Не укради

            Тяжело дыша и обливаясь потом, Гарри увернулся от пудового кулака Долохова и ловко поднырнул тому под руку, нанося удар по печени. Антонин глухо ухнул, но не отступил, целя новым ударом Поттеру в голову, к счастью заранее прикрытую согнутой рукой. Сила удара все равно заставила его отступить и начать заново кружить вокруг русского в поиске способа вновь подобраться на близкую дистанцию.       У Долохова были очевидные преимущества перед легковесным и менее высоким Гарри. Их весовые категории не стоило и сравнивать – Гарри сильно проигрывал. Конечности Антонина были длиннее и, к тому же, тот мало уступал Гарри в ловкости. Единственным шансом оставалась короткая, но победоносная серия ударов с близкой дистанции, так как издалека он просто не доставал до проворного русского.       Идеей спарринга Антонин загорелся практически сразу после знакомства с Гарри, но по очевидным причинам Поттер не хотел участвовать в подобных развлечениях. Его магическая сила и резерв не были достаточными, чтобы правдоподобно изобразить из себя второго Мерлина, а работа с палочкой была и того хуже, тогда как на счету у Чарльза была не одна победа в магических дуэлях, проводимых в основном по желанию ухажёров, отвергнутых пассиями братца.       Увидев, что даже постоянное нытье и намеки на слабохарактерность Поттера не трогают, Антонин предлагал все новые и новые вариации спарринга, которые устроили бы его.       – Ну что тебе стоит, Куколка? Это же просто спарринг! – наседал Долохов, нашедший его в укромной беседке посреди сада и достававший его вот уже минут пятнадцать, на что Гарри стойко не реагировал. Что не удивительно, эта песня длилась уже немало. – Ну, давай без артефактов?       – А до этого ты собирался использовать на мне всякие мерзкие темномагические штучки?! – Гарри в притворном шоке и возмущении распахнул глаза и похлопал ресницами.       – Куколка, да я бы ни в жизнь! – заверил его Антонин. Гарри только скептически приподнял бровь. – Тогда только до первой крови!       – Полагаю, если моя первая кровь будет с тобой, дорогой жених не обрадуется, – похихикал Гарри. – Или эта традиция только для девушек? – задумался Гарри, кося взглядом на немного побледневшего Долохова, видимо, увидевшего, наконец, Темного Лорда, который уже какой-то время продвигался в их направлении. Сам Поттер засек это неистовство магии, каким и являлся Реддл, уже пару минут назад. – Вообще, ты не считаешь, что это чрезвычайно жестокая, негуманная и женоненавистническая традиция? Я бы на месте этих барышень больше думал бы не о зачатии наследников, а о том, как бы половчее выпустить кишки благоверного.       В маггловском обществе права женщин и человека в целом занимали умы многих видных деятелей, так что и Гарри невольно почерпнул парочку прогрессивных идей у простецов, в мире которых иногда проворачивал свои темные делишки.       – Могу тебя заверить, я не любитель кровавых развлечений в собственной спальне. И свои кишки я предпочитаю внутри тела, – прошипели из-за его правого плеча.       Темный Лорд сменил парикмахера – отметил про себя Гарри – теперь виски были подстрижены совсем коротко, когда как немного вьющаяся челка свободно падала на лоб, искушая поправить ее рукой. В темной мантии с кремовой сорочкой мужчина был неотразим. Статный, высокий и необыкновенно сильный мужчина. Его брату повезло, но только он был дураком в достаточной степени, чтобы не понять этого. Гарри скривился от этих мыслей: восхваления чужого жениха не были внесены в сегодняшний список его дел.       Он лениво обернулся к Реддлу, очевидно, не слишком обрадованному темой их беседы. Лицо его по своему обыкновению не теряло выражения полного спокойствия. Словно буддийский монах, Темный Лорд, казалось, познал суть бытия и его более не тревожат мелкие житейские неурядицы. Гарри же мог сказать, что тот на самом деле не был так спокоен, как желал показать. Изгиб его порочных губ был слишком тверд, глаза немного прищурены, поза слегка напряжена. Хорошо.       В последнее время Гарри испытывал все больше ярких положительных эмоций от неудовольствия Темного Лорда. Тот сверкал глазами, шипел сквозь зубы, словно раздраженный книзл, и недовольно кривился в самых крайних случаях, но никогда не делал ничего сверх этого. Вероятно, от того, что Гарри все-таки не давал каких-то стоящих причин. Как маленький маггленок с гранатой, Гарри желал узнать, когда же все-таки рванет.       Темный Лорд перестал его игнорировать, что должно было бы порадовать Гарри, но не радовало по очевидным причинам. Разве что только злило. Надо же, сиятельный Лорд решил, что он все-таки стоит его внимания! Как замечательно! Давала ли это о себе знать обида или здоровый инстинкт самосохранения?       Анализировать собственное поведение он желал мало, так что просто перекинул ноги через резные перила беседки, увитой плющом, где ранее сидел, увлеченный чтением труда по артефакторике, скрытого под иллюзией «Истории квиддича сквозь века», и лениво смахнул несуществующую пылинку с лацкана мантии жениха.       – Буду иметь в виду, – совершенно без выражения сказал Поттер. Этот образ бесчувственного чурбана он обычно берег для семьи (видать, Марволо стал ему действительно близок).       – Хорошо, мне, кажется, тоже есть, что взять во внимание, – с ленцой протянул он, слегка заинтересованно разглядывая его лицо.       Гарри только пожал плечами, не понимая, чего от него ждет Темный Лорд.       – Я немного подслушал ваш разговор, – продолжил Реддл, – речь идет о спарринге?       – Не идет. Диалога не случилось, – все так же спокойно и невозмутимо ответил Гарри, так как Долохов, кажется, все еще был не в себе.       – Почему же?       – Да, почему?! – все-таки ожил Долохов.       – Мне неинтересно, – пожал плечами Гарри.       – Исходя из слухов, ходящих о тебе, ты никогда не был против хорошей драки, – прищурился Реддл, подозрительно его оглядывая.       – Так и есть, – не дрогнул Поттер. – Когда для этого есть стоящая причина. Калечить кого-то ради веселья мне не по нраву, – Гарри едва не поморщился, настолько его слова противоречили личности Чарльза. Ему хорошая драка казалась просто невероятным развлечением.       – Мальчишка, ты думаешь, сможешь меня одолеть? – взревел Долохов, будто забыв о присутствии Реддла. – Куколка, твоя самонадеянность, конечно, очаровательна, но опыт иногда стоит гораздо больше силы.       Гарри только закатил глаза. Никакие просьбы и угрозы не смогли заставить Долохова отказаться от этого глупого прозвища. Это, видимо, его рок. И если Золотце остался с ним в мире криминальном, оставалось надеяться, что это не станет его именем в мире обычном.       – Нет значит нет, – безэмоционально отрезал Гарри, подбирая книгу, уже было намереваясь уходить в более тихое местечко.       – Ну, хотя бы просто врукопашную! – взмолился Долохов.       – Право, это было бы весьма интересно, – протянул Реддл.       Первым порывом Гарри было отказаться, но такой вариант означал, что Долохов от своего не отступится, а это значит, что будет докучать ему постоянно. И, мало того, это постепенно, но неизбежно поднимет вопросы и подозрения Темного Лорда. Доводить до такой степени однозначно не стоило. Предложение Антонина было просто идеальной возможностью избежать многих проблем в дальнейшем с наименьшими потерями.       