***
У Юнги получается разлепить тяжёлые веки только на следующее утро. Все конечности были налиты свинцом, а на душе тяжело от ужасного предвкушения. Сегодня он точно не планировал выходить из покоев — собирался расслабиться в купальне, наконец позволить своему доверенному бете сделать ему массаж и расслабить мышцы. Надо плюнуть на предчувствие, собрать себя в кулак и начать готовиться, потому что он — правитель, а не размазня. Видеть Чон Хосока омега сегодня не желал точно также, как и выходить из покоев. Ему хватило вчерашнего вечера, чтобы разозлиться на самого себя за позволенную слабость перед альфой. Ему нужно учиться вести себя с другими правителями, потому что оборону уже порвали, уже были здесь, вступив на его земли. Омега выглянул за тяжёлые двери, чтобы позвать Джина и его омежек, как сразу же столкнулся взглядом с Хосоком, который разговаривал с альфами рядом с его спальней. — Что ты здесь делаешь? — хрипит Юнги, потирая лицо ладонью и заодно его прикрывая. — Выспался, Лиса? — хмыкает Хосок и что-то тихо говорит альфе, а потом подходит ближе к омеге. — Я могу войти? — чуть наклонившись, альфа практически дышит в ухо Мину. — Нет, нельзя. Это мои личные покои. — Но ты в моих был, — ухмыляется альфа и чуть ведёт губами по щеке, а потом отодвигается. — Ты буквально ворвался в мой дом, так что даже не смей говорить, что это твои покои, — тихо говорит омега и поднимает взгляд на Чона. — Что тебе нужно? — Хотел просто сообщить, что со дня на день сюда приедут двое альф. Мой брат и друг. Как ты понимаешь, разрешения я у тебя спрашивать не собираюсь, но хоть сообщу. — А лучше бы спросил, Дракончик, — язвительно проговорил Юнги и исчез за дверью, вновь оставляя Хосока усмехаться. Альфа уже прекрасно понимает, что практически достаточно выбесил омегу, что ещё чуть-чуть и можно приступать к следующему пункту его мини-плана по завоеванию одного маленького, но очень сильного омеги, что покорил его сердце. Сейчас ему больше казалось, что это просто игра, что в такой сложный период ему просто нужно расслабиться и поднять себе самооценку. Но где-то там внутри он понимал, что что-то им движет — раньше он не игрался с чувствами омег, больше предпочитал с другими людьми развлекаться и немного другим способом. Говорить о высоких чувствах он точно не желал, их попросту не было, и не будем таить, Чон Хосок совершенно не хотел, чтобы они были. Если ему бы понадобился наследник, то ему бы родили его фавориты из гарема, но он бы никогда не женился. А вот смотря на Юнги, казалось, что именно этот омега, может идти по его правую руку. Может быть сильной его стороной, опорой в любом вопросе. Чон шёл вдоль коридора, когда столкнулся с Ким Сокджином и сворой омег за его спиной. — Куда ты так несёшься? — Лиса вызвал меня к себе. Как я понял, он хочет начинать готовиться к поединку, — вежливо поклонился Сокджин и чуть отошёл в сторону, схватив правителя под руку. — Господин, мне Донук сказал, что Вы послали за Намджуном и Чонгуком… Вы хотите, чтобы они здесь присутствовали? Что Вы замышляете? — На самом деле, я давно не видел брата. Он засел в своём Саде*** и ко мне не приезжает, — наигранно обижается Хосок. — Господин, но Вы же помните, что Чонгук хотел наконец отделиться от Вас. Вот он и начинает с Сада. Не всё же ему в Вашей столице сидеть. — Да, ты прав, я знаю. Просто мне безумно непривычно, что Чонгук уже готов сам создавать свою империю, я… — Вы переживаете, Господин, я понимаю, — перебивает его Сокджин и поглаживает по руке. — Так, не понял сейчас. Я хотел сказать, что я всегда готов помочь своему младшему брату, а ты о том, что я переживаю. В Чонгуке сомневаться невозможно. — А я и не об этом, — тихо проговорил Ким, в голове думая о том, что Чон младший мог и надрать задницу своему брату. — В любом случае, Господин, я же понимаю, что Вы что-то задумали, — вздыхает омега и получает лишь хитрое подмигивание от правителя. — Неужели стоит так заморачиваться ради этого омеги? — А кто сказал, что я заморачиваюсь ради омеги? — улыбается Хосок и идёт дальше в сторону одного из пустых огромных залов, где его уже ждали альфы, что прибыли сюда вместе с ним. Юнги выходит из покоев навстречу Сокджину, когда случайно слышит крайнюю фразу альфы. Сомнения в этом альфе росли, они медленно ковырялись где-то в груди, делая неприятно. Они занимали все его мысли, пока Джин его не окликнул. — Господин, Вы меня вызывали, — чуть склонив голову, говорит омега и приглашает Мина пройти в его же покои. — Да. Именно так. Предупреди Соджуна, что я пойду тренироваться. И распорядись, чтобы мне наполнили ванную. А ещё распорядись, чтобы мне подобрали красную парчу и пошили новый наряд. — Господин, но красная парча предназначена