Dancer on the street

      Я убедилась в том, что вокруг эльфов витает какая-то особая магия, ей пропитано буквально все вокруг. Она успокаивает, создает чувство безмятежности и приятного тепла. И сейчас, сидя в темной комнате, я отчетливо поняла, что потеряла. Я с детства привыкла не шуметь, чтобы не выперли из дома или не побили. Твой уход, Леголас, я покидала с воплями. Легла в на кровать и застыла, как умерла. Ты — дурак! Зачем ты это сделал?! В пропасти должна была оказаться я, не ты! Так какого черта ты — Царевич, вообще туда полез?! С того момента прошло более трех часов. В Хельмову Падь мы заехали в гробовом молчании, пока на встречу не кинулась Эовин. «А где мой принц? Где Леголас?» — пищала она, а мне хотелось прибить её к чертям собачьим. Мне нужна была тишина — я её и получила. И сейчас, уткнувшись лицом в подушку, я прокручивала лишь два варианта событий. «Эльфы делают все один раз: влюбляются, удивляются, совершают ошибку, грустят, пугаются, умирают…» Умирают только один раз. Ну не мог Леголас — такой достойный воин, сын короля… Не мог он так легко сдаться и умереть?! Правда же, не мог, скажи мне это, прошу… Вспоминая картину огромных камней с двух сторон обрыва, под которым быстрое и холодное течение буквально сносит всё, что попадает в эту смертоносную реку, я обреченно вздыхаю. Выжить там — чудо, которое Эру просто так не даст. Второй вариант меня устраивает гораздо больше — чтобы там, внизу, оказалась я. Слишком много проблем создала, посчитала, смогу помочь Арагорну… Помогла, да не уследила за собой. Мне ни капли не радостно за свою живую задницу, мне стыдно перед принцем. И может я никому этого никогда не скажу, но только сейчас до меня дошло, сколько раз он меня спасал. Мм… Нет, не так. СКОЛЬКО раз ОН меня спасал. Зашил плечо, которое и сам покалечил, не дал утонуть в болоте во время похода, нес на руках, не давая упасть в пропасть, зашивал рану в Лориэне, укрыл от орочьих стрел в лодке…        Я бы уже столько раз могла реально потерять силы или умереть, даже не начав помогать Средиземью, и он был рядом. Тот, которого я боюсь больше ночных кошмаров, от чьих колких фразов грудь вздымается еще выше, и дыхание опаляет окружающих, как из уст дракона. И что сейчас мне осталось делать? Правильно, винить себя в его смерти и встать на битву вместо него. Или же, послание Саурона начало сбываться? Леголаса нет, а значит… — Алис, ты спишь? Посмотрела в проем двери, и увидев не менее уставшего и мрачного Арагорна, удосужилась сесть нормально. — Проходи, — потирая глаза, я впустила друга и легла на спину. Тот с громким вздохом плюхнулся рядом со мной, и я, очень внезапно самой для себя, спросила: — Ты считаешь меня виноватой, да? Теперь Арагорн смотрел на меня, и в глазах читалось легкое сочуствие. — Если так рассуждать, то я не увидел варга позади себя, не уследил за тобой, которая погналась на обрыв на нем, и из-за меня Леголасу пришлось тебя спасать, — лицо Странника смягчилось, —, но эльфы сами решают, кого и когда спасать. Он сделал свой выбор. Никто не виноват, Эру всегда забирает самых лучших быстрее остальных. Можно теперь я кое-что спрошу? — Валяй, — после пары секунд тишины и обдумываний слов Арагорна, я наконец поняла, о чем он говорит. — Скорее всего, это наша последняя битва, — на лице Странника отразилась улыбка, смешанная с болью, но он продолжил, — мы не знаем о количестве армий Сарумана, но я уверен — с нашим малым отрядом их вряд-ли получится перебить. — Не теряй надежды, друг мой… — И все же, — он слегка помедлил. Задумался, стоит ли у меня это спрашивать, — не хотела бы ты рассказать мне о своем прошлом, что столь яро скрывала от нас всех? — Зачем тебе? — на автомате защитилась я, но позже наконец поняла, как это грубо, и цокнув языком на саму себя, смягчилась, — то есть… Зачем? — Мне хочется знать, что нужно было прожить, чтобы девушке, — он подчеркнул последнее слово, — удалось не сойти с ума в другом мире, сбежать от урук-хаев, четыре дня идти непонятно куда, найти перчатку Гимли и придти живой. Все это лишь с целью предупредить короля об опасности. Хмыкнув своему же «подвигу», я еще раз взглянула на Арагорна и задумалась. И правда, это может быть последний день, когда я вижу его лицо, вижу человека, ставшего мне другом и старшим братом. Да, я верила надеждам и мольбам, но факт оставался фактом — терять нечего. — Жаль, что после этого, ты — вероятно, не захочешь иметь со мной ничего общего… — грустно прошептала я. — Я не сужу людей за прошлое. Я вижу тебя здесь. Другой мир — другая жизнь, и если ты до сих пор рядом со мной, значит, ничего не изменится, — Арагорн погладил меня по голове, и я, уже верно отчаявшись, улеглась на его грудь и… Рассказала. Теперь уже без тени стеснения, не утаивая ничего. Рассказывала так, будто произошло вовсе не со мной и сотню лет назад. И лишь несколько слез отчаяния и насмешек над самой собой выдавали внутреннюю дрожь. Тряслась я, потому что было стыдно. За себя.