Маггловские боевые искусства когда-то интересовали Поттера, и он даже посещал какое-то время занятия по тайскому боксу, но быстро бросил, осознав, что магия в его профессии была куда более удобным орудием. Усыпить нечаянного свидетеля было куда проще, чем устраивать потасовку. Словом, боец из него был посредственный.       – Хорошо, но с одним условием. Мы проводим спарринг, и ты, Антонин, больше не будешь меня этим доставать. Никогда. Не смотря на результат. Даже если очень захочется. Даже если у тебя появится гениальная идея.       – Но так не честно! – заныл Долохов, – Куколка, ты по истине неумолим!       – Только один, – не дрогнул Гарри. Марволо неудачно пытался скрыть улыбку, смотря на своего старого друга, ведущего себя, как малолетний болван. Хоть что-то вызывало у него положительные эмоции. Прекрасно.       – Ладно, Куколка, ты мне прям яйца выкрутил, но я согласен, – Долохов со смиренной рожей протянул ему руку для пожатия. Гарри принял ее, приготовившись потерпеть пару неприятных минут во имя спокойствия и благоденствия.       – Тогда нам нужно переодеться, – заключил он, – встретимся через пять минут в тренировочном зале.       У себя в комнате Гарри с легкой совестью достал свои темные маггловские одежды, понимая, что в этом конкретном случае никто его ни в чем из-за них не заподозрит.       Спальня, выделенная ему Марволо, была немного мрачновата, как и все в этом поместье, видимо, в стремлении соответствовать хозяину, но Поттер даже успел немного к ней привязаться. Она успела стать ему убежищем, синонимом спокойствия и безопасности. Уходить отсюда сейчас ему не хотелось. Настроение снова упало, будто не хватало ему негативных впечатлений в последнее время. Гарри разворошил волосы рукой и, захватив перчатки, дернул дверь, намереваясь спуститься уже к ждущему Долохову.       Тренировочный зал Поттер нашел и обследовал в первый же день своего пребывания в гостях у так называемого жениха, однако из соображений сохранения легенды и непривлечения к себе лишнего внимания, он не посещал его слишком часто, тем более тренировать по-настоящему нужные навыки здесь не представлялось возможным. Помещение могло похвастаться высокими потолками, множеством манекенов для отработки всевозможных заклинаний и мягкими, обитыми каким-то зачарованным материалом, светлыми стенами. Руны, врезанные в каменный пол, мерцали от силы, влитой в них в избытке, чем-то напоминая работу мастера иллюзии, которую Гарри имел удовольствие видеть в хранилище ранее. Магические светильники, расставленные тут и там, давали достаточно освещения, чтобы было возможно рассмотреть даже самые отдаленные уголки помещения.       В зале к большому удивлению Поттера обнаружился Темный Лорд собственной персоной. Вечно занятый сейчас он нашел время, чтобы посмотреть на глупую затею Долохова.       Вот так он и оказался в этой ситуации. Несмотря на всю свою выносливость, приобретенную благодаря частой необходимости сматываться с места преступления как можно быстрее (к тому же, пробраться через входную дверь удавалось нечасто, все больше через окно, а то и дымоход), Долохов выдохся лишь чуть больше, чем он. Очевидно, в рукопашном бою тот не был так опытен, как в магическом. Он широко замахивался при ударе, открываясь для контратаки, забывал о защите головы и не следил за ногами противника.       Предыдущий удар по печени, видно, не прошел даром: Долохов тяжело дышал и немного согнулся в корпусе, инстинктивно защищая пострадавшую область. Сам Гарри, попавшись в захват ранее, повредил ногу в попытках выбраться. И хоть боль не была невыносимой, не обращать на нее внимания было сложно.       Долохов, вероятно, тоже подметил слабые места Поттера и стремительным движением кинулся к нему, пытаясь сбить с ног. Гарри быстро сориентировался и отступил с пути мужчины, успевая сделать подсечку. Долохов с удивленным вскриком потерял равновесие и, сделав еще несколько шагов, нелепо взмахивая руками, упал на пол, однако быстро сориентировался и сразу же попытался встать. Но был остановлен Поттером, который метнулся из последних сил, игнорируя боль в ноге, стал над Долоховым, надавливая коленом на его спину, крепко схватил на волосы на затылке и несколько раз с силой ударил его лицом о пол.       Какое-то время в зале воцарилась мертвая тишина, перебиваемая только хриплым дыханием Гарри и Долохова.       – Ух, Куколка, ты просто безжалостен! – лихо улыбнулся мужчина, вытирая кровь со лба, и уселся на полу.– Не подозревал в тебе такой жестокости.       – Решил выдать аванс, раз уж это наш последний спарринг, – Гарри постепенно успокоил свое дыхание и внимательно посмотрел на результаты своих трудов. Окровавленное лицо Долохова выглядело жутковато, но Гарри не понаслышке знал, что раны на голове всегда сильно кровоточат и редко бывают опасны для мага.       Иного выбора у Гарри в любом случае не было: Чарли слыл тем еще задирой, драки были вторым его любимым занятием после квиддича, так что поражение возбудило бы подозрения Темного Лорда. Небольшая кровопотеря настырного товарища вряд ли его сильно расстроит, а Поттера уж тем более.       Гарри посмотрел на Реддла, заинтересованно рассматривающего небольшую сцену. Тот никак не выдал своего отношения к исходу спарринга.       – Ладно, договор есть договор, придется мне удовлетвориться этим боем, хоть и было бы интересно попробовать еще раз. Спасибо за спарринг, – Долохов протянул ему руку, которую Гарри с легкой улыбкой пожал.       – Раз уж я больше вам не нужен, я пойду, – Поттер снял перчатки и не спеша вышел из зала.       Адреналин еще гулял в крови, когда Гарри направился в свои покои. Движения были наполнены энергией и силой. Скорая вылазка в поместье Макмилланов, напичканное летальными ловушками и очень неприятными проклятиями, бодрила – трудности и их преодоление становились частью его повседневности. Проникновение в это место будет во много раз более сложным делом, чем в дом Лонгботтомов, уделивших преступно мало внимания защите своего жилища.       Вот где бы ему пригодилась бы мантия-невидимка отца. В отличие от всех остальным мантий-невидимок, что видел Гарри в своей жизни, отцовская делала невидимым человека даже для его «Взора». Так его братец, который получил ее в свое пользование от гордого его успехами в квиддиче отца, находил какое-то время удовольствие в том, чтобы пакостить Гарри исподтишка, но быстро потерял интерес к скучному брату, предпочитая находить приключения со своими дружками.       Магические крепления на этой мантии были не видны совсем. Возможно, они находились во внутренней части, но Чарльз слишком ревностно оберегал свое сокровище от него, и Гарри так и не удалось взглянуть туда хотя бы одним глазком.       Будь у него такая мантия, с его способностью видеть все скрытые ловушки он бы мигом пробрался в любое защищенное место. Однако, несмотря на его заинтересованность в артефакторике, изготовление чего-то хотя бы просто похожего стало бы для него невыполнимой задачей. Оставалось только грустно вздохнуть и забыть о такой возможности.       В своей комнате Гарри сбросил одежду, пропитанную потом, не заботясь о том, куда он ее кинул. Гарри знал, что вышколенные эльфы тут же уберут беспорядок. Он наполнил ванну настолько горячей водой, что комнату тут же заволокло белой паволокой пара, и с довольным стоном в нее погрузился. Заранее подготовленный пузырек с исцеляющим зельем был быстро выпит и позабыт. Горько-сладкий аромат любимого грейпфрутового масла, которое он имел привычку добавлять в воду, витал в воздухе.       