***
— Я должен извиниться, да? — Кёнсу подталкивает ладонь Бэкхёна снизу и втирается в пространство между ней и грудью. Бэкхён обнимает его и прижимает к себе. Из плюсов бытия котом можно отметить невероятную няшность. Бэкхён не может устоять перед его грустным взглядом в глаза и потиранием о ноги. Не то чтобы Кёнсу этим часто пользовался, но как возможность приятно. — Было бы неплохо. — Извини. — За что конкретно? — Ну… вообще? — Вообще не извиню. — Ну и ладно, — Кёнсу бы изобразил обиду, но лежать под боком Бэкхёна слишком приятно. — У тебя точно нет парня? — Ревнуешь? — Ревную. Бэкхён хрюкает от неожиданности. — Мне гороскопы надо было сдать, ясно? Я составлял и потом проверял, насколько точно совпало. — И как? Сдал? — Ну, так. На троечку натянули. Кёнсу становится стыдно. — Прости, — бубнит он в лапы. — Не мог же я спрашивать вслух. А если бы ты сказал, что тебе меня не хватает? — Кёнсу, ты кот. — Я в курсе, — и это большая проблема. — И что когда-нибудь ты себе родственную душу найдешь и вы будете кувыркаться у меня на глазах до победного. Но ты же мой. — Я твой мастер. — Какая разница? — резонно возражает Кёнсу. Бэкхён вздыхает. — Ты, конечно, не знаешь, но фамильяр — просто слуга. У него нет своего мнения. Кёнсу чувствует себя уязвленным. — Но у меня-то есть. — Никто не поймет, если я буду воспринимать тебя по-другому. Мы все еще не придумали, как тебя легализовать. Какие ты хочешь способности? — А какие есть? — Можешь подпитывать мой магический дар, можешь мгновенно оказываться в другом месте и передавать информацию, можешь искать нужные мне предметы, всякое такое по мелочи. — Защищать тебя? — Нет, этого фамильяры не могут. — Жаль. А что, если мы притворимся, будто бы ты налажал и вызвал совсем другое? — И сделал его могущественным слугой? Нет, это тоже не вариант. Они не выбирают форму кота. Кёнсу вздыхает. Бэкхён молчит некоторое время, наверное, засыпает. Кёнсу начинает ерзать, чтобы его разбудить. — Бэкхён? Как вообще проходит призыв? Что значит выбор формы? — Я произношу приглашение, озвучиваю требования, на мой зов откликаются несколько сущностей. Я выбираю кого-то и одну из его форм. — Как собеседование при приеме на работу. — В общем-то, это оно. — И я, значит, сказал, что хочу быть котом? — Или попугаем. Я выбрал кота. — Ну спасибо… — цедит Кёнсу. — Почему я это не помню? — Откуда я знаю? Вроде бы должен, но мы не проходили в подробностях путь человеческих душ, вас нельзя трогать. — А я могу оказывать на тебя положительное влияние? — Чтобы я умнел и усердней трудился? — Кёнсу угукает. — Это будет довольно тяжело доказать. — Ты можешь перестать делать тупые ошибки в расчетах. Это же доказательство. — Я перестал. — Кёнсу выдерживает паузу. — Ну перестал же! — Прости, но нет. Вы с математикой все еще не в отношениях. Бэкхён раздраженно пыхтит две минуты. — Ты не говоришь мне про них. — Потому что я не проверяю твои закрытые тетради, не вытаскиваю чертежи и не включаю компьютер. Мы договорились о соблюдении твоего личного пространства. — Но это ж другое! И ты… не перестал подсматривать за мной в душе. И подслушивать. — Я в тетради заглядывать перестал, — Кёнсу вздыхает. — Видишь, какой я чуткий и внимательный к соглашениям? — Ты… Ни черта ты не чуткий. — Кёнсу возмущенно сопит. — И характер у тебя дрянь. — А вот это правда. — Мог бы помогать дальше, раз начал. — А можно я буду историю в браузере смотреть? — Можно подумать, мой отказ тебя остановит. — Да. — Нет, но с разрешением тыкать в нос гораздо приятней. — Конечно. — Кёнсу, я знаю, когда ты врешь. — Это, интересно, откуда? — Делай что хочешь. Бэкхён прижимает его к себе и засыпает. Нет, откуда Бэкхён знает, когда он врет?Часть 6
2 июля 2020 г. в 13:44
Кёнсу рассматривает чужую задницу, обтянутую кожаными штанами, уже минут пятнадцать, пока Бэкхён пытается вывести правильный угол на чертеже.