***

      Знала бы Алиса, как Арагорн порывался несколько раз узнать ответ на вопрос, мучающий все Братство. Еще перед своим «внезапным» отъездом Гендальф поручил Страннику почти невыполнимое задание — узнать, что Алиса чувствует к Леголасу. «От её ответа зависит наша судьба. В прямом и переносном смысле», — сказал ему Митрандир, прежде чем благополучно «свалить». И сейчас, из-за обстоятельств, этот вопрос Арагорн задать так и не решился.  Да и времени не было, как только в комнату ворвался Эомер с приказом короля, Странник поспешно удалился, бросив напоследок: — Ты же будешь сидеть с остальными женщинами в пещере? И не успела девушка ответить, как дверь тихо закрылась. Арагорну не нужен был ответ, он знал, что она будет учавствовать в бою. Хоть запри её здесь, она все равно найдет выход и вцепится в глотку первому попавшемуся орку. — По приказу короля, всем мужчинам, которые могут держать в руках оружие, готовиться к бою. Женщины и дети идут укрываться в пещеры, из которых выходить запрещено, — голос глашатая разнесся по окраине Хельмовой Пади, заставляя каждого жителя встрепенуться. Как же Алиса не хотела видеть эту ужасную картину: матери маленьких девочек и мальчиков еле сдерживают истерику, прощаясь со своими мужьями. Может, навсегда.        Столько боли читается в их глазах, но они терпят, ведь стража почти за шкирку тащит их в проем горы. Еще больнее видеть, как еще совсем юных парней лет 14 забирают на войну. Отбирают у матери самое святое — её дитя. Дитя, которое не повидало мир, не показало себя в расцвете сил, не нашло любви, не исполнило своей детской мечты… — Тетенька, почему вы не идете с нами? Вздрогнув от реальности, я опустила голову на предмет звука и увидела её. Девочка лет двенадцати, в старом бежевом платье, с шоколадными и потрепанными волосами и карими глазами неуверенно смотрела на меня. Рядом стояла её мать, которая показывала дочери, что она отвлекает меня от дел, на что я отмахнулась и присела на колени. — Как тебя зовут? — слегка смутившись тому, что я взяла её ручки в свои, она прокашлялась и ответила. -Аделина, а Вас, госпожа? Я устало улыбнулась и чуть тише продолжила. — Приятно познакомиться, красавица Аделина. Меня зовут Алиса, только давай договоримся — просто Алиса, а не Госпожа. — У девочки загорелись глаза, и она, с надеждой посмотрев на меня, почти неслышно прошептала. — Вы пойдете с нами в пещеры? Детям врать не хорошо, тем более мне, которая обожает малышей. — Ты умеешь хранить секреты? — в ответ последовал четкий и быстрый кивок, — отлично. Я пойду чуть позже, но буду сражаться за вас. За тебя, твою маму. За всех. Я обещаю, — вытерев её маленькую слезу, я отправила ошарашенную девочку к маме, а сама пошла подальше от главной площади. Разговор показался мне особенно странным, ведь ничего такого я не сказала, а глаза Аделины блестели от надежды. И теперь надежда точно умрет последней, по крайней мере в моей душе. Еще несколько часов пролетели незаметно. Солнце по-тихоньку заходило за тучи, как бы давая понять — грядёт битва. И не на жизнь, а на смерть. Мне не оставалось ничего, кроме как отвлечься и поупражняться в стрельбе с луком. Нужно быть готовой метко стрелять издалека, нежели биться вблизи на итак излюбленных мною клинках или с мечом. Вспоминая уроки с Халдиром, поняла, что стреляю хорошо только в приступе гнева. Нехорошо… Нужно уметь целиться просто потому, что нужно! Халдир… Какой же ты все-таки предатель. Я не ожидала никогда, что ты мог так легко наврать Владычице о нашем разговоре, и говорить о какой-то помолвке, даже несмотря на мой отказ! Свинство! Еще эльф называется! Первая стрела… Вторая… Эльф… Леголас… Если считать его грехи, он уже сотню раз бы умер под моим озлобленным взглядом. Все его шуточки, раздувающиеся в порыве злости ноздри, ходячие желваки. Как он меня тогда назвал? Орк недоделанный?! Третья… Слетела четвертая… Пытался использовать мои мысли? Пятая… Да у него постоянно биполярочка шалит?! То помогает, то обнимается со своей Эовин. Невестка его, да? Так нахрена ты лез на рожон и умирал, а?! — А ты не так безнадежна, как я думал. Шесть стрел из шести прямо в цель. За секунду этот голос вытянул меня из ярких и ненавистных воспоминаний, и стоя спиной к источнику звука, я не могла повернуться. Только сейчас, заметив, с какой силой на тетиве моего лука натянута стрела, прямо как мои нервы, я попыталась унять дрожь и медленно выдохнув, опустила стрелу и лук.       Во мне боролись две стороны, и каждая жаждала своей победы. Первая говорила, что это уже глюки, что сейчас я разочаруюсь еще больше. Вторая же твердила о том, что это не мираж, а чистой воды правда. Быстро развернувшись, я зажмурила глаза. Надо подготовиться. Внутри все сжалось, а глаза начали слезиться. Не верила я своим ушам. Раз, два, три… — Лег…олас…

