Ghost Story

      Я поймал себя на выискивании узоров и созвездий в веснушках на щеках священника. Причудливые фигурки змеились и танцевали, будто водили хоровод, и я, околдованный, следил за быстрыми круговыми движениями лент и зверей, за подхватившим меня вихрем диковинных следов и тысячи маленьких солнц.       — Он может быть перевёртышем... — шипел Леви мне в ухо.       — Семьдесят девятое правило... Они не могут выдавать себя за священнослужителей... — пробормотал я.       — Тогда одержимый.       — Демонам давно плевать на нас, вы же знаете...       Ответом послужила угрожающая тишина. Марко часто моргал, глядя на меня и постукивая пальцами по дешёвой обивке дивана. Мое внимание приковали четыре идеально очерченных на переносице веснушки.       — Его могут преследовать.       Я взглянул на телефон. Леви никогда раньше не волновался так сильно, что-то не то...       Не сильно я разбираюсь в Адских Разрывах, но вот что скажу: это то ещё дерьмище. Настоящая катастрофа А ранга, ожидающая своего часа. Последний такой случай застала испанская инквизиция, и ни я, ни кто бы то ни было другой не пожелал бы повторения этой ситуации. Порождения Ада, подчиненные более могущественным, с удовольствием пользуются возможностью проникнуть в наш мир и сейчас, сквозь небольшие зазоры... А что случится если в полотне пространства появится огромная дыра?       Теперь всех, с кем мы имеем дело, можно описать как горстку жалких идиотов.       До меня запоздало дошло, что Леви все это время говорил.       — Простите, что?       В ответ на меня полился поток брани, невероятно изобретательной в оборотах, но быстро прекратившейся за вознёй на другом конце.       — Просто проверь его, — Эрвин прокашлялся.       Я вздохнул и завершил звонок. Повернувшись к Марко с, как я надеялся, обезоруживающей улыбкой.       — Что это было?       Я промолчал. Не отвечая, я просунул руку между подушками дивана. Пальцы дрогнули, нащупав и выдернув пластмассовый водяной пистолет. Святая вода брызнула в лицо юноше. Он чуть поморщился от неожиданности, я попал в глаза. Что-то забормотав, Марко утер лицо рукавом, лоб его наморщился в непонимании. Ни пара, ни визга, ни шипения. Отлично.       — Хей... — юноша замычал, но я прервал его, встав и сделав несколько шагов назад. Марко вскинул брови на мой манящий жест (я несколько раз согнул пальцы). Я сменил позу, опираясь теперь только на одну ногу, оставив руку на бедре, и замер в ожидании. — Слушай... Для меня это все в новинку, так что... — вновь попытался начать он, медленно поднявшись и оставив энергетик на столе.       Я молчал. Священник вздохнул, заморгав, и пересек комнату, остановившись передо мной.       Пустое мгновение. Ничего не загорелось, детекторы на диванных подушках не вспыхнули. Ещё кое-что... «А запер ли я дверь?» —проскользнул вопрос, как и серебро тупого ножа, извлеченного мной из ботинка. Марко вмиг переменился в лице и быстро забормотал:       — Мне кажется, я что-то оставил в церкви, да, так что...       — Ещё кое-что, — тихо произнес я.       — Мне правда пора идти... — голос его дрожал, как и руки, поднятые в защитном жесте, пока глаза искали спасительную дверь, при этом пытаясь не выпускать меня из поля зрения.       — Больно не будет, — слова прозвучали как угроза, вопреки моим намерениям. Я прижал лезвие к левой ладони. — Вот так... — на руке не осталось и следа. Я осторожно протянул руку. — Ты мне доверяешь?       Знаю, тяжелый вопрос. Однако мне действительно нужно его доверие. Внезапно стало важно, чтобы он позволил мне это сделать. Моё лицо скривилось в попытке передать мысль. А ведь я подхожу к нему с такой же осторожностью, как и к той визжащей девчонке...       Боюсь. Губы слегка изогнулись в улыбке. Это все, что нужно. Испуганный и нервный, он взял меня за руку. Пальцы больно вцепились в кожу. Нет, Марко просто боялся. Доверял, но боялся.       Я покрепче взялся за чужую руку (хотя в этом не было никакой необходимости: кисть мне будто клешнёй сдавили) и прижал лезвие к коже, стараясь не смотреть в карие намокшие глаза. Ужасно, так людей доводить, но меры предосторожности есть меры предосторожности, и игнорировать их, как я понял на собственном опыте, не стоит.       Наконец эта пытка кончилась, я убрал лезвие обратно в ботинок. Несильно сжав чужие пальцы напоследок, я отпустил его. Марко, будто обжегся, отдернул руку и прижал ее к груди. С сомкнувшихся век скатились слезинки. Тяжело вздохнув, я взлохматил волосы.       В душном напряжении неожиданно захотелось вернуть легкую непринужденность, царившую буквально парой минут ранее. Пусть он перестанет бояться, нужно подождать... Звонок Эрвину можно отложить на потом.       Глаза Марко были всё ещё закрыты, нижняя губа подергивалась под зубами, и сам он весь будто пытался уменьшиться, хотя и без того выглядел крохотным в моей маленькой квартирке. Безумие. Я знал, о чём он думал. До безобразия глупая ситуация, над которой в глубине души хотелось бы посмеяться. И до чего смешная... Невинный человечек Марко Бодт, верный сверхъестественному существу и впервые столкнувшийся с паранормальным. И вот я, Жан Кирштайн, спас его от жирного гаки, с половинкой сникерса и грацией слона в посудной лавке.       Полагаю, верить в единорогов — это не то же самое, что смотреть на их направленный на вас острый рог.       Должно быть, это действительно странный день для Марко.       И не мне винить Марко за судорожный вздох. Я буквально перевернул весь мир его с ног на голову, вырвал из привычного и безопасного русла, а затем прижал к его руке нож.       Мне давно не было так стыдно и совестно.       — Прости, Марко, — тихо сказал я, облизывая губы. И почему именно нож? С ложкой в его глазах я не выглядел бы так ужасно... Марко всё ещё дрожал, а я винил себя за каждое неосторожное движение.       Наконец он разлепил слипшиеся от слез веки и покрепче сжал запястье, будто боясь остаться без руки. Ха-ха, а вдруг он молится? Его пальцы сцепились, подтверждая мою мысль. Скрюченные, они наконец перестали дергаться и опустились. Марко сглотнул.       — Правда, — добавил я. Руки мои словно прилипли к взъерошенным волосам, но я чувствовал, что так моему гостю удобнее.       