Внешние особенности

Утром я проснулся точно в отведенное время. Данте уже ушел, а Джотто я же и разбудил, когда вставал. Она потянулась, зевнула. По-моему, немного подросла. Да, на три миллиметра во всех измерениях. Хорошо, значит, она получает достаточно питательных веществ. Нужно будет занимать их обоих активными играми, чтобы правильно формировалась мускулатура, ведь тренироваться их заставить не получится. Я видел множество фото и видео животных с ожирением, которых почему-то считали милыми. Лишний вес не будет полезен для здоровья моих котов, а ещё они станут менее игривыми и подвижными — я такого не допущу. Было немного неудобно в ванной, потому что не получилось сделать прическу перед разбитым зеркалом. Наверное, Элиза видела. Я проверил по камерам — да, она заходила в ванную. Это будет довольно сложно объяснить. Надеюсь только, что она не сочтет меня неуравновешенным и опасным. Наверное, моя девушка уже тоже проснулась. Занятия у неё сегодня только после полудня, но раньше она всегда была в сети довольно рано даже в выходной. В планах на день сегодня значились завтрак в кафе, эксперимент с тостером и работа. Отлично, ничего особенно напряжённого, а ещё вечером можно будет попробовать какой-нибудь коктейль, если не захочется снова брать пиво. Чтобы немного потянуть время до открытия кафе у дома, которое мне успело вполне понравиться разнообразием десертов в меню, я решил немного размяться. Переоделся в спортивную одежду и вышел на пробежку в парке. Людей там почти не было, громко пели птицы. Составив бессистемный маршрут по дорожкам, я старался держаться ближе к краю, чтобы никому не мешать, и тщательно регулировал скорость бега, чтобы точно не привлечь лишнее внимание. Но я уж точно не ожидал наткнуться на голографическую ленту, она была скрыта за поворотом и густым кустарником, так что пришлось довольно резко затормозить. Место преступления. Странно, в новостной подборке ничего об этом не было. А потом я заметил сразу два знакомых лица. Первым было лицо трупа — это оказался один из мужчин, которые вчера вечером пытались пристать к Элизе. Досадно, я хотел убить его сам. Вторым был детектив Ульрих Байер, который приходил ко мне, чтобы провести расследование смерти мальчишек-живодеров. Нехорошо. Мне бы сейчас не стоило привлекать его внимание и оказываться вблизи места обнаружения трупа, то дело ещё не закрыто. Впрочем, у меня прекрасное алиби, потому что я ни на миг не выходил из зоны действия камер, при необходимости даже дам доступ к записям камер в своей спальне. За пару секунд оценив обстановку, я собрался было сбежать, потому что детектив смотрел в другую сторону. И я даже уже повернулся, когда один из следователей окликнул меня и велел покинуть зону. Вообще-то, я как раз это и собирался сделать, а теперь мистер Байер меня увидел. Что ж, ладно, как законопослушный гражданин, я должен послушаться. — Мистер Долгофф! — этот оклик застал меня уже на третьем шаге. — Не ожидал вас здесь увидеть. Взаимно, детектив Байер. И не хотелось бы лишний раз взаимодействовать. В конце концов, у меня была стычка с погибшим, что тоже не лучшим образом скажется на моем облике в глазах полиции. Раздражающая ситуация. — Доброе утро, детектив, — снова повернувшись к месту преступления, я вежливо кивнул, — не ожидал, что придется менять маршрут пробежки. Я не собираюсь говорить ему, что видел вчера убитого. Как минимум, потому, что я бы не смог узнать его без биометрии, потому что лицо его залеплено грязью и залито уже засохшей кровью. — Ночью ничего подозрительного не видели? — он смотрел на меня спокойно, но сложно поверить, что это просто дежурный вопрос. Ему незачем меня подозревать. Но то, что я, якобы, случайно оказался рядом с местом убийства подростков и действительно случайно прибежал к месту убийства нахала, пытавшегося увести у меня Элизу, может насторожить. — Вы спрашиваете как детектив? — я улыбнулся уголком губ, чтобы вызвать его расположение и показать, что не волнуюсь. И я, в самом деле, не волнуюсь. Но он кивнул, что уже не лучший вариант. — В таком случае, я вечером