Питер зима

Как только нога была закинута, Слава отключился. Мирон полежал немного в тепле и радости, тоже собираясь уснуть. Но скоро начал терять покой и удобство. И рука не так подвернулась, и голова неправильно лежит на подушке, и ноги подмерзают. Ко всему добавилось тревожное чувство третьего лишнего. Мирон невольно открыл глаза и сразу встретился взглядом с большим чёрным котом на шкафу. Было непонятно, как эта туша забралась так высоко и уместилась в щели между шкафом и потолком. Самого кота не разглядеть, только сверкают жёлтые глаза-плошки. «Сейчас как сиганёт сверху… Так мне будет и надо. Привёл хозяина и сразу в постель. Котов покормить не дал, - он не думал всерьёз, что кошак накинется, но лежать под таким суровым присмотром было неприятно. – Если я его покормлю, подобреет?» Тихо, чтобы не разбудить Славу и не спровоцировать его питомца, Мирон встал, оделся и прокрался на кухню. Улыбнулся «своей» кружке на крючке. По ноге приветливо прошёлся щекой и боком второй кот, короткохвостый. Он обнюхал свою миску с пустой серединой и кормом у бортиков, пустую миску рядом, прошелся до питьевого фонтанчика, попил и в два прыжка влетел на холодильник. - У вас тут секта альпинистов? Тренируетесь на мебели чтобы хозяину на плечи прыгать? А вы дружные, из одной миски едите. "Или здоровяк тебя объедает?" - добавил про себя и решил таки досыпать корма, чтобы второй зверь хотя бы услышал и смягчился в своей суровости. Но корм не нашёлся ни в шкафчиках, ни в холодильнике. Решив проверить внимательнее каждый пакет и банку, Мирон начал с верхнего шкафа у окна. Дёрнулся и чуть не упал со стула от неожиданности: в дверях стоял Карелин. Серый, насупленный, с головой завернутый в одеяло. Прошлепал босыми ногами до холодильника, открыл его неловко, не доставая руку из-под одеяла, кивнул на дверцу и вышел из кухни, бросив напоследок странный тяжёлый взгляд. - Спасибо, - запоздало шепнул Мирон, смутился. "Фига я человека заездил. Поменьше эгоизма, мистер Оксистар". На дверце холодильника в бумажном пакете лежали маленькие кошачьи консервы. Вытряхнув одну в пустую миску, старательно погремев ложкой, Мирон умылся и перешёл к варке кофе. Светлый кот спустился, сунул морду в угощение. Чёрный не пришёл. "Он же не застрял на шкафу? Ну пусть голос подаст, если что". Но из комнат не долетало ни звука. Мирон удобно устроился с кружкой, найденным печеньем и телефоном. Количество непрочитанных и пропущенных подбивало позвонить в аэропорт и заказать билет до моря Гумбольдта. Но постепенно всё разобралось - и ничего страшного. Поздравления, приглашения. Рестор уточнял время съёмок на завтра. Жиган писал, что на минутку заедет ближе, к полуночи. Мамай ругался, потом слёзно просил прибыть как только получится. Наконец, несколько коротких сообщений от секретарши из центрального офиса Ложи, про встречу, о которой он совсем забыл: "Ну что, всё в силе?", "Ау?", "'Всё ясно, не пиши мне больше!" Голосовое с неопределённого номера оказалось тоже от неё: "Мирош, прости, я не хотела грубить. Просто люди с вашего обряда всё пропадают и никто-никто не находит следов... Пойми, я боюсь, не хочу ничего общего иметь с этим! Если ты не пропал, то не связывайся со мной, пока не разберутся... Хоть с чем-то... Всё, удачи. Не злись! Я тебе ничего не обещала!" Мирон задумчиво побродил по кухне, вертя в руках попавшийся ножик. Сам не заметил, как нашёл ингредиенты для бутерброда и смастерил его. - Она правильно делает, - сообщил мелькнувшим в коридоре жёлтым глазам. - Хочешь спрятать дерево - сначала прячь его сотовый. Рисково, но надо идти, лучше сегодня, - и, одной рукой донося бутерброд по назначению, второй полез в список контактов. *** Славе снилась мутная лужа. Огромная: ни конца, ни края - целое озеро. Он барахтался в ней, стараясь не нахлебаться настоя из окурков, щепок и грязи. плыть было некуда. Пытался уцепиться за проплывающие мимо трупы животных. Но что взять с тощих уличных собачонок? Быстро устал и лег на спину. Тоже ненадолго - мышцы быстро начало сводить от холода, и он пошел ко дну. Сначала было больно. Остатки воздуха разрывали грудь, стремясь наружу. Вроде как задерживать их бесполезно - кислорода там нет, а это лишнее усилие. Слава медленно выдыхал, и на последнем огромном пузыре сдался и открыл глаза. Холодный свет столпами падал на затопленные здания. Снизу тянулись стрелки сфагнума. Длиннющие, достают почти до самой поверхности. Где-то на дне виднеются желтые дорожные знаки. Что за улица? Табличку отсюда тоже не рассмотришь. Но что-то смутно знакомое. Точно, буквально недавно... Проснулся в холодном поту. Рядом на подушке сидел Дядька и вдумчиво вылизывал его лоб. Слава благодарно погладил его по широкому лбу. Но, когда он посмотрел на одеяло, и с удивлением заметил, что пододеяльник почему-то надет швами наружу, пушистый защитник смылся за батарею. На часах 16:00. Раз не будят, значит можно ещё поспать? В груди неприятно заныло. Слава накинул халат и пошел на кухню. Там без слов пододвинул стул к Мирону, подсел и привалился, уткнувшись носом в плечо и шею. - Гадость какая-то снится. Папа всегда "дыхание" так трогательно напевал, а на деле дерьмо удивительное. Не умирай, пожалуйста, а? Чем от тебя фонило сейчас? Не деревней же. - Сейчас? Силой Великого Змея. Вот, смотри, - на экране по полю из темно-синих сот сновала черно-жёлтая змейка, всасывая разноцветные кружки. Без управления она сразу же летально вмазалась в проходившую мимо большую фиолетовую змею. Мирон отложил телефон, потерся о мягкие волосы, поцеловал в висок. - Пойду покурю. А то боялся тебя будить, дверями хлопать. Слава тяжело вздохнул, отодвинулся, давая проход, и спросил еще раз: - Чем от тебя фонило у церкви? Ты берсерк? Ты ебобо? Ты умереть хочешь, что ли? То ты с "боксером" драться лезешь, то вот сейчас, - Слава остановился, подышал. - Я могу вылечить ожоги и обморожения любой степени. Я могу вырастить тебе что угодно новое, даже хуй дополнительный! Разве что с мозгом сложно. Но я не смогу тебя воскресить, ты понимаешь? А главное! Ладно наши упахиваются до смерти - они за рай работают. А ты потом куда? К змеюке? Мирон молча ушёл. Привычно накинул "меха", вылез на балкон и две сигареты подряд смотрел на серое небо, пуская по нему мысли-слайды. Какие-то были уместнее и лучше соседствовали, другие хотелось задвинуть подальше. Рассказывать о своих новых странностях нужно, но почему-то стыдно, как родителям о проблемах в новой школе. Маме, что ли, идти с хулиганами разбираться? А тут вообще - в своей голове хулиганы, и всё равно помощи просишь? Но у Славы и самого могут начаться похожие проблемы, ему лучше знать заранее. Но с чего бы начать? "С конца, разумеется. Нима!" На кухне пахло вкусно, в животе заурчало. Мирон уже начал отвечать на вопросы и параллельно решил намекнуть, что не откажется прямо сейчас от обещанного борща. Взял ложку, сел с ней за стол. Она как раз и руки заняла для разговора. - Если я умру сейчас, то попаду в какой-нибудь захудалый легион герцога Агареса. Дальше - зависит, как послужу. Если он сам не вмешается, чтобы определить мне другую судьбу. Но делать ему нехуй, такими как я заниматься. Если нарушится условие насчёт домика и я передам душу "змеюке", как ты выражаешься, то сначала лет тысячу просижу в уютном лимбе, пока новый и старый хозяин будут разбираться, имел ли я право передавать уже подписанную душу. И кому переходят мои прижизненные договоры, которые можно не рушить. Например, мой входной билет в эту часовню. Похоже, он ценен даже на таком высоком уровне. В общем, неприятно, но... Как бы сказать? Не смертельно для души. Чем выше демон, тем больше пользу он старается получить от своей собственности. Заставить меня тупо страдать, чтобы вкрутить как лампочку в подвале - мысли недостойные солидных существ. Мне повезло сразу попасть в эти круги. Мне всегда везёт, не волнуйся. - Все картежники и ценители лотерейных билетов думают, что им повезет, - Слава против воли смягчился, увидев ложку, но на последней фразе дернулся и напрягся снова. - Не молишься богу, так на везение не рассчитывай. Те же яйца, только одни их раз в год на пасочку в церковь носят, а у тебя другой профиль. Та же вера в справедливый мир. У них даже надежнее. Риск - дело благородное. Но чтобы что? Я сколько угодно могу быть для тебя глупеньким "меньшим братом". Но это я лечу ваших "старших", когда их папики откусывают им ебала или ссут им в душу. И я прошу тебя: если в тебе правда есть толика галантности, сделай мне одолжение - не оставь вдовой. Мне не веришь - наведи справки. Сколько стоят услуги моей церкви и мои отдельно. Я не лезу в артефакты или порядок призыва. Но всё, что после - мое дело. Нет, если ты помрешь, тупо запрещая себя лечить, как в анекдоте про потоп, пока твои паханы многомудрые за это дедам епархии нехилые деньги башляют, это будет круто. Даже по-рокерски, по-панковски. Только ты учти - я продамся твоей же Асе за возможность пиздить тебя скалкой в темечко до второго пришествия. Мирон медленно вздохнул, не давая себе сразу реагировать. Как бы ни хотелось сейчас огрызнуться на глупую "Инанну", этого делать нельзя. Не сейчас будет принято решение, спускаться куда-то или нет, а на месте, под влиянием ситуации. Мудрее не создавать ситуацию. Странно объяснять себе элементарные вещи. Ещё бесполезные говорить, что справки уже наводились и не выявили по сабжу больших заслуг. Чья бы корова мычала. - Видишь ложку? - он хмуро уставился на столовый прибор. - А её нет. Ты не поверишь, но я всегда очень осторожен. Некоторые говорят, что нет, что так много вызывать и общаться с нелюдьми - уже пиздец рисково. Но у меня не просто нет выбора. Я правда знаю, что делаю, получше многих, кто на сто голов выше. Если не уверен, то и не полезу. Так всегда было. А это как бы не совсем я... А часовня. Не как одержимость, я бы отличил, поверь. И защит хватает. Но у домишки свои ключи от двери, о которой ни в какой схеме не написано. Ключи... Моё согласие. Почему соглашаюсь? Каждый раз очень нужно. Сейчас