***
Уилсон переоделся, настроение неумолимо подталкивало его к темным вещам и сейчас черная рубашка успешно оттеняла его пшеничный блонд. Мысли об отце переросли в тошнотворный страх, туго затянувшийся морским узлом внизу живота. Сотрудничество с Долоховым лишь омрачило ситуацию. Вместо долгожданного разгрома жалких предателей он получил пару ни к чему не обязывающих смертей и возможные подозрения в его сторону. Даже тот факт, что он всегда работал чисто, не смог успокоить разбушевавшуюся паранойю. Инцидент с Асторией Маркус списал на игры уставшего воспаленного разума и последствия призыва дементоров. Злоупотребление черной магией всегда давало побочные эффекты. Гораздо большие проблемы его ожидали при встречи с Госпожой, его поддержка планов Антонина приведет ту скорее всего в бешенство, а сообщник больше не спешил связываться с ним и обещанное покровительство теперь растворялось, обнажая изворотливость его натуры. Весь этот балаган про способности Маркуса и нежелание Беллы оценить его по достоинству были ничем иным, как умело разыгранным спектаклем. Теперь он отчетливо осознавал, что Долохов воспользовался им, как несмышленым щенком, просто погладив за шерстью ущемленное самолюбие. Уилсону срочно нужно реабилитироваться в глазах Госпожи, а иначе она их с отцом в порошок сотрет, если уже не наказала отца за его оплошность. За спиной раздался слабый хлопок и Маркус быстро обернулся, уставившись на непрошенного гостя. Увиденное породило недоброе предчувствие, но самолюбие не позволило показать страх, поэтому он гордо вздернул подбородок и ехидно приподнял бровь, только фраза вырвалась сама собой: — Какого черта, Забини?! — Здравствуй, Маркус, — тихо прошелестел он, усаживаясь на стул у письменного стола. — Пришел поболтать. Ты не против? — Ты что, воспользовался порт-ключом на территории школы? — удивление и констатация слетели сами собой. Пропустив замечание собеседника мимо ушей, Блейз заинтересованно оглядел спальню, вдумчиво барабаня пальцами по столу. Будто очнувшись от собственных размышлений, он перевел взгляд на недоумевающего блондина: — У тебя неплохой вкус, — леденяще спокойно протянул он. — Не угостишь гостя выпивкой? — Зачем ты здесь? — голос не дрогнул, но внутренняя паранойя достигла апогея, вынуждая мышцы подрагивать. Он обернулся к шкафу, выуживая бутылку огневиски и трансфигурируя стаканы с запонок. Молча обернувшись, он протянул один мулату. — Думаю, ты знаешь, — прокручивая стакан с янтарной жидкостью, Забини поднял глаза и слегка склонил голову набок. — Наши отношения не задались с самого начала… Но в целом, ты был удобен. Я даже рад тому что ты появился, толкая Грин-де-Вальд в мои руки. — Обращайся, — Уилсон театрально раскрыл ладони в приглашающем жесте. — Подожди, что?! — Звучит настолько органично, что и вопросы по поводу личности отпадают. Не правда ли? — Так детка с родословной, гм-м… — собственное отсутствие удивление полоснуло ржавым лезвием, а ведь мог догадаться. — Эта девочка всегда впечатляла, — удовлетворенно протянул итальянец. — Ты не видел мою львицу в схватке… — его губы растянулись в самодовольной ухмылке восхищения, а затем он расслабленно отпил напиток, возвращаясь взглядом к Маркусу. — Неужели ты никогда не возбуждался от силы? — Возбуждался, — фыркнул парень, — но ты влюбился, это уже не однодневный горячий трах с милой грязнокровочкой, и тебе было плевать на ее статус. Как? — вопрос слетел сам собой. — Сначала она вызывала интерес, подстегиваемый несбыточным вожделением, — не торопясь протянул Блейз. — Затем, легкая мания и фетиш на заменение схожими куклами. Так себе удовольствие, скажу тебе, но временно ослабляет тиски возбуждения. Потом мания усиливается и начинаешь походить на охотничьего пса, следующего на запах объекта обожания, держась в тени, чтобы подкрасться ближе, а затем просто приходит осознание безысходности и превращает тебя в зверя, вскрывающего глотку Кэрроу в скудно освещенной нише третьего этажа за попытку бросить Круцио в спину моей крохе; чистишь одежду от крови этой свиньи и, только успев покинуть нишу, натыкаешься на полный ужаса в преддверии сражения взгляд… Убить я могу, а сказать что-то членораздельное в тот момент не смог, — хохотнул Забини. — Лишь рукой указал на коридор. Приятно было видеть, как она без опаски повернулась ко мне спиной. А ведь это же Грейнджер! Наверняка, она догадывалась что произошло. Вскинув голову к потолку, итальянец заливисто рассмеялся: — Знаешь, я ведь никогда не нес эту вашу ахинею про чистокровность, а ее не трогал и подавно. Максимум, пару раз пояснил Уизелу что его кредет давно перерасходовал лимит дебета, но она от меня всегда больше шарахалась, чем от Малфоя… — Хорошо развитое чутье, — протянул Маркус. — Плюс, его она успела выучить. Такие как она доверяют только личным выводам, а ты был в качестве «осторожно-непонятно». И чем больше ты пытался походить на «своего-парня», тем больше она от тебя и шарахалась, предполагаю? — усмехнулся блондин. — Проклятая женская интуиция, — продолжил улыбаться Блейз собственным воспоминаниям. — Не то слово! Любая попытка заговорить или помочь и Грейнджер исчезает со скоростью звука, нервно сжимая палочку. — А чего ты ожидал? Она умна и сложить два и два сможет без проблем. Слизеринец, не поддерживающий общие принципы факультета, при этом никто не рыпается возмущаться, тебя и стоило бояться, — американец хмыкнул своим догадкам. — Предпочитаешь оставлять палочку всегда чистой? — Естественно, — честно ответил Забини. — Ни к чему лишние проблемы. — И что выдумал в этот раз? — с обреченной выдержкой поинтересовался Уилсон. — Яд, если пожелаешь, — расслабленно протянул Блейз, внимательно изучая реакцию собеседника. — А если нет? — На мое усмотрение, но твой труп не найдут. Думаю, разыграю карту мести Пожирателей неудавшемуся шпиону, — лицо мулата не выражало ровным счетом никаких эмоций. — Какие плюсы у яда? — Самоубийство с трогательно-сожалеющей запиской раскаяния, адекватный похорон с надгробными речами и прочими стандартными почестями, — Забини перечислял преимущества буднично юридическим тоном. — Мило… — не выдержав напряжения, Маркус сглотнул вязкую слюну. — И чем же я тебя так задел? — Ничем, просто пришло время… — бровь итальянца скептически изогнулась. — Хотя, мне не понятна твоя неуместная жесткость к Гринграсс. — Она слишком много знала, — сухо изрек Уилсон. — Не замечал, чтобы ты ей симпатизировал. — Астория мне никогда не нравилась, но я ее и не трахал, знаешь ли, — холодно ухмыльнулся Блейз. — Испытываешь некую жалость к бывшим подстилкам? — наиграно удивился блондин, убирая челку. — Благосклонность, секс никогда не ставал для меня помехой к элементарному уважению, — призадумавшись, ответил мулат. — Опережая твой следующий вопрос, сразу скажу что крайне избирательно отношусь к тем, с кем собираюсь провести ночь. — Собирался, Забини, теперь на тебе поводок гриффиндорской всезнайки и член тоже перешел в ее безраздельную частную собственность. — Подъеб засчитан, — мулат весело рассмеялся, театрально смахивая слезы за утраченной свободой. — Но пора и к делу переходить. Ты определился? — Думаю, да, — Уилсон мягко качнулся на пятках, лениво потягиваясь, будто после сна, а затем резко дернулся к палочке, но яркий луч Непростительного настиг его быстрее чем он смог дотянуться. — Будем считать, что ты выбрал яд. Кстати, костюмчик твой очень к месту, так драматично будешь смотреться, какое-нибудь хрупкое сердечко точно заденешь напоследок, — итальянец поднялся, оправляя штанины. — Ты присаживайся, нам еще трагичные мемуары твоей короткой жизни писать.***
