Великий дракон, но брюнет всегда пытался найти третий путь, ведь он где-то есть. Пусть это сложно, пусть даже невозможно для других, но маг не такой, как все остальные, поэтому не намерен подчиняться или сдаваться. — Артур, я думаю нам пора… — парень не закончил, так как услышал знакомые всхлипы. Это точно плакала девушка, но где она? Артур сразу насторожился, точно так же, как и Мерлин, оглядываясь по сторонам. Блондин всегда считал, что надо помогать тому, кто действительно просит о помощи, да и к тому же ранен. Оно и правильно, но этот голос не несёт ничего хорошего. Молодой король слез со своей лошади, быстро доставая меч из своих ножен: самозащита никому не повредит. Король Камелота взглянул на Мерлина, который всё ещё был в седле и чего-то ждал, поглядывая на него самого взглядом, в котором говорится, что лучше вернуться и забыть про это. — Артур… — Мерлин, не думаю, что ты не слышал этих всхлипов. Так что, давай, подними свою ленивую задницу и пошли за мной, — маг лишь обречённо вздохнул и, придерживаясь за прикреплённое седло, слез на землю, затем, точно так же, как и молодой Пендрагон, вытащил свой меч, которым не умел пользоваться. Он мог бы с лёгкостью использовать магию, поэтому не просил такого острого подарка, но на этом настоял сам Артур, даруя волшебнику немного тяжёлый и острый предмет. Он всё равно не так хорошо сражался, что королю Камелота, да и другим рыцарям Круглого Стола, приходилось его защищать. Конечно, потом они потешались над ним, сидя у костра, а магу приходилось лишь улыбаться. Ему было всё равно на то, что про него говорят, ведь, если бы не он, то всех бы тут не было. Пробираясь сквозь ветви, которые так и норовили попасть прямо в глаза, двое путников шли на всхлипы девушки, которые становились всё слышнее и слышнее. Ещё несколько раз маг услышал в своей голове своё собственное имя, и голос такой бархатный и знакомый, что сразу вспоминается… на последней мысли чародея, оба увидели плачущую девушку, которая сидела на земле, спрятав руками своё лицо. Её рыжие волосы были неопрятно сплетены в одну небольшую косу, которая уже начала расплетаться. На ней красовалось небольшое платьице молочного цвета, похожее на шёлковую ночнушку, которая не прикрывала стройные ножки в многочисленных шрамах. На плечах была накинута шаль, грязная и разорванная, в некоторых местах, ветками. На шее висело фиолетовое ожерелье, которое чуть светилось, да и было похоже на оберег. Странная рыжеволосая девушка, почувствовав, что её нашли, сразу же вздрогнула, осторожно поглядев на пришедших. Заметив того самого мага, с которым она была знакома пару лет назад, девушка замерла, став пристально смотреть на темноволосого. Где-то внутри заиграли прежние чувства, и это дало вспомнить магу о былых временах, когда он верил в чистую любовь. Его любовь была так красива и безупречна, но пропала где-то во тьме. Как эти жестокие чувства могли вновь возникнуть внутри, если она сама отвернулась от него? Артур заметил этот взгляд, но не предал ему значение, пока рыжеволосая девушка с каре-зелёными глазами не произнесла давно знакомое и выученное имя: «Мерлин».