для свадьбы… — Да? Ну, значит, считай, что у меня на днях свадьба, но наряд из красной парчи должен быть у меня, Сокджин. Юнги заходит в помещение и быстро накидывает на себя тунику с облегающими штанами, совершенно не стесняясь того, что Джин все ещё стоял в дверях, а после к нему подошёл Соджун. — Господин, — откашлявшись, говорит очень высокий альфа, у которого длинные тёмные волосы собраны в пучок. — Я всё подготовил. Давайте я Вас проведу. В саду сейчас тренируется маленький альфа. — Что ещё за маленький альфа? — вздыхает Юн, потирая переносицу и выходя из комнаты. — Сын Дракона, — отвечает Джин, поднимая взгляд на омегу, что резко остановился. Сын, значит? Сын Чон Хосока. А ведь он говорил, что Тэхен не был беременным. Укол ревности прошёлся внутри груди, но омега быстро переключился — он быстрым шагом шёл вдоль коридора, в другую сторону сада, где его точно не найдёт Чон Хосок с его сыновьями, братьями и друзьями.***
Приглушенный свет в купальне помогал больше расслабиться и не переживать, что кто-то, кто может войти сюда, увидит сквозь пену его обнажённое тело. Юнги всегда считал, что честь омеги или альфы, всегда одинаковая, всегда много стоит, и нельзя принижать себя ради кого-то. Правитель выходил из своих покоев только ради тренировок или купальни, кушал только у себя и никого не принимал, даже Сокджина. Встречи с Чон Хосоком он старался по максимуму избегать, а если и не получалось, то он гордо молчал и проходил мимо под взволнованный чужой взгляд. Омега выглядел лучше, без сомнений, но его холодность пугала. Сегодня утром он принял бету, что пошил ему наряд, как он и просил, из красной парчи, а потом нескольких омег, что наполнили ему ванную. Ещё вчера ему сообщили о том, что в Хак прибыло двое альф, которым накрыли большой стол и выделили две спальни по распоряжению Чон Хосока. В мыслях у Юнги только стучало: «Не взрывайся. Не обращай внимания. Твой авторитет не подорван.», но это мало помогало. Мин блаженно наблюдал за тем, как по тёмному камню купальни блуждали тени от огня, и невольно прикрывает глаза. Сегодня он попросил, чтобы ему сделали массаж плечей и шеи, размяли их и сняли напряжение, лишние мысли, поэтому он ожидал своего бету с волшебными руками. — Господин, — эхом разнесся голос парня, что зашёл в купальню. — Заходи и приступай к работе, — тихо командует омега, приподнимаясь в глубокой ванной и опираясь на бортик спиной. Звук тяжёлых шагов босых ног приближался, а после за спиной было слышно слабое шуршание и хруст пальцев. Грубые подушечки коснулись невероятно мягкой кожи спины и прошлись вниз, прощупывая зажавшиеся мышцы. Несмотря на грубость кожи ладоней, движения мягкие, не делают больно, а наоборот позволяют расслабиться и чуть ли не съезжать вниз по ванне, что Юнги приходится держаться ровно. Он слышит редкое дыхание за своей спиной и ощущение, что его бета старается лишний раз не дышать, чтобы никак не показывать свое состояние напряжения. — Расслабьтесь, Господин, — шепчет низкий голос прямо на ухо, губами касаясь хрящика уха и чуть целуя его. До боли знакомый голос. До боли в грудной клетке от того, что он сотворил с его народом и городом, а теперь пытается сделать и с ним. — Чон Хосок, — тихо шепчет Мин, сжимая челюсть и боясь открыть глаза. — Видишь, Лиса, иногда и без ругательств мы можем спокойно посидеть вместе. Я готов тебе всю твою жизнь делать такой массаж… Касаться твоей кожи… Это лучшее, что произошло в моей жизни, — также шепчет Хосок и ещё раз целует ушко правителя, продолжая массировать кожу. — Я надеюсь, что это будет твой последний лучший момент в твоей жизни, а пока наслаждайся, — шикнул на него Мин с угрозой и просьбой продолжать. А ведь Чон не кривил душой сейчас. Он правда считает, что это лучшее, что произошло в его жизни. Как только его подушечки пальцев коснулись этой кожи… Было ощущение, что так и должно быть. Что его пальцы должны помогать расслабляться вечно зажатому омеге, что они должны касаться его и делать приятно. И Чон Хосок сделает все возможное, чтобы так всё и было.***