не могу сказать, кто первый начинает. Больше похоже, что я пожелаю, а она уловит и идёт навстречу и... Запускает контекстную рекламу. И даже когда заходит, не борется со мной, не пытается управлять. Вроде подталкивает то, что уже есть. Утром я разозлился, что тебя отобрали - и побежал следом. Испугался, что обидят - и собрался всех убивать. Чем закончилось, Мирон решил не говорить. Да, чужая воля зашла слишком далеко и стала заметна разница. Но сама идея была его собственной. С подходом помягче в другой раз его лысую башню возьмут как нехуй. Славе лучше не знать. То есть лучше знать, чтобы скорее уйти. Но уйти он уже не сможет. Дальше говорил всё медленней, на ходу понимая новые вещи. - Но пока управляемо. А скоро меня проверят и почистят. Ты в баню пойдёшь, а я по своим каналам. Разберусь. Не это странно. Даже не то, что сила часовни заходила ко мне домой, и я выпустил... У неё то ли нет центра... Своей воли, сознания... То ли... Скорее всего, оно скрыто. Каждый раз бесит. Неправильно, некомплект. Описан какой-то комплект в записях деда, пухом ему?.. - чуть не сказал "пухом ему плесень", резко расхотел говорить вообще, молча продолжил взглядом сверлить ложку. Слава слегка стушевался. Заверения в благоразумности его не слишком убедили, но остальное... Он сам, выходит, не лучше, раз решил, что вывезет их обоих в одиночку. Удержит, сможет чистить. И кто тут еще дурак самонадеянный? - Заходила к тебе? Когда? До того как я пришёл? - ответа не последовало. - Вообще нет, в записях ничего такого. У него только про дом, про важность общины и правила проведения. Мол, одному держать негоже - одолеет. Должно быть пятеро. Но правила такие... Странные? Мы их проходили на курсах первой помощи. Кто-то один задает, остальные - поддерживают. Субординация, работа в стрессе. А по деду выходит, что лучше всрать заклинание, чем поссориться. Ему легче было со всем внутри согласится, а снаружи побить оборзевшего или выгнать. Мол, внутри - это конец света. Наши часто про него причитают, но больше положительно, а этот прям боится. И домом они странно пользовались. Чистки проводили, молебны да благословения даже когда не надо. Дед пишет: "учить надо". "До того как ты пришёл... И после того, - в искаженном пространстве ложки "слайды" скатились к центру, схлопнулись в один. - И на Звёздной. И может быть.... Куратор волновался, хотел драться с кем-то. Но не успел, пропал для всех. Может быть, Жиган был там и видел его смерть? А я видел потом, как он бегает у меня под окнами, когда эта чёрная хреновина управляла другим трупом перед моей дверью. Если бы Чумаков её послал, то не предупреждал бы меня никого не впускать. Если бы её послали убить участников обряда, то я бы сегодня не проснулся. Или как жук сказал? Вернулась последняя смерть, которую она подарила. Моя "птичка" сама напоролась на мой нож - специально, чтобы я не стал убийцей и не претендовал на наследство. Выходит, нечего мне было возвращать," - по спине пробежал мороз понимания, как близко прошла смерть, как невероятно повезло. Не опять, а снова. Что помогает? Нулевой аркан на руке или привилегия Дома адского герцога? Что-то всегда разворачивает на самом краю пропасти. Никак не привыкнуть. Глупо надеяться убедить другого в надёжности такой удачи. - Кого чему учить? Благословениям? - Не указано. Говорит надо учить и все, а кого не уточняет, -- Слава помешал борщ и выключил плиту. - Значит, оно было у тебя дома. Мне тоже его ждать? - налил полную плошку и осторожно отнес Мирону, поставил поближе. - Так пятеро, говоришь? Как икон. Мне кажется, нас четверо. Может, пятого завести, и всё станет хорошо? Хах, - откинувшись на спинку стула, растёр глаза. И замер. Выбегая из дома, не взял с собой ни линзы, ни очки - и до сих пор не вспомнил об этом. Удивлённо обвёл взглядом кухню. Кисло улыбнулся. Пойманное с поличным, зрение отскочило к привычному состоянию. Стало невозможно вспомнить, каким было секунду назад. Но с таким, как было сейчас, и как всегда, надолго забыть про оптику невозможно. "Это от Славы побочка или?.." - Слушай, а ты можешь мне глаза получше отрастить? Посимпатичней. Я оплачу. Их надо выбить, чтобы получалось лечение? - Выбить проще всего, но лучше не надо. Придется или неделю тебя мариновать, или растить все экстренно. И черт его знает что там выскочит. Выбери день после бани, сделаем всë нормально, - Слава передернулся, но снова ругаться не захотел. Робко погладил Мирона по плечу. - Вот что ты за человек такой, а? Жалко тебе, что ли? Такие красивые, - он медленно наклонился и, когда Мирон рефлекторно закрыл глаза, коротко чмокнул его в веко. - Не окунай ложку, сейчас сметану достану. Без неё не наешься им особо, это не мясной. Он достал сметану, мягко отнял ложку у Мирона. Достал чистую тарелку и сразу шлепнул по ложке: Мирону и в неё. - Сорян, я одну уже извозюкал, пока грел. Я ее себе возьму, просто лезть ей в банку не хотел, - Слава налил себе, уселся напротив и принялся деловито мешать сметану. - О чем бишь я? А, ну вот. Вообще деду от записи к записи хуже делалось. Не как Элджернону, конечно. Он просто все слабее и слабее, что ли, безнадежнее. Бить учеников начал. Не внутри, а снаружи, но все равно. А в начале дневника слова выбирал, когда ругался. - А за помощью к вашим обращался? От запаха и вида аппетит проснулся зверский. Мирон поленился ждать, пока остынет. Пару раз крутанул сметану и накинулся на борщ. Только к середине тарелки смог сделать перерыв и заговорить снова. - Мне кажется... Я не уверен... То, что ко мне приходило, принимает форму высокой чёрной фигуры. Обычный вид для того, кто не может или не хочет показывать подробности. Но безличные силы так не делают. То, что я ловлю в лесном домике и у себя в голове, так бы не смогло. Думаю, приходили не из леса, а от того, что мы ищем. От того, кто заказал деда. Кто-то из наших. Фигура маячила на месте казни, куда я ездил, а это место и в братстве знают не все. Я уже был, а дороги не знаю. Так вот, эта фигура... С её помощью, похоже, ломают нашу верхушку. Я в большой политике ноль без палки и под репрессии не попал. И сам гость отнёсся ко мне хорошо, по дружески почти. Думаю, и тебе пока бояться нечего. Хозяевам ты без надобности, а... Если коробка не была тюрьмой, а наоборот... Может даже... Позвать получится? - удивлённо поскреб дно пустой миски. И когда успел? - Слушай, респект шефу! Можно добавки? - Обращался дед. Меня за этим и отправили номинально. Никто не из группы не удивился, потому что дело частое, - Слава ел медленно, ковыряясь в тарелке, как в саду камней. - Может, у него и нет подробностей, почем знать? Духи места часто никакие или разные. Ну те, которые главные, а не в свите. Лешие, водяные и прочие. Этот, может, домовой какой. Только домик у него необычный, вот и... Кому нужен домик, усиливающий любую магию? Оно питается какими-то остатками от неё? Или как? Ну если домик под него делали, как специальную переноску или вольер, - он совсем выпал в свои мысли и, когда позвали, глянул немного обалдело. - А? Конечно! Засуетился вокруг. Долил борща, нарезал хлеба, про который совсем забыл. Достал из холодильника масло и ещё одну баночку икры, пару замазок из хумуса и баклажанов. Мирон накрыл руку, положившую что-то возле тарелки. Он почти пожалел о своей просьбе, когда Слава подскочил и засуетился. Стоит вон лохматый, сутулится, лицо потерянное. Просто проснулся недавно и задумался, но опять выглядит как мокрый птенец. "Цыплёнок птицы Рух, это я тебя должен кормить", - рука поползла вверх, устроилась у Славы на плече, сделала несколько массажный движений. - Открой рот, - Мирон откусил немного хлеба, приподнялся, неудобно повернул голову, но смог передать кусочек в послушно приоткрытый рот. Слегка протолкнул языком. Губами заставил сомкнуть губы, чмокнул сверху и сел. Слава пока не двигался, так и нависал, отбрасывая мягкие тени, словно светился ими. От внезапного смущения, как застуканный за слишком личными делами, Мирон схватил что-то наугад, намазал ложкой на пострадавший хлеб. Завёл скороговоркой. - Если оно питалось на таких усилителя, то снаружи его хрен прокормят. Когда закончатся сильные люди и вещи, которые... Которых... Они собрались списать в утиль. Может, захотят сунуть обратно в коробку. Скорее всего. Черт, а я уже привык. Дали погонять дорогой протез и отберут обратно, жалко будет. Если успею пожалеть. Они же свидетелей не оставят. Поэтому мы должны успеть раньше. Правильно я го?.. - срочно укусил бутерброд, чтобы перебить неприятную привычку. Слава застыл немного обалдело, прожевал хлеб. Вкус, конечно, странный, но сам факт. Добрая ты птица, ласковый родетель. Слава чмокнул в висок, ласково потерся носом у уха, погладил его по шее и спине. - Надо их найти и сдать раньше? - Слава спросил осторожно, стараясь не выдавать эмоции. Даже фразу про протез сначала пропустил мимо ушей. - А тебя туда кто привёл? Ты говорил, что не сам. - Он приедет сегодня ночью, поговорим. Может, он тоже думает не отдавать часовню, а может, заодно с теми. Или сам ничего не знает. Я не хочу напрямую спрашивать - тогда придётся выбирать сторону. Я и так уже обещал быть за него, если начнётся замес. Моё слово не самое железное, но... Пока замес не начался, я как бы свободен. Наверное. Короче, завтра буду знать, что думаю, - Мирон снова увлёкся едой, отгоняя размышления, насколько он в самом деле свободен в отношении Чумакова, если тот будет знать про Славу и начнёт ерепениться. Хоть Роман и не участвовал в ритуале на Звёздной, но ведь был там. Подумаешь, ещё один пропавший, не самый значительный... - А ты думаешь не отдавать? Деду это удавалось ценой отшельничества и то недолго. Чистки понадобились, выполз и нашлись умельцы, - Слава ещё немного погладил кусочек виднеющегося из-под майки янта и вернулся на свой стул и принялся доедать через "не хочу" - Может возьмешь с собой на встречу церу? Если он по тебе ударит, она на себя возьмет. Не просто так из идолища Перуна делали - громоотводит и так заряжается. Или котика! Котики