***

  (Pov Legolas) — Леголас, ты жив. Мой принц, ой… — где-то рядом слышался столь неприятный и фальшивый голос и позже, сфокусировав зрение, я понял, что это Эовин. Она как-то странно и брезгливо осмотрела меня, и не став обнимать, видимо, продолжила, — вам бы умыться, Ваше Высочество. Хотелось смеяться с нее. Какая же все-таки она неженка. Вечером тут прольется последняя гномья, эльфийская и человеческая кровь, а её передергивает от царапин на лице. «Ты еще не исполнил свое предназначение, мой принц. Так чего же ты ждешь?» Эти слова уже в сотый раз крутились в моих мыслях, и поэтому именно благодаря любопытству и силе воли я смог встать, перетерпеть первые минуты сковывающей и ноющей боли в теле, и понять — я жив. Сначала все казалось слишком… Нереальным? Помутневшее подсознание трещало по швам, но потом поверить в свою целость мне помог он. — Бимбо? — прохрипел я, и как только медный жеребец услышал свое имя, весело зафыркал и стал лизать мое лицо. Было тысячи вопросов, почему и откуда, зачем, что произошло, но раз Эру дал мне шанс на жизнь, значит нужно отдать пользу Средиземью. Солнце плавно заходило за тучи, и если я все еще жив, а зло не захватило Арду, нужно быстро выдвигаться в Хельмову падь. — Evyr nin mellon (Спасибо, мой друг), — с усилием запрыгнув на Бимбо, я поблагодарил его, ведь он оказался здесь, и он помог мне оживиться. И уже на полпути в Хельмову Падь, вдалеке я увидел их… Сотни, тысячи тварей темной армии Сарумана шли прямо на крепость короля Теодена. — celego! (Быстрее!) — адреналин затмил мой разум, и ударив коня о бока, я настроился на одно — успеть доложить королю. Все мы прекрасно понимали, что не превзойдем эту армию, но стоило хотя бы попытаться. Регенерация ран прошла довольно быстро, хотя под боком неприятно покалывало, и все тело буквально кричало об усталости. Встретили меня с удивленными, но не менее распростертыми объятиями. — Это чудо, — заявил Гимли, зажимая меня в объятиях, а я лишь смог хрипло посмеяться. Правда ведь — это чудо.       Затем в мою сторону стало смотреть слишком много людей, и когда я хотел быстро ретироваться, то увидел маленьких детей, а позже… искорки надежды на светлое будущее в их глазах.       Мысли каждого были пропитаны чуточкой боли, которую уже успели почувствовать за столь короткое время жизни. Но глаза твердили о том, что они верят в спасение, они не могут умереть, не успев прожить жизнь мечтами, ненавистью, взрослением, упокоением, любовью… Засмотревшись в зеленые блюдца малыша, я вспомнил, ради кого ехал сюда. Безусловно, сначала отдал информацию королю, и это было мое первое назначение. Но еще больше хотелось найти виновницу моей полусмерти и, не стесняясь никого вокруг, разорвать голосовые связки, дабы она наконец поняла, что постоянно лезет не туда. — Она тренируется перед боем, — прошептал мне на ухо Арагорн, после чего, хитро сощурив глаза, удалился. Значит, все-таки решила ослушаться приказа принца? Ну что же, я жив, Алиса. Найти её не представляло сложностей, и поэтому направляясь к ней на полном ходу, я уже ждал за пару миль её побега, но… Она меня не замечала. Пройдя сбоку, я облегченно выдохнул. Она. Точно она. Её великолепные глаза цвета сочных зеленых яблок, развивающиеся