Ты мне снилась...

Спать на диване в гостиной было не так удобно, как на просторной кровати в комнате — Илья это понял. Но это вариант был намного лучше, чем ночевать в объятиях Ланской. «Ну да, это тебе не с Женей засыпать…» — ехидно прошептал внутренний голос. Сколько раз он включался в работу за последнее время, сложно сосчитать. Было желание запустить в него подушкой за постоянное ехидство, но как-то на глаза всё не попадался… Приезд Ланы, надо сказать, его огорошил: казалось, они до его отъезда в Тулу достаточно выяснили отношения, и их жизненные пути больше не пересекутся. Так жестоко он ещё ни разу не ошибался! Прикрывая глаза в попытке уснуть, Илья вспоминал Женин потерянный взгляд, когда Лана набросилась на него с объятиями. Господи! Всё, что угодно, лишь бы не видеть больше боль в этих омутах… — Любимая, — нежно прошептал Илья, обнимая самого любимого человека со спины. — Илюш, — ласково протянула она, потянувшись за поцелуем. Вечером, на закате, хотелось лишь смотреть на этот самый закат и целоваться. — Я тут вот о чём подумал, — издалека начал Соколов, разворачивая женщину к себе, — будь моей женой? — одной рукой он продолжал обнимать её, а второй достал из кармана хирургической рубашки бархатную коробочку с кольцом. Да, может оно было весьма скромным, но она не любила весь этот пафос, считала, что, даря от всей души, можно осчастливить человека любой мелочью. — Соколова Евгения Павловна… А что, звучит, — Илья был готов на что угодно, лишь бы всегда видеть эту улыбку, — я согласна… Соколов проснулся от попыток Ланы разбудить его. Неужели она даже этот момент умудрилась испортить? — Лана, оставь меня в покое! — будучи в раздражённом состоянии (а Ланская умела разве что раздражать своей навязчивостьюи глупостью) Илья повысил голос на пару тонов. — Ну, Илюш, ну чего ты начинаешь? — в своей привычной манере протянула Лана, накручивая прядь волос на палец. — Хватит меня так называть! — «забыл добавить, что это всё потому, что так меня может называть только Женя…» — вновь включился в работу внутренний голос. — Лана, уйди с глаз моих! Блондинка обиделась, возвращаясь в спальню, давая Илье возможно подумать над сном. Этот сон, главной героиней которого была Женя, начал сниться ему года 3 назад, как выяснилось, примерно тогда, когда Жене начал изменять муж. Всегда во сне он видел одно и то же: окно с видом на закат, помолвочное колечко и её счастливое лицо, губы на котором словно сами по себе произносят «Соколова Евгения Павловна», а после растягиваются в счастливейшей улыбке. Соколов, в отличие от Жени, прекрасно видел её лицо и запомнил все его черточки, буквально выучив наизусть и в какие-то особо трудные моменты вспоминая это сокровище из сна. Она ему словно помогала, просто находясь рядом, и он это чувствовал, скорее на подсознательном уровне, но чувствовал. — Илюш, я тебе завтрак приготовила, — крикнула с кухни Лана, отчего Илья обречённо запрокинул голову назад, шумно вдыхая носом воздух. — Спасибо. Я не хочу, — отрезал Соколов и, собравшись в мгновение ока, покинул квартиру в поисках какой-нибудь столовой или кафе. Готовить Лана умела пожалуй только кофе и яичницу, хотя и та нередко подгорала. Травматолог быстрее сам научился готовить, не желая больше слушать жалкие оправдания, на крайний случай, не так далеко жила сестра, которая хоть и ворчала, что Ланская его голодом заморит, если не уберёт свои замашки, но тем не менее кормила очень вкусно, да и готовить много чего умеет, учитывая, что в подростковом возрасте практически не расставалась с книгой рецептов, собранной ею лично. Но, как назло, ничего, из находящегося поблизости, не было открыто, поэтому оставалось только забежать в магазин по дороге и купить еду быстрого приготовления. Ну, всяко лучше, чем то, что приготовила Ланская.