Как-то я читал, ещё учась в колледже, о языке тела: и, видимо, что-то было в подобной этой позе, даровавшее подсознанию чувство безопасности. В моей интерпретации это означало предоставление возможности вспороть мне брюхо. Каждый раз дергаюсь, стоит представить...       Наконец Марко кивнул.       — Я-а... — он облизнул губы, смотря мне в глаза. Я старался не моргать. Марко вновь выглядел так же, как и у церкви, чувство вины снова ударило под дых.       Тишину пронзила резкая трель звонка, Марко вскрикнул, вновь прижав руки к груди. Я тихо выругался и поспешно перевел телефон на беззвучный режим.       — Здрасьте, — поднял я трубку. Я стоял спиной к Марко и к ножу, оставленному на столе между нами.       — Что ты делаешь? — раздраженно зарычал Леви.       — Извините... Да, он чист.       В ответ послышался вздох и щелчок зажигалки.       — Следи за ним, — и гудки.       Понятно, что он имел в виду. Ругаясь и бормоча, я рухнул на диван и закрыл лицо руками.       — Эй, вернись сюда, ладно? Всё в порядке...       Не хотел, чтобы он чувствовал себя заложником, поэтому улыбка (и я надеялся на её непринужденность) вновь заиграла на губах. Наверное, он понял, что произошедшее между нами было формальностью и сел рядом.       Я смотрел на него с минуту, прежде чем выудить из-под дивана глиняную пепельницу. Я закурил и повернулся к гостю, скрестив ноги.       — Мне правда очень жаль, — повторился я. — Всё оказалось сложнее. — Он наблюдал с опаской, словно настороженный зверек. — Я вытащил тебя из какого-то дерьмища. Гораздо большего, чем мне показалось сначала. Думаю, ты уже это понял, — я прервался и сделал затяжку. — И я не могу позволить тебе вернуться в церковь.       — Но куда мне идти? — Марко заламывал руки и подёргивал пальцами.       — Можешь остаться здесь, — дымящийся кончик сигареты указал на мою грязную кровать всего в футе позади него. — Тебе вот, я устроюсь тут на диване.       — Я-а не хочу доставлять тебе неудобств, — он вежливо покачал головой, но я лишь взмахнул сигаретой.       — Ты доставишь мне неудобства, если поселишься ещё где, — зубы стиснули дрогнувшую сигарету, а я вновь взял телефон. — Мне не нужно будет лезть из кожи вон, чтобы следить за тобой, пока ты рядом.       — Я... Я в беде? — к моему облегчению, румянец вернулся на веснушчатые щёки.       — Не со мной, — я невольно усмехнулся, скрестив руки на груди.       — Тогда почему..? — после продолжительной паузы сказал Марко, в замешательстве заморгав.       И как бы объяснить?.. Я снова наклонился, чтобы потушить сигарету.       — Теперь ты их видишь, — вкрадчиво сказал и губы облизнул. Марко все смотрел на меня, будто боясь, что что-то произойдёт. — И они тебя видят. Куда отчетливей, чем раньше.       Марко сглотнул, нервно сглотнул, боязливо, и тут же в памяти всплыла нервная улыбка, смущенный взгляд и лапша, повешенная мне на уши, об автомобильных тенях в церкви. Вмиг глаза мои сощурились в напряжении. Марко все таращился в ответ. А очки... так ли плохó твое зрение, Марко?       — Слушай, а у тебя есть запасные очки?       — Ох, нет-нет, они для чтения во время службы.       Я кивнул.       — Нет, правда, оставайся, — сменил я тему разговора. — Так намного спокойней.       Я освободил место на диване, схватил газировку и прошёл на кухню. Электричество ещё не включилось, но яркий свет, проникавший через грязное окно, заполнял комнату.       — Кто спит на диване, по утрам принимает душ.       — Душ? — Марко прошел следом и прислонился к стойке. Я открыл воду и стал мыть кастрюлю и единственную вилку в доме.       — Ага, воды горячей на весь квартал не хватает, двум людям не помыться, — да и на меня одного не всегда хватало. Про себя мне лишь осталось понадеяться, что Марко не изнежен службой Господу.       Марко улыбнулся и скрестил руки на груди:       — Сойдет.       Ну и прекрасно. Насвистывая, я ополоснул кастрюлю и снова наполнил её водой, поставил на плиты и небрежно чиркнул спичкой. Газ с легким шипением пошел, и вот уже синее пламя подрагивало под кастрюлей.       Помешивая уже успевшие каким-то чудом слипнуться макароны, я невольно вспомнил, что других вилок в доме и нет. И правда, квартирка напоминала и являлась холостяцкой берлогой. Неудивительно, что девушки не заходят в этот сарай. Но нужно было что-то найти, есть-то оба хотим. Неожиданно для меня, спасение обнаружилось в одном из ящиков в виде древних одноразовых палочек для еды, лежавших под не очень надежной защитой доисторических времен фольги. Я постарался исправить положение, добавив сырный соус, однако при помешивании макароны начинали хлюпать и булькать (не хуже церковного гаки).       — Надеюсь ты голоден, — возможно, в противном случае, он бы побрезговал, вернее, я этого опасался.       Мы ели прямо из кастрюли, сидя на диване. Марко блаженствовал, пока я мучался с поломанными палочками (конечно, будучи гостеприимным человеком, я отдал ему вилку).       Некоторое время я пытался вести легкую непринужденную беседу, не заговаривая о церкви. Ему просто нужно отвлечься от этой чертовщины. Я и отвлекал рассказами о том, чем я еще занимаюсь, помимо охоты на духов. Марко оказался весьма хорошим слушателем, в карих глазах посверкивали искорки любопытства. В свою очередь он говорил о своей церкви и её делах, о том, как его отправили «оживлять» ветхую церквушку.       Нашу беседу оборвал уже в сумерках завибрировавший в кармане телефон.       — Жан! — заорал Конни мне в ухо, стоило снять трубку и по неосторожности прижать к уху. — Чувак, приходи, срочно, это офигеть как важно!       — Я не один, — наверняка опять что-нибудь решил взорвать в микроволновке. — А что случилось?       — Это не для телефонного разговора, заправляй своего дружка в штаны и её тоже приводи!       Я чуть нахмурился: судя по голосу, Конни был взволнован, но вовсе не паниковал. Я прикрыл динамик рукой и взглянул на Марко:       — Мой друг-идиот хочет, чтобы я приехал.       — Хм, наверное, я смогу занять себя чем-нибудь. У тебя же есть книги, да?       — Ты тоже приглашён.       — Ой! — лицо Марко изменилось в настолько забавном и детском изумлении, клянусь, это надо видеть... У Марко миллион эмоций, поминутно менявших выражение его лица, и я мог видеть их все. — Ладно...       — Конни, дай нам полчаса, — в ответ послышались победные возгласы и какое-то громкое ликование. Лучше бы он правда просто решил что-нибудь взорвать в микроволновке.       Я извлек из шкафа толстовку и взглянул на юношу. Марко же смотрел на журнальный столик.       — На, — я протянул кофту священнику и вздохнул. Карие глаза переключились на меня, а пальцы сжали одежду.       — Спасибо, — пробормотал он.       Толстовка оказалась на нем длинновата, а рукава прикрывали веснушчатые кисти, хотя он был выше меня. Видимо, в ноги рост ушел. Я натянул поношенный свитер и снова взглянул на Марко.       — Ты можешь пока оставить её себе, — его пальцы теребили собачку молнии.       Я запер за нами дверь и быстро спустился по скрипучей старой лестнице.       — Я полагаю, твою одежду уже съели...       Через квартал останавливался автобус, маршрут которого вел в восточную часть Троста, что-то вроде исторической части города. Я бы не сказал, что это наша визитная карточка, скорее бы дал пренебрежительную характеристику «свалка». Как под копирку одинаковые ярко-красные крыши. Скверное, прогнившее место, не раз сожженное и после похороненное под шестьюдесятью футами бетона, от которого и разросся остальной Трост. Скажу вам: плохая почва — плохой урожай.       Когда автобус подъехал, начало накрапывать. Я развалился на месте у окна, широко расставив ноги. Марко примостился подле. Не жаловался.       — Слушай, — произнёс я через некоторое время, следя за дорогой.       — Да?       — Не рассказывай Конни о... эм... — за окном между тем разразилась настоящая гроза. — О том, как мы познакомились.       Ответом мне было рычание и тарахтение двигателя автобуса. Не услышал? Я повернул к Марко голову. Священник, отчего-то смущенный, кивнул.       — Типа, ты можешь ему рассказать о своей работе или что-то такое, но о... м-м... странном не говори.       — Он не знает... — мне показалось, что взгляд его потух.       — Правильно.       — Оу...       Ага, именно так. Добро пожаловать в мою жизнь.       — К тому же он думает, что я работаю в отделении полиции.       — Офицер Кирштайн? — Марко улыбнулся. Улыбнулся по-новому, игриво.       — Хах, нет, я патологоанатом. Нет, не судмедэксперт. Не удивляйся некрофильским шуткам, Конни находит их остроумными. Разговоры могут быть не очень приятными, я предупредил. Иногда мне кажется, что он расспрашивает меня, чтобы не ходить в кино на слэшеры.       Марко засмеялся, нежно и мелодично, я даже улыбнулся шире. Похоже, для него это были пустяки.       Однако я все еще подозревал, что смех нервный, а Марко думает, что его держат в плену.       Дождь был теплым и обильным. На асфальте уже успели образоваться лужи. Выйдя из автобуса, я натянул на голову капюшон. Конни, видимо, нас поджидал под дверью, потому что дверь раскрылась, стоило моим костяшкам второй раз коснуться двери.       Я вытер ноги и сразу прошел на кухню, успев по пути скинуть капюшон. Это старая привычка, возникшая в нашем общении: беглые проверки холодильника осуществлялись не столько из желания поживиться, сколько из возможности понять и оценить психическое состояние и здоровье друг друга. Именно поэтому всякий раз, когда Конни желал навестить меня, появлялось некоторое препятствие, мешавшее ему попасть в дом и проверить полный приправ, испорченного молока и остатков заказной еды холодильник. Это могло бы меня выдать.       Продукты свежие, пиво есть и... глазам моим предстал смузи. «Господи...»       Я вернулся в гостиную, а Конни уже крутился вокруг Марко, засыпая его вопросами. Я приблизился и опустил увесистый кулак на бритую голову.       — Дай ему перевести дух, — не желая придавать своей претензии серьезность, я улыбнулся и снял промокшую толстовку. — И что же такое важное случилось, Конни? Я весь промок, — это было правдой, но лишь частично. — Надеюсь, это действительно важно...       Конни умолк и тут же с жаром закивал с широко открытым от восторга ртом. Как бы в такой широкой улыбке рот не треснул.       — Ита-а-ак, я сделал сегодня кое-что о-очень важное, — начал он, и тон его мне вовсе не понравился.       — Ага, — я ссутулился на кушетке, а Марко, напротив, — подался вперед, внимательно глядя на Конни. Ему правда интересно? Святой, не иначе...       — Я купил кое-что!       Тут я тоже заинтересовался. Последний раз, когда Конни начал так монолог, все кончилось тем, что он купил в Интернете погребальную урну, спутав её с цветочным горшком. Я подался вперед.       Конни, заполучив наше внимание, усмехнулся, а после запустил руку в карман и осторожно вытащил маленькую бархатную коробочку.       — Черт возьми, — я облегченно выдохнул, ощутив какое-то теплое волнение в груди. — Я думал, ты предложишь ей разделить твою квартиру, а не дурацкую фамилию.       Конни это ни капли не задело.       — По крайней мере, люди никогда не делают в ней ошибок, мистер Джин Кирстейн, — зубы мои скрипнули, но вовсе не зло, досадливо. Один-один.       Конни открыл коробочку и показал нам кольцо. Простенькое, но красивое, такое, что Саше бы точно понравилось. Бриллиант настолько мал, что она никого не сможет им убить. Отлично.       — Я сделаю ей предложение.       — Когда? — кольцо сияло в теплом комнатном свете, но я все же перестал пялиться и перевел взгляд на Конни.       — Завтра вечером, мы идем ужинать...       Тут я обратил внимание на Марко, сиявшего так же, как и кольцо, а может и ярче. Жизнерадостной и лучистой улыбке вторили веснушки, радуясь за незнакомых людей.       — Ну, удачи, дружище... — Конни и Саша всегда были вместе, еще со школы. Они выросли вместе, получили образование и теперь...       Интересно, каково это... Я же не могу удержать цыпочку больше двух недель. Возможно, это и есть плата за мою работу, вернее за ее секретность. Одна большая ложь.       Конни некоторое время рассуждал о своем плане, перечисляя запасные варианты, которые, учитывая Сашу, скорее всего бы пригодились. На миг мой взгляд коснулся Марко: он сидел и внимательно слушал. На левой веснушчатой руке кольца не было, хотя я и так почему-то подумал, что он не женат. Возможно, такое впечатление произвела наша первая встреча у склепа, в церковных подвалах. «А он весьма жизнерадостен», — подумалось мне, и снова я ощутил укол вины.       — Знаешь, — начал Марко, наклонившись к Конни. — Я рукоположен и все такое...       — Да ну! Правда? В смысле, онлайн или по-настоящему рукоположен?       — Вообще-то я священник, — Марко засмеялся. — Так что по-настоящему.       — Ой, что? А я тут чертыхаюсь и...       — Не переживай, я не скажу Большому Брату.       Сам не зная почему, я засмеялся. Что-то в ответе Марко и его отношению к религии настолько рассмешило меня, что пришлось утирать выступившие слезинки. Марко улыбался мне.       Снова зазвонил телефон. Ух, да я сегодня нарасхват! Но нет, это оказался снова Леви. Спешно извинившись перед Конни, я покинул гостиную и скрылся на кухне.       — Алло...       — Приведи его.       — Что?       На том конце провода Леви раздраженно цыкнул:       — Не мешкай.       Снова гудки. Еще рано, около семи, однако что-то подсказывало мне умерить гордость и все же купить парочку тарелок. Не мог же я заставлять Марко есть из кастрюли все время, что он кантуется у меня, сбежал бы, не иначе.       Голоса Марко и Конни все еще доносились из гостиной, разговор и не думал заканчиваться. Маясь, я подпер плечом кухонную дверь и спрятал руки в карманы.       — Так, подожди, у тебя своя церковь есть?       — Не совсем, — я вновь услышал переливистый и нежный смех Марко. — Я просто заправляю там. Весной решится, останусь там или нет.       — И что думаешь?       — Надеюсь, что оставят... — такая же нежная и вежливая, как смех, улыбка украсила губы Марко, пока тот старательно скручивал пальцы в замок. — Я люблю прихожан, — он подался вперед, опираясь локтями на стол.       — Эй, Марко! — встрял я, открывая холодильник. — Пить будешь?       — Ох, нет, спасибо, — я промычал на его слова сам себе, подтверждая, что услышал.       — А я буду!       — Я понял, Конни.       Пальцы сдавили две банки пива и бутылку воды, я вернулся в гостиную. Расслабление не будет здесь излишним.       — Кстати, — Конни улыбнулся мне, и в миг я напрягся. — У нас новенький НС.       Марко чуть наморщил лоб, вопросительно взглянув на меня, однако оставшись немым.       — Научный сотрудник, — пояснил я. — Иными словами, очередной мальчик на побегушках для Конни.       — Неправда! — почти вскрикнул Конни. — И, во-первых, не мальчик, а девочка. Довольно милая, темные волосы, красивое личико, как ты любишь!       — Не, — бросил я, хлебнув пива.       — Почему?       — Чел, ей скорее всего не больше двадцати, я детский сад разводить не хочу.       На самом деле это не так. Настоящая причина крылась в доверии: становится подозреваемым в излишнем внимании к каждой юбке — такое себе, как и все попытки выяснить, с кем я переписываюсь и что еще за Леви просит меня подъехать в ночи. Вранье осточертело. А ну и «Я проводил обряд экзорцизма» — дерьмовое оправдание, в которое ни одна здравомыслящая девушка вряд ли поверит.       — К тому же, в этом семестре я преподаю еще в двух лабораториях помимо той с топографической анатомией. Не до отношений.       — А я-то думал хоть в морге отдохнешь... — протянул Конни.       — Я мог бы использовать наличку, да и половина преподов — выпускники, никто не хочет работать в последнем семестре, — я только развел руками.       — Подожди, а где лаборатории?       — Биофак, — я допил, и пальцы раздавили опустевшую банку.       — Ах, так ты маленьких первокурсников муч... то есть учишь?       — Не напоминай, а? — я закатил глаза, а Марко захихикал. — Что смешного, Padre?       — Я действительно не могу представить, что ты преподаешь, Жан.       «Возможно потому, что у тебя сложилось специфическое представление о моей жизни...» — я промолчал, лишь фыркнув.       — Рабочих мест для людей с незащищенными диссертациями по биологии сейчас не так много, — это так. Честно говоря, я бы предпочел диссертацию, но совмещение аспирантуры и изгнание нечистых звучит ужасно.       Кроме того, одно дело требует исключения второго, что я и сделал. Догадываетесь, что выбрал?       Я забрал пустую банку у Конни и вернулся на кухню, выкинуть. Марко снова начал разговор, задав, вероятно, худший из всех возможных вопросов: «Так чем же вы занимаетесь? В клинике...» — Конни будет тараторить без умолку и передыху, пока не потеряет сознание. Несмотря на то, что выглядел он глуповато, Конни, по крайней мере, выделялся. В конце концов, он был в десятке лучших при выпуске. На два места после меня, конечно же. Не подумайте, я не хвастаюсь.       Сквозь проем я наблюдал за отчаянно жестикулирующим Спрингером, пытавшимся объяснить несчастному священнику тонкости эволюционной психологии и различного рода тревожностей. Конечно, Марко кивал, но взгляд и поджатые губы лучше всяких жестов говорили о его сожалении. Конни никогда не умел нормально объяснять, чем он занимается, не все его коллеги понимали это: просто чудо, что его диссертация прошла так хорошо.       Снова обведя взглядом гостиную, я нарочито небрежно подошел к шкафчикам, и сунулся в один из них, прежде чем Конни заметил бы. У Конни все действительно хорошо, в то время как я обладаю целой вилкой.       — Жан!       — Что? — поспешно ответил я, захлопнув дверцу и попытавшись придать своему лицу максимально невинный вид. — Как работает экспозиция? — Серьезно? — я закатил глаза и в который раз произнес заученную формулировку: — Экспозиционная терапия основана на принципе затухания условного рефлекса. Терапевт определяет, какие мысли, эмоции и физиологические ощущения сопровождают вызывающие страх стимулы, и с помощью столкновения пациента с такими стимулами пытаются разрушить паттерн избегания, который и поддерживает ощущение страха… В основном используется при паническом расстройстве и ПТСР.       — В этом есть смысл, — ответил Конни не сразу, ненадолго задумавшись.       — Ага.       Я перевел взгляд на Марко: ошеломление застыло на веснушчатом лице священника, разве что губы и брови шевелились, выдавая попытки понять сказанное. Не сказать, чтобы Марко выглядел глупым, но он не первый, кого словно ударил по лицу поток информации о экспериментальной психологии. Это, в принципе, стресс и для самих людей, ею занимающихся, не только для простых обывателей.       — Ладно, Марко, полагаю, мне нужно спасти тебя, — я, улыбаясь пожал Конни руку. Спрингер с энтузиазмом ответил на жест, тряся головой, большие глаза его сияли:       — Спасибо, что заскочили, я дам знать, как все пройдет.       — Уж соизволь, — я развернулся и стянул с перил подсохшую толстовку, однако все еще холодную. Марко тоже пожал руку Конни, сказав несколько слов о том, как он рад знакомству, пускай и пришлось выучить кучу новых слов за столь короткий промежуток времени.       Я закрыл за нами дверь и натянул капюшон: дождь поутих, но не закончился. В некотором обычае, я в который раз проверил царапину над замком. На месте.       — Не так уж и плохо, правда? — я обернулся к Марко, улыбаясь.       — Теперь я знаю, что этот вопрос не стоило задавать, — Марко тоже улыбнулся из-под капюшона, от карих глаз по веснушчатой коже поползли крохотные морщинки прищура - маленькие улыбки.       — Да, он слишком любит свое дело.       — Я уже понял... ну что, возвращаемся к тебе?       — Нет, нам нужно кое-куда зайти... — я извлек пачку сигарет из кармана и раскурил одну, прикрывая от дождя кончик руками. — Этот тип хочет пообщаться с тобой по поводу случившегося в церкви.       — И... что я должен говорить? Кто он? — улыбка пропала с чужого лица, сменившись беспокойством.       — Все в порядке, будь честен с ним. Ты как-никак пострадавший в этом инциденте.       Как ни странно, Марко облегченно вздохнул:       — Хорошо... Я не умею врать. Когда Конни спросил, где мы познакомились, я сказал о пиццерии.       — И как он к этому отнесся?       — Я не думаю, что он поверил, — Марко снова вздохнул, но в этот раз куда тяжелей. — Его очень сильно удивило, что тебя может заинтересовать кто-то с пульсом.       Ясно.       В голове завертелись колкости, которые можно было бы высказать Конни, будь он рядом, однако поток мыслей прервал шум из проулка, куда мы собирались свернуть. Я остановился как вкопанный и резко выбросил руку, преграждая Марко путь. Спешно прильнул к стене дома, жестом прося Марко сделать то же. Осторожно высунувшись, я отбросил сигарету и заглянул в проулок, судорожно пытаясь найти источник шума. Мгновение или два, и я облегченно вздохнул: в поисках пищи, грохоча мусорными баками в полумраке улочки, копался упырь. Ничего страшного.       — Просто сделаем небольшой круг... — тихо обратился я к Марко, начав пятиться, но он протянул руку и коснулся моего локтя       — А он... оно опасно?       — Да не сказать чтобы, просто не хочу связываться...       — То есть... оно никому не навредит? — зубы его сдавили нижнюю губу.       — Ну типа... — от неожиданности вопроса я и не подумал соврать. — Если не подходить, не тронет.       — Тогда... — серьезно? О Боже. Темные брови Марко чуть приподнялись, морща лоб.       А ведь от моих джинс только перестало нести гаки...       — Ты слишком серьезно относишься к этому дерьму. Типа... мораль... относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе? Да?       Взгляд карих глаз на миг обратился к мокрому асфальту, Марко на мгновение задумался, и я уже собирался извиниться за не самые удачные слова, как он поднял глаза и с сияющей улыбкой кивнул:       — Да.       — Оу...       — Что мы будем делать?       «Мы»... А ведь Марко за последние сутки и не пытался оставить меня один на один с опасностью... «Мы». Следующей мыслью, а точнее образом стали тарелки из Target, которые я планировал купить. М-да.       — Те еще ублюдки... — я снова заглянул в проулок. Один из мусорных баков потряхивало, крышка с металлическим грохотом дребезжала, дрожала и подскакивала. — Просто вытащим его из бака и... — кулак с силой врезался в ладонь.       — Убить это?       — Ага, и низвергнуть его в самый Ад, откуда он явился. Убьешь тело, и у него не останется выбора, кроме как вернуться к мамке под юбку, — с некоторой бравадой сказал я.       — Ах...       — Просто останься здесь, а я...       — Я хочу помочь!       Нет. Это, безусловно, мило с его стороны, но такая любезность не стоит его жизни. Безусловно, можно забросить его в мусорный бак с, возможно, разъяренным упырем, но всякая подобная мысль начинала изворачивать желудок, стоило взглянуть в нежные будто светящиеся изнутри каким-то янтарем карие глаза.       Вздыхая, я коснулся волос, пытаясь пригладить их.       — Ладно... будешь наживкой или охотником?       — Я... должен буду ударит его ножом? — Марко заметно побледнел.       — Ага.       — Я буду приманкой, — не раздумывая выпалил он.       «Ах, Марко, ты либо очень храбр, либо очень глуп... возможно и то, и то» — я лишь пожал плечами.       — Ладно. Видишь мусорный бак? Синий который.       Марко тоже высунулся, посмотреть. Бак подпрыгнул, крышка приподнялась и из нее вылетело несколько картонных коробок, будто бы выплюнутых. Марко коротко, но решительно кивнул, снова глянув на меня.       — Все что мне от тебя нужно, это подойти к баку и немного постучать, а после быстро за меня, понял?       Марко снова кивнул, однако смутная тревога душила меня:       — Марко.       — Д-да?       С легким хлопком мои руки легли на его плечи и сдавили их пальцами.       — Я тебя прикрою, не волнуйся. И не позволю, чтобы что-то случилось, — а про себя заметил: карие глаза и правда светились откуда-то изнутри. Горло как-то странно сдавило, будто нужно было сказать еще что-то, и я добавил: — Обещаю.       — Все получится! — священник храбро улыбнулся и выскользнул из моих рук. Несмотря на браваду, он, видимо, понял мои чувства, и эти слова были скорее поддержкой мне, чем самоубеждением. Марко, теребя рукава, направился к мусорному контейнеру, а я натянул капюшон и покрепче сжал нож-бабочку.       Марко решительно приблизился к грохочущему баку и на мгновение замер. Он будто не мог найти в себе достаточно смелости, чтобы совершить задуманное. Юноша обернулся, и я показал ему оба больших пальца, придерживая одной рукой капюшон; в ответ мне кивнули — именно этого жеста с моей стороны ему не хватило. Марко поднял руку и силой затарабанил словно движение руки зациклилось в нервном тике. Мокрый металл загромыхал, и, словно ошпаренный, Марко тут же рванул назад, в два прыжка оказавшись за моей спиной. Теперь твой черед, Жан. Пальцы крепче впились в рукоять ножа.       