же ночные, ты его включишь? Он крутой,- кивнул Мирону за плечо. - Ты про янта? Не-е, - чуть не поперхнулся от смеха. - Он у меня особенный, любит поспать. После заката вырубается. А разбужу силой - через пять минут снова уснёт и меня отключит. Как снотворное использую иногда. - тарелка снова опустела, но были ещё хлеб и всякое к нему, а в животе стало приятно и спокойно. - Церу надо взять на то дело, что я говорил, о привязке программ к артефактам. Если что-то надо писать, то лучше на своём. Сделаем себе тайную линию связи. Как дети из банок и проволоки, хах. Ты не против? - Не против. А кого ты привлечь хочешь? И на чем делать? Ну блок питания что? - Слава даже головой замотал для убедительности. То ли на детей так откликнулось, то ли что. - Почему котик особенный? Они какие вообще? Я янтов видел, но не лично. У чужих "потерпевших". У их владельцев обычно свои хилы: казенные или по знакомству, -- потянулся через стол и погладил выглядывающий кусочек пальцем. - Что б я знал, что за блок питания. Сейчас, - не переставая доедать очередной веганский бутерброд, Мирон полез в интернет. Когда первый закончился, во втором уже нашлась нужная цитата. Облизал пальцы, поднял экран поближе к носу. — "Ну, на этот счет есть общеизвестное профессиональное правило: если в запасниках лежит невнятная фигня, и никакими силами не удается установить, что это за хрень, а надо срочно делать этикетаж, то пишут: «навершие». Тут Сюэли наконец нашел свой яшмовый обломок и протянул его Андрею. — Только я не специалист ни по эпохе, ни по региону, — предупредил Андрей, беря у него вещицу. Практически сразу он выдал вердикт: — Ты знаешь, это навершие." Телефон лёг на стол, Мирон перенёс свою посуду в раковину и привычно начал готовить всё для кофе. - У меня есть кусок очень крутого навершия. Сильный - пиздец. Но что с ним делать, я без понятия. Мастер должен разбираться получше. Хороший мастер, знаменитый в своём роде. Я писал тебе номер. Он и делает вещи, и торгует, держит магазин для простых граждан. Кладовая Куркуля, знаешь? Слава прыснул. - А торгует там не Алькофрибас Назье? Не, не слышал. Может видел, посмотрим. Я по твоим контактам ещё не ходил. Он отставил миску с недоеденным супом. Поднялся, собрал оставшуюся грязную посуду и встал к раковине. На взгляд сразу отбрыкался: - Ты вчера перестелил всё! Свари лучше кофе на меня тоже. После исповеди тошно, есть не хочется и рубит,- словил еще один и тут же добавил, - Это нормально, всегда так. Принцип действия такой. Надо, чтобы жить не хотелось. Мне еще повезло очень, что мы сразу после. И что вообще ты. Завтра уже все пройдет. Мирон опять мысленно пнул себя за несдержанность. Мог бы догадаться, что не только в его конфессии после серьёзных обрядов сил остаётся - до дома доползти. Ну теперь только пробовать развлечь. Улыбнулся легко - впереди очередной переход по летучим камням, но пока, в этом доме, можно ни о чем не волноваться. - Торгует там барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнгхаузен, судя по слухам, что про него ходят. Мастера любят дать себе стильную рекламу, а этот особенно постарался. Бизнес! Главное, что руки откуда надо растут. И он хотя из наших, но держится независимо. Большие шансы, что стучать не побежит, - позалипал немного на мокрых руках Славы, танцующих с ложками и тарелками как примы в большом театре. Поставил на огонь турку, такую тяжёлую и удобную, что варить в ней кофе хотелось чуть ли не больше, чем пить его. - Да... Но дядя со странностями. Мне такие вечно попадаются. Вот Наам Дам... В смысле.. Я так тигра назвал. Кольщик не знал ни английского, ни русского с немецким, а мой сопровождающий через слово еле-еле врубался в его бубнеж. Заставил формулу выучить, потом и гугл не помог перевести, только некоторые слова. Что-то там вышел из тёмных вод и отдыхает перед чем-то... то ли перед святыней, то ли перед великим делом. Оттуда я и взял. Как его зовут на самом деле, не знаю. Так вот, я был у тёмного кольщика. Они делают тату краской, в которой как-то заключён дух особенного зверя. Обычно крокодилы и тигры убийцы, что много людей положили. Не один дух на человека, но с возможностью призывать. Гид пытался объяснить, только сам понимал плохо. Но рекламировал изо всех сил. Мол, если ты настоящий русский бандит... Не знаю, с чего взял. То ли все русские, то ли все люцифериане у него - бандиты. Ну так если я настоящий рюсс мафиоз, то мне не обойтись без функции берсерка. Надо идти колоть, как раз у лучшего мастера Вселенной место в очереди свободно - только сегодня! А если у меня щедрая русская душа, то лично мне медведя подыщут. Короче, повёлся я как лох, собрал все остатки валюты, пошёл. На медведя не хватило, на крокодила с тигром тоже. Ладно, говорю, надо заработать и ещё приехать. Встаю уходить, а кольщик - хвать за руку и давай трещать. Гид переводит, мол, есть дешевле, плата символическая. Такого не продашь, его надо вручить кому надо. Драться мол каждый дикий пёс может, а этот зверь и мудр, и уравновешен, и Будда без пяти минут. Особенный зверь для особенного человека, целиком в одни руки. А я как раз такой уникум! Короче, забрали последнее, проходимцы, и по ходу спихнули брак. Этот мешок меха, кроме усыпить меня, побыть моими глазами и пофонить силой, больше ничего делать не желает. И то плохо слушается - смотрит куда хочет, к астигматизму добавляет косоглазие. Хотя покоя, равновесия и мудрости как будто реально добавил. По крайней мере, когда денег хватало, я за медведем не поехал. Царь напитков надевал корону из бежево-перламутровых пузырьков. Подумалось, что надо сделать большой кофейный перерыв, чтобы привыкнуть заново. - Я ничего не добавлял, сейчас не надо тебе рецепторы грузить, кофе и так хороший. Только если молока хочешь. - Наам Дамыч, значит, - Слава промокнул руки полотенцем для посуды и снова погладил Мирона по плечу. - Не знаю, по-моему, берсерком быть не прикольно. А с вашими подковерными играми - тем более. Он же лучше и собаки, и медведя с крокодилом. Коротко чмокнул Мирона в губы и потерся о нос носом: - Спасибо большое. Домешал сахара, чувствуя себя говнарем и шкодой: добрый, правда добрый, без иронии, взрослый объяснил как надо, а ты вот. Молока, впрочем, тоже добавил. И Мирону предложил. - Мы как сейчас? К куркулю? Давай я только тебе чуть-чуть на зрение колдану. Временно пока что. - На семь договорились. Ты сейчас не разбазаривай. Сначала ко мне заедем, заодно очки захвачу. Без них меня торговцы и в лицо не узнают, - от молока отказался, остался стоять у стола, разглядывать кухню. Раньше, без хозяина, почему-то стеснялся. - Расскажешь мне потом про что-нибудь из твоих вещей? Кофе Слава с непривычки выпил непочтительно быстро. Пока Мирон цедил свой, притерся к боку, упал носом за шею и долго нюхал. Собирался медленно, будто в садик идти в метель и темень 6-ти утра. У Мирона дома Славу подкосило, стоило им достать камень из воды. Душераздирающие крики разных возростов и тембра заполнили голову и не отпускали, пока Мирон не упрятал их в мешок. - Это не навершие, это какой-то покебол с плачущими мальчиками. КПД 1000 с/ч, - ругался Слава, пытаясь встать на трясущиеся ноги, держась за стенку, - откуда ты его взял? Ведро до меня тут не стояло. Надеюсь, твой куркуль знает, что это и как его обезболить. Иначе я на нём ничего делать не буду, - подытожил он, вытирая рувомом холодные мокрые щеки. - Не шумим, блядь! - напоследок Мирон гаркнул камню, крест-накрест завязал целлофановый пакет от мандарин, который приспособил для переноски капризного осколка во влажности. Поверх затянул тесьму замшевого мешка, расписанного черными и рыжими шаманскими символами. Любовно погладил. - Говорят, бывший хозяин сделал этот кулёк из своего бубна и вынес в нём ништяк из Нижнего мира. И никто из тамошних не запалил - выпустили. Не знаю, не знаю. Но лучшей переноски мне пока не попадалось. Мешок отправился в рюкзак, плотно устроившись там возле церы, рюкзак - на спину. Лишние предметы из карманов перешли на свои места на полках. Гончие из часов обиженно шарахнули статический электричеством. - Бля, ну извините, в другой раз, - потёр ладонь, посадил на нос очки и весело посмотрел на Славу. - А ты чего ждал, смеющихся мальчиков? Ну ты тоже извини. Страдания - наша нефть, на них почти всё работает. Кровь мира. Так он устроен. Страданий меньше не станет, если мы не будем их использовать. Славу ответ не устроил. Он что-то возражал, потом хмурился всю дорогу. И сама дорога выдалась беспокойно - в таксиста будто пьяный Жиган вселился. Или злой Мамай. Но Мирону было пока не до этого. С каждым шагом приближался очередной краш-тест его удачи. Что бы ни болтали про этого лавочники, никто не знал точно, почему он не растёт в общей иерархии, хотя бы по выслуге лет. Не хочет или не может из-за старых склок с начальством? А в смутное время открываются новые шансы. Увидит камень, нажмет одну кнопку на телефоне - и через минуту их обоих уже тащат на суд, связанных как мух в паутине. Одна надежда, что у мастера взыграет любопытство поиграться с редким материалом. Ведь при аресте камешек отберут как вещьдок. Мирон притормозил перед входом в магазинчик. Небольшая витрина с антикварными макетами кораблей, за которыми виднелись старинные книги, впервые показалась не заманчивой, а мрачной. - Не спорь сейчас, - тронул Славика за локоть. - Если что-то пойдёт не так, ты сразу жми по съёбам. Лучше, чтобы запросы шли твоим шефам, а не лично тебе у нас на подвале. И мне так поможешь - дольше процедура потянется. Вздох - и вперёд. Атмосфера внутри сработала как хорошая реклама: небольшое аккуратное помещение, тёплый приглушенный свет, расставленные повсюду бесценные сокровища для любителей древности и ручной работы. Мирон с улыбкой втянул волшебный запах, характерный для таких мест. Подошли к уютной стеклянной будке в дальнем углу зала. В ней, склонившись над столиком со странными маленькими инструментами, сидел хозяин - худой мужчина лет 50 в привычном простецком свитере. Он сдвинул на лоб