Покончив с диктовкой письма и приказав Маркусу разложить некоторые вещи в соответствии с задуманным сценарием, Блейз быстро осмотрел комнату на предмет компрометирующих вещей. Уничтожив пару пергаментов, пролистав дневник, он достал из кармана небольшую светло-коричневую капсулу и протянул ее застывшему, как статуя, Уилсону: — Держи, Марки, — проследив за тем как блондин раскусывает таблетку, а спустя несколько секунд начинает содрогаться от первых конвульсий, Забини снял Империо и парень сразу же осел на пол задыхаясь. — Забыл сказать, папуля уже небось заждался тебя, так что передавай привет… — Ублюдок… — корчась от боли, выплюнул Маркус. Остекленевшие полные злобы глаза продолжали сверлить убийцу суженными зрачками, на полу образовалась лужа из пены и крови, а воздух наполнился приторным запахом смерти. Последние шорохи стихли и Блейз брезгливо отступил от расползающейся жидкости у его туфель. — Sogni d'oro*, Уилсон, — бросил итальянец на прощание в тишину комнаты, подбирая порт-ключ. Вернувшись в свою спальню, Забини быстро принял душ и переоделся в школьную форму. Совесть мирно спала, не тревожа его раскаяниями за содеянное несколькими минутами ранее. А вот возбуждение нахлынувшее от воспоминаний о былых временах в ходе беседы с покойным Уилсоном явно не хотело отступать. Перед глазами все еще мелькали картинки тех дней когда Гермиона казалась недосягаемой, когда избегала каждого прямого взгляда, лишь изредка украдкой изучая его профиль на занятиях. Тогда он не мог объяснить, что же так сильно его цепляло в этой девушке, от чего так тянуло быть ближе, почему именно ее образ заводил до искр. Чем выше она задирала свой носик, тяня руку для ответа, тем туже затягивался узел возбуждения внизу живота. Обладая природной выдержкой и хладнокровностью, Блейз всегда без проблем усмирял свой темперамент (со слов Лилианны, доставшийся ему от папаши), только при виде гриффиндорки чувства незамедлительно брали верх. Нет, он не страдал необоснованной ревностью, как часто случается с парнями, не бесился, видя двух балбесов рядом с ней, и не болел замашками маньяка, выискивая возможность перепихнуться. Забини нравилось восхищаться ею, находить несовершенства, а затем упиваться и ими; нравилось смотреть на ее праведную ярость и мягкое сочувствие; нравилось наблюдать за резкими сменами ее настроения, прямо резонирующими с его сердцебиением; а это выражение вдумчивости с прикушенным пером и сморщенным носиком, откровенно могло снести крышу; только Грейнджер могла спорить с книгой, или ругать за необоснованность материала; а эта дурацкая привычка становиться коленками на скамью в библиотеке во время длительного конспектирования, опираясь локотками на стол. Понятно, что пигалица уставала все время тянуться к пергаментам из-за мелковатого роста, но член Блейза реагировал на эту позу сиюсекундно. Ну и конечно же, фетиш на гриффиндорскую форму он заимел именно благодаря Гермионе, чем впоследствии осчастливил не одну представительницу данного факультета. На самом деле, она часто напоминала ему madre, безоговорочно защищая близких; непредвзято относясь к чужим заслугам и справедливо меряя силу умениями, а не происхождением; проявляя эту умилительную слабость к детям; остро реагируя на предательства, а этот мстительный огонек зажигающийся в ее глазах, стоило кому-нибудь обидеть ее друзей. Несомненно, она и сама не догадывалась тогда на что способна ради мести, ради безопасности близких. Но вот война очень ясно дала понять — на многое. А потом он увидел ее на Кинг Кросс в начале семестра. Уже после того как металлический стержень ее души обгорел огнем войны и закалился холодными водами потерь, прошел шлифовку фрезой аристократичных хитростей в умелых руках Паркинсон, высвобождая наружу все то, что раньше Гермиона считала своими недостатками, надежно пряча глубоко внутри. В тот момент их сходство с Лилианной не смог бы отрицать даже дьявол. Найти такую женщину подобно восьмому чуду света, и Блейз откровенно готов был рухнуть на колени, склониться, обещать горы всего чего пожелает, просто за возможность быть рядом. И если в начале он еще допускал, что Пэнс убила в ней всю былую простодушность, ту прекрасную нить чистого добра и невинности, что не позволяла Блейзу сближаться с этой девушкой, дабы не испачкать собственным цинизмом, то потом он убедился — все великолепие ее души не исчезло, просто надежно спрятано от посторонних глаз, так по-слизерински скрыто стеной из сарказма и тщеславия. Спустя несколько сентябрьских недель Лилианна ответит на не свойственный ему красочный рассказ о предстоящем благотворительном вечере в доме Малфоев коротким письмом, мол, уже заждалась знакомства с той, что так прочно обосновалась в сердце любимого сына. И заставит Блейза в очередной раз восхититься женской чуткостью. Он вырос в потрясающей семье, всегда будучи обожаемым ребенком. Смело глядя в будущие и набираясь сил для собственной истории, много ошибаясь и набивая шишки, никогда не ожидая, что кто-нибудь будет разгребать его проступки, но всегда четко ощущая — его спина прикрыта нерушимой силой материнской любви. Он решительно шагнул в непогоду войны за велением сердца, полагаясь только на себя, зная что madre придерживается нейтралитета и не разделяет его решений. Каждым продуманным шагом прикрывая спину лучшего друга и защищая единственную не безразличную его душе девушку. Там, кажется, в такой далекой битве за Хогвартс, отбивая очередную предназначавшуюся спине Грейнджер Аваду, он не ждал благодарностей за спасение, признания за то что пошел против воли Лилианны и впервые в жизни оказался один. Он принял решение и в очередной раз держал ответ… Стоя за уставшей, измученной Гермионой, смотрел как Драко пошел к Лорду, слушал о смерти избранного и судорожно соображал что делать дальше… А затем несколько мгновений изменили все… спрыгивающий с рук Хагрида Гарри и бросающий ему палочку Малфой… хлопки аппарации, приносящие с собой всю мощь Черной вдовы и ощущение надежного тыла с нерушимыми узами семьи… Неважно какое решение он принял, что натворил, он всегда будет Забини…мафиозным принцем… сыном Черной вдовы… И если это подразумевает войну с Волан-де-Мортом, то Лилианна Забини обернется самой смертью… С того дня он больше никогда не слышал материнского «мой мальчик»… Теперь ее мальчик вырос и Лилианна Забини терпеливо ждала уже другого мальчика. «Будь паинькой, Блейз, и угомони свой член, сейчас не время и не место!» — нагло прошипел разум. «А почему бы и нет, она наконец принадлежит тебе. Почему, спрашивается, снова нужно терпеть?» — ответило подстрекаемое возбуждением эго. В глазах полыхнул недобрый огонек и решение принялось раньше чем успел включиться мозг. Резко втянув воздух, Забини уверенно шагнул в коридор, не захлопывая дверь. Сейчас он не собирался походить на вечно благоразумного, всепонимающего «своего-парня», адреналин и похоть взяли свое. Пришло время Гермионе познакомиться с ранее неведомой, звериной стороной Блейза. Уже собираясь постучать в дверь напротив, он услышал голос Гермионы, о чем-то разговаривающей с Гойлом в гостиной. Круто развернувшись на пятках, итальянец быстро спустился по лестнице и без колебаний перехватывая запястье девушки, глухо прорычал: — На минуту, Грейнджер, — не размениваясь на приветствия и лишние фразы, он уверенно потянул ее к лестнице. Не успевшая сориентироваться в пространстве Грин-де-Вальд, быстро засеменила на каблучках за размашисто вышагивающим Забини, то оглядываясь на Грега, то пытаясь угнаться за показавшимся ей взбешенным итальянцем. Резко остановившись у лестницы и придержав спутницу от неумолимого столкновения с собственным телом, он одним точным движением перехватил её за талию и на ходу перебросил через плечо. — Моргана всемогущая! Забини, ты что творишь? — завопила Гермиона, щипая слизеринца за задницу. — Ведите себя прилично, мисс Грейнджер, — зашипел он после особенно болезненного щипка, — не то придется понести наказание, — длинные пальцы нахально пробежали по ножкам, вызывая порцию смешков, а затем напористо смяли спрятанную под кружевом попку, обрывая приступ хихиканья. — Поставь меня сейчас же! — А то что? — вызывающе протянул мулат, легонько шлепая по пятой точке и толкая дверь ногой. — Ну, Забини! От тебя я подобного не ожидала! — продолжила возмущаться Гермиона, уже со всех сил барабаня по широкой спине кулачками. — Очень даже зря, — вкрадчиво прошипел итальянец, полностью игнорируя боевые действия позади. — Да отпусти же меня наконец! — вырываясь, пропищала она, ощущая все более нахальное поведение сильных рук, манипулирующих ее телом против воли. Влажные трусики поползли вниз, и Гермиона не смогла сдержать судорожного вздоха, цепляясь в скрытые тканью брюк бедра и подрагивая от очередной порции откровенных ласк, — Что ты делаешь, Блейз? — гораздо тише прошептала она и задохнулась когда палец скользнул в теплое лоно. — Сама же просила опустить тебя на конец, — хмыкнул он в ответ. — Неразумно это делать без подготовки, — к сладкой пытке добавился еще один палец и движения стали напористее, порождая тихое хныканье маленькой зазнайки. — Блейз… — Да, детка. Ты не против сегодня поиграть в новую игру? — безымянный палец скользнул по клитору, превращая постанывания в длинные стоны. — Тебе понравится, я обещаю… — прошептал он, целуя округлое бедро. — Чего. Ты. Хочешь… — меж стонами выдавила Грин-де-Вальд. — Чтобы ты была очень послушной девочкой, — угрожающе спокойно протянул Забини. — Ты ведь будешь паинькой? — пальцы слишком резко покинули теплую глубину, вызывая недовольное шипение и ерзания на плече, а затем по комнате прокатился звук смачного шлепка. — Ай! Я тебя прокляну так, что ни один демон не откопает! — ответом послужил гортанный хохот и она с силой приземлилась на