на ветру длинные русые волосы, и аромат весеннего утра и кофейного печенья. Лицо было непривычно напряжено, от силы, с какой она кусала их, на алых губах выступала кровь, а взгляд был не здесь, как и она сама. Изредка моргая, она стояла пару секунд вся натянутая, как струнка, и после невнятных слов издала угрюмый рык, а стрела попала прямо в цель. Тут уже я и заметил предыдущие пять таких же изделий, только уже в дереве. — А ты не так безнадежна, как я думал. Шесть стрел из шести прямо в цель, — единственное, что я смог вымолвить. Меня сразу накатила волна страха, вот только не моя — это была первая эмоция Алисы, которую я услышал. Медленно выходя из оцепенения, она развернулась ко мне, и в глазах проскользнуло детское недоверие.        Когда она вся измотанная и усталая, она еще красивее. Такая простая, и не менее манящая… Леголас! Я понял, что все это время не сводил глаз с Алисы и не дышал лишь тогда, когда помотал головой, и она наконец поверила, что я живой. — Лег… олас… Глаза блестят, как будто она плакала, но дело наверняка в усталости. Мне так хотелось улыбнуться при виде неё, и я почти забылся в рассматривании её личика, как вдруг голос этой леди сорвался. Прямо на меня. Как всегда. И я ожидал чего угодно, но не слез. — Эльф х*ров, решил поиграть, да?! — буквально идя на меня, рычала Алиса, и в глазах я видел такую злобу, какой не было никогда. И хоть виду не подал, мне стало не по себе, — что за шутки такие тупые, как тебе не стыдно?! Эльфы умирают один раз, — пародия на мой голос, — и сам стоишь, живой. Пока что! Зачем ты кинулся на этот чертов обрыв?! Там должна была оказаться я! Несколько сантиметров между нами, а я как зачарованный и одновременно запуганный кролик смотрю в её пылающие глаза. — Я себе места не находила! Как и остальные друзья твои, а ты видите ли, живой! Я… Ты!.. Секунда. Резкий порыв, и Алиса утыкается лицом в грудь, сжимая меня в объятиях. Я перестал дышать… Боялся спугнуть момент, и когда уже почти приобнял её в ответ, она отпрянула, как маленькая птичка от хищника. В глазах читалась боль, а я и вовсе не понимал, из-за чего такая резкая смена чувств… А может… Она подумала, что… — Без тебя в битве мы бы точно не справились, — ледяным тоном произнесла она, хотя голос слегка дрожал. Да что эта особа себя позволяет?! Как она разговаривает с принцем?! Я начинал выходить из себя, хотя морально уже устал. — Ты. Не. Идешь. В. Бой! Это приказ!— рычал я ей в лицо, чтобы она наконец поняла! А ей хоть бы хны, даже не посмотрела на меня. Вот только плечи дрогнули. И только когда Алиса собрала стрелы, и повернулась ко мне, прошипела: — Приказывать будешь своей жене. Или невесте, не знаю, кто она, а за меня не переживай. Стоп. Встав перед ней, я снова посмотрел в глаза — это была плохая идея. На правую щеку плавно скатилась слеза, а затем вторая… Её покусанные губы мелко задрожали, а сама она отвела взгляд, и оттолкнув меня, убежала. Откуда она знает про тот разговор с Гимли, и почему говорит в таком ключе? Почему плакала и злилась? Почему… Волновалась за меня? Волновалась ли вообще? — А-а! — зарычав от бессилия, я со всей силы пнул пень и ушел. Сам не знал куда, лишь бы подальше от места, где до сих пор витал её аромат.