громоздкий увеличительный прибор, через который только что разглядывал мелкие золотистые детальки. Посмотрев на гостей, хитро улыбнулся, подняв одну бровь. Мирон позавидовал, что сам не научился делать это с таким артистизмом. - Добрый вечер. А вот и мы. Не знаю, вы знакомы, не знакомы? Вячеслав, Модест, - указал на каждого, представляя второму. - Очень приятно, - лицо лавочника стало ещё хитрее, хотя казалось - дальше некуда. - Знакомы, но всё равно приятно. - Тем лучше. Сразу к делу? - не хотелось задерживаться в помещении, куда в любой момент могли войти посторонние. - Да, прошу, - Модест указал на спрятавшуюся в тени лестницу на второй этаж. Надвинул на глаза свою стим-панковскую оптику. - Подождёте пару минут наверху? Я быстро закончу и закроюсь. Слава коротко кивнул старику, физически ощущая, как кровь уходит из головы и ног, и первым пошёл наверх. Коротенькая лестница с высокими ступенями плыла под ногами и как будто менялась в размере. Длинные ватные ходули совсем не слушались. Слава видел себя со стороны несуразной набитой тряпичной куклой. Там, внизу остался настоящий динозавр. Чёрный человек, которого, как говорят, сначала в епархии встречали чуть ли не с плясками и акордеоном, а потом погнали взавшей. Владимир Григорьевич водит его мимо кассы то к новичкам, то наоборот к старшим воспитанникам. Может это и реклама, но под лицом типичного "бумера", если всмотреться, проступает не то морда лошади, не то выпученные глаза огромного рака. Он точно уже почувствовал что ему принесли. Уходить поздно. Сказать? Нет, нельзя. Услышит, узнает. Незаметно не выйдет. Слава прошелся по верхнему этажу, выравнивая дыхание, поднял голову и застыл в растерянности. Они вышли из антикварной лавки, а попали в оранжерею? Террариум? Десятки хорошо оборудованных маленьких вальеров и парников. Муравьи, ящерицы, хищные растения, крысы, крохотные, будто игрушечные, но живые тигры, медведи. Как только вошли, зверушки, не сговариваясь, посмотрели на них. Слава оглянулся на Мирона - тот вопросительно выгнул бровь, мол, чего ты, что такого? Слава положил по ладони себе на глаза, вжал, пока не появилось ощущение слепка. Не открывая глаз, хлопнул в ладоши и резко взял Мирона за руку. Мирон глубоко вдохнул удивительно свежий воздух, обычный для второго этажа этой лавки. Он всегда радовался, попадая сюда. Большая комната, все стены в стеллажах. Запасник, особые вещи для понимающих клиентов и личная коллекция, есть на что поглазеть. Особенно много ювелирки из эпохи модерна - слабость хозяина. Мирон подозревал, что это ностальгия по юности. От частного общения с долгоживущей нечистью он научился различать манеры общения разных эпох и давно замечал у Модеста некоторые старорежимные замашки, которые нельзя подделать. Хотя многие стараются. Так что не все слухи о нём - выдумки. Но это мелочи, был бы мастер хороший. А он хороший. Мирону порой казалось, что этот лавочник любит свой товар больше, чем деньги. Поставив рюкзак на широкий дубовый стол в центре комнаты, расписанный по бортам и ножками охранками всех мастей, Мирон подошёл к ближнему стеллажу, полюбовался на высокий серебряный кубок с типичной модернистской гравировкой трав или камышей и реалистичной стрекозой в синей глазури. Под сердцем заскребся маленький шопоголик: "Простенький стакан, наверняка недорогой. Что он может делать - травить или лечить? Сейчас на такое мало спроса". Решительно отвернулся от соблазна, глянул на Славу. Тот стоял разинув рот, как пейзанин в стрипухе. "Чего он, побрякушек нормальных в жизни не видел? " - не успел подумать, а Слава уже подскакивает и хватает за руку. Мир вокруг поплыл, натянулся, мигнул - и теперь Мирону пришлось ронять челюсть. Сразу испуганно обернулся на рюкзак. На месте, и стол на месте, такой же как был. Бегло осмотрел роскошную оранжерею и странный зверинец. Снял очки, поморгал - то же самое. Снова надел и поискал примеченный серебряный кубок. На его месте с большого полосатого хлорофитума взлетела синяя стрекоза размером с воробья. Сделала круг почёта над головами и села прямо на лоб Славику, который опять замер, приоткрыв рот. От старания рассмотреть стрекозу его глаза немного съехались в кучку. Какая-то пальма, растущая рядом, почти касалась его щеки широким резным листом. Мирон на секунду поверил, что спит и видит аниме экранизацию их фантазии про джунгли, тигра и бесстрашного деревенского дурачка. Сжав Славину руку, прошептал так тихо, словно не хотел вслух: - Ты меня удивляешь больше, чем все чудеса. На первом этаже громко щёлкнули ключи в двери - лавка закрылась. Мирон вспомнил, что они не во сне и не одни. А ещё вдруг про твиттер районной давалки. Как застуканный школьник, опустил глаза, выдернул руку, отошёл к столу. Что в этот момент волшебные джунгли превратились в привычный кабинет со стеллажами, воспринял как справедливое наказание. Хотя не смог бы объяснить - за что. "Куда? Дурак!" - Слава подавился воздухом. Прилив вдохновения схлынул как ни бывало. С каждым шагом вверх по лестнице грудь заполнял приевшийся за сегодня липкий страх. Не предупредил, не смог. - Благодарю за ожидание, - хозяин лавки показался в дверях с двумя черными мешочками в руках. Выдав каждому по одному, он пошарил за ближайшей шторой и выудил длинную деревянную палку с маленьким железным крюком на конце. Взял со стола крохотный серебряный колокольчик и позвонил. Стрекоза сорвалась с места, спешно вернулась на насест, тут и там звери поспешили занять норы в своих вольерах, даже растения будто бы резко втянули побеги, вернувшись к тугим бутонам и почкам. Затем он очертил палкой с крючком полукруг, задержавшись напротив каждой витрины-вольера и будто поддев невидимые нити. В каждом тут же разлился чёрный плотный дым, он клубился внутри, игнорируя щели по стыкам террариумов или дыры в сетках клетей. Немного отойдя от всего, Слава всё-таки полез в мешок и с удивлением выудил тяжёлые наушники с кожаной обшивкой. - Ну-с, господа хорошие. Что бы вы хотели сделать с материалом? Как вы понимаете, обсудить это лучше пока он ещё в мешке... - Потому что будет кричать? - хмуро встрял Слава. - А его нельзя обезболить? Модест осекся и смерил Славу тяжелым изучающим взглядом. Но тут же расцвёл в улыбке. - Можно. А вы возьметесь? Какое сегодня число? Вы не с исповеди? - С исповеди. Возьмусь. - О как. Вас отличники труда и обороны там покусали, Вячеслав Валерьевич? - Модест весело фыркнул. Сунул палку обратно за штору, откуда-то выудил нож, больше похожий на острый кусок стекла, перевязанный кожаными лентами на конце. Подошёл к единственному в комнате незастекленному горшку с деревцем и быстро рассек себе руку прямо над землицей. Пара капель и вот на ветке зреет большой красивый гранат. Модест сорвал его, разрезал пополам тем же ножом и вручил Славе. - Угоститесь тогда гематогенкой для начала. Меня ваш наставник поедом съест, случись чего. А может не он один. Раковина там, - Модест кивнул на крохотную железную раковину пристроенную позади стола. Слава повесил наушники себе на шею, сложил гранат обратно и деловито обтер его подолом толстовки. И уже после послушно пошел к раковине. - Так, с болью разберемся. Чем еще могу быть полезен? - Модест достал платок и тщательно обтер нож. - Обезболить? А это не лишит его силы? - Мирона Славин порыв не удивил. Чего ещё ждать от волонтёра из травмы, или где он там подвизается? Удивительно, как легко Модест согласился. В Братстве принято по любому случаю задвигать лекции о пользе страданий и вреде напрасного расхода сил на анестезию и лечение. - Артефакт или вашего друга? - ухмыльнулся лавочник. - Обоих, - тоже улыбнулся, сообразив, что сам не успел понять, о чём спросил. - Самую малось. Так что мы планируем делать? Мирон выложил на край стола церу и два дешевеньких смартфона без сим-карт, которые всегда держал на случай потери или поломки рабочих. - Мне нужен личный мобильный оператор на двоих. С возможностью подключать и отключать новых людей и не людей. До пяти лиц хотя бы. Хорошо бы ещё на трубки охрану, чтобы разговор не слышали рядом стоящие. На это хватит? Модест посмотрел как-то странно. С жалостью что ли. - Хватит. До пяти тысяч лиц, если угодно. И останется на праздничные бонусы. Вы же знаете, что принесли? - Да, это кусок... Такого материала, из которого сделана Звёздная Площадь. Мне же не придётся объяснять, откуда он взялся? - Мирон знал, что для торговцев из Ложи спрашивать клиента "где взял?" равно потере репутации. Так что вопрос был о другом, слишком прямой. Не ждал честного ответа типа: "Конечно, сдам. А чего вы ждали?" - только надеялся заметить признаки в лице, голосе. Модест посмотрел ему в глаза и серьёзно ответил: - Надеюсь, не придётся, - улыбнулся, - Я имел в виду, что за материал такой, из чего состоит. - А, это мы не проходили, это нам не задавали, - Мирон слегка расслабился и попробовал "вести себя естественно". - Я первый сан получил без году неделя, и то отобрали из-за этой свистопляски. Я даже не знаю где Площадь. До таких секретов тем более не дорос. - Но, я слышал, вы были там. - Да. - Значит, больше не секрет. Могу рассказать, - он указал взглядом на Славика, яростно грызущего гранат над раковиной. Весь в красном соке, с диковатыми глазами - голодный лисенок поймал мышь и срочно жрёт, пока не отобрали. Мирон пожал плечами: я не против, решайте сами. Мастер кивнул, выпрямился, принял как раз такую позу, которой больше подошёл бы офицерский мундир 19-го века. Или 18-го. - Вы слыхали про Дом медных цепей? - Кладбище старших демонов? - И богов. Вы никогда не думали, что это значит - кладбище бессмертных? - Некоторых бессмертных вполне можно убить. - Не всех. И не всегда хочется, чтобы муки твоего врага легко заканчивались. Все, кто там похоронен - живы и вряд ли когда-то умрут. Целый мир, бескрайний космос, наполненный только одним материалом – этим, - длинный сухой палец торжественно ткнул в рюкзак, в котором прятался мешок с камнем. – Медные цепи - так называют единственных жителей этого мира. Вы нигде не найдёте их