постель. — Тише, ведьма, — он приложил палец к улыбающимся губам, игриво подмигивая. — Еще успеешь. — Какой же ты самовлюбленный, — прошипела Гермиона, глядя в упор на смеющегося слизеринца, плавно спускающего с загорелого торса белую ткань рубашки. — И тебе это нравится, — ухмыльнулся он. — Не так ли? Может, хочешь легкий стриптиз? — он дерзко и вызывающе посмотрел ей в глаза, вопросительно приподняв бровь и медленно оборачиваясь вокруг своей оси, раскрыл руки в стороны. Как тогда на игре в первые дни учебы. Рубашка сползла до локтей, открывая Грин-де-Вальд рельефные перекаты мышц и хорошо знакомого дракона, занимающего всю правую сторону своего хозяина. Маленький фетиш с того первого стриптиза преследовал ее еще долго, и даже сейчас точно зная, где же заканчивается хвост проклятой рептилии, она все равно ждала момента, когда брюки скользнут вниз и татуировка приобретает завершенность. — Это неправильно… — настойчиво проговорила Гермиона, поднимаясь на локтях. — Без… — Все в порядке, — неожиданно серьезно ответил Блейз. — Драко не будет против. — Ты уверен? — недоверчиво протянула она. — Просто… — Гермиона, я точно уверен, что Драко от этого не расстроится, — спокойно констатировал Блейз, а затем озорно добавил. — Хотя, зная Малфоя, он не упустит шанса пошутить над твоей маленькой гриффиндорской совестью. — У тебя отвратительное настроение сегодня, как и поведение! — театрально с профессорским осуждением выпалила она, только поза и задранная от падения юбка придали ситуации комичности, и итальянец снова расхохотался. — Вы правы, профессор Грейнджер, но я готов отработать, — непомерно длинный язык чувственно прошелся по верхней губе. — Я, знаете ли, очень хорош в отработках. — Не сомневаюсь, — не удержавшись, хихикнула в ответ Гермиона, а затем громко ахнула, когда ее одежда превратилась в лоскутки, после тихого шепота мулата. — Забини! — Я хочу тебя, — прорычал он, медленно надвигаясь и параллельно расстегивая брюки. — Хочу взять тебя просто сейчас… Без шаблонов… — с каждым его словом голос становился все более низким и хриплым, а глаза приобрели оттенок кофейной гущи, — обожаю, как ты хнычешь и извиваешься подо мной… как взвизгиваешь от глубоких фрикций… — Надменный засранец, — с придыханием прошептала нависшему над ней парню. Сейчас разница в размерах молодых людей особенно отчетливо бросалась в глаза и Гермиона все больше походила на добычу в этой игре. — Хм… Не говори, что тебе это не нравится, я ведь хорошо помню, как тебя возбудила грубость в том проулке Хогсмида, — губы Блейза растянулись в самодовольной ухмылке, — тебе нравится, когда тебя контролируют в сексе… нравится моя рука, сжимающая эти кудри, когда ты сладко вылизываешь мой член, — он болезненно прикусил ее ухо, теперь придавливая к кровати всем весом, — нравится быть обездвиженной, — снова зашелестел хриплый, возбуждающий голос, — тебе нравится принадлежать мне. М-м-м.? — Господи, да… — Гермионе показалось, что эта тварь и словами доведет ее до оргазма. — Ты ведь хочешь, чтобы я грубо трахнул тебя сегодня? А? — властно прорычал Забини, оставляя очередной укус на шее и прижимаясь твердым членом к входу в тесное влагалище. — Хочешь, чтобы я отымел свою маленькую девочку? — Ох-х… — она попыталась пошевелить бедрами, но положение не позволяло дернуться. — Отвечай! — рявкнул Блейз, сжимая в кулаке каштановые кудри и вынуждая откинуть голову назад, оставляя очередную саднящую отметину. — Да! — выкрикнула Гермиона, когда крупный член до упора толкнулся вперед. Она выгнулась дугой, несмотря на вес партнера, удерживающий ее в ловушке и, казалось, подавилась собственными стонами. Никогда раньше Забини не входил в нее так разом, одним движением. И сейчас размер его полового органа ощущался еще больше из-за интенсивности проникновения. Даже то что он не двигался, позволяя ей привыкнуть, не упразднило чертовски острых ощущений, граничащих с болью. — Чш-ш… моя хорошая, расслабься, — он снова качнулся, наполняя собой до отказа. Нежно огладив раскрасневшееся личико большим пальцем и сцеловывая каждый стон, он поднялся на локти, учащая движения. Острые ноготки впились в его плечи, а слабый скулеж перерос в крики, под воздействием мощных фрикций. Запрокинутая голова, полностью открыла вид на прекрасную лебединую шею, остро очерченные ключицы стали еще выразительнее от напряжения, а упругие полушария груди неотразимо подскакивают в такт его выпадам. В такие моменты наслаждения раскрывается вся прелесть нежного любимого тела, так ярко ощущается чувственность. И Блейз слишком искренне упивается такими моментами, никогда не позволяя себе закрывать глаза, чтобы не упустить ни малейшей реакции любимой девочки. Одна рука опустилась к пульсирующему клитору и стоило лишь слегка надавить, как Гермиона взорвалась под ним, рассыпаясь на осколки. Блейз опустился к тяжело дышащей шатенке, осыпая поцелуями лицо, шею, плечи, руки. А как только она смогла открыть глаза, твердо произнес, утопая в все еще расширенных от оргазма зрачках: — Я принадлежу тебе… только тебе, и это я люблю больше всего, — чувственные пухлые губы обрушились на девушку грубым, требовательным поцелуем, как неоспоримое подтверждение сказанного. Скатившись на бок и невесомо нежно кончиками пальцев поглаживая трепещущее тело, он ждал пока Гермиона придет в себя. Как только она смогла осознанно посмотреть на него, хитро прищурившись, Забини елейно пропел бархатистым голосом: — Объездишь папочку Блейза?***
— Где. — грудной хрип разбудил профессора Анри. Заплаканные глаза нещадно щипало, а Северус все не просыпался. — где они… — продолжал бормотать зельевар. Ей было страшно, будто в бреду, он выкрикивал или шипел эти пару слов, не размыкая глаз. Раз за разом успокоительным раствором стирая его испарину, напевая детские песенки на французском, от которых он бы точно закатывал глаза, Анри содрогалась. Ее ведь предупреждали, в Хогвартсе всегда опасно — и морально, и физически — ей же было все равно. Может, и не зря Северус ее гриффиндоркой называл. — Где они…почему всегда…не трогайте моих детей, — вздрогнув, Женевьева подняла голову со сложенных на кровати рук и посмотрела на искаженное болью и яростью лицо. — Где мой крестник, отпусти девочек…отдайте этого ублюдка мне. — и совсем тихое: — слишком опасно уходи, уводи детей… Только спустя пару часов, Анри поняла, что сидела неподвижно, трепетно вслушиваясь в каждое слово, опасаясь упустить самое важное. Постоянно скрывающий эмоции мужчина перед ней сам того не ведая открывал безграничной глубины душу. «Я всего лишь учитель, — говорил он ей, — не привязываться моя первостепенная задача. Они все уйдут — рано или поздно.» Тогда она только и могла удивляться его черствости и немного хмурилась. Как такое возможно? Сама она тосковала по любимым ученикам и их проделкам, маленькие изобретатели шалостей, оставили неизгладимый отпечаток на ее душе. Сейчас она видела его переживания и страх потерять их, а ведь сколько уже погибло. Анри была не готова к такому, не переживала войну, не видела ее ужасов, ну что ж вот и ее черед вкусить этот гнилой плод. — Профессор, — тихо прошелестела Пэнси. — Чаю? Мадам Помфри сказала, вы тут уже довольно долго. Брюнетка поставила на тумбочку чашку горячего варева, тарелку с выпечкой и флакончик бодрящего зелья, блондинка хмыкнула. — Мисс Паркинсон, это такой легкий намек, что я выгляжу устало? — глубоко в душе Женевьева знала, что представляет не самую лицеприятную картину сейчас, но и чтобы ее так подкалывали не позволит. — О contraire, мисс Анри, я всего лишь предлагаю, вы можете выпить чаю и окунуться в заслуженный крепчайший сон на несколько часов, а можете выпить зелья и продолжать бодрствовать, но ведь силы так важны, вам не нужно так рисковать, — встретив прямой взгляд юной, но такой рассудительной волшебницы Анри опешила. — Вы пытаетесь мною манипулировать, мисс Паркинсон? — она тепло улыбнулась девушке. — Еще год назад я бы сказала нет, а сейчас говорю да. Я волнуюсь, а наша задумка повергает меня в глубокий страх, не только вам этот человек, — брюнетка кивнула на лежащего Снейпа. — Вселяет доверие, украсть несколько минут рядом с ним, для меня тоже важно, — Пэнси тяжело выдохнула. — Я не могу допустить непоправимого, поймите, профессор. В ближайшем будущем мы все будем нуждаться в вашей силе. — Думаю, ты права, спасибо, — отпив чаю, она почувствовала умиротворяющую легкость во всем теле. — Потрясающий эффект, — пробормотала Анри себе под нос. — Он всегда его мне готовил, когда я прибегала к нему вся в слезах, — уголки губ брюнетки изогнулись. — Мисс Анри? Вы останетесь здесь или.? — Я останусь, — отрезала француженка. — Не стоит сомневаться во мне, мисс Паркинсон, — впервые