вернулся из поездки, поужинал со своей девушкой и после полуночи оставался дома. — Спасибо, мистер Долгофф, — похоже, этот вопрос все же был формальным, потому что он не стал спрашивать ни о моем алиби, ни о личности убитого, — хорошего вам дня. Кивнув на прощание, я медленной трусцой двинулся дальше. Может, стоило пожелать ему удачи в работе? Нет, это могло прозвучать саркастично. Но зато мне самому интересно, что же произошло. Пока готовился мой заказ, я просмотрел записи с камер. По биометрии было легко выделить троих вчерашних гуляк. После встречи со мной и Элизой они посетили бар и клуб, в парк вошли уже в четвертом часу. Я уж точно был дома и спал в это время, хорошо. В парке все дорожки хорошо просматриваются камерами, но компания свернула куда-то в сторону, а появились в зоне наблюдения уже только двое. Один из них был залит кровью, второй держался за лицо. Вот как, ссора? Ну и отлично, что тут все однозначно, ко мне точно не будет вопросов. И просто чудо, что это ещё не попало в новости. Я закончил с расследованием как раз к моменту появления на столе большой тарелки с мягкими венскими вафлями, украшенными мороженым, фруктами и шоколадным сиропом. Сегодня я выбрал их, потому что показалось несправедливым, что я живу в Вене, но не пробовал венские вафли. А ещё Элиза появилась в сети, так что я написал ей с пожеланием доброго утра. И прибавил кадр с потягивающейся и зевающей Джотто, ей ведь мои коты кажутся милыми. Элиза умилилась, а после пригласила меня позавтракать в девять часов. Я уставился на свой десерт. Это не слишком сытно и объемно, за полчаса успеет немного перевариться, а ещё я смогу взять что-нибудь небольшое. Даже если только кофе — я все равно хочу встретиться со своей девушкой. А ещё она напомнила, что я обещал ей попозировать, спросила, в силе ли мои слова. Конечно же. Естественно. Она будет смотреть на меня, рисовать меня — разве можно отказаться? Вафли оказались тёплыми и мягкими, чуть-чуть сладкими. С холодным мороженым сочеталось прекрасно, а ещё — со сладким бананом и немного кислой клубникой. Очень вкусно, мне понравилось. Я добавил венские вафли в список еды, которую можно попробовать ещё раз. Он быстро пополнялся, что меня устраивало — я хочу попробовать как можно больше всего. В списке блюд, которые мне не понравились, пока что были только устрицы. Впрочем, и других моллюсков я бы не стал брать после неудачного опыта с этими. Не понимаю, что такого деликатесного в этой холодной и склизкой еде без внятной текстуры. То ли дело венская вафля — снаружи чуть-чуть хрустит, а внутри мягкая, немного напоминает этим тост. Какой будет чудесный день! Я прекрасно позавтракал, встречусь с Элизой, потом буду экспериментировать с тостером и бутербродами. И поужинать тоже обязательно нужно чем-то вкусным и горячим. А потом займусь тренировкой котов, может быть, разомнусь вместе с ними. Сто-двести отжиманий и минут десять в планке помогут немного разработать плечи и спину, потому что после вчерашнего перелета я чувствую некоторое стеснение между лопатками. Тело привыкло к ежедневным нагрузкам, так что такая лёгкая тренировка будет в самый раз перед сном. И, может быть, стоит начать смотреть классические фильмы, которые значительно повлияли на общество, чтобы, при необходимости, распознавать отсылки. До сих пор неловко, что я не смог быстро понять, про какого Данте говорила Элиза. После завтрака бежать уже не хотелось. Я всегда ненавидел необходимость передвигаться по научному центру бегом, даже после приема пищи. И только на свободе узнал, как же приятно спокойно идти. А ещё лучше — поесть и сразу лечь. Такое блаженство! Дома я придирчиво проверил состояние хвоста, убедился, что он гладкий и аккуратный. И задумался перед своим небольшим гардеробом. Элиза рисует портреты, так что с джинсами проблем не будет. Но что делать с верхней частью тела? Нужно надеть что-то особенное? Или достаточно просто футболки? Если это портрет, то не нужна обнаженная натура? Или лучше надеть рубашку? А воротник не будет мешать? Поколебавшись, я все же выбрал обычную серую