Горячая вода разморила его настолько, что он чуть было не уснул прямо в ванной. Вот смеху было бы: талантливый вор выжил во многих передрягах и умер в шикарном поместье, уснув в огромной роскошной ванне. Это был бы действительно печальный конец для такого пройдохи, как он.       Однако дневной сон был вовсе неплохой идеей. Вознамерившись проспать пару часов, Гарри лениво вышел из ванной комнаты, лишь обернув бедра полотенцем, несмотря на то, что уже ощущал буйство магии Темного Лорда за дверью в его покои. Дав себе пару мгновений, чтобы убедиться, что Реддл действительно стоит у его двери, он стремительно распахнул ее и вопросительно уставился на своего визитера.       – Хотел удостовериться, что с тобой все в порядке, – усмехнулся Реддл, его нечитаемый взгляд огладил грудь и поджарый живот Гарри.       Поттер запоздало заволновался о том, что Темный Лорд увидит его не столь многочисленные шрамы. Однако, бежать и одеваться при госте было бы совсем нелепо, поэтому Гарри заставил себя стоять прямо.       – Вам бы, многоуважаемый жених, стоило бы сперва спросить это у своего друга, когда я уходил, его дела были несколько хуже моих, – Гарри не очень-то верил в добрые намерения Темного Лорда.       – В его голове нет ничего ценного. Утеряй он способность здраво мыслить, никто бы и не заметил разницы. А вот ты хромал, когда покидал зал.       – Ваша забота тронула меня до глубины души, – равнодушно заверил его Гарри. – У меня все отлично.       – В таком случае, не составишь мне компанию? – глаза Реддла гневно сверкнули, что-то в Поттере радостно затрепыхалось.       – Вынужден признать, я собирался немного подремать.       – Очень жаль, что тебе придется отложить твои планы, – тонко улыбнулся он.       – О, не стоит волноваться о моих планах, дорогой жених, ведь в нашем союзе право их строить есть лишь у вас, – кажется, только что Гарри уверился в мысли, что ни за что не свяжет себя узами брака.       – Не стоит так драматизировать, я хотел предложить тебе прогуляться к нашему общему старому знакомому.       – И что же это за знакомый?       – Детёныш гиппогрифа, ты упоминал недавно, что тебе небезразлична его судьба.       – Да, и ты сказал, что его печень теперь лежит на одном из прилавков Лютного, – выдавил Гарри.       – Допустим я немного приукрасил… – под тяжелым взглядом Поттера, он улыбнулся и признался: – Очень приукрасил. Он жив, здоров и ждет нас на старом месте.       Гарри только зарычал и закрыл дверь перед носом Темного Лорда.       – Через десять минут буду готов!       – Кстати, замечательно пахнешь! – задорно откликнулись из-за двери.       – Знаю!       Через обещанные десять минут он спустился к ожидавшему его Реддлу. Подойдя на расстояние вытянутой руки, Гарри уставился на своего номинального жениха и подивился, как такая сволочь может быть настолько красива. Природа должна была вложить в него что-нибудь, что предупреждало бы окружающих существ о потенциальной опасности. Как делала это с ядовитыми жабами, растениями и прочим. Мантия на Темном Лорде так точно была подогнана по фигуре и так хорошо очертила его талию, что плечи и бедра его смотрелись теперь невероятно привлекательно. Темные, глубоко посаженные глаза смотрели на него спокойно и будто бы, говорили, что их обладатель знает, что за мыслишки обитают в голове Гарри.       – Готов? – спросил он, подходя к Поттеру ближе. Гарри только кивнул.       Пространство и время скрутило их невероятным образом, протащило по изнанке мира и выплюнуло в уже знакомом лесу. В прошлый раз чувствовалось, что тогда прошел дождь, и Гарри подумал, что влажность обусловлена этим. Но в этот раз дождя явно не было, но ощущение хвойной влаги и холодка все еще присутствовали. Такова природа этого места, подумал Гарри.       Повторив восхождение к месту гнезда маленького гиппогрифа в полном молчании, они остановились за пару метров от него. Курлыканье послышалось прежде, чем малыш, совсем уже твердо держащийся на ногах, поднялся и медленно приблизился к ним.       – В этот раз я хочу это сделать, – Гарри протянул руку, в которую Реддл без лишних слов всунул сверток с сырым мясом.       Детеныш заинтересованно наклонил голову, силясь понять, почему так аппетитно пахнущее угощение еще не отдано ему. Гарри аккуратно приблизился к нему еще ближе, сел перед ним на корточки, чтобы заглянуть в глаза и радостно улыбнулся, осознавая, что действительно соскучился по забавному и смышленому зверю. Он аккуратно, чувствуя за спиной молчаливую поддержку и защиту Реддла, скормил гиппогрифу угощение кусок за куском. Закончив с трапезой, благородный зверь благосклонно позволил погладить себя и даже немного поиграл с Гарри, заставляя его бегать за ним, то потом сам обращал парня в бегство.       Запыхавшийся и неприлично счастливый Гарри с непроходящей улыбкой подошел к Реддлу, терпеливо, дожидавшемуся окончания их игрищ. Поттеру даже почудилось, что в глазах мужчины наравне со смешинками, плясавшими там с самого начала, светилась почти что нежность. Смутившись этой мысли, в неожиданной нерешительности он не смог сделать последнего шага к нему. Но тут на помощь пришел Реддл, он сам преодолел оставшееся расстояние и аккуратно приподнял подбородок Гарри, заглядывая в его лицо и глаза.       – Ты рад? – спросил он с еле видимой улыбкой.       – Это такой способ извиниться за то, что вы сказали мне, что безжалостно прибили нашего маленького друга?       – Да, – после краткой борьбы с собой ответил он, – и за то, что не уделял тебе должного внимания. Заставил тебя чувствовать себя неуютно в моем доме и в моем обществе.       Бескомпромиссный и прямой взгляд Марволо держал его глаза в плену, не давая уйти, спрятать и малейшую эмоцию в глубине души. Гарри не сомневался, Реддл уже знал ответ, когда спрашивал:       – Так я прощен? – поинтересовался он мягко.       – Еще не знаю, – хитро улыбнулся Гарри, не желая так просто прощать Темного Лорда, хотя в душе согласился, что извинение было хорошим, учитывая, что Реддлу вряд ли приходилось часто просить прощения.       – Тогда у нас есть еще парочка мест, куда мы должны заглянуть, – улыбнулся мужчина.       Его лицо, когда он вырывался из дел и собственного дома всегда становилось будто бы мягче – насколько это возможно для Темного Лорда – более молодым. Сейчас Реддл в лучах яркого солнца на фоне качающихся где-то далеко внизу верхушек деревьев-исполинов, казался по-настоящему волшебным созданием в своей красоте и силе. И ужасающим по тем же параметрам.       Гарри тут же разозлился на себя за подобные мысли. Как же он глуп будет, если позволит обращаться с собой подобным образом. Но Темный Лорд попросил прощения, и это чего-то стоило, он решил дать ему один последний шанс. Один единственный. Люди любят говорить про последний шанс, но часто так бывает, что случается первый последний шанс, второй и даже двадцатый. Гарри даст только один.       – Так куда мы отправляемся? – спросил Гарри осторожно.       – Я покажу, – Марволо протянул ему руку, – И прошу тебя, обращайся ко мне на «ты».       – Я подумаю, – улыбнулся Гарри, – принимая его руку.       Он собирался поупрямиться еще какое-то время.