Непривычная, напряжённая обстановка сильно давила на гостей Хака. Намджун и Чонгук чувствовали себя здесь неловко, хоть по сути и завоевали столицу Хуачая. Они слишком долго не могли пробиться сюда и, по идее, должны ликовать, что наконец здесь, но атмосфера не позволяла. Улицы только сейчас начали оживать и то, с подачки Хосока — он приказал своим людям, воинам, помогать мирному населению восстанавливать здания, улицы. Все прекрасные цветы, что были высажены раньше, больше не цветут — притоптаны они тяжёлыми сапогами. Дома были разгромлены, от фонтанов остались только воспоминания, а ощущение, что густой, чёрный дым, что шёл с других городов Хуачая, все ещё сгущался даже над Хаком. Настолько армия Дракона разгромила земли Мина. Настолько армия Жёлтого Дракона не щадит, потому что за его спиной всё сжигается, как его пламенное сердце горит. Мин Юнги всегда старался отличаться холодностью во всех своих решениях и не показывать истинных эмоций никому, кроме внутреннего Я. Для своих людей он был улыбающийся правителем, что мудро правит уже 5 год, что повидал жизнь ещё с ранних лет. Несмотря на то, что он держал границы своей страны, Юн старался не показывать этого для своих жителей. Продолжал проводить праздники, приходил на свадьбы почтенных людей и следил за тем, чтобы в городах были порядки. Но больше всего он следил за Хаком — любовью отца. Столица славилась своими красивыми улицами, вечно цветущими розами и яркими зданиями. Но с приходом армии Хосока всё изменилось. Даже ощущения в замке изменились. Стало физически холодно, правитель не выходил из покоев практически, а все служившие, что остались в живых и всё ещё были верны своему правителю, не скрывали свои укоризненные вздохи в сторону альфы и печальные взгляды для омеги. Замок был пуст без звонкого смеха Юнги, который был чист душой рядом со своими людьми, подавляющая часть которых теперь была мертва. Омега не показывал свою боль, ничего не говорил по этому поводу, но все всё понимали и сочувствовали ему. Сочувствовали и Чон с Кимом. Чонгук отчётливо помнил Хак во время правления Мин Юнома, отца Юнги. Он помнил, как здесь было хорошо в праздники и какими сильными были воины Хуачая. Их сила воли поражала, но вместе с тем, как угасал Юнги, угасали и жители. С момента штурма Хака Мин больше не появлялся на публике. И от этого волнения народа поднимались и были более ощутимыми. Чонгук проходится по тронному залу, что немного приукрасили слуги самого Чона, и хмыкает тихо, проводя ладонью по красной обивке трона: — И что? Вы теперь будете делить трон на двоих? Тебе самому не смешно, Хосок? — Я не собираюсь делить с ним трон, — в ответ усмехается альфа и встаёт из-за огромного стола, где некогда беседовал с Юнги. — Либо Мин становится моим, либо он просто присягает мне, а мы покидаем эти земли. — Ты же говорил, что не хочешь себе омегу. Да и наследника пока в планах нет, — фырчит Намджун, складывая руки на мощной груди, что чуть ли рубашка по швам не трещит. — Наследник, конечно, было бы неплохо, но не сейчас. Я хочу, чтобы земель побольше было. — Ты слишком ненасытный. Тебя это до добра не доведёт, ты это знаешь. Так что и напоминать тебе это я не собираюсь, — отмечает вновь Ким и двигает в сторону стола, чтобы занять место по левую руку от Хосока. — Знаю. Но у меня в планах не захватывать весь мир, а всего-лишь ближайшие части мира, — улыбается Хо и крутит в руках бокал вина. — Ну да, частей всего-то 4, — смеётся Чонгук и тоже присаживается за стол, только по правую сторону от Чона старшего. — Умом завладевай, а не своей жадностью. Всё равно всё не сможешь захапать. — Я в курсе, Чонгук. Меня учить этому не надо, хорошо? Вокруг альф резко засуетились служащие, они начали накрывать на стол и поправлять все украшения в зале, показывая, что выйдет скоро правитель. И он не заставил себя долго ждать — Юнги медленно спускался с верхних этажей на небольших каблуках, что каждый его шаг раздавался эхом по всему залу. Ему пошили наряд из красной парчи, как он и просил. Только такие наряды традиционно носили омеги во время своей свадьбы и после, так как такая пара стоила непомерно много. По рукам шла прозрачная, с красным оттенком, ткань, что скрывала оголенные руки правителя, а по груди шла та самая парча с вставками из золотых ниток, вырисовывая невероятный узор. Штаны из алой ткани поверх прикрывала накидка, что аккуратными складками струилась вниз, образовывая недлинный шлейф за омегой. Пояс был украшен золотыми нитками, а в самой середине крупный изумруд, что блестел в теплом свете свечей. Бледный оттенок кожи правителя оттеняли золотые серьги с крупными изумрудами, а на тонких запястьях струилась золотые браслеты. Ярко, но очень гармонично, подчёркивая естественную красоту молодого омеги. Его холодный взгляд ровно направлен на Чона старшего, что в полном шоке оглядывал Юнги. За спиной стоял Джин, что был не менее красив, и Соджун, что согласился везде сопровождать своего правителя. — Лиса… — шепчет Хосок, оглядывая омегу в который раз и вставая со своего места. — Я готов прямо сейчас упасть к твоим ногам. Юн игнорирует альфу и переводит взгляд на гостей, что точно также хлопали глазами от неожиданности и стараясь сдержать колкости внутри себя. — Чонгук? — в шоке шепчет Мин, чуть ли не присаживаясь на пол прямо сейчас от эмоций. — Что ты здесь делаешь спустя столько лет?