подробного описания. Их можно увидеть только в видениях. Гигантские кошмарные создания. Они заняты лишь двумя вещами: разносят в пыль и перемешивают всех и всё, что попадает в их Дом, и не дают этой пыли надолго соединиться вновь. При хорошем таланте оракула можно издалека подглядеть как они разгоняют и разбивают чёрные камни размером с планеты и звёзды. А состав камней – перемешанные мельчайшие частицы тел, сознаний и душ бессмертных существ, которые однажды были побеждены и брошены сюда. Каждая частица, молекула неописуемо страдает и хочет только одного - соединиться с другими в целое. В идеале - в прежнего себя. Поэтому они и сбиваются в один из самых плотных материалов во всех знакомых нам мирах. Я по пальцам могу пересчитать силы, которыми можно хоть немного повредить его. Даже не слышал, чтобы его обрабатывали. Например, поверхность Звёздной площади – не шлифовка, а большой удачный скол. Скорее всего, от столкновения с таким же объектом. Даже не спрашивайте, кто и как добывает такие камешки. Ценой многих жизней, не иначе. Они плохо хранятся в одних руках, всё норовят вернуться. Почему-то от воды они сильнее и быстрее могут «убежать», обычно убив хозяина. Как Кольцо Всевластия, только без власти. Размеренная, плавная речь буквально плыла по комнате. Мирон сидел на краю стола и почти видел то, о чём говорилось. Если бы не чавканье в углу, давно впал бы в настоящий транс. - Мы знаем много историй о поверженных чудовищах, из тел которых делали небо и землю. Но ловим лишь отголоски знаний о действительно ужасных монстрах, не пригодных ни для какого созидания. Настолько ревнивые, что ни с кем не желали делить бытие. Несчётные миры гибли по их прихоти. Ради победы над ними боги и демоны объединяли силы, не рассчитывая на честную победу - лишь ослабить, обмануть и сбросить врага в Медную мясорубку. Но то в прошлом. Сегодня боги и демоны воюют между собой, отправляя проигравший Дом в полном составе по тому же адресу. Порой и памяти не остаётся. А ещё ходят упорные слухи… - лавочник как-то незаметно подошёл вплотную, склонился к лицу. Улыбаясь только губами, достал мешок с камнем из рюкзака и вручил Мирону. – что Творец оказался там одним из первых. Представляешь себе, что можно сделать, держа в руках части тела аль-Бари?.. Он резко выпрямился и отошёл. Мирон подскочил на ноги, вдохнул, словно вынырнул. Почти бросил мешок обратно на защищённый стол и вытер руки о штаны. Секунду назад казавшаяся тёмной, бесконечной и адски холодной, комната вновь была самой обычной, с приятным ярким светом и чистым воздухом. - Отличная история, спасибо, - злило, что без спроса устроили колдовское воздействие. Очевидно безвредное, и всё же неприятно. – Но раз эта хреновина у меня, значит, там никаких важных частей. Шелуха какая-нибудь, как в растворимом кофе. На вещи мне не везёт. - Возможно, - отозвался Модест, уже сбросивший весь гипнотизм и деловито разглядывающий телефоны. – Зато везёт на людей. - Только в последнее время, - прогулка вдоль шкафов показалась лучшим способом успокоиться. – Короче, я понял: не мочить и не кормить после полуночи. Заказ прежний. Мы люди маленькие, без космических понтов. - Значит, покебол с плачущими дедушками, -- прежде чем вступить в диалог, Слава мягко сжал плечо Мирона и тут же отступил. Он старательно умылся после граната, но от холодной воды в кране лицо и щеки все равно были краснющие, а кое-где на серой толстовке остались бурые брызги. - Не печальтесь так, Вячесав.У многих из, как вы выразились, "дедушек" слезы крокодиловы, -- спокойно парировал Модест. Он выудил небольшой мешочек из ящичка в столе и отошел на пару метров от рюкзака. - Многие из них с удовольствием разрушили бы мир, чтобы что-то своё "а затем". А кто-то просто отобедал бы старым и удалился. - Понятно. И тем не менее... - И тем не менее! Как не трудно догадаться, болезненные спазмы у несчастных прекращаются на миг, когда им удаётся воссоединиться. Наша задача зарядить песок, который я сейчас держу в руках, от камня и поместить то и другое в ёмкость. Тогда камень будет вечно перебирать его и не будет чувствовать столько боли. Если можно, вложите в это цикличную колыбельную, будет совсем замечательно. Мирон, а вы пока подойдите к вон тому стенду и выберите хранилище, - он вручил мешочек Славе, указал Мирону на дальний шкаф, а сам снова пошел к накрытой кадке. - Из чего выбирать? - впечатление от скорой покупки подпортили размышления, как выглядят все эти сундуки, клетки, склянки в "садовом" режиме. Увидит ли это Слава, когда вещь снимут с полки? "Если разбужу янта, что увижу? Жаль, темно уже". - Помните, я вам часы чинил, а щенки в переноске сидели? Что-то такое подойдёт, - лавочник уже увлёкся своим делом, расспрашивать дальше было неудобно. Мирон напряг память, разглядывая бирки на товарах. В тот раз гончие сидели в деревянно-металлическом ящике со стеклянной стенкой, действительно похожем на переноску. Сейчас его тут не было. Но маркировки обсуждались не раз и не два - теперь найти нужные материалы не трудно. Такого же металла в шкафу почти не было - только мелкие вещи. Был подходящий деревянный сундучок, но стало тревожно от мысли, что камень окажется наглухо закрытым, без присмотра. Ёмкостей из нужного стекла было несколько. Подумав, что песок может забиваться в углы или портить швы, Мирон выбрал обычный с виду аквариум-сферу 30-40 см в диаметре, с пробковой крышкой, на подставке-кольце с четырьмя ножками. Подставка выглядела древней как мир и оказалась свинцовой, то есть, судя по рассуждениям мастера о металлах, работала как запирающий круг. В целом вещица приглянулась, вызывала лёгкую ностальгию по временам, в которых никогда не был и вспомнить не можешь, но очень рад подумать о них. Выбор мог быть неверным, но Мирон понёс аквариум к столу, просто чтобы подержать в руках. Слава завозился с мешочком: осторожно придержал одной рукой дно, будто не пыль в бархате, а котенка под пушистую попу. Вторую руку широким жестом положил на мешок и зашептал, надув щеки от старания: "Зыбаю-позыбаю, Отец ушел за рыбою, Мать ушла коров доить, Сестра ушла пеленки мыть". Модест снова прикомил деревце в кадке, на сей раз окропив его кровью в двух разных местах. На ветках напротив тут же налились и стали быстро развиваться крошечные бутоны. Он проследил за ними пока не распустились, кажется, на сей раз апельсины. То, что надо. Когда он вернулся обратно к столу, Слава уже вошёл в транс. Глаза остекленели, а сам он покачивался на стуле в такт своей колыбельной. "Дедушко — дрова рубить, Да бабушка — уху варить. Бабушка — уху варить Да сваго внучика кормить" Модест навис над ним и демонстративно постучал пальцами по своей груди, там, где мог бы быть крест. Слава на мгновение встретился с ним глазами с вернувшимся присутствием, медленно подмигнул вместо кивка и выпал обратно. Модест подозвал Мирона. - Давайте прямо сюда. Ставьте на стол! Выудил чуть ли не из воздуха чёрные плотные перчатки, легко надел их и, как только аквариум крепко встал на столе, сначала вырвал у Славы из рук песок и высыпал внутрь, а затем таким же резким движением вытряхнул туда камень. С точки зрения физики, довольно-таки здоровый бульник на вид из вулканической породы должен был раскрошить хлипкую конструкцию, засыпав пол песком. А он завис в центре, принялся вращаться и... Медленно просеивать песок вокруг себя. -- Мирон, хозяин же вы? Наденьте и запечатайте крышку, пожалуйста. Мирон механически вынул нож, закрыл аквариум крышкой, тихо перечислив служебные имена. Не оставляя видимых следов, расчертил на ней закрывающую печать – самую сильную из тех, что пробовал. Чиркнул лезвием по ладони, приложился порезом к центру. - Imperatoris pugnus congregentur illa terra. Servite me! – сжал кулак, «перенёс» к цере, разжал и хлопнул ладонью уже по ней. Хлопок отозвался во всём теле как в пустой бочке. Значит, сработало. Выдохнул, посмотрел на Славу: не перетрудился он там со своими песнями? Вроде, нет. Мельком заметил порез на руке – уже затянулся. Почему-то испугавшись это показывать, отошёл к раковине помыть руки. - Господа, воды, чаю, кофе? - лавочник внимательно посмотрел на кислого Славку и поправился, лукаво улыбнувшись. - Ах простите, товарищ Машнов! Водички? Чаю? Кофе? - Угу, - только и выдавил в начале, потом фыркнул на товарища, мозг заработал в нормальном темпе. - Воды, пожалуйста. А что дальше делаем? - Дальше вы с Мироном напишите рациям, чего вы от них хотите. При помощи церы, - церу он в речи выделил, поймав взгляд Славика. - Могу, если пожелаете, продемонстрировать обновки,-- когда заказы на напитки были сделаны он удалился вниз. Слава взял в руки церу. - Написать ПО для мобилки с нуля -это гемор, и мне кажется, что и не надо. С их привязкой достаточно открыть через церу их контакты и внести друг друга. Номера нет, но можно, наверное, номер самого изделия. Или по именам, - он нарисовал на дощечке стрелку и пуск. Мобильнички загорелись. - А что ты еще хочешь, чтобы оно умело? Или какими свойствами обладало? Вот нас пытаются подслушать, что оно должно сделать? - Должно быть недоступно. Мне нужен отдельный канал. Как бы… - представить легко, Мирон даже начал показывать руками, но сразу забил. Надо было смысл донести, а у программистов должны быть свои слова и образы. – Знаешь про одинокого кита? Он поёт на частоте, которой никто из китов не пользуется и не слышит. Его перемещения никак не связаны с сородичами. Похоже, он просто не знает о других, а они о нём. Считается самым одиноким китом в мире. Или… Нам не нужно опираться на других людей и предметы, значит, об этом канале никто не будет знать. Нужно только зашифровать его, чтобы не «всплывал в поиске», когда подслушать хотят лично тебя или меня. Бессмысленными наборами цифр и букв? Чем-то, что только мы знаем? Ещё… Всё же думать было проще, изображая. Мирон нарисовал что-то вроде подковы рожками вверх. Провёл горизонтальную линию так, что «подкова» стала подземным лазом с двумя выходами на поверхность. Оба «выхода», как