***

      Серые доски настила причала вторили каждому их шагу, жалуясь и стеная. Избитый и изрезанный неотступными водами океана, он все еще был достаточно крепок, чтобы местные рыбаки могли, не опасаясь за свою жизнь, заниматься своим ремеслом. Каждое утро суровые мужчины в блеклых одеждах отчаливали от этого причала только для того, чтобы в скорости вернуться с уловом к своей семье, якорем тянувшей их назад на сушу.       Беспокойное и неизбывное движение мощного тела океана завораживало. Чайки, парящие над водной гладью, пронзительно кричали что-то о своей печали серому безрадостному небу. Огромные, но невероятно мягкие на вид облака почти скрыли за собой солнечный диск, только несколько пучков света добирались до поверхности, чтобы позолотить океан и, отраженные водным зеркалом, отправиться дальше в свое вечное путешествие. Близился закат, сигнализирующий о конце работы, рыбаки освобождали свои небольшие лодки от улова, сосредоточенно перекладывая разнообразные ящики на причал. Все были заняты делом, никому и в голову не пришло любопытствовать, что за мужчины стоят на причале, пристально вглядываясь вдаль, будто действительно желая увидеть там что-то важное. Каждый рыбак знал, что за бескрайними просторами океана, в который они выходили каждый день, простираются другие, точно такие же.       Они уже увидели парочку красивых мест сегодня, но это грозная и неласковая картина вызвала неясные, ворочающиеся в груди Темного Лорда чувства.       – Я видел много удивительных вещей, но каждый раз при виде океана даже самое опасное и будоражащее когда-то приключение меркнет. Столько силы и неистовства в океане, иногда я радуюсь, что он не может мыслить, – признался он, сосредоточенно следя за полетом чайки.       Вот она дерзко спикировала прямо к поверхности воды, настолько резко и быстро, что, казалось бы, должна непременно разбиться, но нет – она уже устремилась ввысь, держа в клюве свой улов. Сегодня ей повезло найти пищу и прожить этот день, чтобы завтра, возможно самой стать пищей для более удачливого охотника. Жизнь и смерть так тесно переплетены, что иногда их сложно различить.       – Мой Лорд, неужели вы боитесь, что проиграете в своем величии пусть и большой, но луже? – мальчишка подначивал его, и это было бы ясно любому, если бы кто-то кроме них присутствовал при разговоре. Но никого не было рядом с ними, поэтому он не стал прятать слабую ухмылку. Он с удивлением осознал, что соскучился по острому языку и юношескому жару своего спутника: в последнее время тот не спешил вести с Марволо откровенных разговоров, спрятавшись от него в своей раковине отчужденности и холодности.       Реддл признавал, что большая доля вины за такое поведение жениха лежит на нем, однако в сутках было слишком мало часов, а в жизни Реддла слишком много забот, чтобы придавать данному обстоятельству большое значение. Вернее, так он думал еще до того, как парень перестал обращать на него хоть какое-нибудь внимание. Лишившись общества юного Поттера, Реддл не раз ловил себя на том, что мысленно прокручивает в голове, что бы сказал мальчишка в той или иной ситуации, если бы был рядом или вышел из постоянного состояния немоты.       Вернее, нем и глух Поттер был только с ним – мужчина был вынужден признать с большим неудовольствием. То, что раньше мог видеть только он, и каким-то магическим образом смогли разглядеть в мальчишке Абраксас и Долохов, теперь принадлежало кому угодно, но не ему. В душе Реддла подняла голову слепая и глухая к голосу разума зависть. Особенно сильно она дала о себе знать, когда Драко добровольно показал ему и Абраксасу парочку воспоминаний о своих с Поттером похождениях. Ревновать к младшему Малфою было бы совсем смешно, поэтому такой мысли он даже не допускал.       Еще лет двадцать назад он бы непременно запер бы его подальше от других глаз, сохранил бы только для себя, не дал бы кому-то другому ступить в сторону парня и шагу. Но восстановив душу и разум, Реддл обрел и способность смотреть на свои решения критически. Надо сказать, данная способность далась ему нелегко, стоила слишком больших жертв и усилий, поэтому, наконец заполучив ее, он пользовался ею постоянно. А значит, понимал, что, хоть сломить Поттера было бы совсем нелегко, это непременно случилось бы, вздумай он обращаться с ним, как со своей собственностью. А к большому огорчению Реддла, Поттер больше нравился ему, будучи самим собою, хоть мужчина, как оказалось, знал о нем не так много.       – Люди смертны, это большой их недостаток. Разве боялись бы мы хоть чего-нибудь, если бы не рисковали каждый раз расплатиться за ошибку собственной жизнью?       – Что насчет чувства вины, которое не дает спать по ночам? Или горьких сожалений, вынуждающих жить прошлым? Чувства утраты? – парень кинул на него странный взгляд.       – Все это имеет значение только до тех пор, пока ты жив, а, значит, второстепенно. Выбирая жизнь в муках совести, утраты, сожалений или смерть… Не дай запудрить себе мозги, в конечном итоге ты выбираешь жизнь или смерть. И только это имеет значение. У всего живого одна задача – жить и продолжить жизнь после себя. Ты так не думаешь?       – Думаю, мы хотим жить в той же мере, в какой хотим и умереть, – за словами парня почувствовалась какая-то сильная эмоция, но Реддл не сумел разобрать, какая именно. – Жизнь есть бесконечная борьба со смертью, война со временем и разложением. Все, к чему стремится человек, это – стабильность, спокойствие, безмятежность, отсутствие забот и волнений – небытие. Все это мы получаем только тогда, когда умираем. Только страх заставляет нас выбирать жизнь. Страх перед неизвестным.       – Даже для меня это очень мрачный взгляд на данный вопрос, – тревога, вызванная словами Поттера, вопреки протестам разума Реддла поселилась в его сердце.       – Только подумайте, сколько религий существует в маггловском мире! И каждая дает свое объяснение посмертию. Перерождение, рай, ад, чистилище, бесконечный хаос – никто точно не скажет, что же ждет тебя за гранью. Недавно магглы выяснили, что все в этом мире состоит из звездной пыли, даже наши с вами, Мой Лорд, тела состоят из нее. А когда мы умрем, мы станем чем-то еще. Все, чем мы были, растворится в бесконечном нигде, чтобы потом стать чем-то. Что это небытие или перерождение?       – Магглы ничего не знают про душу. Даже, если они знают, что станет с нашими телами, они понятия не имеют, что такое душа.       – А как вы можете быть уверены, что это знаете вы, мой Лорд? – все внимание Поттера было сосредоточено на лице Реддла. Он принудил себя собраться с мыслями, мальчишка ждал его ответа уже некоторое время.       – Есть множество ритуалов по призыву душ умерших, которых ты, наверняка, не знаешь из-за ограниченного подхода твоих родителей к обучению. Живые картины, призраки… Крестражи, – Реддла передернуло от одного лишь упоминания этой гадости, которая когда-то чуть не унесла его разум в безбрежные просторы безумия.       – Маггл бы сказал, что это все демоны, путающие разум человека.       – Какая глупость! – усмехнулся Реддл.       – Согласен, – слабо улыбнулся Гарри, – точно такая же, как и сказать, что в ритуалах действительно призываются души, а в картинах их слепки. Глупость потому, что все это про то, во что мы верим, а не про то, что мы знаем. Мы ничего не знаем наверняка, и мы этого боимся.       – В некотором роде ты прав, – вынужден был признать мужчина. На какое-то время между ними повисла тишина, нарушаемая только шумом многолетнего боя старого причала с водами океана. – В любом случае, твое высказывание… Это было красиво, но уверяю тебя, в смерти нет ничего красивого.       Перед внутренним взором Реддла возник грязный переулок Лондона тридцатых годов, в котором судьба указала ему на все дальнейшие устремления и жизненные решения.       Скоро начался бы четвертый курс Хогвартса, но уже сейчас Том был уверен, что станет старостой в следующем году. Он немало работал над этим все три года своего ученичества и весьма преуспел. А пока он мечтал о будущем величии, глупые, ограниченные магглы заставляли его ходить в церковь, где рассказывали глупые сказки, где превращение воды в вино называлось чудом, а его так и подмывало показать, что такое настоящее чудо. Однако он держался изо всех сил, хотя волшебная палочка так и жгла через карман кожу бедра. Ему нельзя было носить ее с собой, но никакие правила и штрафные санкции не заставили бы его отказаться от того чувства защищенности и превосходства, которое он испытывал, стоило ему только коснуться гладкого теплого дерева палочки. Никакой жалкий маггл не станет между ним и магией или пожалеет об этом!       Проповедь, наконец, закончилась. Старый проповедник, подозрительно плотоядно поглядывающий на совсем еще маленьких мальчишек его приюта, насквозь фальшиво улыбнулся всем им на прощание и удалился в задние комнаты. Запах ладана въелся в волосы и одежду Реддла так, что казалось, никогда больше не покинет его.       Громкая и гомонящая толпа приютских детей разбежалась в рассыпную, пользуясь тем, что воспитательница в очередной раз разболталась с одной из прихожанок. Старая карга миссис Хамплтон жаловалась на свою судьбу озабоченно охавшей рыжеволосой женщине в достаточно ладном и дорогом платье. Ее тревожный большой рот, подчеркнутый яркостью ее губ и белизной зубов, складывался в букву «о» каждый раз, когда карга восклицала что-то в праведном возмущении. Рассказывала о том, какие малолетние ублюдки и будущие преступники содержатся в приюте – понял Реддл по некоторым фразам, долетавшим до его ушей. Рыжеволосая оглянулась вокруг с наивным удивлением, не забывая, впрочем, прижать свою модную сумочку к животу, укрывая от взглядов голодной шпаны.       – А государство кормит этих неучей! – некогда пышная грудь теперь уныло колыхалась в такт произносимых миссис Хамплтон слов, производимых ее мощными легкими и лужёной глоткой.       – Да-да, – вторила ей рыжая, совсем уж загнанно оглядывая толпу детей. Каждый из них сегодня был сыт только речами о боге, когда как она – Том был уверен – никогда не знала, что такое голод. Она имела гораздо больше их всех вместе взятых, но все равно боялась кучки маленьких детей, оказавшихся никому не нужными.       Терпение его лопнуло, он не стал дожидаться всех, решив добраться до приюта самостоятельно. Оглядываясь по сторонам, как бы его никто не заприметил, Том скрылся за поворотом и послал маггловского Бога от души, как никогда не молился.       – Нахуй! – вскричал он посреди улицы, заставляя прохожих изумленно оглянуться на него.       Весьма довольный собой, он решил немного прогуляться по городу, тем более день выдался теплый и солнечный, а обед предполагался только через пару часов.       Мощеные улицы города ярко освещались солнцем, витрины магазинов сияли в лучах, а люди, полные своей значимости и спокойствия, прогуливались, изредка бросая на него сочувственные с изрядной долей брезгливости взгляды. Том больше не испытывал стыд за свои поношенные и потертые вещи, которые, к тому же, были ему малы. О нет, он знал, что все эти презренные магглы не ровня ему, он волшебник – существо выше и сильнее каждого из них, а они – грязь под его ногами. А одежда, об этом он позаботиться потом.       Внимание его привлекла маленькая девочка в порванном платьице, она не плакала, но, очевидно, была очень близка к этому. Она стояла у какого-то заулка, спрятанная за штабелями каких-то ящиков, практически укрытая от глаз толпы. На вид ей было года четыре, ее светлые волосы были в беспорядке, а на ситцевом в цветочек платье помимо пятен и общей застиранности виднелись дыры, будто кто-то тягал ее за платье на манер чемодана. В глазах стояли непролитые слезы, которые делали ее и так большие голубые глаза комично огромными. Том узнал ее. Эта девочка была воспитанницей его приюта, и что она делала так далеко от него, было совсем непонятно. Он решительно направился к ней.       – Мисси, – припомнил он ее имя, заставив ее с надеждой вскинуть на него глаза. – Почему ты здесь одна?       – Мисс, мисс… – захныкала она, из ее глаз потекли слезы. Том знал, что это за слезы. Такие бывают от страха, беззащитности и крайнего испуга.       – Успокойся, – предложил ей Том, – что случилось?       – Мисс Темпл! – выдавила она, наконец, из себя и махнула рукой в грязный переулок за собой. В предчувствии чего-то страшного, но неизбежного сердце парня болезненно сжалось, только чтобы вновь забиться с утроенной силой. Холодный пот проступил по всему телу вместе с толпой мурашек, в голове стало наоборот нестерпимо горячо, хотя Том еще уверял себя, что ничего страшного не произошло. – Они ее забрали… Я хотела помочь, но они кидали, били, делали больно и я убежала! Потерялась… Но я нашла мисс Темпл, – на последних словах как-то рвано и странно заплакала, растерянно ухватившись за передничек своего крошечного драного платья.       – Где она? – только и спросил он.       Девочка зажала рот своими испачканными ручонками, заталкивая рыдания обратно. Она уже выучила, что слезы это слабость. Мисси качнула головой в сторону переулка.       