Ты мне снилась...

Жене сейчас хотелось впасть в кому и выйти из неё, когда всё закончится и ни днём раньше. Между предложением Оли выпить по бокальчику красненького, вариантом впасть в кому и прореветься как следует Королёва выбрала последнее. Вина не хотелось, да и впадать в кому тоже: кто знает, что за время этой комы может произойти… А вот поплакать можно. Единственным минусом в сложившейся ситуации была головная боль, настигающая после нескольких часов проливания слёз… — Евгения Пална, — мысли прервали распахнувшаяся внезапно дверь ординаторской и голос заведующего. Не получилось поплакать в одиночестве. — Что с Вами? — с нотками заботы в голосе уточнил Илья, — Вы что, плачете? — глупый вопрос, конечно, но нужно было как-то начать разговор. — Хорошо вам, женщинам, поплакал — и напиваться не надо, — усмехнулся он, пытаясь хоть как-то вернуть Королёву в прежнее, более привычное состояние. — Я плачу исключительно в нерабочее время. Какие ко мне могут быть претензии? — сквозь слёзы произнесла она. — У меня нет к Вам претензий, — мягко прервал её Соколов. Ему хотелось знать, что же такое произошло, что эта по-настоящему сильная женщина, которая прячет своё душевное состояние под колючками, словно кактус, плакала практически навзрыд. — А у Вас ко мне? — снова этот мягкий тон. Женя замотала головой. — Ну ладно, ну хватит, — а сестра ему всегда говорила, что он не умеет успокаивать плачущих женщин, и, видимо, оказалась права, — успокойтесь, Вы же сильная женщина. Ну успокойтесь, — Илья в одно мгновение оказался рядом, обхватывая её заплаканное лицо руками и стирая бегущие слёзы, которые вдруг остановились, а на него, заглядывая глубоко в душу, смотрели её глаза. Соколов был готов поклясться, что ещё пара секунд — и он в них утонет. Не отдавая себе отчёт в том, что он делает, Илья прикоснулся к её губам своими, пробуя их на вкус. Неожиданностью в этой ситуации было то, что Женя начала отвечать. Она его покоряла с каждым разом всё больше и больше. Кажется, такими темпами Илье скоро придётся сдаваться, выбрасывая белый флаг… В неизвестном направлении улетели обе рубашки от хирургических костюмов, но они продолжали целоваться до нехватки кислорода в лёгких, хотя кажется, что сейчас они были друг для друга этим самым кислородом, свежим глотком воздуха. Жаркие поцелуи, обжигающие шею, горячие касания чуть грубоватых подушечек пальцев, соприкосновения кожи — Женя даже не плавилась, она горела от его прикосновений. — Ты мне снилась, — вдруг пробормотал он, покрывая её лицо поцелуями, — очень часто. Я запомнил твоё лицо до мелочей. Но знаешь, видеть тебя вживую намного приятнее. — Ты мне тоже снился, — улыбнулась она в ответ, — безумно приятно осознавать, что всё, что происходит сейчас, — это не сон… Сейчас было неважно, что они скажут друг другу утром, важно то, что происходит сейчас. Нужно ценить этот миг, потому что он и есть жизнь. Зачем жить завтрашним днём, если неизвестно, каким будет это завтра? Зачем жить прошлым, раз оно уже прошло? Да, оставило след в жизни, но прошло. Нужно жить сегодня и сейчас. Иначе можно упустить жизнь, если корить себя за прошлое или жить только мечтами на завтра. Можно проворонить как под носом окажется работа мечты, любимый человек, счастье… (нужное, как говорится, подчеркнуть)