***

— Что с ней происходит, не знаешь? — пытаясь урезать серебристую кольчугу, ворчал Гимли, обращаясь к Арагорну. — Если Леголас её не уговаривал, и они опять поссорились, то я вообще без понятия. Надеюсь она просто поняла, что нельзя рисковать собой, — настороженно осматривая воинов, произнес Странник, — м-да, армия у нас… — Скажи прямо — мы проиграем, — усмехнулся Леголас, не веря своей легкости. По крайней мере так казалось остальным, ведь в душе его эльфийской тайфун злости, разочарования и страха просто не мог утихомириться.        Он не хотел погибать, ничего не попытавшись сделать для своего народа, не хотел видеть эльфов Лориэна в бою, которые пришли к ним на помощь (даже Халдира. К нему он питал «особенные» чувства, тем не менее не желал стражнику смерти).       Но когда речь заходит об Алисе, всё в мыслях путается. И именно из-за этой особы он готов отдать себя, лишь бы она не выходила из пещеры и не умирала. Эльф хотел спасти её от себя же, и единственное, о чем он жалел прямо перед битвой — что не поцеловал её.

***

Надеюсь, мой план не подведет. Первая часть уже была выполнена — я сидела с остальными женщинами, и ко мне даже приходили мои сиделки, так что для них я в пещере. Пока что. Все произошло слишком быстро и хорошо. Когда стражники покинули нашу «темницу», дабы дать время матерям попрощаться со своими мальчиками, которых отправляли на войну, я нашла одного пятнадцатилетнего подростка — Иокима, который был достаточно схож с моей фигурой.       Мать никак не хотела отпускать сына, поэтому мне удалось добыть его оружие и экипировку. Пришлось срезать волосы под лопатки, хотя они доходили до пятой точки, но выбора нет. — Что же ты делаешь, дочка? — восклицала старушка, пока я надевала шлем. — Спасать вас иду. — Но ты же дочь Тьмы. Ты предашь нас, так написано во всех поверьях, — вскипятилась какая-то левая женщина. К тому моменту все стихли, и я наконец осознала — кто я для них такая. — В истории всегда бывают ошибки. Если бы я хотела помочь Тьме вас одолеть, то не оказалась бы в походе, и не была бы здесь. Сейчас. Я хочу, чтобы мои друзья были живы. И вы все — женщины разных возрастов! — кричала я, — вы тоже мои друзья, и я клянусь защищать вас как смогу, потому что прибыла в этот мир, чтобы начать новую жизнь. Чтобы помочь. Помните, надежда умирает последней…

***

Зашибись! Просто нет слов! О, Эру, чем я тебе не угодила?! Почему Арагорн, расставляя воинов, дал мне место рядом с Гимли и остроухим?! Как мне теперь не спалить свой новый облик? Так Глубокий Очень глубокий вдох Выдох… Правильно, нужно перестать паниковать, чтобы эльф не учуял, и просто не оборачиваться в их сторону. Небо затянулось черными тучами, и сейчас я видела только одно — огромную армию Сарумана. Скрежет оружия темной нежити отдавался приглушенным эхом в нашем тихом склепе. Все стояли в тишине, готовились к битве — для кого-то последней. В висках отдавался бархатный шепот на другом языке, тем не менее, я его понимала. Саурон… — Что там происходит?! — крикнул Гимли. Видимо, огорождения были слишком высокие для гнома. — Мне описать? Или ты хочешь, чтобы я нашел тебе табуретку? — даже без видимости лиц, я сразу поняла, что на лице Леголаса сейчас играла ухмылка. Тихо фыркнув, я тут же вытянулась и стала готовиться к первым указаниям Арагорна. — Леголас! Мой принц, стой! Оглушительный и такой противный голос раздался в тишине дождя. Эовин. Боковым зрением я четко видела её фигуру, спрятанную в темное платье (ну конечно, красивой она должна быть всегда), которая стремительно бежала к эльфу. — Эовин, быстро иди обратно в пещеру! — возмущались Теоден и Арагорн. Леголас лишь непонимающе наблюдал за племяшкой короля и… Лучше бы я этого не видела. Девушка стремительно подлетела к Лихолесскому принцу и одним рывком зачерпнула его губы в свой поцелуй. Прошла, казалось, вечность, прежде чем Леголас её оттолкнул, зардевшись до кончиков ушей, а я продолжала смотреть на них, уже полностью развернувшись. Глаза стали слезиться, рот открылся в удивлении и… Отчаянии? Боли? Это было… Неприятно. Признаю. — Алиса?