Крышка задрожала, и бак рухнул, мусор посыпался на землю, а вместе с ним из бака выкатилось и существо. В нос ударило зловоние, сокрытое до того крышкой, напоминавшее запах гнили и разложения. Уродец, источавший его, словно не сразу понял, что произошло: голова покачивалась, а белые круглые глаза безостановочно вращались, выискивая учинителя шума, сейчас стоявшего за моей спиной. Упырь разинул пасть, но я уже взмахнул кулаком. Какими грубыми и странными эти уёбки ни были, с ними не стоит лясы точить. Со всей силы костяшки врезались чудовищу в висок. Хлипкое, почти эфемерное тело с грохотом врезалось в бак позади, я прыгнул следом, нож уже ныл в правой руке. Попался! Поношенный кроссовок вдавил тонкую руку в залитый помоями асфальт, а второй врезался в шею. Однако вместо хрипа, бульканья и рычания, в проулке раздался смех, быстро разлетевшийся в разные его концы и будто впитавшийся в стены домов.       — Что смешного? — не выдержал я.       Существо засмеялось лишь громче, но уже хрипя (носок ботинка сильнее надавил на горло). Свободная иссушенная рука поднялась и оставила на моих штанах грязный отпечаток, настоящей кусок дерьма. Липкая белая коже уже позеленела, обратившись в один большой кровоподтек — след от кроссовка.       — Что?! — в нетерпении рявкнул я. К сожалению, шестнадцать лет паранормального дерьма не научили меня отказываться от гордости. Марко испуганно вскрикнул, и я обернулся, тут же получив пинок в колено от призрака, второй удар пришелся по яйцам, я рухнул и в тот же миг костлявые пальцы впились в мое горло. Рядом загрохотал второй мусорный бак, марко с кем-то боролся. Где нож?! Где... Силясь вдохнуть, я брыкался как мог, хватая ртом спасительный, хоть и гнилой воздух.       В полутьме неразберихе, я отчетливо видел лишь лицо врага. Существо улыбалось, улыбалось гнило, зловонно. Говоря сейчас, я бы проклял сам себя, позволь я этой твари одолеть меня. Нож сам собой оказался в руке, удар, еще один! Упырь впился когтями в плечо, не обращая на мои действия никакого внимания.       — Глупо... Глупо... Нет смысла... Есть съестное... — бешеные белые глаза бродили по моему лицу, уже пожирая его.       Дерьмо! Я не прекращал брыкаться. Мне на руку, этот ублюдок был настроен поиграть со мной.       В шуме и рычании, я только сейчас понял, что не слышу Марко. «Надеюсь, это было быстро, и он не мучался» — мерзкая и страшная мысль словно оживила меня.       — Ты знал?.. они видят тебя...       — Завали ебло! — выкашлял я, рявкая подобно самому упырю.       — Они смотрят... — существо прямо потряхивало от ликования, оно начало раскрывать пасть: кожа у краев рта трескалась и разрывалась, а челюсть опускалась все ниже и ниже, демонстрируя острые гнилые зубы - отличный капкан для столь очаровательного лица! Упырь сохранял хоть и малое, но расстояние, но теперь ко мне потянулось нечто склизкое, зеленоватое... Язык.       Шею сдавило, однако тут же хватка ослабла. На мгновение я зажмурился, а когда раскрыл глаза не в силах дождаться мерзкого прикосновения, понял, что на мне никого нет. Только пульс в голове, болезненное эхо испуганного сердца.       Я сел и глянул на Марко. Он все еще был рядом, весь измазанный чем-то черным и явно разлагающимся. В отличие от меня, он стоял на ногах, хоть и с трудом. Взгляд широко распахнутых глаз устремлялся в пустоту, а рот был приоткрыт (гнилость тихо капала с губ на землю). Марко издал сдавленный хрип и тут же рухнул на колени, мое плечо снова сдавили, но это прикосновение было куда мягче, беднягу вырвало.       — Все в порядке… все хорошо… — бестолково бормотал я, похлопывая кашляющего юношу по спине.       Однако я быстро понял, что сказанные слова были ошибочными. Пошли нахер ебаное золотое правило морали и тот, кто его придумал. Яркий свет, прожектор в этом дешманском шоу, неожиданно потускнел, сокрытый кем-то.       И в этот момент все нутро мое будто перевернулось. Что-то произошло, что-то, что я вряд ли бы смог объяснить, что-то, страшней чем наш проигрыш высушенным людоедам.       Сжимая толстовку Марко, я силился рассмотреть существо на баке. Черный силуэт, широкий внушительный — ничего больше я не увидел, укрывавший незнакомца белый свет нестерпимо бил в глаза.       — Марко... — к счастью, он понял меня и помог подняться. Срочно, как можно скорее, нужно валить. Я все еще чувствовал взгляд существа на себе, когда мы, спотыкаясь, повернули прочь от баков.       Неуверенные шаги сменились широкими тяжелыми шагами и бегом, и вот мы вместе, тяжело дыша, втаптывали подошвы в асфальт. Дыхание раз за разом сбивалось, не успевая и восстановиться, я судорожно хватала воздух ртом, где-то рядом так же пыхтел Марко. Я мчался к магазину и только там смог остановиться. Я закашлялся, извлекая сигарету из пачки.       — Вместо воздуха?.. — хрипло выдохнул Марко, обнимаясь с надувным человеком (никогда не понимал зачем их ставят у входов в магазин). — Что это… Что это бы..?       Первый раз он напал на кого-то страшнее паука, спасая меня.       — Спасибо, — я снова закашлялся. — Спасибо, Марко. Ты спас мне жизнь, — я прерывался, се еще борясь за собственное дыхание. — Нет, правда, я у тебя в долгу.       Марко взглянул на меня и медленно моргнул, с явным трудом придумывая ответ.       — Да ладно… — наконец сказал он. — Без меня не было бы проблемы с этим… этим…       Затем он поднял руки, будто отказываясь от всяких благодарностей.       — Нет-нет, все в порядке! Наверное… — мы оба одновременно кивнули, и диалог окончился. В магазин… нам нужно в ма-га-зин. Сигарета упала в лужу и едва видимый сизый дымок взметнулся к небу. Мы зашли внутрь, и я схватился за ручку пустой тележки.       — А от тебя прям-таки свежестью пахнет, — донесся знакомый язвительный голос. Озлобленный экстрасенс стоял позади нас, и с явной неприязнью оглядывал одежду, задерживаясь на особенно ярких пятнах. — Во что ты влип, Кирштайн?       — Простите… — с куртки капнуло что-то серо-зеленое прямо на чистый пол. — Решали одну пробемку по пути…       — Ты, — мои извинения не сделали погоды, Леви уже уставился на Марко.       — За мной, — он не принимал возражений.       Марко беспомощно взглянул на меня, но я просто улыбнулся, осторожно коснувшись рукой измазанной куртки священника. «Надеюсь, ты не оставишь следов, Марко, а то спасти тебя от Леви будет сложнее чем от гаки…» — подумал я вслед уходящему вместе с Аккерманом юноше.       