Между магазинами с яркими витринами крылся грязный, влажный переулок. Из-за близкого расположения зданий солнечный свет не доходил до него, что делало его идеальным укрытием для крыс и плесени. В затхлом воздухе Тому почудилось было сложно идти, будто он стал таким плотным, что продираться сквозь него стоило больших усилий. Сердце тревожно и неровно стучало, казалось, прямо у него в голове, ноги стали чужими, каждый шаг чувствовался так, будто каждая из них была обернута огромным куском ваты. Из-за угла показалась нога в коричневом башмаке.       Тело Мисс Темпл – все, что от нее осталось, понял Том. Глаза слепо смотрели в небо, практически полностью перекрытое скатами крыш, на щеке укус. Руки беспомощно раскинулись в странной и неестественной манере, будто в желании обнять кого-то. Платье ниже воротника было разорвано со страшным усилием, ее небольшие груди со следами кровоподтеков выглядели так, будто их сжимали и выкручивали изо всех сил. В области живота Том насчитал три ножевых ранения. Кровавые пятна на ее белом фартуке расцвели уродливыми и смрадными цветами. Длинные юбки платья были задраны, обнажая безвольно раскинутые бедра и густую поросль в промежности, белесые разводы густой жидкости запутались в лобковых волосах.       Со стыдом и яростью Том осознал, что вся безграничная любовь к мисс Темпл, которая хранилась в его сердце так глубоко, что казалось, участвовала в каждом его вдохе и выдохе, превратилась в брезгливость и ужас. Оглушенный непонятными ему самому эмоциями, он почувствовал только горячие слезы, брызнувшие из глаз помимо его воли.       Пахло ладаном.       – Как и в жизни, – вырвал его из старых воспоминаний голос парня.       – А как же любовь? – неожиданно для самого себя спросил Реддл. – Для юных и пылких обычно все объясняется любовью. Ты бы жил ради любви?       – Не знаю, – нахмурился Поттер, на его лице появилось растерянное выражение. – Я еще не знаю, что такое любовь. Возможно, я бы жил. Для вас, мой Лорд, все диаметрально противоположно. Вы бы умерли ради любви?       – Очень сомневаюсь, – слегка улыбнулся мужчина, перед глазами стоял грязный переулок.       Зеленые глаза его спутника пытливо заглянули, казалось, прямо в душу, чтобы найти там самые укромные места, увидеть вещи, который он прятал бы даже от самого себя. Внезапно и иррационально мужчина испугался, как бы парень не увидел эти воспоминания чуть ли не столетней давности. Вкупе со всем, что представляет собой Темный Лорд, Марволо и мальчишка Том. Он знал, защита его разума не имеет изъяна. Другая его часть отчаянно и остро хотела и требовала, чтобы Поттеру это все-таки удалось.       – Хорошо, Марволо, – парень слабо, как-то по-настоящему улыбнулся ему впервые за долгое время. Сердце, раздраконенное старыми воспоминаниями, будто трепыхнулось в груди. – Куда мы идем дальше? Ты ведешь.       Поттер уже отвернулся, бросая прощальный взгляд на пристань, на пару мгновений залитую вышедшим из-за облаков солнцем. Реддл с усилием воли подавил в себе желание провести рукой по гладким волосам парня, пропустить их сквозь пальцы, прижать его голову к своему плечу. Что за сентиментальность в его то возрасте?

***

      Гарри предстояло на какое-то время перестать быть магом. Все ловушки в поместье Макмилланом были рассчитаны на мага-нарушителя. Гарри понимал, что даже попытка слиться с природой путем прокачки сквозь себя окружающей энергии скорее всего не сработает. Так много энергии мощных заклинаний и охранных чар было там, что пройдя сквозь его тело, они бы просто выжгли бы его ядро. Никакие хитрости не сработали бы, оставалось только изменить свою природу, примерить шкуру маггла.       За изящной кованой оградой с монолитными каменными столбами виднелось причудливое здание поместья. Складывалось ощущение, что изначально дом строился в английском стиле, но потом что-то пришло в голову далекого предка славного семейства, и теперь часть дома представляла собой образчик английской архитектуры с ее строгостью линий, выверенными росчерками окон и покатом крыши, переходящей в плавные округлые линии и богатство форм, характерных для барокко.       Говорили, что старый Макмиллан настолько двинулся на своих исследованиях, что совершенно потерял связь с внешним миром. В будуарах маги шептались между собой, что старый маг совершенно безумен. Несмотря на это, на рынок регулярно поступали все новые и новые изобретения гения артефакторики. Его жилище, казалось, полностью отражает суть своего хозяина. В безумном смешении несовместимого была найдена хрупкая гармония.       Гарри глубоко вздохнул, настраиваясь. Не делать того, что твоему организму обычно и характерно так же, как дыхание или биение сердца, было сложной задачей. И даже практика, которой он, естественно себя озадачил, не смогла заставить его тело осознать, что ему не стоит делать то, для чего оно и было создано. Шансы на успех была примерно такими же, как и на полный провал, но последние события заставили его поторопиться.       Собственные реакции и эмоции больше не подчинялись ему в полной мере. Он прекрасно это осознавал, это его пугало. Но что заставило его действительно желать побыстрее бежать – это ответные аналогичные эмоции Марволо, которых тот пока еще не осознал. Нужно было покинуть дом Темного Лорда до того, как тот решит, что Поттер ему действительно нужен настолько, что мнение самого Гарри никого не будет интересовать. Гнев и ненависть Темного Лорда могли быть ужасны, но его возможные страсть и нужда пугали Гарри до колик в животе. Глупцы могли бы сказать что-то про бабочек, но он себя к ним не причислял.       Гарри кинул себе под ноги «воздушку», направленную примерно на крыльцо здания. План был прост и самоубийственен.       Пройти по территории вокруг поместья не представлялось возможным ни одному живому существу, муки, которые его бы ждали, вызывали у Гарри прилив отвращения к извращенной фантазии артефактора. Пролететь на метле помешал бы антимагический купол вокруг территории имения, изничтожающий магию одинаково виртуозно как в живых существах, так и в артефактах, даже заклинания выпивал досуха. Замечательная разработка, словом, Гарри уже взял контур себе на заметку. Была у него слабость, магия, возникающая уже внутри него за враждебную не принималась, иначе установка защитных артефактов и вообще нахождение внутри самого хозяина были бы невозможны.       Так вот, он собирался сделать себя стопроцентным магглом на пару мгновений, перекинуть свою тушку на безопасное пространство крыльца и действовать по обстоятельствам. Гарри не считал этот план своим лучшим.       