футболку. Хотел сперва черную, но тогда был бы слишком сильный контраст с белой кожей, а ещё на ней потерялись бы черные волосы — такое я вычитал в Интернете. Мы договорились встретиться у кафе, которое находилось посередине между ее домом и моим. Элиза не хотела, чтобы я зашёл за ней? Или ей нужно что-то ещё сделать по пути? Я пришел на место за пять минут, как положено, хотел подождать у входа, но столики в зале так быстро занимали, что решил выбрать место, пока есть возможность. Когда моя девушка вошла в кафе, у меня от взгляда на нее поднялся пульс на пять ударов в минуту. Хотя выглядела она, как всегда, прелестно. Это любовь? Так она проявляется? — Доброе утро! — сияюще улыбнулась она. Я встал и урвал маленький приветственный поцелуй, аккуратно коснувшись мягких губ. — Извини, давно ждёшь? — Нет, — она села напротив, хотя я хотел бы быть к ней поближе. Нужно что-то сказать! Обязательно сейчас нужно что-то сказать, — ты чудесно выглядишь. Она улыбнулась, поправила волосы, убрав их за ухо. Отлично, я угадал. И я правда так думаю, потому что в узких брюках и свободном тонком свитере она выглядела очень мило и хрупко. Хотелось обнять ее, прижать к себе, зарыться лицом в шею и, наконец, надышаться мягким запахом. Буду каждый раз говорить ей комплименты, чтобы она снова так мне улыбалась. — У меня в час будет лекция, но порисовать мы успеем, — сообщила девушка, на активном окне столешницы выбирая себе кофе, — у тебя же есть время? — Конечно, я свободен, — даже если бы у меня и были какие-то планы, я бы все перенес. Я заинтересовался промелькнувшим на экране высоким стаканом с чем-то белым, хотя это был раздел именно с кофе. Когда Элиза выбрала себе латте и французский тост, я вернулся в тот раздел. Это оказалось маккиато с сиропом и взбитыми сливками. Выглядит аппетитно, наверное, будет сладко. За завтраком я пил американо, чтобы не было слишком много глюкозы, ведь вафли были сладкими. Так что я заказал себе порцию и ещё сандвич, похожий на тот, что делал Диего. Раньше я не брал сандвичи, думал, что это слишком просто, ведь просто перекус из самых обычных продуктов, но после того, что готовил этот длиннорукий вампир, мнение пришлось поменять. — Похоже, ты сладкоежка, Ричи, — улыбнулась Элиза, подпирая ладошкой подбородок. — Я никогда раньше не ел сладкого, — честно пробормотал я, отчего-то смущаясь. Наверное, это не слишком мужественно, да? — в научном центре нам давали только белковую пасту и таблетированные макро- и микроэлементы. — Ох, я... Правда? — девушка неловко отвела взгляд. Я сказал что-то не так? Не стоило быть настолько честным? Это портит ей аппетит? — Прости, я не знала. Ты... Ты долго там был? Теперь я не понимаю. Мне говорить правду или нет? Не хочется ее расстраивать, но я ведь решил, что все расскажу, да и обещал ей это. Как же быть? Ладно, может быть, стоит один раз рассказать, чтобы к этому уже не возвращаться. — Меня там создали, — я облокотился на стол и немного наклонился к ней, чтобы понизить голос и не привлекать лишнего внимания, — первой смогла сбежать мама, я — только две недели назад. Подумать только, всего пятнадцать дней назад я ещё был послушной куклой, готовой выдрать из себя все жилы ради одобрения господина Джонаса. Но он никогда не хвалил меня, ни разу даже не улыбнулся мне. Теперь я свободен и могу делать все, что мне захочется. Эта свобода ещё пока немного пугает, но я уже почти понял, как жить эту жизнь, чтобы мне самому было хорошо. — Ужас какой! — без притворства ахнула Элиза, прикрыла рот ладошкой. — Прости, я не хотела так говорить. Получается, ты впервые все пробуешь? — я неловко пожал плечами, не совсем понимая, что ее так сильно шокировало. — Прости, пожалуйста, я ничего такого не имела в виду! — какого такого? Нет, мне не нравится этот разговор. Я предполагал, что правда о моей жизни будет для нее неприятной, но все равно не хочу ее расстраивать. — Так... Тебе нравится сладкое? Хорошо, так уже лучше. По крайней мере, это уже не касается моего происхождения и жизни в научном центре, так и будем продолжать. — Да, очень, — хвост