Я вновь остался один. Вместе с моим тяжелым вздохом жалобно заскрипела тележка, и я пошел, маневрируя между знакомыми полками. Сам раньше здесь работал, честно говоря, такой себе опыт. Казалось, здесь закупаются исключительно тупицы, я быстро вспыхивал, ну а нужен ли консультант, начинающий драку с покупателями? Честно говоря, я очень благодарен Эрвину, что тот просто не вышвырнул меня на улицу.       Я свернул к стеллажам с посудой и едва не налетел на невысокого паренька. Руки его дернулись и на пол едва не полетели две весьма причудливой формы вазы. Удержав вазы, он вскинул голову и наморщил нос, однако, стоило ему понять, кто перед ним, выражение его лица прояснилось.       — Здравствуй, Армин, — я слабо улыбнулся.       — Отвратительно выглядишь, — любезно ответил он.       — Знаю, — взгляд уперся в узор на полу: я все еще не мог смотреть ему в глаза, не вспоминая, какими пронзительными становится их голубизна, когда они краснеют от слез.       Что ж, позволю себе еще одно маленькое отступление: я сломал жизнь этого парня, будучи юным глупцом, и я не уверен, что он когда-нибудь это забудет. Забудь о моей вине, о том из-за кого он стал таким.       Грудь сдавило словно тисками       — Жан, — я попытался придать своему лицу непринужденное выражение, события четырехлетней давности не отпускали меня, а теперь впились когтями с еще большей силой. — Прекрати... Это в прошлом, — Армин вздохнул и поднял руки к отросшим светлым волосам, желая убрать их в хвост.       — Как поживаешь? — пальцы выстукивали что-то непонятное по тележке.       — Хорошо, — Армин вежливо улыбнулся и, наклонившись, взял в руки пустую коробку. Вместе с виной в меня плеснуло и неловкостью. — А ты как?       — А я... А я в дерьме, как видишь, — чистейшая правда: от одежды, от волос, от меня всего несло помоями, да и вид я имел соответствующий.       — Понимаю.       Тишина, повисшая на закинутой на мою шею петле, угнетала, а воспоминания лишь укреплялись, разливаясь жаром и горечью в груди и щеках.       — Жан, правда... Четыре года прошло! — Армин улыбнулся. Может он и хлипок и несколько смахивает на ребенка, но Арлерт, вероятно, один из самых смелых людей, кого я встречал в своей жизни. Должно быть, это и есть та самая причина, по которой он мне понравился. — Я уже могу с этим справляться!       Эти слова никак не исправили положения. Желание извиниться в очередной раз нещадно топтало меня, и я уже открыл рот, когда Армин взял меня за руку:       — Не нужно.       Склонившись, я прижался лбом к его руке, Армин не дрогнул. Весь в поту и грязи, я ссутулился и на миг закрыл глаза.       — Тебе нужно подстричься... — моего затылка коснулись нежные пальцы. Я лишь соглашаюсь, слабо кивая. — И принять душ... В мусорный бак нырнул?       — Больше похоже на то, что бак нырнул в меня, — Армин лишь улыбнулся брошенному неодобрительному взгляду, и грудь мою снова запечатали тиски. — Ты уже говорил Эрену?       — Нет-нет... он чувствует, что что-то не так, но он даже не подозревает, что именно, — теплая рука мягко поглаживала мой затылок.       Я неопределенно промычал в ответ и снова закрыл глаза. Он гладил меня, словно кота, и я был готов мурлыкать, клянусь! Я не так часто встречаюсь с ним, но, когда мы видимся, нас снова и снова пронзали те же нежные чувства, в которых мы тонули до того злополучного дня.       Я больше не могу любить его как раньше: чем теплее чувствую себя в его руках, тем злее и больнее давит и ноет тоска сожаления и скорби. Больно. Кололо и глаза: вновь перед мысленным взором явилось окровавленное и дикое существо, запертое в тюремной камере Старого Троста. Не в силах смотреть, я вновь взглянул на настоящего Армина, как можно шире распахнув веки.       Это безусловно моя вина. Наверное, не было свидания в мире лучше: приглашенный мной к туристической достопримечательности Армин получил напоминание об этом походе на всю оставшуюся жизнь. Армин оборотень.       Да, они настоящие, и Армин — один из них из-за меня. Возможно, это еще одна причина, по которой у меня не клеится с девчонками. Нет, не потому что мне нравится.       Я отстранился от его руки и прикоснулся губами к его лбу. Армин слегка поморщился, надеюсь, не от запаха.       — Я... я вообще за тарелками... — выдавил я, окончательно распрямившись (Армин ниже меня на голову).       — Встречаешься с кем-нибудь?       — Нет, я... — снова жар прилил к щекам.       — Ах Жан, ну что ты!       — А сам-то? — Армин кивнул, все так же светло улыбаясь. И вместе с этим жестом нутро как-то тоскливо взвыло — И как?       — Вполне неплохо, — Армин действительно выглядел хорошо, несмотря на недавнее полнолуние. Изматывающее, оно прикасается к их облику и здоровью, хотя подверженный стрессу Армин еще не поседел.       — Хм... я знаю этого человека?       — О, да, Жан. Десять лет назад ты бы убил меня, — я... до меня не сразу дошло. Армин засмеялся, то ли над моим видом, то ли над ситуацией в целом: рукой я вернул челюсть в нормальное положение. Если он не шутит... но этого не может быть!       — М-м-микаса?! Серьезно?! — Армин лукаво улыбнулся. — Ах ты черт... сколько? — всплыло лицо, бледное и темноочее.       — Полтора года примерно.       — А она знает?       — Микаса... нашла хорошее место, где можно переждать... ну, ты знаешь. Она запирает меня в одном из подвалов Старого Троста. Она все время рядом и ждет пока я не успокоюсь...       — Звучит правильно, — Микаса всегда проявляла заботу, еще в старшей школе, носясь с братом и другом. Точнее теперь парнем. Я предполагал, что пошло это с тех пор как господин Йегер забрал ее с улиц Японии, будучи в командировке.       Однако, какой добродетелью не была Микаса, я никак не мог к ней подступиться. Хотя, по правде говоря, в старшей школе я был тем еще придурком.       Армин хотел что-то сказать, но поднял палец и чуть склонил голову, прижав руку к уху. Будто говоря с невидимым собеседником, он закивал:       — Ага... Леви хочет видеть тебя и знать, куда делся этот «вонючий бродяга».       