за долгое время ледяные нотки проскользнули в голосе Анри. — Конечно, простите, профессор. — смиренно кивнула брюнетка. Появления Драко долго ждать не пришлось, он бродил по больничному крылу, помогая Помфри, и наконец дошел до койки зельевара. Понемногу каждый снова делился магией, что существенно улучшало состояние Снейпа. К сожалению, это не помогало вытянуть его из личного ада в голове. — Он просыпался? — Малфой, ссутулив плечи, наблюдал за лежащим все больше и больше чувствуя ярость. Он не должен быть тут, почему судьбой крестного должны быть одни страдания? Северус как никто заслужил покоя и счастья, но вот он здесь, ели живой, и поверхностное дыхание, хрипло вырывается из его груди. — Еще нет, — отозвалась Паркинсон. — Черт. И долго он еще проваляется так? — взвинчено прорычал блондин. — Сегодня ведь столько всего предстоит. — Нам всем это прекрасно известно, Драко, но мы, — не успела договорить Пэнси как ее прервал шепот. — Драко? Драко это ты? — будто слепой, мотая головой, бормотал Снейп. — Ты живой, Темный лорд не убил тебя. Я так рад. Это все моя вина, Драко. Едва сев ближе к бредящему мужчине, Малфой зашептал, — Ты не виноват. Ты ведь спас меня. — Клеймо… Грязное клеймо не должно было гореть на твоей руке…подвел тебя…прости. Нарцисса умоляла меня помочь. Обет. Я пытался не выдать, хотел всем помочь. Мне так жаль. Здесь только боль, мой мальчик, столько боли... Дети... Пытать, зачем, не заслужили…смотреть, стоять, не реагировать. Как много криков, их кровь на моих руках… обязан спасти, подвел, проиграл. Потерял. — Нет, ты сделал все что мог, только благодаря тебе все выжили. Я жив благодаря тебе, — шептал Драко, впиваясь короткими ногтями в ладони, чувствуя горечь, не на языке — глубоко внутри. Запыхавшаяся Грин-де-Вальд резко отодвинула ширму, — Там Маркус. - осеклась она когда увидела сидящую Женевьеву. — Что с ним? — удивленно вскинула голову Анри. — Мертв, — карие глаза шатенки впились в Малфоя, чье лицо вытянулось. — Самоубийство, судя по тому что говорят авроры. Чертов, Забини, гаденыш! И тут успел отмазаться от подозрений! Чего как убийство в Хогвартсе, так сразу — Малфой? Запланировал он заданий на сегодня, мог хоть бы предупредить, сволочь итальянская. — Какой ужас! — ахнула Анри. — Его родители уже знают? — Его отец пропал, никто не знает, где он, — потупила глаза Гермиона. — Авроры расследуют дело, — холодно отозвалась Пэнси. — Я уверена, они разберутся. Драко невольно восхитился ею, эта Паркинсон уже не та дурочка, с которой он учился семь лет, набравшись самоуверенности, или научившись, Мерлин знает как, она ему нравилась больше. Естественно, он ценил ее как друга, задолго до того, как она выросла морально. Заметив сентиментальность в своих мыслях Драко ужаснулся, и перевел взгляд на Гермиону. Та спокойно стояла у стула Пэнси, и держала руку на ее плече. Образовалась довольно гнетущая тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием Снейпа, и тихим гомоном больных вокруг. — Гермиона Грейнджер, — мужчина вдруг нахмурился, его укороченные сейчас волосы разметались по подушке, складка на лбу углубилась, и странные интонации наполняли его голос. — Создать фамильяра, Салазар, сколько же величия в этой маленькой всезнайке, — крохотная улыбка озарила лицо Снейпа перед тем как его дыхание стабилизировалось. — Он только что сделал мне комплимент? — шокировано переспросила Гермиона. — Я еще не слышал, чтобы он так восторженно о ком-то отзывался, но не надейся, что он не будет отрицать этого, когда очнется, — усмехнулся Драко, приобнимая польщенную шатенку за талию. — Так как я не помню, что говорил, советую и остальным похоронить это в памяти, — прохрипел еще с закрытыми глазами зельевар. — С возвращением, профессор, — облегченно выдохнула Паркинсон, пока воодушевленная Анри побежала за Помфри, несмотря на радость, блондинка все же одарила Гермиону вопросительным взглядом. — Благодарю, надеюсь вы не забыли все мои уроки пока меня не было? — Мы бы не посмели, — чересчур радостно ответил Драко. Что ж, два камня с плеч, осталась еще гора.***
Не прошло трех дней, как его снова вызвали в Хогвартс. Надо заметить, сей раз причиной он оказался искренне удивлен. Хотя чего греха таить, при таком количестве подростков с бушующими гормонами на квадратный метр, да еще в закрытом пространстве, убийство становится вполне предсказуемым явлением. Надо бы отдать должное МакГонагалл, она еще неплохо держит все в руках, раз это первая смерть внутри школы в этом году. Кто вообще придумал назвать место сборища малолетних ублюдков самым безопасным местом? А еще при столь численном наполнении грязнокровками. Жестокие убийства — наименьшее что можно ожидать от этих мерзких неотесанных маглов. Неразвитые по своей натуре, они никогда не поймут всю глубинность магии, так и продолжая даже убивать идиотскими методами, вроде отравления непонятными таблетками, как сегодня. И пускай речь о самоубийстве, конечно одним грязным ублюдком меньше и в волшебном мире, хоть немного, да чище стало, но чего ж его то вызывать. Выбросили бы в магловскую часть Лондона, там бы собаки растащили, вот и все решение. Нет же! Забрасывают аврорат ненужными вызовами, а ты потом составляй десяток отчетов, переживай кучу бумажной волокиты, вроде эта гадость человеком была. Смерть какого-то грязнокровного выродка в принципе не должна входить в юрисдикцию аврората, они и некролога в «Ежедневном Пророке» недостойны. С такими вот нехитрыми мыслишками Робартс направился на вызов в Хогвартс, еще не догадываясь, что происшествие внесет непредсказуемый поворот в его захудалый унылый график. — Здравствуйте, Гавейн, — тяжело вздохнула Макгонагалл, поднимаясь из-за массивного стола. — В этот раз тоже спишите случившиеся на пробравшихся в замок Пожирателей, или мы можем спокойно оформлять самоубийство маглорожденного мальчишки? — надменно процедил он, наслаждаясь моментом и уставшим видом директрисы. — Кстати, видимые признаки суицидального настроения у парня наблюдались? — Исходя из прощальной записки, причин у мальчика было немало, а вот что касаемо поведения, то нет, явных изменений я не наблюдала в последнее время, — Минерва сухо чеканила факты, все еще вертя в руках злополучный пергамент с предсмертными излияниями Уилсона. — Значит, Вы решили что умерший маглорожденный. Могу я узнать, почему? — По выбору способа смерти, это выглядит вполне логичным, — резонно подметил казалось-бы очевидное, он пожал плечами, вжимая голову. Его захлестнуло странное чувство, будто он становится меньше под острым взглядом светло-голубых глаз, что наконец оторвались от пергамента в ее тонких руках. — В любом случае, авроры уже заканчивают осмотр тела и места, так что первые обоснованные выводы мы сможем сделать минут через пятнадцать. — Речь о Маркусе Уилсоне, чистокровном юноше, поселившемся в Лондоне уже после войны вместе с отцом, — она протянула увесистую записку посеревшему Робартсу. — Предсмертная записка, — ледяное уточнение директрисы прогнало по телу нездоровую волну мелкого озноба. Даже краткое ознакомление с этой бредятиной вызвало у Гавейна приступ паники. Если мальчонка Беллы и самостоятельно решил уйти в мир иной, то видать за компанию и их пожелал утопить. После проклятого письма, отрицать участие мисс Лестрейндж было бы просто не разумным. Глупый, глупый щенок! Обвинил Беллатрису в смерти отца! Не уж то все полетит к Моргане в преисподнюю, благодаря одному бездарному глупцу, решившему позаигрывать напоследок с муками совести. И не избавишься теперь от этого письмеца, вон как МакГонагалл пристально наблюдает, отсчитывая каждую капельку пота на его виске. Старая стерва взяла верх в этом раунде, но до окончания войны еще далеко… Прочистив горло, он выдавил, поражаясь собственной изворотливости: — Мы не можем быть уверены в том, что это самоубийство и подлинности этой писанины, даже принять за доказательства пафосные излияния подростка было бы легкомыслием, — судорожно поджав губы, он продолжил: — У мистера Уилсона были враги среди учащихся? Возможно, нам стоило бы допросить конкретных студентов? — Гавейн, Вы сейчас правда собираетесь обвинить кого-то из моих студентов в убийстве на почве мести с выстраиванием улик под суицид, только из-за упоминания миссис Лестрейндж? Так может Вы сразу все выдающиеся заслуги припишите мне, ведь это я неоднократно упоминала о участии вышеупомянутой? — Директор МакГонагалл, не придирайтесь к словам. Это моя прямая обязанность разобраться в деле и рассмотреть все варианты событий, иначе о каком правосудии идет речь, — Робартс приложил максимум усилий, показывая собственную значимость и непредвзятость, но на женщину это не произвело никакого