крышками, «накрыл» овалами. - На самих телефонах нужны открытые площадки, как зеркала Гезелла, - из подземного лаза через овал-площадку вверх прошла стрелка. Две стрелки сверху уткнулись в овал и отразились обратно. – Я загружу некоторые печати и формулы, чтобы каждый раз не рисовать, не проговаривать. Если можно, чтобы телефон не давал слышать, как по нему говорят, человеку, стоящему рядом… Я играю в игру «ты ж программист?» - виноватый взгляд на Славу. – Ты примерно понял, что нужно. Сделай как умеешь, потом объясни мне, что получилось. Без подробностей, как юзеру. Что получится, то и пойдёт. А как - спрашивай лучше у мастера, - повернулся к лестнице, повысил голос. – Мы же не просто так сюда пришли. Слава отрицательно помотал головой на вопрос о "тыжпогромисте" и пару раз потерся щекой о воздух рядом с Мироном, подмигнул двумя глазами. - Безусловно, - Модест возник на пороге с кувшином воды, двумя пустыми стаканами и одной чашечкой кофе. Последнюю он вручил Мирону, кивнув ему на кофейный столик и диванчик у стены. Налил стакан воды, второй поставил перед Славой, а также выудил из воздуха толстую тетрадь и две ручки. - А с вами мы сейчас сядем писать схему. - С сокрытием все понятно, я могу просто мороки прописать. Нам нужен такой код или язык, который правда мало кто знает. Это при том, что рогатые, если в чем и шарят, так это в языках и математике. - Безусловно, но магия это один из немногих способов добиться практически идеального рандома. Не важно, какой язык передачи. Трубки могут нести околесицу, которая будет преобразовываться только у получателя. - Это все равно "почти". Настоящего рандома нет. Это всегда одна хитровыдуманная система, но не хаос. - Слава, подождите. Вам надо просто составить алгоритм. А сокрытие будет потому что этому камню никто не сможет приказать. Никто, кроме вашего друга. У камня самого по себе нет долженствования. И вам не нужно продумывать за него его ответы. Из одной трубки будет литься околесица, пока не будет попадать в другую трубку. Те же системы можно плодить по 10 за день. Дело пошло. Они загудели как дуэт счетной машинки и шарманки. Сначала изгваздали и растерзали тетрадь, потом Слава принялся осторожно переводить содержимое в церу. Модест в это время сбегал за инструментами и что-то выпиливал под крышкой у каждой трубы. Где-то часа через два или три краснющий Слава возвестил: - Все! Оно меняет язык и шифр передачи раз в сутки, на нём три постоянных морока. Им можно расплачиваться с ламиями и любой похожей конторой, не расходуя свои силы. Я наложил на него три морока. Оно игнорирует любые заговоры на дозвон и все такое из анекдотов про КГБ. А еще мы, в смысле Модест, перебили собственные номера трубок, так что "позывные" у них тоже плавучие. На трубках охранки на потерю и любую атаку. Я не знаю, что ещё сделать, честно. Труднее всего было не потянуть Славика в кресло, к себе на колени. Ожидая, Мирон долго удивлялся, какой он красивый, когда увлекается. «Это нельзя украсть. Сам по себе он ведь обычный. Симпатичный – не больше. Но когда глаза загораются… А для этого условия нужны. Если бы ему сейчас не дали полечить чёртов булыжник, сидел бы унылый и серый. Везёт тем, с кем он музыку пишет – Замаи, Фаллены. Котам его везёт. И как это мне перепало? По-любому, для равновесия, плохо кончу». Согнал с лица улыбку. Торговцы есть торговцы, перед ними лучше лишнего не показывать. - Замечательно, - заглянул в протянутый ему обработанный телефон. Там был один контакт: Можжевельник. Отгоняя новый прилив агрессивной нежности, поднялся, быстро прошёл к столу. – Может, сегодня и опробуем в боевых условиях. Это всё? Готово? - Вполне, - Модест складывал инструменты тоже с видом холодным и независимым. - Сколько с меня? Прошу прощения за спешку. Впереди трудная ночь. По традиции лавочник стал записывать ответ на бумажке. По личной привычке – подробный и развёрнутый. Мирон пока присмотрелся к камню за стеклом. - Хорошо, но обидно: перед людьми не похвастаешь. - Перед не-людьми тоже не стоит. Эту тему не любит никто. - Жаль. У меня как раз вопрос появился. - Вопрос? – Модест подвинул сложенный вдвое листок. Опять же, по традиции следовало не хватать его, а сначала перекинуться парой светских реплик. - Да, вы говорите, что им легче в момент объединения. А что, если эти существа – Медные цепи – не мучают их, а наоборот, облегчают мучения? Так же, как вы сейчас. Ведь можно было бы поддерживать вихрь из частиц, не давать им объединяться. Или наоборот – собирать в блоки и друг от друга изолировать. Но им позволяют лепиться в большие объекты и разгоняют заново. Так ведь больше риска, что, перетасованные в триллионный раз части случайно соберутся в целое. Но им дарят больше секунд облегчения, не смотря на риск. Торговец поднял бровь. - Как вам это в голову пришло? – на издевательство не было похоже. - Ну... Раз эти силы настолько универсальные и древние, можно предположить, что Дом создан во времена, когда Творец работал «своими руками». А он у нас с придурью. Опять же, он мог подумать, как бы уйти на покой. Вечный покой – скука, хуже любых мучений. А чтобы мучения тоже не приедались… Опять же, страдания, слегка украшенные радостью, лучше радости, подпорченной страданием. - Ад как единственный способ провести вечность? – мастер весело улыбнулся. - Другое дело, а я уж испугался, что вы сменили конфессию! Позвоните на днях. Знаю, с кем свести вас для подобных бесед. - Спасибо, надо подумать, - наконец, Мирон взял бумажку. Внезапно его скрутило тяжелое, ядовитое чувство отвращения и ненависти. Он успел заметить, что причина находится не здесь, но окружающее тоже стало раздражать. «Часовня! – сам пришёл ответ, - Чумаков уже вернулся и полез в «домик на дереве». Теперь знает про Славу. Что знает, как подробно? Спросит – что я скажу? Мне пора делать выбор?» Так и не прочитав содержимое листка, вернул его на стол, кивнул и полез за кошельком. - Если на карте не хватит, примете расписку? - Да, конечно, - Модест протянул блокнот с хорошим кожаным переплетом, открыв на пустой странице. Пока Мирон писал что-то, Слава помог погрузить их новых питомцев снова в рюкзак вместе с аквариумом. Получившуюся конструкцию приставил к животу, как пузесумку и нарочито томно посмотрел на Мирона. Но, когда тот заторопился в машину, понес все нормально. Напоследок Модест сунул им те два апельсина. - Успеешь проводить меня? Я бы зарядил тебе Злату под завязку. Пусть чистит. Погода сегодня паршивая, даже у меня голова заболела. Расплатились, сухо попрощались, прыгнули в убер. - Вот так в Питере живёшь, а города не видишь, - Мирон сказал так, будто Слава был виноват. Или шофёр. Оба промолчали. Гадкое чувство не уходило, плавало от ярости к брезгливости, от обиды к надменности. Мирон наблюдал из мета-позиции за переливами эмоций и мыслей. Скоро заметил закономерность: негатив то пытался вырваться, вцепиться в жертву, то сворачивался в клубок страха и самоедства. Эксперимента ради очередной выброс направил на Славу, уверенный, что это ничего не изменит. Но моргнуть не успел как понял, что сидящий рядом, уныло наблюдающий улицу за окном человек - совершенно чужой. Странно думать по-другому. Кто он, почему оказался так близко? Зачем Мирон связался с ним? Не ради секса - это побочный эффект. Наоборот, тянуть в дела колдовские друзей и любовниц всегда было против личных правил и здравого смысла. Например вот чтобы не тратить прорву сил на их защиту и не взвешивать в голове, что дороже: жизнь близкого или дела. Или жизнь партнёра по делам. За окном началась пурга - как подушку порвали перед машиной. "Дневник деда мне нужен, информация из чужого лагеря на время поисков, второй человек в работе с хибарой. И немного развлечения. Всё." Мирон посмотрел на пальцы. " Кулак императора" он снял с дичи на удачной охоте. Печать лежала на вещи, а вещь была фамильная и не слушалась, пришлось недёшево перебивать на руку. Но вышла полезнейшая приблуда. Прежний хозяин - его имя, род - ничего не известно. Даже тела вблизи не видел. Что с того? Каждый может стать мошкой под чьим-то ботинком. Что может быть глупее привязанности между первой и вторым? Цели это цели, а люди -функции, материал. Этот чем лучше? Если бы возможность была сразу получить всё... "Возможность есть, надо только собраться с мыслями". Мирон косо глянул на Карелина, который ещё сильней приуныл и ссутулился. В окно не смотрит - там ничего не разглядеть за нарастающей метелью. Вдруг по стеклу мазнуло чёрное, как птица задела крылом. Слава отшатнулся. Тут же что-то грохнуло в лобовое стекло, а через пару секунд впереди раздались жуткий скрежет, грохот, крики. И так черепашье движение совсем прекратилось. Водитель матернулся, высунулся в окно, обменялся воплями с соседом. Влез обратно, включил свет. Стало заметно мелкое тёмное перышко, застрявшее под дворником. - Всё, сушим сухари. - Что там? - спросил Слава. - Ябнулся щит или вывеска, хуй знает, прямо на дорогу, на машины. Пизда, нахуй, они их совсем не крепят, суки? Второй день рождения нам с вами надо отмечать, - затараторил водитель. Из-за голоса Славы вспомнился и его смех, удивленная улыбка, ленты в волосах. На долю секунды Мирон соскочил с холодной рассудительной резьбы, успел заметить движение тёмного внимания, что отвлекалось на шум впереди, а теперь захотело вернуться к Славику. Не сумев остановить, Мирон согласился со "своим" раздражением, но попробовал перенаправить. "Мы тут застряли на ночь? Или пешком пиздовать по бурану?! " - Что вчераа, что сегодня - хуй пойми, то одно, то другое! - водитель завершил свою тираду. - Командир, туда сворачивай, во двор, смотри, там, - Мирон указал куда-то, ничего не видя за снегом, но в полной уверенности. - Там перекрыто, точно вам говорю, я три дня назад... - Сворачивай! - грубый приказ, как мелкому духу. Водила огрызнулся, но послушался. "Там" действительно было перекрыто шлагбаумом, но он был поднят и охраны рядом не стояло. Проехали. Через несколько поворотов машина выскочила на свободную улицу. Метель прошла, снег