Да-да, ночные смены в Target... Глаза сами собой скрылись за веками. Я снял рацию с бедра Армина и зажал клавишу:       — Сейчас я покупатель! — гаркнул я в рацию и вернул ее юноше. Мы не можем быть вместе, тем более теперь, после его слов о Микасе. Армин легонько подтолкнул меня к стеллажу с тарелкой, этот жест значит лишь одно — наше время истекло.       Выбирать тарелки сложно. Слишком. Предо мной предстало пестрое многообразие из тарелок и ценников, поэтому я просто схватил большую стопку ядовито-зеленых пластиковых тарелок и бросил ее в тележку. Туда же попали похожие плошки и коробка дешевого столового серебра. Я старался не увлечься выбором, но это настоящая ловушка. Я уже переместился к стеллажу с чашками, когда меня резко выдернули, я подпрыгнул и обернулся. Марко улыбался.       — Марко! Боже... —и все-таки, я выгляжу жалко с таким набором, будто только от матери съехал, двадцатишестилетний лоб. Марко же это не смутило, и трусы, носки и пачка футболок тоже полетели в корзину из его рук. Лицо священника было намного чище моего, почти всю кровь упыря ему удалось смыть, разве что я заметил пятнышко над левой бровью.       — Что было нужно Леви?       — Он просто задавал вопросы о произошедшем. Ничего такого, — Марко пожал плечами.       — Ты ведь был честен?       — Я-а... ха-ах, — Марко нервно засмеялся. — Да, только я попытался скрыть то, что мою рясу съели, но он... ам... угрожал мне. Так что да, я был честен.       — Вот умница, — я улыбнулся ему и взялся за рукоять тележки. Армин уже исчез из прохода, как и его нагруженная барахлом тележка. Я рад, что у него все в порядке, но что-то тяжелое и ноющее, с протяжным вздохом я попробовал освободиться, но безуспешно.       — Ты в порядке? Тебе больно? — Марко видимо, умудрился помыться в раковине, волосы его тоже выглядели намного лучше моих.       — Все в порядке, Марко... — однако боль я все же почувствовал, но не ту, о которой спросил Марко: в животе забурчало, жалобно и протяжно.       — Ты уверен, что ничего не хочешь сказать? Я могу тебя выслушать! Как делишься, так на душе легче становиться... — ах нет, Марко, извини, мы не настолько близки.       — Время лечит, — бросил я. Но то-то четырех лет-то не хватило... — Но спасибо.       Марко все улыбался, не прекращал, не спуская с меня глаз.       В поле моего зрения возник Эрен, а вместе с ним пробудилось и пренебрежительное раздражение. После встречи с Армином я не был расположен на любезности.       — Здрасьте, — Эрен был единственным кассиром , к сожалению. — Че как?       Эрен лишь быстро взглянул на меня, затем снова упер взгляд в ленту, став на скорую руку пробивать товары. Порой рука проскальзывала мимо и сумма не изменялась.       — Что, совсем все плохо?       Я протянул Эрену двадцатку, ожидая потока слов, но Эрен молчал, и я умолк, позволив оставить часть товаров непробитыми. Тот еще любитель держать все в себе.       — Жан, — я обернулся на рокочущий баритон. Неудивительно, что Эрвин тоже тут. Эрен быстро сунул мне в руку сдачу, и я подошел к управляющему (Марко остался охранять, хотя было бы от кого, товары). Эрвин зашел через боковую дверь в небольшой офис, я следом.       — Как дела? — спросил он уже из кресла.       — Да нормально, только Марко, священник, поживет у меня, недолго...       — Я знаю.       — Только вот... — пронзительный взгляд голубых глаз нестерпимо колол, и я, не выдержав, уставился в пол. — Денег у меня нет, как и работы...       — Тогда оставь деньги себе. И у меня есть еще кое-что для тебя...       — Д-да? Действительно? — нутро мое встрепенулось, приподняв уголки губ с по-детски радостной улыбки. Я снова смотрел на Эрвина.       Смит протянул мне красную папку, столь официально... Обычно Леви давал что-то вроде клочка салфетки с адресом.       — Объемный заказ, на несколько городов...       — Э... — я вздрогнул, покрепче сжав папку. Есть одно «но»: — У меня машины нет... — жар уже в который раз прилил к моим щекам.       — Я знаю одного человека из Hertz, он тебе поможет, Майк Захариус, — в громадных руках появился бумажник, а оттуда выпорхнула визитка. — Скажи ему, что от меня.       — Но... у меня нет прав.       — Но ты же умеешь водить? — Эрвин улыбнулся, чуть склонив светлую голову. Я кивнул. — Ну, то, чего он не знает, не причинит ему вреда.       О Господи. Остается надеется, что копы не остановят меня. Я спешно закивал и удалился, разговор, очевидно, был окончен.       Марко все еще стоял у кассы и говорил с Эреном, а чуть поодаль, прислонясь к стойке, стоял, крутя в руках ключи, Леви. В кармане зашуршали две пожеванные купюры. Я приблизился к Аккерману и протянул полученную от Эрена сдачу.       — Эрвин сказал, чтобы деньги...       — Ага, — бросил мужчина, не став дослушивать. Мне вернули деньги, и я поднял глаза на Марко. Словно ощутив мой взгляд спиной, священник спешно попрощался с Эреном (я тоже махнул ему рукой). Пакеты в руках шуршали и их шорохи разбавляло мурлыкание Марко.       — Уже друга нашел себе? — ну и фразочка. Как будто ребенка после школы забрал.       — Эрен выглядел опечаленным, но в общении он довольно мил, — пакета всего два, у каждого по одному. Я закурил на ходу, направлялись мы к остановке. Да... за сегодняшний день можно было бы целую пачку скурить. Пальцы с силой вжимались в сухие губы, и я дымил, едва слышно пыхтя.       — Думаю, с ним все будет хорошо, — дым взметался к темным и кучным облакам, вот-вот разразиться гроза, а может и просто дождь.       Марко промычал, тоже подняв голову к небу.       Так мы стояли и молчали, немо ожидая дождя, но надеясь, что автобус приедет раньше. «Ладно, это, должно быть плата за сегодняшнее дерьмо», — подумал я, заняв сидение рядом с Марко. На окне стали появляться, словно следы от когтей, косые линии — дорожки капелек воды. Холодные проливные дожди не так редки для Троста, как и такой же температуры ванны: Марко принял едва теплый душ, мне же досталась ледяная вода. Серьезно, я без понятия, каким образом я не получил обморожения. Марко тоже мерз, батареи, очевидно, не работали.       Я лег на диван и поджал ноги. За сомкнутыми веками скрывались образы зубастых слюнявых чудовищ, призраков и разрывов в Аду, плавно смешавшиеся со снами.       В ту ночь температура обрушилась на пятнадцать градусов, а вместо дождя повалил снег, Трост мигом оброс белыми шапками.