впечатления. — Если в школе есть столь хладнокровный убийца, то мы обязаны его отыскать для безопасности детей, — с самым вежливым тоном закончил аврор. — Пятью минутами ранее вы настаивали на оформлении суицида, не удосуживаясь проверять какие-либо факты, только лишь предполагая что речь идет о смерти маглорожденного ученика… — задумчиво протянула Минерва, продолжая сверлить вжавшегося в стуло Робартса. — О, вам не стоило сомневаться в моей компетенции, я бы проверил каждую улику, вне зависимости от происхождения умершего, — насколько бы не было противно, но ему все же пришлось произнести это вслух. — Избавьте меня, Робартс, от ваших суждений о личной компетенции, — с недобрым спокойствием протянула директор, глядя в окно и о чем-то раздумывая. — Вы идете по очень скользкой тропе, не ровен час оступитесь… — Вы только что обвинили меня в предвзятости?! — сорвался с места аврор, возмущенно размахивая руками. — Не более чем констатировала факты о чистой воды расизме, — Гавейну откровенно показалось что ее слова обрушились на его тело как удары плети, оставляя глубокие рубцы, но МакГонагалл продолжила, отбрасывая все нормы приличий, — Предполагаю, будет лучше пригласить мистера Забини, он является префектом мальчиков и по части чистокровности может оправдать все имеющиеся предрассудки. Не успел он высказать свои возмущения на столь провокативное заявление директрисы, как по школе прокатился ее внушающий трепет голос: «Мистер Забини, будьте любезны, срочно явитесь в кабинет директора!» За этим последовало недолгое ожидание и первые отчеты авроров, подтверждающие версию самоубийства и отсутствие каких-либо признаков посторонней магии, а также идентичность почерка умершего с последним посланием. Чем больше докладывали авроры, тем аппатичнее становилось состояние заместителя главы аврората. В дверь постучали в очередной раз и на пороге появился высокий смуглый юноша крепкого телосложения в форме дома Слизерин, а уж по расчетливо-надменному взгляду не сложно догадаться, что перед ним сын Черной Вдовы. По лицу парня скользнула крайне вызывающая гримаса с улыбкой Чеширского кота, но спустя мгновение от нее не осталось и следа, меняясь на озадаченно-скорбное выражение, что собственно ни коим образом не задело темные воды холодных глаз итальянца. Учтивый поклон в сторону старой перечницы тем не менее абсолютно лишился нот сарказма и превосходства, а секундой ранее источающие презрение глаза наполнились неподдельным уважением. «Хотя, не стоит быть уверенным в искренности отродия демоницы Лилит.» Робартсу доводилось с ней встречаться всего однажды, при расследовании массового убийства в Йоркшире несколько лет назад. Тогда был задержан один из прихвостней Вдовушки и она лично явилась за ним в Министерство со сворой адвокатов, а спустя час разбирательств покидала его стены точно так же надменно, как сейчас ее сынок, взирая на сотрудников аврората, периодически что-то нашептывая оправданному приспешнику. Гавейн с удовольствием предпочел бы прогулку по ночному Азкабану общению с отпрыском Вдовы, но деваться было некуда, тем более что выбор директрисы пал на него вероятно не зря. Да и слишком хорошо знал Робартс, чем закончилась последняя вылазка миссис Забини для двенадцати Пожирателей, оставалось загадкой лишь насколько быстро она прибудет в школу, если он попытается влить Веритасерум в глотку ее сынку. «Что ж, глянем, с какой скоростью этот надменный щенок побежит прятаться под мамину юбку» мысленно подытожил аврор. — Мистер Забини, некоторые студенты утверждают, что Вы были не в лучших отношениях с покойным мистером Уилсоном. Что вам известно о его смерти? — осторожно начал Робартс. — Только то, что по дороге сюда узнал от авроров и студентов, — сдержанно резюмировал мулат, закидывая ногу на ногу. — Мы с Маркусом и впрямь не ладили по началу, имея задатки лидера, мы оба соперничали за власть, но спустя время страсти поутихли и мы довольно неплохо нашли общий язык. Законы изворотливости родного факультета сработали, знаете ли, — нагло ухмыльнулся парень. — В целом, я видел в Уилсоне достойного соперника, способствующего моему развитию. Друзьями мы, конечно, не стали, но некие приятельские отношения все же имели место, так что я более чем удручен его внезапной кончиной. Столь непредсказуемо, — брови Забини сочувствующе поползли вверх. — Мы производим проверки палочек на предмет последних заклинаний студентов не ладивших с мистером Уилсоном, не будете ли вы против предоставить и свою? — пропустив все вышесказанное, скрупулезно поинтересовался Гавейн. МакГонагалл заметно напряглась, поджимая губы и переводя сосредоточенный взгляд на студента, но Блейз без тени недовольства передал свою палочку в руки аврора. Спокойно наблюдая, как последний выводит замысловатые руны и в воздухе начинают отражаться магические следы его заклятий за последние несколько часов. Парочка очищающих и одно противозачаточное, после чего Робартс уставился на него как-то особенно тупо. — Как неловко получилось, — протянул Забини, выгибая правую бровь. — помогал одной студентке, обрести необходимые навыки, после снятия очков за непристойное поведение в стенах школы. Сами понимаете, должность обязывает, а юных и желающих побыстрее повзрослеть студентов только так и можно удержать от необдуманных поступков. — Конечно, конечно, — пробубнел Гавейн, возвращая палочку. — Чем еще я мог бы помочь следствию? — участливо протянул итальянец. — Трагичность произошедшего до сих пор не укладывается в голове. Марки был очень жизнерадостным парнем и мы часто рассуждали о будущем… Не могу представить, что сподвигло его на столь неразумный поступок, ведь нет таких безвыходных ситуаций, чтобы обрывать столь юную жизнь… Если бы он только обратился ко мне за помощью, уверен, подобного бы не произошло. — Да, да, мистер Забини, — обдумывая дальнейшие вопросы, Робартс искренне восхищался театральными способностями засранца. — Вероятно, я все же переоценил собственное умение располагать людей к откровенным беседам, раз так безнадежно верил, что хорошо знаю Уилсона… — Мистер Забини, могли бы Вы повторить свои показания под Веритасерумом, — нагло перебил комедию аврор. — Ваши слова очень разительно расходятся с показаниями других учеников. — Что Вы себе позволяете?! — вот теперь МакГонагалл выглядела взбешенной. — В чем, позвольте узнать, Вы решили обвинять моего студента? — Я пока никому не предъявляю обвинений, директор… — Вы правы, я директор этой школы, и пока все остается именно так, Вам придется искать более внушительный предлог, чтобы мои ученики давали показания под сывороткой правды!!! — Поймите же всю серьезность ситуации… — продолжал попытки отнекиваться Гавейн. — Этот юноша, — она указала на Забини, — префект в этой школе, и именно я возложила на него эту обязанность, потому как посчитала его достойным должности, соответственно благонадежным! И никто, слышите, никто не станет допрашивать моего студента без веских причин! На краткий миг лицо Блейза вытянулось и приобрело настолько чувственное выражение искреннего восхищения, граничившего с теплым обожанием, холодные темные доселе глаза блеснули неизмеримой нежностью и даже страхом… Лишь миг… Потому как секунду спустя, он спокойно отрезал: — Мадам, я готов дать показания так как хочет этот… — короткая пауза, порой способна сказать больше чем десятки слов. — Господин, дабы раз и навсегда покончить с этой историей, — в ледяном тоне Забини прозвучала слишком откровенная издевка в сторону аврора. — не волнуйтесь, директор МакГонагалл… — Блейз, ты не обязан, — гораздо тише заключила женщина. — Знаю, но лучше сделать это сейчас, чем потом ждать вызова в Министерство, к тому же я думаю мистер… не против Вашего присутствия. — В этом можете даже не сомневаться, мистер Забини. Я не оставлю студента на допрос с применением сыворотки правды на почве слухов, — ее гневный взгляд снова метнулся к Робартсу. — И желаю заранее получить четкий список вопросов. — Естественно, — скупо процедил Гавейн. Спустя десять минут в руках заместителя главы аврората красовался флакончик Веритасерума, а кабинет директора пополнило еще двое присутствующих — преподаватель ЗОТИ и аврор Миллер, обосновавшийся грозной статуей позади Робартса. За этим последовала череда вопросов о смерти Уилсона, увенчавшаяся по прежнему драматичными ответами Блейза. Ничего нового так и не прозвучало, а все провокации аврора разбились о стену прозаичного расчета. Как полагается под воздействием зелья, Забини выглядел крайне словоохотливым, но с его чувственных губ так и не сорвалось ничего что могло бы скомпрометировать его. Теперь у итальянца имелось уверенное алиби, как и у нескольких других студентов, подозреваемых Гавейном. Время действия сыворотки подходило к концу, как и догадки выстроенные Робартсом, что вынудило аврора нарушить представленный директору МакГонагалл список вопросов и выпалить: — Что вам известно о двенадцати пропавших Пожирателях? — проигнорировав гневные взгляды Минервы и профессора Крама, он вперился взглядом в Забини, и мог фактически поклясться, что видел, как подонок подмигнул ему. — Народное линчевательство никто не отменял, кто-то же должен делать вашу работу, — поспешно ответил итальянец и добавил. — Могу предположить, что это только начало. О, это было открытой угрозой, но предъявить нечего, отыграл засранец свой акт ювелирно.***