Пока «воздушка» с отсроченным эффектом дожидалась своего часа, Гарри сконцентрировался и одним быстрым и стремительным усилием вытолкнул магию из своего тела, тут же чары под его ногами сработали и отправили тело в полет. Антимагический барьер, казалось, придирчиво рассмотрел его кандидатуру на наличие чего-нибудь магического и нехотя пропустил. Сердце, бешено бьющееся где-то в горле, аккомпанировало ветру, завывающему в уши. Время для Гарри замерло и потекло возмутительно медленно, он ощутил себя, будто в киселе, где каждое движение от чего-то стало втрое медленнее. Он наполнил свое тело магией снова, использовав древние запасы самого поместья, но, конечно же, это не могло возместить ему ту энергию, что он выпустил до этого. Его резерв был заполнен примерно на двадцать процентов. Хорошей новостью было то, что стать магом обратно после такого трюка он смог без особых последствий.       Все это пронеслось в его голове, пока тело медленное и неуклюжее все еще летело, Гарри применил ту же «воздушку» уже для приземления. Все, первый бастион взят.       Монументальная деревянная дверь была зачарована таким количеством заклинаний, что в его зрении просто светилась маггловской новогодней гирляндой. На то, чтобы найти ключ к плетению защитный чар понадобилось не менее десяти минут, что было не очень хорошим результатом. Еще через пару минут появятся эльфы, чтобы проверить исправность артефактов, а этих малышей Гарри стоило бы сегодня остерегаться. Распутав вязи магии, защищавшие вход, он толкнул дверь, но она была настолько тяжела, что не желала поддаваться. Гарри навалился всем весом.       Наконец, с тихим скрипом дверь отворилась. Поттер, тщательно исследовав как порог, так и саму раму прохода, зашел внутрь. Внутри мраморные полы с рисунком розы ветров, совершенно нехарактерным для жилища мага отражали лунный свет, падающий из дверного прохода. Шикарная лестница, ведущая наверх виднелась где-то в тени. На первый взгляд все было в порядке, но при более внимательном осмотре Гарри обнаружил, что на самых стыках плит притаились сигнальные чары. Если их приводило в действие именно прикосновение, то бояться было бы нечего, но он предположил, что даже вес его тела теоретически мог бы вызвать реакцию, совсем для него нежелательную. Гарри сплел контур левитационного заклинания и коснулся своего бедра, тело послушно перестало подчиняться гравитации. У такого решения был один минус, задавать направление своего движения было очень сложно, находясь в воздухе. Гарри поправил положение, сформировав на обеих ладонях ослабленную форму «воздушки», выпуская небольшое количество энергии, он передвигался по темным коридорам и вестибюлям поместья.       Осмотрев практически все помещения, Гарри немного разочаровался: шкатулки ему, конечно, попадались, но все это было совсем не то, самые обыкновенные вещицы. Но за одной из дверей крылась сокровищница.       В большом помещении, бывшем ранее, наверное, банкетным залом, громоздилась всевозможная мебель, застеленная белоснежными простынями, а все свободное место было занято. Нет, там не лежало золото утерянных цивилизаций, но все поверхности были заставлены всевозможными шкатулками. В комнате с большими резными окнами, пропускающими достаточно лунного света для ориентации в пространстве, и светлыми стенами, было столько шкатулок, что казалось, будто здешний хозяин искал то же, что сейчас так необходимо Гарри. Нашел ли Макмиллан то, что искал?       Силы, одолженные у поместья были практически на исходе, осмотрев пол помещения и не найдя ничего подозрительного, Гарри решился спуститься на свои две. Окружающая магия поглощалась его организмом совсем нехотя, будто в ней было что-то для него враждебное, резерв оставался пугающе мало заполненным.       Гарри придирчиво осматривал шкатулку за шкатулкой и обычным, и магическим зрением и не находил ничего примечательного. Нет, некоторые из них действительно были артефактами, но не были чем-то таким, за что Темный Лорд ухватился бы с таким остервенением. Поттер отбросил очередной экземпляр, с разочарованным вздохом, когда помещение будто встряхнулось и что-то в глубине поместья как будто лопнуло с громким хлопком и все снова затихло.       Он настороженно замер, прислушиваясь к окружающей тишине. Вдруг прослушивающие контуры, которые он оставлял на пути своего следования то тут, то там, стали передавать ему тревожащие его звуки чьих-то шагов, стремительно приближающихся к нему. Хозяин будто бы возник из ниоткуда посреди ближайшего к комнате коридора и теперь не оставлял ему путей для отхода. Сил на прыжок из окна с помощью «воздушки» не хватало, резерв был катастрофически пуст. Юрко спрятавшись за массивным комодом, Гарри затих.       Дверь бесшумно отворилась, только шаркающие в домашних тапочках ноги дали ему знать, что в помещение кто-то зашел.       – Ты пришел, – с торжественным злорадством провозгласил хозяин старческим голосом. – Я ждал тебя, Творец. Или кто ты теперь? О, как долго я ждал.       Голос продвигался пока в противоположную от него сторону и Гарри поудобнее затаился за комодом.       – Творец? Ха! – вопил мужчина. – Я покажу тебе, что значит быть Творцом! У меня есть для тебя угощение, ну где же ты?       В тишине ночи послышалось низкое урчание и дребезжание какого-то механизма, в воздухе запахло озоном. Угрожающий рык сжатого воздуха звучал в темноте предзнаменованием скорых проблем. Вдруг воздух озарила вспышка молнии, ударившая в стол слева от Поттера, разнеся его в щепки. Он еле удержал себя от крика, который рвался из него больше от неожиданности, чем от испуга. Деревянные ошметки стола весело занялись огнем.       – Видел такое, ха? – истерически рассмеялся мужчина. – Ты не заберешь мою душу, будь ты хоть Иисусом Христом, хоть Кришной! Я убью тебя, я имею право! Ха-ха-ха! Я тут Творец!       Помещение заполнилось едким дымом, истерический припадок Макмиллана все никак не заканчивался. Гарри выглянул из-за своего укрытия. В десяти метрах от него стоял обрюзгший старик в домашнем халате и тапочках, на его почти лысой седой голове красовался ночной колпак. Щеки были выбриты неровно, оставляя особенно много удивительно черной поросли в глубоких складках морщин и на выступах брылей. Его маленькие и надежно спрятанные под надбровными дугами глаза блестели безумием, он рыдал так, словно не мог остановиться, глупые и бессмысленные смешки покидали его рот, будто против его воли. В руках он держал странного вида устройство, похожее на огнестрельное маггловское ружье, но несомненно настолько модифицированное, что от начального облика осталась лишь память.       Поттер скрылся обратно, стоило бы уже и придумать, что ему делать в столь неоднозначной ситуации. Магии не хватит даже на побег, не говоря уже о сражении, прятаться долго он не сможет: скоро все помещение займется огнем.       