***

— Жень, что с тобой происходит? — едва Илья ушёл собрать переломанную в нескольких местах ногу парнишки, поступившего минут 15 назад, а Слава — осматривать очередного пациента по своему профилю, Ольга набросилась на Женю с вопросом. Подруга с утра ходила как в воду опущенная, и теперь Оля желала знать причины смены настроения. — Ты из-за приезда этой дочки профессорской растраиваешься что ли? — обеспокоилась Ольга, — Женьк, ну ты чего? Она тебе и в подмётки не годится!.. Погоди, а с Ильёй что? Ты же его не отшила, я надеюсь. Или… — увидев опущенный взгляд Жени, которым она сейчас сверлила столешницу, Шмелёва закатила глаза, — Жень, ты меня прости, конечно, но ты поступаешь как дура! Неужели, ты всерьёз думала, что так легко отпустишь? — Говоришь, прям как мой внутренний голос, — Женя выдавила из себя подобие усмешки. — Думала, — Королёва стёрла с глаз подступающие слезинки. — Знаешь, Оль, я только одного не учла, — вздохнула Женя, — можно закрыть глаза на то, что видишь, но нельзя закрыть сердце на то, что чувствуешь… — Ревнуешь? — каким образом Оля всё-таки выпытала у Жени, что её связывает с заведующим, Королёва не помнила, но факт оставался фактом: Оля всё знала. — Не знаю, не понимаю, — хирург спрятала лицо в ладонях, — Оль, я такая дура, — выдала она в итоге. — И я о том же. Жень, ну правда. Неужели ты вообще не видишь, как он на тебя смотрит? — Шмелёва сделала очередную попытку достучаться до Жени. — Евгения Пална, — не успела Женя ответить на вопрос драгоценной подруги, как в ординаторскую залетела перепуганная Беллочка, — там… там… там сына Гали привезли… с огнестрелом…

***

Закончив операцию в привычном тандеме с Ольгой, Женя в её же компании вышла в предоперационную. — Ну что, как он? — её встретили слёзные глаза теперь уже не соперницы. — Жить будет, — ободряюще улыбнулась Королёва, с внутренней радостью осознавая, что как таковой злости на рыжую медсестру уже нет. — Женя, спасибо тебе, — забормотала Галина, — и извини… — Не надо, — отрезала Евгения, — иди к нему, — сейчас хирургу хотелось отдохнуть, но никак не выслушивать ненужные извинения Гали. — Слушай, Жень, у меня только один вопрос: откуда у тебя такая выдержка? — искренне восхитилась Шмелёва. — Все вопросы к производителям, — в привычной манере ответила Женя, слабо улыбнувшись, — вот только спросить некого, к сожалению… — Жень, ну не раскисай, пожалуйста, — Оля приобняла Королёву за плечи в знак поддержки, — а, если серьёзно, как у тебя получилось так спокойно отреагировать на всё, сейчас произошедшее? Я бы не смогла, правда… — Ну просто, если человек сделал тебе зло, дай ему конфетку. Он тебе зло, ты ему конфетку. И так до тех пор, пока у этой твари не разовьется сахарный диабет, — Женя показала самую коварную улыбку, на которую была способна, отчего ординаторская наполнилась звонким девичьим смехом, — шутка… Просто он такой же пациент, как и все. К тому же, я клятву давала… «Не навреди!»… Да и разве дети могут нести ответственность за поступки родителей? По-моему, нет. Но вот родители, наоборот, несут ответственность за поступки своих детей, потому что так воспитали. — Ты ж мой философ, — улыбнулась Ольга, заваривая обеим чай. — Кто тут у нас философ? — в ординаторской появился Илья, который почему-то сегодня был в настроении, далеком от прекрасного. — Мне тоже можно кипятка? — Соколов поставил на столешницу импровизированной кухоньки в ординаторской тарелку с лапшой быстрого приготовления. — Травите себя всякой гадостью? — Женя прищурилась, с лёгкой улыбкой укоряя, — ай-ай-ай, Илья Анатольич, а ещё врач! — Врачу тоже поесть хочется, — с внезапно появившейся улыбкой пожал плечами он. — Там в холодильнике контейнер с синей крышкой. Возьмите и поешьте нормально, — махнула рукой Евгения, устало разваливаясь на диванчике. — Спасибо, что не даёте умереть с голоду, Евгения Пална, — благодарно улыбнулся он. — Неужели Лана ничего не приготовила? — «ой, и откуда же в голосе ревностные нотки? Неужели чувство собственности?» — несмотря на то, что внутренний голос говорил Жене весьма правильные вещи, ей всё равно хотелось заклеить ему рот скотчем, чтоб разглагольствовал поменьше. — Лучше я поем лапшу быстрого приготовления, чем то, что она приготовила. Правда…