— Мистер Забини, задержитесь, — устало опустившись в кресло, позвала МакГонагалл, на что Блейз сразу же обернулся и направился к ее столу. А когда дверь за Крамом закрылась, она продолжила. — Я хотела бы вас поблагодарить. — Директор МакГонагалл, Вам не за что меня благодарить… — непонимающе начал парень. — Ведь это Вы объяснили Дафне Гринграсс, что случилось с ее сестрой? — Вы об этом, — тихо простонал он, обратно присаживаясь в кресло напротив и опуская глаза в пол. — Это нужно было сделать, иначе Дафна могла пострадать по незнанию. — Вы правы, и все же, — ее ладони сложились, как в молитве. — Мне слишком хорошо ведомо, насколько легче пережить сражение, чем извещать о смерти близких. — она умолкла, переводя дыхание. — Да уж, раньше мне никогда не доводилось заниматься подобным, и этот опыт был… — Забини замолчал, пытаясь подобрать слова. — Болезненным, — закончила за него Минерва. — Вам не стоит избегать этого слова, оно не сделает Вас уязвимым, — она посмотрела ему в глаза и вымученно улыбнулась. — Слова всегда остаются лишь словами. Забини продолжал молчать, ошарашенно наблюдая за измученным лицом МакГонагалл и глубокими грустными глазами. Сколько всего довелось пережить этой женщине, сколько ожидало впереди. Но ничто не мешало ей оставаться сильным лидером, а главное помнить о ее предназначении в жизни и этой школе. «Учитель» — это слово обретает истинный смысл, только когда идет рука об руку с уважением. Он не знал, сколько они так просидели, но эта игра в гляделки порождала исключительное умиротворение, немой диалог дарил гораздо больше чем все ненужные слова. Кажется, только сейчас Блейз осознал, за что же Гермиона так преданно любила своего декана все эти годы. — Я хочу чтобы вы знали, — нарушила затянувшееся молчание директриса. — Я все еще считаю Вас лучшим кандидатом для занимаемой Вами должности. Вы более чем достойны гордо носить это значок, — ответив улыбкой с хитрецой на его растерянный вид, женщина заключила, — Время героизма это паршивое время, требующее не только отважности, но и жесткости. А теперь, мистер Забини, вам пора, у вас еще много дел. Кажется, я не досчиталась отчетов… — Спасибо, — уже в дверях еле слышно прошептал Блейз, пытаясь сморгнуть то чего на его лице и быть никогда не могло.***
Покидая больничное крыло, Гермиона со всех сил абстрагировалась от окружающей ее атмосферы, напряжение искрило в воздухе. Девушка не была уверена, это из-за предстоящей ночи или от постоянного ожидания нападения. Смерть Маркуса стала неожиданным поворотом в их жизни, он был уже почти устоявшейся константой постоянной угрозы, близости Беллатрисы, маленьким передатчиком последних новостей своей Госпоже. Зачем же она его убила? А если это была не она? Безусловно, Гермиона не была глупа. Вызов Блейза к МакГонагалл что-то да значил, однако, подписывать приговор своему парню она не спешила. Вендетта Забини не удивила бы ее. Да и состояние Блейза сегодня навевало странные мысли. Сейчас ей не хотелось рассуждать о своих чувствах по этому поводу, всему свое время. Все таки сражения сделали ее более расчетливой или черствой? Вот Трелони бы обрадовалась ее новому амплуа. С другой стороны, война продолжалась, и количество врагов подстерегающих их неизвестно, а минус один с противоположной стороны — успех для стороны света. Хотя. можно ли называть стороной света ту, в которой фигурируют аж два Грин-де-Вальда? Философский вопрос. Все зависит от действий. Физическое и моральное истощение напоминало недавние проживание в лесу. Надо будет попросить Али принести подкрепиться, а потом… сладковатый запах и легкая дымка в глазах подарили столь необходимый телу сон, и Гермиона постепенно сползая по стенке, успела поймать только одну мысль. «А ведь знакомый запах.» Его девочка похорошела. Он не может этого не признать. Но столько лет в мире магии, а магловские замашки никуда не делись. Слишком обтягивающие джинсы, слишком открытый свитер. То самое кольцо, вот оно. Безумно дорогое для нее. Откуда? Разве что эти молокососы вручили. Он управлял хрупкими женскими руками, пытаясь снять широкий платиновый ободок с тонкого пальца, безуспешно, чертыхаясь, прекратил свои попытки. От его усилий на ее запястье задрался рукав. Как же упустить возможность полюбоваться шрамами на прекрасном теле его львицы. Пусто. Как?! Рваные буквы на ее предплечье должны были сиять вечно. Он бы целовал их, убеждая в своей преданности. Кинжал Беллы оставляет следы на всю жизнь. Он невольно усмехнулся — пускай на милом личике Астории его полуоскал и выглядел неуместно — а потом зарычал от досады. Как посмел этот ублюдок, своей родовой магией лезть к его девочке? Только один род, из оставшихся в Британии еще был способен забирать столь тяжелые увечья. Ох уж эти Малфои, они еще заплатят. Но есть то, что неизменно. Его след. Тот самый! Когда еще столь юная, но уже такая храбрая львица сражалась с ним в том злополучном зале Предсказаний. Эта маленькая грязнокровка была безудержна и неукротима. Оттянув горловину ее свитера, горящими глазами глядя на свое творение. Рваный, пускай и небольшой, но его. Связывающее звено, между ними. Антонин был доволен. Проведя кончиками пальцев по излеченной коже до впадинки меж ключиц, Долохов заставил себя остановится. Еще не время. Скоро, моя львица, скоро. Теперь нужно забрать ее палочку. Она просматривалась в кармане, и достать ее не составило труда. Вот только это не была ее палочка. Не та, которую он помнил. Новая. Из дерева, старого как мир — неподдающаяся никому другому, кроме хозяйки. — А ты полна сюрпризов, моя милая грязнокровка, — пробормотал он, разглядывая кристаллы в белом древке, трепетно поглаживая мощное оружие. — Откуда? Столько вопросов, и так мало ответов. Теперь кольцо на ее руке заинтересовало его даже больше. Заглавная «Г», выглядит как семейная реликвия. Но как? Грейнджеры не были чистокровным родом. В знании Священных двадцати восьми Долохову не было равных. «Каждый изучает то что ему не дано природой.» Надменный голос Люциуса так и звучал в его голове. Тогда он не посмел проклясть его, хоть рука и тянулась к палочке. Жаль, сейчас этот ублюдок мертв. Ничего, для мести подойдет и его сын. Только теперь прелестная Цисси на это полюбуется. Дрожащая тень на стене, не принимала облик лежащей на полу девушки, и притянула внимание Долохова. — А ты у нас кто? Это что. Черт возьми. Не может быть. Постепенно отделяясь от стены, и приобретая очертания, тень увеличивалась. Эфемерная дымка предстала перед ним в виде грациозной и очень воинственно настроенной пантеры. — Кис, кис, — миролюбиво начал Антонин тихим голосом Астории и поднял руки в капитулирующем жесте. — Чья же ты защитница? Я не собирался вредить, моей маленькой грязнокровке. Ты не будешь против, если я кое-что проверю? — высоко поднятые руки позволили ему резко разорвать кожу на запястье Гринграсс. Мутная жижа потекла по хрупкому предплечью, а на лице блондинки появилась неправдоподобная ухмылка, — Если тебя это ранит, тогда ты. — резко дернув рукой, ему удалось приземлить две капли на тело животного. Зияющие раны и обратная трансформация, не заставили себя ждать. Словно от чумы, былая пантера возвращалась к хозяйке, а проникнув в бесчувственное тело, заставила ту трепыхаться. Эксперимент удался, только результаты не принесли должного облегчения. Чистокровная. Как слеза Салазара, если создала фамильяра. А это значит фамильный перстень должен быть из известной родословной. Ох, когда же она перестанет его удивлять? С чертовым кольцом надо что-то делать. Забрать ее с ним, означает оставить легко находимый маяк. Черт. — Почему с тобою всегда так много проблем, милая? — спросил он, нежно отводя локон с ее щеки за ушко. — Это же Гермиона, чего ты ожидал? — вкрадчивый голос и приставленная палочка к затылку заставили Долохова замереть. — Добрый вечерок, Драко. Я бы с тобою поболтал, да желания нет, — фыркнул Пожиратель, покидая сознание Астории. Гринграсс упала и увидела Драко направляющего на нее палочку. — Драко, нет! Что случилось? Я ничего не