соскользнул с плеча, и я откинул его за спину, — все сладости, которые я попробовал, были разными на вкус, это интересно, — наверное, стоит продолжить эту тему, — я хотел пригласить тебя в кафе-мороженое здесь, недалеко. — Почему нет, — похоже, Элизе тоже было проще сменить тему, она немного расслабилась, — я знаю несколько хороших кофеен с чудесными десертами. — Ещё мне понравилось мясо, — продолжил я, как раз принесли и наш заказ, — и супы тоже. Бутерброды были похожи на те, что готовил Диего, там тоже были овощи и птица, но пахли немного по-другому, может быть, другой соус? Но хлеб немного поджарен, как раз как я собирался сделать. Я аккуратно, чтобы не развалилось, взял одну половину и откусил кусочек. Довольно вкусно, сочно, очень приятно. Только зачем в тарелке ещё ломтики картошки? Она приготовлена в масле? Сильно пахнет им, но, кажется, не жирная. — Я все не могла понять, почему ты все как будто в первый раз пробуешь, так осторожно и внимательно, — улыбка получилась у Элизы какой-то дрожащей, и я заметил сорвавшуюся с ее ресниц слезинку немного раньше, чем учуял ее. Почему она плачет? Я ее расстроил? Ей не нравится то, что я ем? Или то, как я ем? — прости, я... — она поспешно утерла щеку и подняла глаза к потолку. — Мне так жаль, правда. Почему с тобой так обращались? Это же ужасно! — Так проще контролировать калорийность и макроэлементы, — отложив бутерброд, я осторожно взял ее за руку. И она не отдернула ее, отлично, — давай не будем говорить об этом, если ты расстраиваешься. — Нет-нет, я... — сжав мои пальцы, она глубоко вздохнула и явно с трудом выдавила улыбку. — Просто ты так спокойно об этом говоришь, значит, даже не представляешь, насколько плохо с тобой обращались. Правда, это возмутительно, куда только правительство смотрит? — я немного поджал губы. Ну, как сказать... — О боже, серьезно? Я пожал плечами и кивнул. Она просто не представляет себе стоимость подобных исследований и поддержания их секретности, на такое только Объединенное правительство и было бы способно. — Может, поговорим о другом? — предложил я, поглаживая ее теплые тонкие пальчики. — Мне очень не хочется, чтобы ты расстраивалась. Элиза кивнула, отпила немного своего кофе. Кстати, да, кофе. Мой маккиато сладко пах, в нем даже была ложка с длинной ручкой. Но как его пить, если сверху так много взбитых сливок? Наверное, нужно сперва их съесть, иначе я весь в них испачкаюсь. Но стоит ещё подумать вот о чем. Она все заметила. Она видела, что я пробовал практически всю еду впервые. Она видела, какой я неловкий. Конечно, она ведь дочь гения. Это... Это нехорошо. Рано или поздно, но эта тема всплыла бы. Может, и правильно, что я решил сказать сам, это будет жестом доверия с моей стороны, значит, она тоже будет мне доверять, да? Я сам не замечал, насколько отличаюсь от людей, был буквально в шаге от раскрытия своей природы, и даже не подозревал об этом. В самом деле, как разведчик я все ещё никуда не гожусь. Быстро съев часть шапочки из сливок, я зачерпнул немного кофе. Даже на кофе не похоже, так много молока. Довольно вкусно, но с десертом я не буду такое брать, потому что будет одинаково сладко. Мы молча ели, и мне казалось, что эту тишину стоит как-то разбавить, но есть и разговаривать неудобно и опасно, так что я тоже молчал. И так будет меньше вероятность снова расстроить девушку или испортить ей аппетит. Съев первую половину сандвича, я попробовал один из ломтиков картошки. Хрустящая, соленая, но ничего особенного. Может быть, ее добавили для сытности. — Нравится? — улыбнулась Элиза, а потом лукаво прищурилась и стащила с моей тарелки пару ломтиков. Я едва успел подавить порыв пригвоздить ее руку к столу. Бывало, у меня отнимали еду за провинности, приходилось защищать ее, но теперь уже все совсем не так, я могу купить сколько угодно этой чертовой картошки и всю её отдать Эвер, если она захочет. — Фри вкуснее всего или с сырным соусом, или с кетчупом, — я кивнул, принимая совет. Тут не помешал бы любой соус, чтобы убрать сухость, — хочешь? Она предложила мне на вилке кусочек своего тоста с ломтиком