— Я чувствую себя неловко, — говорит Бэкхён, не оборачиваясь. — Что ты рассматриваешь?
— Твою отличную крепкую задницу, — облизывается Кёнсу. — Я люблю на нее смотреть, но ты обычно не позволяешь.
— Потому что ты ее в душе разглядываешь.
— Я бы с удовольствием смотрел на нее как сейчас, но ты почему-то стесняешься. Мне нравится, когда ты в кожаных штанах. Они скрипят.
— Если бы ты не был котом, я подумал бы, что это подкат.
— Хм-м, — Кёнсу делает вид, что задумывается. — А в душе твой член забавно висит, можно ли считать мое внимание активизацией охотничьих инстинктов?
— Кёнсу! — Бэкхён выпрямляется и пронзает его возмущенным взглядом.
— Ладно-ладно, — Кёнсу сдвигается в сторону, чтобы был лучше обзор. — Прости. Обычно я хочу укусить твою задницу безо всякого сексуального подтекста. А сегодня она особенно соблазнительная, тугая, да еще и скрипит.
— Ты умер от недотраха?
— Нет, меня грузовиком в пропасть смахнуло, а что? — Кёнсу задумывается, как его слова слышатся со стороны. — А что, похоже?
Бэкхён подходит к нему и чешет за ухом. Кёнсу проклинает все, немедленно расслабляется, прикрывает глаза и урчит от удовольствия. Руки у Бэкхёна и правда волшебные.
— Как будто тебе не давали лет десять.
— Да мне вообще никто не давал.
Кёнсу прикусывает язык.
— Значит, ты девственник? И в твоей уютной пещерке никто не гостил?
— Я очнусь и укушу тебя за наглость, — ворчит Кёнсу. — Что еще за пещерка?
— В твоей тесной лощине, в глубине твоей личности, в твоем средоточии прав человека — выбирай что тебе нравится.
— Отвратительные метафоры, — Кёнсу подставляет под ласку другое ухо. — Только не останавливайся. Нет, у меня было несколько постоянных любовников.
— Одновременно?
— Фантазируешь, как меня двое трахали, пока третий держал? — Кёнсу фыркает. — Пошляк.
— Заметь, это не я выдал подробности.
— Нет, я тебе ничего про свою сексуальную жизнь не скажу, даже если ты будешь меня час гладить, — Кёнсу бы застонал от удовольствия, но коты не стонут. — Особенно не скажу про то, что я о тебе думаю… Твоя задница нравится мне из чисто эстетических соображений. И штаны. Я люблю, когда ты ходишь в кожаных штанах, цепочках и кольцах, можешь почаще забывать свитера?
— Зачем это?
— Хочу представлять, как ты проколешь сосок… — Кёнсу прикусывает язык во второй раз.
Бэкхён расплывается в ехидной улыбке.
— Нравятся проколотые соски?
— Хочу взять его в рот и лизать… Все, хватит! — Кёнсу выпутывается из его рук. — Так нечестно! Я не хочу тебе ничего говорить!
— Один-один, — невозмутимо парирует Бэкхён. — Я тоже не хочу делиться с тобой тайнами.
— Ты ничего не рассказывал мне про секс,— Кёнсу встряхивается и садится в форму обиженного шара. — И вообще ничего стыдного.
— Кто виноват, что ты думаешь только о сексе? — поднимает брови Бэкхён.
— Потому что март, — бубнит Кёнсу. — Я асексуален. Я лежу ровно, не мечтаю о бурном сексе, не смотрю порно и не кончаю с чужим именем. Не кончал.
— В каком смысле? — Бэкхён, сволочь, смеется. — И вообще-то ноябрь.
— Неважно. И не смей торжествовать, — Кёнсу сворачивается в клубочек уныния и безысходности. — Я сказал «март», значит, март. А ты подло пользуешься моей слабостью.
— Ты тоже, — Бэкхён сгребает его в охапку и трется о бок щекой. — Пользуешься. Домогательства от кота — это, знаешь ли, не то, к чему меня жизнь подготовила.
— Я не домогаюсь, — Кёнсу прикусывает его ухо для порядка, но не сильно, чтобы Бэкхён не отпустил. Обнимашки в нужное время он любит и всячески приветствует. — Я выражаю искреннюю заинтересованность и приязнь.
— Мне тоже, — Бэкхён подхватывает его поудобнее и переносит за стол. — Нравится с тобой жить. Кстати, почему ты уверен, что на сайте знакомств я искал парня?
Кёнсу замирает, не устроившись как следует на чертеже.
Бэкхён рассеянно поглаживает его где придется.
— Я не говорил, что мне парни нравятся. Откуда ты знаешь?