сделала! — ловко отползая от Малфоя, кричала девушка. — Ты не Тори. — повторял себе под нос блондин, стремительно приближаясь к инферналу. — Ты не Тори. — Пожалуйста, Драко, — молило существо, но палочка блондина выводила знакомую руну в воздухе. — Прощай Тори, Инсендио! — луч пламени вырвался из его палочки, и поглотил тонкое тело девушки. Стены тысячелетнего замка сотряс пронзительный крик, не желающей покидать этот мир пускай и не целой души, а ее крошечной части. Но кому как не живущем в этом замке знать как опасны ее осколки. Малфою стоило поторапливаться, пока на вопли Гринграсс не сбежалось пол замка. Повезло еще что Долохов соизволил выбрать коридор без портретов. Собрав прах Астории в трансфигурированную урну, Драко поднял Гермиону на руки, и отправился в башню старост. Черед Поттера и остальных помогать, там, авось, и Геллерт подскажет чего. Драко фыркнул, подскажет, ага, может разве что пообещать показать фирменное Круцио за несвоевременное спасение внучки — будто он и сам себя недостаточно винит в ее состоянии. Черт, где носит Забини? Проблемы уже есть, и Малфой их почти решил, ему нужен кто-то на его стороне, уже сегодня этот призрак перестанет быть призраком, и он сомневается, что возрождение поможет ему забыть все их оплошности, это было бы слишком большой удачей. *** Кто-то из вас уже задумывался куда распределит вас шляпа после смерти? Нет? Может, пробовали подсчитывать собственные прегрешения и достоинства? Дело нудное, не правда ли? Раз уж не можешь быть уверен в том что ждет тебя там за гранью, лучше наслаждаться жизнью здесь и сейчас. В чем я точно уверена, так это в том что вы неоднократно размышляли об аде и рае. Раз уж идеальный ад давным-давно был описан Данте, то прошу вас присоединиться к нашей маленькой фантазии на тему рая. Думаю, первым делом нужно определиться с климатом, он явно должен оставаться умеренным, прожариться мы с вами и в аду успеем. Средиземноморье — самое оно, а Адриатика — просто идеально! Тихо, мирно уютно, что еще нужно? Горы, море, белый песочек, с итальянских берегов вкусненько пахнет. Лично я не представляю рай без итальянской кухни… Но вернемся к нашему острову, вы ведь уже поняли, что я говорю о личном острове? А если быть конкретнее, то я рассказываю вам о личном рае Лилианны Забини, а уж она-то знает толк в наслаждениях, как и в пытках впрочем, но об этом чуть позже. А пока мы все же прогуляемся по белому песочку, под легкими дуновениями морского бриза на возвышение, где стоит белоснежная вилла, в окружении ярусных садов. Ничего пафосного, уютное одноэтажное строение с панорамными витражными окнами. Заколдованные витражи окрашивают идеально белый изнутри дом в калейдоскоп оттенков в зависимости от сезона и настроения госпожи. Просторные наружные террасы напротив облачаются в любимые цветы миссис Забини в не зависимости от сезона и настроения. На одной из таких террас и сидела в позе лотоса Черная Вдова, окруженная витиеватым рисунком вычурной пентаграммы. Чего-то не хватает для полного релакса, вам не кажется? Ах да, Адаманта помните? Высокий, широкоплечий, с греческим профилем и прекрасным чувством юмора — вспомнили? Так вот он и прохладный коктейль в его руках, в данном случае пина колада, столь любимая Лилианной (однозначно, даже больше чем сам Адамант, потому как на его месте в этом уравнении бывали и другие Аполлоны, хотя чаще Гетеры, а вот пина колада оставалась неизменной). — Милая, тебе не стоит заниматься этим сегодня, — мужчина широко улыбнулся, опускаясь на корточки и протягивая бокал. — Этой ночью ты должна быть полна сил. — Нет лучше способа отдохнуть, чем наблюдать за мучениями врага, — спокойно ответила Вдова, возвращая зрачкам первозданный вид. — Как хорошо, что ты уже здесь, оформишь мне расслабляющий массаж? — И не только, — промурлыкал волк, подхватывая ее на руки. *** Стоило Белле сомкнуть веки, как из раза в раз она возвращалась в мир кошмаров с ее неминуемой смертью венчающей каждый из них. Эти восхитительные постановки имели разный сюжет, персонажей и декорации, но вот посыл оставался прежним от видения к видению. Морок безжалостно окутывал ее сознание, погружая в пучины личного ада, отравляя воспоминания, коверкая их, уверенно обходя барьеры окклюменции и благодатный эффект зелья сна-без-сновидений. Сколько способов смерти она испытала в этих снах за последние три дня ей было неведомо, но разнообразие и детализирование каждого отдельного порадовали бы самых изощренных садистов. Она умирала от зубов Нагайны, истекая кровью на полу, глядя на удаляющуюся фигуру ее Лорда, а только испустив последний вздох в этом спектакле ее уставшие глаза широко распахивались в другом, где Нарцисса полосовала ее плоть ее же клинком, обвиняя в предательстве и громко высмеивая ее никчемность. Водоворот сменяет видение за видением, картинки перед глазами проносятся необузданным вихрем, вот Драко убивает ее ради нагло ухмыляющейся грязнокровки, а вот уже Темный Лорд говорит ей, что она сама не чистокровна, что она грязное ничтожество и брезгливо предоставляет ее тело в пользование Пожирателям, не одарив даже спасительным Круцио. Вот она раздирает сама себя голыми руками перед зеркалом под дикий хохот матери… и так до бесконечности. Единственное, что хоть немного спасало — это бодрящее зелье, лишь бы не закрывать глаза даже на мгновение. Беллатриса прекрасно знала чьих рук это дело. Много лет назад на ней уже испытывала подобные навыки еще юная Лилианна. Но тогда на пару лет старшей Белле было легко вышвырнуть ее из головы с помощью элементарной окклюменции. Теперь уже миссис Лестрейндж, воочию убедилась на сколько возросло мастерство Черной Вдовы за последние годы. Сегодня же Лилит превзошла саму себя. Беллатриса стояла у окна, упорно всматриваясь в пейзаж, пока верный подручный искал способ избавиться от наваждения. Зелья перестали производить должный эффект, и растрепанная женщина устало облокотившись на стену, впиваясь длинными ногтями в камень и сдирала отделку, лишь бы не начать раздирать собственную кожу, как вдруг ярко ощутила постороннее присутствие. Не успев толком спохватиться, Белла заторможенно уставилась на стоящую всего в трех шагах Забини. Не предпринимая никаких действий та надменно взирала на свою… ЖЕРТВУ!!! О нет, жалкой добычей она никогда не будет! С диким яростным воплем Лестрейндж бросилась на наглую тварь, но вместо схватки рухнула на пол. А подняв глаза снова увидела Лилит, все так же в двух-трех шагах от нее, упивающуюся ее слабостью, глядящую на нее, на Беллатрису Лестрейндж, словно на глупую зверушку. Хвала Мерлину, появившийся эльф спас ее от фатального прыжка в сторону лестницы.***
Воровато оглядываясь по сторонам, Робартс подошел к пустырю. Осмотрев близ находящиеся здания, он пришел к выводу что за особняком миссис Лестрейндж длительное время следили. В кратчайшие сроки требовалось найти новое убежище для Госпожи. Все произошедшее сегодня не на шутку взволновало аврора. Их план трещал по швам из-за выходки тупицы Долохова, а теперь еще предсмертное письмо Уилсона спутало все карты. Снейп все еще был жив, хоть и в плохом состоянии. Ему нечем было радовать Лестрейндж и это внушало дикий страх, а плохие вести росли в геометрической прогрессии. Но увидев изможденный облик Госпожи, вчитывающейся в жалкий клочок с безумным видом, Гавейн понял, что все гораздо хуже, чем он представлял. — Миссис Лестрейндж, вам нужно поскорее покинуть этот дом. Я отправил верных вам людей подобрать новое место и подготовить к вашему прибытию, — Робартс суетился вокруг, пытаясь привести в чувства женщину. — Да, ты прав, — ее голос после длительных криков, походил на хрипы старухи. С отсутствующим видом и странной улыбкой, обнажившей перепачканные кровью зубы, она начала хаотично сыпать проклятия. Лишь спустя некоторое время и жалобные мольбы Гавейна, Госпожа очнулась от состояния глубокого невроза, возвращая себе способность мыслить и реагировать на окружающий мир. — Что нам делать с пленником? — проблеял он, вручая стакан воды. — Главное — позаботиться о артефакте, а он пусть гниет в подвале. Пока эльф осторожно собирал вещи, Робартс удалился в Министерство, улаживать возникшие проблемы. Белла погрузилась в благодатный сон при помощи нового зелья, что передал подручный вместе с запиской, не подозревая, что Вдова и сама умыла руки от ее терзаний, наслаждаясь жизнью и предвкушая их ночную шалость в Нурменгарде.***