банана и несколькими мазками шоколада. Она отдает мне часть своей еды? Это... Это... Почему меня это вообще так будоражит? Странно. Но я подался вперёд и аккуратно съел предложенное. Хрустящий сладкий тост, сладкий мягкий банан. Вот и ещё один способ есть хлеб, мне нравится. — Довольно вкусно, — облизнув губы, чтобы точно не осталось шоколада, я примял ложечкой сливки и все же отпил из стакана. — А можно я ещё спрошу? — Элиза отложила вилку и с любопытством наклонилась ко мне. Я кивнул, потому что обещал ведь. Но, наверное, некоторые моменты стоит утаивать, чтобы она не расстраивалась уж слишком. — Твои волосы как-то связаны с... Ну... — Связаны, — я невольно потянулся пригладить хвост, — они растут на пять сантиметров в сутки, как шерсть ликанов, поэтому так с ними меньше всего проблем. Откровенно говоря, я с ними измучился. Нет, уже привык, конечно, но, если бы они были короткими, как принято стричься у мужчин, моя жизнь была бы немного проще. Радует хотя бы, что они прямые, если бы были кудри — наверное, с ума бы сошел. — А ногти ведь у тебя не растут так же быстро, да? — мгновенно сделала логическую выкладку Элиза. И правда, у нее живой ум. Я сам никогда не задумывался об этом, а ведь и то, и то кератин. — Почему? — Скорее, слава богу, — вздохнул я, почесав щеку. Она усмехнулась, и ей это очень шло, — не знаю, почему так, но очень этому рад. Мы допили кофе, вдвоем доели картошку, и Элиза предложила идти в сквер перед своей Академией, чтобы там порисовать при естественном свете. Я, конечно же, не возражал, хотя понадеялся про себя, что там не будет много людей, которые смогут увидеть мою неловкость. По пути девушка со многими здоровалась, ведь тут должно быть полно ее знакомых. Но мне было очень приятно держать ее за руку перед всеми. Это так недвусмысленно всем сообщает, что мы вместе, что она моя, просто замечательно. Отыскав уединенную лавочку посреди подстриженных кустарников и цветочных клумб, мы устроились на ней. Элиза попросила меня сесть к ней лицом, так что я повернулся, насколько это было возможно, и поджал под себя ногу, чтобы не мешать ей. — Если честно, я немного волнуюсь, — призналась реставратор, открывая подаренный мной скетчбук, — я раньше никогда не рисовала на бумаге. — А я раньше не позировал, — поделился я, чтобы немного ее поддержать. Ну, по крайней мере, она улыбнулась, — что мне нужно делать? — Ничего, просто сиди так, — вытащив один карандаш из коробочки, она откинула волосы за спину и вздохнула, готовясь к работе, — можно, я ещё поспрашиваю? Я кивнул и поспешно вернул голову в то же положение. Удачно сел, могу смотреть на нее. Надеюсь, рисованию не помешает то, что я буду разговаривать. — Раз ты наполовину ликан и вампир, наверное, у тебя очень тонкий слух? — хороший вывод, она явно много раздумывала о моем признании, пока я был в гостях у госпожи Курчатовой. — И обоняние тоже, да? — Да, я слышу почти как ликан, за исключением ультразвукового диапазона, — ответил я, стараясь поменьше двигать челюстью, хоть это и было невозможно, — острота и диапазон слуха разные от гибрида к гибриду, в нашей с мамой серии лучше обоняние, чем слух. И, откровенно говоря, это удача. Как я узнал из отчётов, примерно треть гибридов не могли нормально спать в начале жизни, пока не привыкли немного. И все равно они не выносят громких звуков. Не представляю, каково слышать сердцебиение всех вокруг, я бы тогда точно не смог завести котов, потому что их мурчание оглушало бы меня с непривычки. — Значит, ты различаешь людей по запаху? — уточнила Элиза. Да, для человека, наверное, это удивительно. — И как же я пахну? А вот это вопрос с подвохом. Вдруг она решит, что я слишком многое могу узнать по ее запаху? Или что это слишком личное? Надо отвечать осторожно. — Ты очень вкусно пахнешь, — сразу честно признался я. Она только улыбнулась и покачала головой, не отрывая взгляда от бумаги, — наполовину духами и шампунем, кровь я тоже могу выделить, но, по большей части, я чувствую запах твоей кожи. Ну и гормоны, конечно. К сожалению, люди, как вид, утратили способность к этому