плавно падал крупными мультяшными хлопьями. Так же прошло наваждение, но остаток дороги Мирон боялся поднять глаза и лишнего подумать, чтобы не вернуться в "нормальное" состояние. Хоть трижды нормальное, оно было "не своё". "Далеко заходит. Когда ж я об этом подумаю? Опять завтра? Нихуя. Отошлю его и начну что умею. Будет смешно, если окажется, что я доигрался в магию до реальной шизофрении. Или не смешно, а весело. Лягу в дурдом, Славик будет еду носить, в контейнерах. Раскормит как кота своего". Добрались, вышли из машины. - Помоги допереть эту дуру и сразу едь домой. Только будь осторожен. Когда вошли в квартиру, Мирон завёл на кухню милого гостя, не дав ему и капюшона снять. Усадил на стул, чтобы склониться, положить ладони на яркие с холода щёки, долго нежно целовать, радуясь, что снова может себя обманывать. Это биполярочка? В машине от одного взгляда удавиться хотелось, чтобы его сиятельству воздух не портить, а тут. Хотя нет, то не наше. То нам подкинули. Третий этот псих наверное. Сначала в нос било запахом крови. Слава практически чувствовал как разбухли от удара пазухи, как спекшейся жижей стянуло слизистую и тяжело дышать. А стоило обо всем как следует подумать, так пасет не кровью, а говной. То ли компост, то ли свиные помои. На свежем воздухе это быстро выветрилось. Слава вцепился руками в сидение стула, и попытался перелить Мирону остатки сил, заодно очищая. А может кое-что ещё. Перед глазами предстали грязные мутные доспехи на одной из фресок лесной часовни. Будто чёрная плесень или чей-то помёт. Слава зашарил по Мирону руками, пытаясь охватить все до последней пяточки хотя бы по ощущениям и гулко, будто бы глядя на "чёрного рыцаря" через его плечо: "Кован еси брат, сам еси оловян, а сердце твое вощано, ноги твои камены от земля до небес, не укуси мене, аки пес отай, оба есмя от земля, коли усмотрю тя очима, своего брата, тогда убоится твое сердце моих очей усмотрения, ты вощан". У самого в глазах потемнело, по рукам и ногам мерзким холодом расползлась слабость, но Слава не выпустил, пока не понял, что легло крепко. - А здесь нельзя остаться? Я бы тебя подождал. Если нельзя, можешь мне одну апельсинку порезать и таксо вызвать? Он нежно погладил чужие щеки непослушными враз замерзшими руками. - Нельзя остаться, - вдруг пришла уверенность, что лесная часовня опять пуста. Куда бы Чумаков теперь ни собрался, Славу надо было убрать подальше отсюда. – Спасибо за помощь. Отдохни, выспись. И позвони, когда дома будешь, хорошо? Через 15 минут Слава уже садился в такси под присмотром из окна. Мирон вызвал дорогое-элитное и превентивно наорал на диспетчера, де не дай бог хоть какая-то проблема. К сожалению, на улице снова началась настоящая буря, проблемы могли случиться независимо от самого старательного таксиста. Поэтому прятал в шкаф аквариум с камнем, быстро прибирался в квартире, ел свой дарёный апельсин и пил кофе Мирон не выпуская из рук мобилу-рацию. Но сначала позвонил обычный телефон. - Шалом-алейхем, брат! Как настроение? – весело гаркнул Жиган. - Боевое! - В самый раз! Ну что, погоняем зайцев? Или ты уже? - Нет, я ещё не. Давай погоняем. Куда ехать? - Сам подъеду, минут сорок. Начищай ружьишко! Мирон выключил эту мобилу и злобно швырнул её на диван. Злился на себя за какое-то школьное чувство «авось пронесёт». - Сам начну разговор с этого. Тоже мне, блядь, училка страшная. Обойдёшься. Это я училка, я с тебя спрошу! – бурчал, перебирая боевые примочки и навигаторы. Домой ехали как в дыму. Пурга разыгралась не на шутку, таксист через раз матерился, через два подвывал "чтоб тебе украли" и "чтобы ты обосрался, а воды нигде не было". Потом пошли суки с блядями и хуями, и так пока это не перешло в мантру. Слава то просыпался, то падал в тяжелый душный сон. Каждый раз вскочив старался успокаивающе кивнуть таксисту, а сам лез рукой под капюшон, проверяя - на месте, тонкие бумажные крылья слегка царапают руку. На середине пути сдался, вытащил из карманов куртки и сожрал выданный Мастером апельсин, капая на куртку и молясь, чтобы водила не заметил и не забеспокоился о салоне. Тот, конечно, обернулся и начал кричать, забив на дорогу. Слава протянул руку и вцепился ему в плечо липкими пальцами. -- Kyrie Christe sonomas... , -- прошипел, глядя прямо в перекошенное, брызжащее слюной хлебало. Водила вдруг потух, развернулся и запричитал. Слава Богу, они успели заехать во двор и от их куража пострадала разве что мусорка. Слава с благодарностью глянул на замыленную иконку Божьей Матери, опоясанную буддийскими четками, расплатился и полез расплачиваться Скорее всего с него сейчас берут вторую мзду, но ведь это он виноват. Мирона лишний раз почистить не забыл. Мог бы не выебываться, а поесть сразу и почистить бедного водилу ещё перед поездкой. Слава вытряхнул все, что было с собой в кошельке, выскочил из машины и засеменил домой по льду, стараясь не оглядываться. Дома впустил за собой журавля, попросил дядьку закрыться, плюхнулся на кушетку и набрал Мирона. - Я доехал. Тебя можно ждать после? Приедешь? Чумаков с порога завёл трёп за охоту. Хохотал к месту и нет, рассказывал взахлёб, как этого "зайца" сдали его подельники из московской ложи Иллюминатов. Не со зла, поделились по дружбе. -По дружбе, блядь! - Жиган зашёлся хохотом, голову откинул, забыл про дорогу. От его раскрасневшейся рожи за версту несло не только алкоголем. Мирон не знал, на что надеяться - что "не только" это наркота или поехавшая кукуха? Что опасней? - По дружбе, слышь? Говорят: «Помоги нам, а мы в долгу не останемся». Бля, эти золоченые свиньи думают, что всё покупается! Что за их сраные бумажки я с ними дружу и на них работаю. Я! Я! Я работаю только на Владыку и дружу только с братьями! Мирон грустно ухмыльнулся. На самом деле, Жиган часто бегал как мальчик по поручениям боссов всех мастей. Подлизывался и клялся в верности, выискивал выгоды, называя это мудростью и деловитостью. Гордился стратегией, поучал. "Столичные масоны не зря ему доверились, у на честном слове дела не делаются. Видно, проверили сто раз до того, что надёжный человечек. Но теперь другое. Хуже нет злодея, чем слабак, получивший возможность отыграться. Разве я не тем же занят? Разве я не такой же? Только мой звёздный час не пришёл. А он вот радуется. Мстит. С чужаков начал. Со своими вроде патриот. Значит, хороший, в целом... Ну, не человек, но партнёр. Для такого как я". -Знаешь, чего хотели? Чтобы я эту суку прикрыл! У него бизнесок раскручивался с одной масяней. Мелочевка электронная, наушники-хуюшники. Павильона три по торговым центрам, один - в Галерее. В ней и заныкался. Приедет завтра партнёр егоный забирать в политическое убежище. Так они говорят: "Прикрой, чтоб ваши за ночь не обнулили». Понимаешь? Я - прикрой! Предателя Братства, преступника, крысу! Да он только смертью может рассчитаться! И я - прикрой, а они в долгу не останутся. В долгу, говорят, не останутся. Кредиторы мне говорят! Лучше б сказали: в долгу не оставим. Так бы было честнее, - Чумаков снова заржал. "Кредиторы? Не за их ли должником он ходил, когда деда с выводом уконтропупил?" - мысль пришла так резко, что Мирон подавился дымом. Чумаков принял это за реакцию на шутку и ржал ещё минуты три как заведенная кукла. Мирон достал новый телефон, заранее упакованный в чехол, в котором всегда носился простой рабочий. Запустил дорожную пентуху, вызвал большую ламию, которую знал по имени. Как дорогую тетушку, молитвенно попросил сопровождать машину, потому что за рулём пьяный в жопу уебан. Роман расслышал и долго ржал ещё с этого. - Какая ж вы ссыкуха, Оксана Яновна, не устаю охуевать. Э, простой, вам рабочее поле подрубили уже? Починили что ли? - Не, это я в лесу зарядил. - Хуясе, а так можно? Там же проги нужны. Ты ж не шаришь, обоссаный гуманитарий. - У меня программист знакомый, я у него... - Ааа! Этот ёбырь твой? Вот зачем ты его на хату водил. Я-то думаю! Пиздец ты зануда вымирающая. А будто я не знал! - Почему сразу ёбырь? – понимая, как жалко выглядит, он потянулся за сигаретой. Нужно было сдуть все эмоции, оставаться внимательным. В первую очередь – согнать лишнее тепло со щёк от злобы и стыда за себя: только что сам хотел начать разговор, а уже изо рта полетели отмазки. - Всё, брат, поздняк метаться. Я ж видел! Не глазами, ну чуял. Из хаты такой феромон пёр, я аж порево подрубил сразу. Чтоб на вас, голубятню, не дрюкать. Да ты не тушуйси, я без комплексов. Просто думал, вы в натуре ебётесь. Тоже решил: надо блядей привести, попробовать. Не на благоверной же опыты ставить. А так сдохнут и ладно, убирать не надо, хаха! А вы в мобилке копошились, да? Кому нашим сказать – засмеют! - он посмеялся сам, но уже спокойнее. Отвлёкся, долго смотрел вперёд на обочину, - Нихуя ты трубопровод вызвал, такая может целый военный парад сопроводить. Сколько вёдер она возьмёт? Ты ж охотиться не сможешь. - Не много возьмёт. У нас вроде договора: я ей торчу обращение к боссу, а как раз его позвал, - Мирон не успел задуматься, стоит ли это говорить. - Чо, бля?! На кой ты его позвал?! - На инвентаризацию. - Чё, крыша потекла от любви великой? Или от невиданной силы? Ты б сказал, я бы быстро тебе мозги вставил! "Ага, свои ты нормально вставил, издалека слышно". - Если ты за дом боишься, то не бойся, он не узнает. - Как не узнает? Это ж хозяин твой! Он тебе душу наизнанку вывернет - и не узнает? Это ж не мой педальный, а Верховный Герцог, мать его в плечи! - Не мороси. Я знаю, что делаю. У Верховных и условия другие, свои привилегии. - Привилегии, мле! Натрепал он тебе как пиздюку за Дедмороза! Ну всё, плакала наша хатка. - Теперь ты ссыкуха? Нормально всё будет. Чумаков крякнул и задумался. Мирон тоже. На самом деле он понятия не имел, что будет с информацией о часовне. Он все фишки поставил на то, что Мельхом действительно не хочет отдавать её Агаросу. Собственная потрёпанная душонка очевидно не стоила интриг на таком высоком уровне. Значит, дело в домике. Значит, когда змей пару раз сунулся в его голову, он скрыл информацию от «коллеги», иначе и смысла не было во всём договоре. Нельзя знать наверняка, но Мирон чувствовал: положиться на эту идею будет правильно. Как способ выразить доверие новому партнёру в том, что он сам способен позаботиться о своих секретах. Он же не просил скрывать мысли, только не приводить сознательно. - Прибыли! Скажи «пока» своей подружке, - машина крутанулась на тротуар, с визгом подлетела к самому входу в торговый центр. У открытых дверей их встречало двое мужчин. Жиган с ними вместе вошёл внутрь. Говорить «пока» не пришлось, ламия легко согласилась подождать и сопроводить их обратно. Только прозрачно намекнула, что пустит по ветру всех родных и знакомых до седьмого колена, если он вздумает обмануть. «Галерея» два часа как была закрыта. Войдя, Мирон с подозрением осмотрел уходящие далеко вверх этажи, мерцающие вывесками и ночной подсветкой. - Только не говори, что мы пешком будем лазать. - А? Не-не, у меня вещь есть. Ты же гончих взял? Давай их сюда, - Чумаков хлопнул по плечу молодого здоровяка в форме охраны, отправляя его куда-то в тень. Второй, лет 50-ти, в штатском, но с армейской выправкой, ушёл следом. – Во, прикинь, денежная жаба. В его московском офисе бумажки подпирала. Фен-шуй, сука! Да его только за тупость задавить надо было давно. Мирон снял очки, достал и открыл часы. По просторному нижнему этажу заметались две трескучие белые молнии, иногда на долю секунды замирая в силуэтах, похожих на русских борзых размером с добрых пони. - Давай так забьёмся, - Роман вытянул вперёд руку с жабой, молнии подскочили, коснулись её длинными носами и снова забегали вокруг. – Добычу я сдам будто один поймал. Так что ты им скажи, пусть загонят и подержат, но прикончу я. Отдам тебе всё, что будет на нём, и в логове, а я возьму наследство. Ты ж сам не собирался, да? И на кой тебе с масянями связываться? Это мои тёрки. - Ну-у… По рукам, - скривился для виду, радуясь, что не придётся пока никого убивать и потом таскаться в центр за наследством. - Отвезёшь меня домой сразу? - Само собой, брат! Мирон щёлкнул пальцами, отдавая команду. Молнии рванули вверх по стенам. Чумаков хищно оскалился, выхватил свой обрядовый керамбит правой рукой и что-то ещё левой. По положению руки понятно, что предмет тяжёлый, но что он такое – без дара не разглядеть. Скоро сверху послышался крик. - Эй, вы! Начинайте бухать! – гракнул Жиган в сторону ушедших двоих и побежал вверх на звук. Тут же за спиной Мирона раздался звон разбитого стекла. Щелчок – невдалеке осветился павильон с длинными стеллажами алкоголя. Двое мужиков шагали по нему, хватали бутылки покрупнее и поэлитнее, разбивали горлышки обо что придётся и опрокидывали в рот, обливая лица и одежду. - Что за?.. Шум, крики наверху. В нескольких шагах впереди на пол грохнулся молодой человек. Лет 25, в чёрном деловом костюме. Половину его лица покрывала густая сеть чёрных вен, один глаз был красным как вишня, а воротник серой рубашки заливала кровь. Он прилетел с большой высоты, но сразу подскочил на ноги, дико оскалился, зарычал и побежал на Мирона или тупо к выходу. Гончие появились перед ним, бросились в ноги. Разрядом человека отбросило метров на 100. А там его полёт остановил уже спустившийся Чумаков, Ударом невидимого оружия отправил в обратную сторону. Рассмеялся, крикнул: - Пасуй! Мирон успел взмахнуть рукой и зажмуриться. Послушные молнии вспыхнули перед его носом, успели отбить «мяч». В обратном полёте человек смог сгруппироваться. Прыгнул в сторону. Открыв глаза, Мирон увидел его короткую схватку с врагами. Но пара минут – и трясущегося от электричества «зайца» псы прижали к полу, а Жиган полоснул по горлу личным ножом. - Готов! Сука, шустрый! Без твоих красавиц я бы с ним пол ночи ебался. Спасибо! – Спасибо не булькает, - по его знаку молнии отступили от жертвы, снова запрыгав повсюду ради разминки и своего удовольствия. - Ща забулькает, - Роман обыскал добычу. Растерянно почесал затылок. – Блядь, у него один кошель и всё. В павильоне тоже нихуя. Налегке сидел, жук, чтоб не унюхали. - Только деньги? - Не, заряженный кошель… А-а! Это ж неразменки! Партнёры подогнали, что ли. Ну правильно, сидит тут, масяней воняет, а нашего с собой ничего, только обрядка. Хуй бы его кто нашёл. - Поебать. Давай что есть и погнали. – Мирон старался игнорировать происходящее с двумя мужиками. Охота окончена, дальше – не его дела. – Отрезай что тебе нужно, я скажу своим убрать. - Не, погоди убирать. Эй, вы! Сюда идите с бухлом! Закуска готова! - Чё? Пока двое уже очевидно не сообщников, а марионеток, брели к месту сражения с охапками бутылок виски и коньяков по ценам самолётов, Роман в несколько умелых движений вырезал сердце «зайца», отправил в мятый целлофановый пакет, выдернутый из кармана. Начертил окровавленными пальцами охранные и обнуляющие знаки перед своим лицом, перед лицом Мирона. Кивнул на выход. Тем временем мужики подошли, уселись вокруг трупа, стали выпивать и закусывать тем, что доставали из разреза на его груди. Мирон попятился. - Роман, это чего?! - Не мороси, - перекривлял его Жиган. – Прячу следы, всё путём. Не хочу, чтобы кто попало узнал, кто его сохотил. Пока рано. - Использовать обычных людей незаконно! - Во-первых, они не обычные. Дед вертухаем был у нас на зоне. Падла такая – в сказке не сказать. Чуть нашёл его. Он думал, выйдет на пенсию и не получит за свои дела? Петух тоже думал… А второй широкий сильно. Меньше надо посетителей локтями задевать и хамить, быдло ебаное. Оба заслужили, - он сунул Мирону в карман куртки полный монет, мокрый от крови матерчатый мешочек на завязках. Взял за рукав, потащил к дверям. – Во-вторых, за законом сейчас некому следить. Двух старших следаков убрали, ещё троих средних инспекторов. Твоего старшого включая. Кто остался – уже сцепились за кресла. Знаешь, кто прямо сейчас главная сила нашего правопорядка? Мой отдел. Старший тоже грызётся за новые полномочия. А наше дело патрулировать местность и рыла чистить нарушителям. Такие вот пирожки с котятами. В дверях Мирон свистнул, возвращая гончих в часы. Позволил затолкать себя в машину. Когда они вернулись на дорогу, словно по отмашке, с другой стороны здания к дверям Галереи побежало трое полицейских. Ехали молча. Ближе к дому Чумаков спросил задумчиво: - А программист этот твой, он чьих будет? Познакомишь? Я б его одному фокусу научил – забирать часть информации из чужой головы. Во время потрахушек. Очень надёжный метод. Если ты ему доверяешь, то мог бы скинуть всё, что знаешь про часовню. Потом обратно вгрузит, когда ты с боссом перетрёшь. - Он старовер. Не надо ничего. Говорю, всё будет… - Н-дэ? Хуёво. Точно не надо. Значит, я ему не доверяю. - Почему? – рассеянно переспросил. В голове всё путалось. Укладывалось в схемы и путалось снова. Неужели правда? Буквально беззаконие? - Я тут узнал. За стариком с учениками, чья часовня была, как раз староверы приглядывали, - Жиган остановил машину возле подъезда, но открывать блокировку дверей не спешил – на ней держалась изоляция от прослушки. Помолчал, поглаживая как котёнка пакет с сердцем, что всю дорогу лежал у него на коленях. – Человек-то новый, да? Или вы давно? - Недавно. - Тогда присмотрись. Не бывает таких совпадений. Шпион это, зуб даю. Пронюхал и следит. Испанские страсти много кто умеет изобразить, много силы не надо, только талант специальный и тренировки. И хуй отличишь. Чувства тема мутная. - Присмотрюсь. Слушай, спать хочу, сейчас тут улягусь. - Иди уже. Будь на связи, - Чумаков разблокировал двери, проводил тяжелым взглядом. В нарастающей апатии Мирон доплёлся до квартиры. В первую очередь прошёл в спальню, вызвал химеру зеркала и выдал ей кошель неразменок, у неё же спросив формулу отказа от них. Тварь даже руку облизала и довольным рыком сообщила, что получена оплата за три месяца. Сбросил в корзину для грязного белья всю одежду вместе с обувью. Сполоснулся – лишь бы под проточной побыть. «Хорошо, что сказал ему до рассвета не связываться. Зимой рассветы поздние. Что-то успею придумать» - размышлял, одевая шубку Снегурки вместо халата. Добрёл до кровати, нырнул под одеяло, и сразу оттуда – в сон из чистой темноты. В тишине ночного ничего гулко проголосил тяжелый колокол. Раз, два, три. Ещё и ещё, пока перезвон не сменился хаотичным металлическим клацаньем разлетающимся откуда-то из кухни. Слава живо представил себе скачущие по дому три с половиной кастрюли, кошачьи миски и турку. Он поблагодарил небо и центральное отопление за то, что топоров и кочерги в доме не водится. Интересно, с чем вообще можно зарифмовать соковыжималку? А главное на кого стоит опираться при сочинении мольбы: на русских классиков или на заговоры? И чего только можно было не убрать? Мусор вынес ещё прошлым или позапрошлым утром. Слава пошарил руками вокруг себя и нащупал телефон. Циферблат показал: "03:03" и пару пропущенных от Замая. Слава тяжело вздохнул и наощупь побрел на кухню. Дядька злится. Если включить свет, может подумать, что человеческий детеныш совсем берега попутал, раз пытается так примитивно его шугнуть. - Дядь, ну ты чего, -- затянул он вкрадчиво, входя на кухню и замер в дверях. На него тут же уставились огромные желтые фары. Слава как завороженный поднял взгляд на окно. Темно, ничего не видно, но будто кто-то смотрит. Раздался оглушительный треск. Будто по окну ударили невидимым тараном с идеально круглой головой. Проминая собой стеклопакеты, тот, кто смотрит из окна, потянулся в дом. Дядька взметнулся на стол, как чугунное черное пушечное ядро, снеся солонку и салфетки. Капнул в сторону Славы задней лапой и утробно завыл. Славу ударило в грудь и отбросило. Как с треском затягиваются похожие на паутину трещины, а рама выпрямляется и встает на место, он смотрел уже из коридора. Чернота из окна больше ни на кого не смотрела. Слава лег прямо на полу в коридоре. Через некоторое время бесшумно пришёл Дядька. Залез сверху мурча. Слава долго чесал его за ушами и под подбородком, а потом попросил: - Пойдем, я тебе покушать положу. А ты вынеси мне почитать.