Номер в Кабаньей голове сотрясался от раскатистого хохота. Лежа поперек кровати, Антонин сгибается от очередного приступа смеха, утирая выступившие слезы. Какими же идиотами они все были! Все без исключения. Чистокровна! Если завтра объявят, что у Морганы есть наследница, то Долохов без сомнений уверует. Цена этой девочки растет не по дням, а по часам. Скорее всего она не относится к британским чистокровным родам, тогда где же искать? На беловолосого охотника он так ничего и не нашел, будто и вовсе не существует такого человека. Выскакивает из воронки порт-ключей, как черт из табакерки. Но в каком захолустье не обитал бы этот урод в свободное время, на вызов маленькой львицы реагирует незамедлительно. Хм… сколько же мощи должно быть у перстня, чтобы создавать порталы? Главным вопросом все же остается наличие живых представителей рода за исключением Гермионы. Такой маленький нюанс, а сколько хлопот. Антонин скатился на пол, упираясь руками и пытаясь отдышаться. Веселье сменилось паникой. Чистокровна! Так вот откуда все то пренебрежение в ее словах, превосходство в каждом жесте. Раньше она его ненавидела, а сейчас просто презирает. Нет, нет, нет, она все та же крошка Грейнджер. Не может так просто измениться сознание человека, тем более ее. Когда ты был кем-то много лет, новая фамилия уже не сможет исправить твою суть. Не будь глупцом, Антонин. Она изменилась. Все это время она неустанно менялась. Это случилось не сегодня. Ты сам видел, как она ушла с похорон рыжего с Паркинсон. Скорее всего она уже тогда знала о своем происхождении и решила окружить себя соответствующими людьми. Крам, Малфой, Забини… девочка больше не выбирает из второсортных нищебродов. Но она ведь до сих пор курирует все эти фонды помощи малолетним ублюдкам и поддерживает программы ассимиляции грязнокровок… Что с того? Малфои тоже много веков выступали добропорядочными филантропами. Одно другому не мешает! Поздравляю, тебе снова светит роль шута в обществе аристократии. Как там она высказалась — «снова путаешься под ногами битым псом!» — Нет! — эхом разнеслось по дешевому номеру. Пока она была девочкой-грязнокровкой все было гораздо проще. Ты мог снисходить до любви к ней, а что теперь? На кой ей сдался полукровка вроде тебя? Припоминаешь, как мамаша Поттера отбрила Снейпа? И где вообще сейчас шрамоголовый? На каждом углу трубят: Грейнджер — то, Грейнджер — се! Да она слила героя к чертям собачьим! Видно как и ты под ногами путался! Хороша крошка! Всю Британию нагнула. Нарцисса балы в ее честь организовывает, Черную Вдову в качестве личной Нагайны держит, наследница Паркинсонов чуть-ли не в секретарши заделалась, Кингсли и тот на коротком поводке! Эх, Волан-де-Морт в гробу, как на вертеле! Максимум на что можешь рассчитывать ты — это «путаться под ногами». — К черту! Все это ничего не меняет! — заорал Долохов, хватаясь за волосы. Даже хахали в двойном эквиваленте. Интересно, она им под настроение дает, или эту честь еще как-то заслужить надо! Вот детка устроилась! Бля, расскажи Беллке, пусть сама себе глотку вскроет от зависти! — Ахахаха! Мне срочно нужно выпить, — пробормотал он, поднимаясь с пола, — так не долго в чокнутую Лестрейндж превратиться.***
Сложно представить всю степень ярости и страха Драко Малфоя. Не самый лучший опыт научил его сначала действовать по ситуации, а потом, успешно выбравшись из очередной Мерлиновой задницы — паниковать. Уже после Хогсмида, ему было понятно — эта ведьма будет ускользать сквозь пальцы. Тогда уверенность была максимальная — больше он Гермиону не увидит. Та его маленькая часть, что сумела вызвать патронуса сломалась, исчезла вместе с ней в черном дыме. Драко больше не надеялся на лучшее. Дежавю. Снова спящая, будто неживая, но ее мерное дыхание успокаивает. Сидя на краю ее кровати, наблюдая бессознательную Грин-де-Вальд, Драко не мог поверить, что ему удалось ее спасти. Первое, что заметил Забини зайдя в комнату была Гермиона на постели и Малфой рядом, с укором разглядывающий собственные руки, дрожащие руки. — Что случилось? — осторожно начал мулат, медленно приближаясь, пытаясь разглядеть какие-то повреждения на девушке. — Ты спрашиваешь меня? — прошипел блондин, подрываясь с места. — Где тебя носило? — У МакГонагалл, — спокойно ответил Забини. — А у вас здесь что? — Я убил Асторию, — вскинул руки Малфой. — Оу, — опешил Блейз. — Ты в порядке? Гермиона спит? — Да, и конечно я в порядке, ежедневные убийства уже устоявшаяся привычка в этом чертовом месте! — продолжал изводиться Драко. — Скажи-ка мне, мой друг, как там Маркус? — Так же, как и Астория, — закатил глаза брюнет. — Испустил последний вздох, ушел в мир иной, как там еще говорят? — Тебе придется научиться делиться планами. Оставаться в неведении доведет меня до могилы раньше, чем мы прижучим мою тетку. — А то что вас убьет не обязательно должно быть сильнее вас, — как всегда эффектно появляясь, протянул Геллерт. — Как не прискорбно это признавать, вы меня удивили. — Добрый вечер, мистер Грин-де-Вальд, — в один голос выпалили парни. Надменное хмыканье мужчины стало им ответом. Стоя у окна, наслаждаясь сумерками, и нервными юношами за спиной, Геллерт продолжил: — Мне бы не хотелось расстраивать мою прелестную внучку, поэтому советую впредь вам быть гораздо осторожней и предусмотрительней, — последние слова посвящались Малфою. — Да, сэр, — ответил Драко. — Это последствия чего? — мужчина кивнул на девушку. — Сонный порошок, — сквозь зубы протянул Малфой. — Астория. Долохов подкараулил ее на пути из больничного крыла. Если бы его так не заинтересовало что-то, я бы вряд ли успел. — Что именно? — нахмурился Блейз. — Кольцо. — прохрипела Гермиона, хмурясь она попыталась подняться. Наколдовав стакан воды Драко держал его, пока шатенка пила. — Палец болит, он пытался его снять. Пока Малфой залечивал ссадины на ее руке, Блейз раздумывал как много из их разговора слышала Гермиона. — Больше нет причин для беспокойства, твои герои уже обо всем позаботились, — мило улыбнулся призрак. — Отдыхай, теперь ты в безопасности, — и растворился напоследок одарив парней пронзительным взглядом. — Как долго я спала? — терла глаза шатенка. — Не больше часа, — ответил блондин. — Что случилось, когда я заснула? — Ничего особенного, я заметил тебя на полу и Асторию над тобою, и вот, — Драко указал на урну с прахом Гринграсс. — Оу, — красноречиво отозвалась гриффиндорка. — Видимо на ее смерть не может быть другой реакции, — развел руками Забини, как только Драко ошалело уставился на него. — Как ты, mio danno*? — А как я могу быть? — отрешенно бормотала она в потолок. — Еще одна смерть, и все в копилку. — Нет, ты не должна так говорить. Это никогда не было твоей виной, любовь моя, — убеждал ее брюнет, пока Драко читал неподдельное облегчение на его лице. Хитрый змей расслабился, никто кроме Малфоя и Геллерта не раскрыл его маленькое путешествие в слизеринские подземелья. — Я счастлив, что с тобою все в порядке, остальное неважно. — Это слишком эгоистично, Блейз Забини, — отрезала Гермиона. — Не могу похвастаться альтруизмом, любовь моя, — развел руки мулат, — Драко? Блондин не мог отвести глаз и отнять руки от любимой. Он держал в правой ее тонкую кисть, а второй поглаживал, всеми силами заставляя себя уверовать в позитивный исход их истории. Казалось, скоро ее у него отнимут. Вырвут цепкие лапы крошечное счастье с шоколадными глазами из его жизни, и как бы они не старались — не выйдет ее спасти. — Ты уверена, что не хочешь уехать? — серые глаза с мольбой впились в обожаемые карие. Опешив, шатенка не сразу взяла себя в руки, грустно улыбнувшись, она потянулась к блондину за поцелуем. Драко целовал ее, будто больше не собирался увидеть рассвет или вдохнуть чистого воздуха. Желая наполнить свою серую душу запахом жасмина и любовью до самых краёв, не дать маячащей безысходности и шанса. Разорвав поцелуй, ласковой ладонью поглаживая его щеку, она прошептала, — Драко, видел ли ты хоть однажды гриффиндорца, что сбежит с поля боя? Под тихий смешок Забини, Малфой уронил голову на кровать, только чтобы быть потрепанным по макушке девичьими пальцами, — Попробовать стоило, — пробормотал он в покрывало, что стало будто еще более бордовым. Парни перебрались к Гермионе, и она могла поклясться, пытались задушить ее своими объятиями. И это у нее синдром защитницы? — Скажите, что все пройдет успешно, — на грани слышимости прошептала самая храбрая гриффиндорка из ныне живущих. — Конечно, — единогласно ответили парни, все трое в результате, издали по смешку. — Правда? — Естественно существует слишком много переменных, чтобы утверждать подобное, и мы не можем быть уверены. — начал было Забини, но Малфой шлепнул его по затылку. — Правильный ответ — да! Кусок полудурка, никому сейчас правда, на самом деле не нужна. — Черт, — пробормотал брюнет, зарываясь во вкусно пахнущие кудри любимой. — Это мое слово-триггер. Тихий смех разнесся по комнате и Гермиона почувствовала себя гораздо уверенней, чем раньше.