каналу коммуникации, может, потому, что снизилось качество обоняния. Возможно, Элизе было бы проще понять меня, если бы... Нет. Тогда я бы не только выглядел нелепо, но и распространял бы вокруг свое смущение и панику, причем ощущала бы это не только она. — В каком смысле? — девушка подняла на меня глаза. Такие красивые, синие-синие. У господина Джонаса они были такого же цвета, но не казались мне красивыми. Может, дело в темных и пушистых ресницах? — Ты можешь почувствовать гормоны людей? — Зная запах гормонов, можно определять состояние и настроение, — мы снова ступили на тонкий лёд, но я должен сказать. Хотя бы для того, чтобы она знала, что я могу ориентироваться в ее желаниях, даже если она не будет их прямо высказывать, — конечно, гормональное состояние организма уже практически никогда не определяет поведение, но все равно это полезно, — Элиза смотрела на меня с непониманием, так что пришлось пояснить: — Например, овуляция уже не означает гон, но я могу знать, возбуждена ли ты. Наверное, не стоило приводить именно такой пример — она покраснела и отвернулась, прикусывая губу. Это было слишком интимно? Но ведь здесь больше никого нет, а мне кажется, что такое тоже нужно обсуждать. Я бы хотел, чтобы она такое со мной обсуждала. Что ей нравится, чего ей хочется, как мне себя вести и где прикасаться — потому что у меня недостаточно опыта, чтобы понять это самому. А мне так хочется, чтобы ей со мной было хорошо, в том числе, физически, как сказал Игорь. Судя по всему, что я читал, секс — очень важная составляющая отношений. Все гибриды обладают пониженным либидо, но при этом с ней я так легко возбуждаюсь, значит, она мне подходит, нравится, я хочу ее. Возможно, не для самого секса, а чтобы насладиться ее удовольствием, ее теплом и лаской. Ей. — Теперь понятно, почему ты такой чуткий, — почти прошептала она, прижимая ладонь к порозовевшей щеке. Моя Эвер выглядела так прекрасно, так мило с этим смущенным румянцем, что я не удержался — наклонился вперёд и поцеловал ее в щеку. Она повернула голову, изумлённо распахнув свои бездонные глаза, и я поцеловал ее ещё и в губы. Да, чтобы позировать, нужно было не двигаться, но она такая прелестная и прекрасная. И ответила на мой поцелуй, положила маленькую теплую ладошку мне на плечо. — Ты что? — улыбнулась она, когда я все же отстранился. — Ты сейчас так мило покраснела, — прошептал я, целуя ее улыбающиеся губы, — ты такая красивая. — Ох, Ричи, — вздохнула она, снова поцеловала меня. Такая чудесная, такая добрая, великолепная девушка — и моя. Моя, моя, только моя Эвер. В нашу сторону двигались люди, я слышал, что их голоса приближаются, так что пришлось отодвигаться и возвращаться к роли модели. Я наложил один из кадров на местность и принял точно такое же положение, как и до поцелуя, ориентируясь на ракурс. Заодно взглянул на страницу — там уже появились простые геометрические формы, из которых, видимо, она собиралась выстроить мою голову. Элиза вернулась к рисованию, а я быстро и поверхностно прочитал про рисование портретов. Да, похоже, она будет двигаться от простых форм к сложным. Это кажется таким трудоемким процессом, явно нужно много часов практики. Я могу просто наложить фото и обвести его, но что-то мне подсказывает, что без тренировки нужной моторики все равно ничего не выйдет. — Знаешь, это все так странно, — немного рассеянно сообщила Элиза, быстро и уверенно проводя карандашом по бумаге, — ты сильный, с обостренными чувствами, будто супергерой. Супергерой? Но от меня нет пользы. Я случайно таким получился. Вернее, сначала удачно получилась мама, а потом уже я. И даже до нее не дотягиваю. Если уж кто-то и "супер", то это она. — Нет, я... Неудачный эксперимент, — пробормотал я, постаравшись подобрать самую нейтральную формулировку, — все это просто случайный результат эксперимента. — Но ты ведь замечательный! — открыто и искренне улыбнулась Элиза. Я? Разве?.. Я замечательный? Я? Ну... Может быть? Если... Если это она так считает, она ведь сторонний человек и... Нет, она просто не знает маму. Или... Или правда я... Я...