***

— Не надо было этого делать, — пробормотала Женя, пряча лицо в руках. Метания внутри были, куда уж без них. Ошибившись один раз, теперь было страшно вновь по кирпичику собирать домик под названием «Личная жизнь». Илья с лёгкой, едва заметной улыбкой слушал её, зная, что, несмотря на эти укоры Жени в адрес самой себя, что позволила себе расслабиться, он её добьётся окончательно и бесповоротно. — Ты… то есть Вы, — вновь забормотала она, пытаясь построить в голове предложение, в котором слова более-менее логично связаны, — нам надо поскорее всё забыть, — наконец выдала Евгения, запуская пальцы в свои кудри, уложившиеся после привычного пучка. Соколов смотрел на неё лишь боковым зрением, не поворачивая головы. Для себя он всё решил, осталось лишь убедить в том же Женю. Вновь покрывая её шею и лицо поцелуями, он проговорил, всё ещё восстанавливая дыхание: — Я постараюсь, — кивнул Илья, про себя добавляя, — «сдерживаться, чтобы не повторить произошедшее ещё раз прямо сейчас…» Оба прекрасно понимали, что механизм запущен и остановить его никак нельзя. Но пусть пока это будет небольшим шагом навстречу друг к другу.

***

Женя подозревала, что забыть всё никак не получится: ни поскорее, ни вообще. Их тянуло друг к другу словно магнитом, но она всё ещё сопротивлялась этому: боязнь снова обжечься мешала всему. — Жень, Жень, — пыталась достучаться до подруги Оля, попивая из кружки чай, пока Женя заполняла карты, — что с тобой такое? Ты с утра в своих мыслях зависаешь и пропускаешь всё мимо ушей… — Прости, Олечка, — извиняюще улыбнулась Королёва, подняв взгляд на подругу. Ольга отметила, что в глазах Жени забегали новые искорки, которые были в разы ярче предыдущих, — ты что-то хотела? — То, что хотела, уже неважно, — отмахнулась Шмелёва, желая докопаться до истины, — лучше скажи, что же такого произошло ночью, что у тебя вдруг глаза по-новому засверкали? — Ничего особенного, — пожала плечами Женя. «Ничего особенного, просто провела ночь с заведующим, которого на дух не переносила не так давно, да?» — ехидно отозвался внутренний голос, который Королёва тут же постаралась заткнуть. — А если честно? — прищурилась Оля. Жене нередко казалось, что Шмелёва видела её насквозь: блондинка без труда могла определить, когда Королёва врёт, когда недоговаривает, когда ей больно, а когда она по-настоящему счастлива. Сейчас скорее был второй вариант с той лишь добавкой, что Женя светилась каким-то особым внутренним светом. — Ну Жень, — канючила блондинка, — ну расскажи. — Олюшка, не сейчас, правда. Дай мне время, чтобы я наконец перестала воспринимать свою жизнь как сон. — Какой сон? Который тебе снится постоянно? — Оля хитро прищурилась. — О-ля, — по слогам проговорила Женя имя подруги, намекая на то, что пока не стоит расспрашивать её о том, что не до конца уложилось в её голове. — Что «Оля»? Что «Оля»? Я 25 лет как Оля, — по-доброму фыркнула она, — ну не хочешь рассказывать об этом сейчас, могу подойти часика через 2… — Оля! — уже рассмеявшись в голос, воскликнула Королёва. — Ладно-ладно, — махнула рукой Ольга, тепло улыбаясь. Ничего страшно, что не удалось что-то выяснить, она упрямая, ей это по плечу. В голову пришла шальная мысль, что у Женьки кто-то появился. Хотелось бы, конечно, но в шкафу висели те же вещи, в которых она пришла вчера. «А может это кто-то из больницы? — Оля вновь задумалась, — а может…? Неееее, быть такого не может… Или может?» — Ну что ты так на меня смотришь? — Женя не выдержала слишком долгого пристального взгляда подруги. — Я пытаюсь понять, что с тобой происходит. Ещё вчера ты была на грани истерики, а сегодня светишь ярче солнца. — Ничего необычного не произошло, — улыбнулась Евгения, продолжая заполнять карты. Ехидство внутреннего голоса она поспешила заткнуть сразу же. — Иди давай работай, — все с той же улыбкой произнесла она, погружаясь в мысли. Ничего необычного не произошло… Но в памяти, тем не менее, в очередной раз прокручивается прошедшая ночь и тот разговор: — Ты мне снилась. Очень часто. Я запомнил твоё лицо до мелочей. Но знаешь, видеть тебя вживую намного приятнее. — Ты мне тоже снился. Безумно приятно осознавать, что всё, что происходит сейчас, — это не сон…