Снова низкий гул устройства оповестил о готовности Макмиллана стрелять. Это был шанс. Как только треск и урчание стали максимально интенсивными, а цель уже явно была выбрана, Гарри сгруппировался, другого шанса уже может и не быть.       Одним слитным прыжком Гарри перемахнул через комод. Макмиллан, уже выбравший целью буфет совсем рядом с его прошлым укрытием, не успевал поменять цель, в его широко раскрытых глазах мелькнуло понимание и злобная досада. Время снова будто замедлило свой ход, Гарри знал, что это действие адреналина. Он максимально быстро приблизился к старику так плотно, что им пришлось зажать дуло его грозного оружия между телами. Выстрелив теперь, он бы нанес себе не менее ужасающие повреждения.       Для своего почтенного возраста старик обладал удивительной силой, он, вцепившись в свое оружие, пытался отцепить от него Гарри, но Поттер не сдавался и держался так крепко, как мог. Он нащупал выступающие части оружия и теперь с силой дергал все, до чего дотягивался. Вскоре ему удалось отломать несколько деталей. Делало ли это обстоятельство изобретение старика менее грозным оружием, он не знал.       – Что ты наделал, сопляк?! – зашипел Макмиллан, обнажая свои кривые зубы в оскале.       Гарри отпустил ствол ружья и нанес левый прямой удар, целя прямо в нос. Старик схватился за лицо, выпустив оружие из рук, чем Гарри и воспользовался, на всякий случай оттолкнув его ногой подальше. Все равно он не знал, как им пользоваться.       В истинной злобе и ярости Макмиллан бросился на него с ревом разбуженного медведя, широко расставив руки и пригнувшись. Гарри нанес удар коленом прямо по лицу старика, но тот, будто не заметил этого и смел его в свои ужасающие объятия, повалив на пол. В следующий миг его тело пронзил удар тока такой силы, что он не имел возможности пошевелить даже пальцем, его парализовало.       Старик отпрянул от него, довольно мерзко улыбаясь. Он самодовольно показал Гарри какой-то небольшой черный кубик.       – Вот что значит быть Творцом, сопляк, – его глаза светились торжеством, особенно жутко смотрелись они на залитом кровью и слезами лице. – Быть Творцом – значит творить! Ты не заберешь мою душу, я ждал тебя десять лет! Я готовился, я знал! Они говорили Берни сумасшедший, они говорили...! Хм. Моя душа останется со мной, а твоя отправится к праотцам! Я удавлю тебя вот этими руками, руками, которые принадлежат истинному Творцу!       Старик положил руки ему на шею и сдавил с такой силой, что Гарри тут же почувствовал, что, если что-то не предпринять, он скорее просто сломает ему трахею, чем задушит. Чувствительность медленно, но верно возвращалась к его рукам, но все, на что у него хватило сил, это положить свою руку на запястье мучителя. Даже сжать не получалось толком. Макмиллан глумливо рассмеялся.       – Шкатулку ищешь? Ха-ха-ха, глупец! Пока ты не Творец, ты не бессмертен! Никто не бессмертен, кроме старого Барни! Ха-ха-ха. Шкатулка легенда для дураков, вроде тебя, чтобы пустить по ложному следу. Нет никакой шкатулки, я везде искал!       Говорят, человек в безвыходной ситуации обращается к таким ресурсам своего разума и тела, о которых раньше и не подозревал. Гарри не очень-то верил, что для его глаз есть хоть что-то, что может быть от него скрыто, но в тот момент, ощутив рукой вялое биение жизни старика, его магию и суть, он не думал, он просто потянул эту энергию к себе, как делал ранее только с природной магией.       Затхлый привкус магии старика ощущался на языке, сердце лихорадочно билось, магическое ядро с радостью принялось перерабатывать новую порцию энергии.       – Нет! Нет! – кричал Макмиллан, уже не имея сил отнять свои руки от Гарри, силы покидали его настолько быстро, что он даже не понял, что происходит, пока не стало поздно.       Гарри чувствовал, что еще немного, и он отберет жизнь у человека, но уже не мог остановить процесс. Что-то внутри него древнее и не знающее мук совести и стыда из-за отобранных жизней требовало завершить начатое. Поттер не увидел, но ощутил, что с последним вздохом он получит что-то чуждое организму и душе старика, что-то, что отчаянно жаждет оказаться у него. И он не остановился.       Зеленое сияние окутало руки Гарри, когда последние силы покидали Макмиллана, упавшего кулем на Поттера. Полноводными реками зеленая энергия, которая была почти материальна, перетекала в его тело, находя свое место в нем, будто должна была оказаться в нем с самого начала.       Он отнял свои дрожащие руки от трупа старика. Его безумные глаза все еще смотрели на него, злобная, удивленная маска застыла на его лице навсегда. Он убил, но еще, возможно, забрал чью-то душу. И его только что могли убить. Гарри подавил всхлип, сглотнул вязкую слюну, убеждаясь, что трахея все-таки не повреждена, и оглянулся. Скоро все поместье будет в огне, и ему бы лучше убраться, пока есть возможность.       Он осмотрелся кругом еще раз, убедился, что искомого в комнате все-таки не было, и скрылся в ночи. Что за Творец, о котором твердил сумасшедший старик? Почему он принял за него Гарри? Что за энергия теперь сытым зверем свернулась где-то глубоко внутри него? Появилось явственное чувство, что искать ответы на свои вопросы стоит там, же где и шкатулку. Каким-то образом задание Темного Лорда связало его жизнь со шкатулкой нерушимой связью.       Выпив флакон успокаивающего зелья – все-таки не каждый день его пытаются убить, а он убивает – Гарри остановился ненадолго на своей базе. Голые бетонные стены странным образом успокоили его, а теплый душ, сооруженный не без помощи магии, практически исцелил. Завершив процесс сменой одежды на что-то приличествующее, он отправился в поместье Реддла.       Пробравшись в свою комнату привычным образом, Гарри вздохнул свободно. Было уже около семи утра, свой шанс на сон он упустил, а, значит, ему бы стоило уже спускаться на завтрак.       Открыв дверь своих покоев, Гарри нос к носу столкнулся с Реддлом и Абраксасом, выходящими из покоев Марволо.       – Я же тебе говорил, иллюзии не так работают. Зачарую я твой полог, но… – Малфой прервал себя на полуслове, как только заметил Гарри. На его красивом лице возникла отвратительная в своей хитрости и ехидности улыбка. – И приглашай меня почаще, – проворковал он уже совсем другим тоном, кладя руку Реддлу на предплечье.       – Что ты делаешь? – ровно поинтересовался он, переводя взгляд между Гарри и Малфоем.       – Еще спасибо мне скажешь, – игриво напел Малфой, и ушел разрушать жизни других людей дальше. Ладно, Гарри немного драматизировал.       – Доброе утро, – сказал ему Марволо.       – Я вижу, – согласился Гарри и захлопнул свою дверь.       Гребанный Малфой.