*
В амфитеатре главного зала саммита ровными рядами навалены трупы: кровью и смертью тащит далеко вокруг, так что найти это место было не так уж и сложно. Некогда белое одеяние Элизабет также густо покрыто кровью и копотью. «Кацура-сан», — в дыму нужно сильно сконцентрироваться чтобы разглядеть что написано на табличке. — «это конец Джои». Это и правда конец: Джои захлебнулсь в атаке, вряд ли много кто смог сбежать и выжить. Джои погибли, и Зура наверняка погиб вместе с ними в очередной раз. — Ничего, Элизабет, — он улыбается этой своей глупой улыбкой, словно ничего не произошло. Плавно убирает меч обратно в ножны и протягивает руку вперёд, ладонью вверх. — Пойдём домой. Джои погибли, потому что Элизабет уничтожила их. — Всё хорошо, — тянет Зура и делает шаг вперёд. Ещё и ещё — двигается медленно, словно подходит к суициднику на крыше, вот только единственный суицидник тут — это он. Всё нехорошо, и вряд ли он до сих пор не понял, что произошло. Просто признать предательство друга, а тем более смириться с этим — задача не из лёгких. — Просто давай уйдём отсюда, — шаг за шагом через усыпанный трупами горящий Ад прямиком в свой собственный. Шаг за шагом через побоище, как в далёком-далёком прошлом. Как Зура давным-давно служил ориентиром для заблудившегося на поле битвы Гинтоки, так сейчас сам тянется за тем, кто последнее время был рядом с ним, служил поддержкой и опорой, хоть и преследуя свои собственные цели. Но как бы ни была огромна травма от такого предательства — Зура всё равно оправится, ведь сейчас рядом с ним не только Элизабет. — Всё хорошо, — ладонь Кацуры с белым крылом разминаются — Элизабет перехватывает его за локоть, тянет на себя, размахивается табличкой. Гинтоки отлипает, дёргается вперёд, но не успевает поймать Зуру: тот исчезает из поля зрения, и только выставленный вперёд меч спасает от того, чтобы Гинтоки не располовинило. «Зря ты здесь», — гласит табличка. Элизабет нападает: один удар, что Гинтоки парирует мечом — и кости во всём теле взрываются бесконечной болью. Элизабет нападает: удары сыплются один за другим, нет времени даже на то, чтобы толком вдохнуть. Но тело помнит бесконечные сражения много-много лет назад, помнит так, что даже когда Гинтоки не успевает сообразить и разглядеть удар противника — оно реагирует само по себе. Помнит так, что как бы хаотично сейчас ни стучали в висках мысли о Зуре или том, выбрались ли мелкие, в груди штиль и спокойствие. Гинтоки только кажется, что он задыхается — на самом деле, если отпустить всё и прислушаться — слышно, как глубоко и размеренно он дышит. Медленный вдох, медленный выдох — за один цикл сменяется с десяток ударов. Удар Элизабет можно сравнить разве что с ударом очень уж обиженной Кагуры, которая ещё и в весе прибавила с сотню килограмм. Бой с таким монстром затягивать — явно не лучшая идея, но когда сил и реакции хватает только на то, чтобы защищаться — выбирать не приходится. Сейчас бы тратить усилия мозга на то, чтобы продумать план, а не пассивно истерить — но когда же всё было так просто? — Сдавайся, — Гинтоки прочищает горло. «Умри», — парирует утка. «Живи», — думает Гинтоки, когда к его ногам прилетает бомба, очень похожая на бомбы Зуры, только в разы более страшная. «Живи», — думает Гинтоки. Ведь если выжил — то уже в каком-то смысле победил. Очередной взрыв заволакивает всё вокруг густым дымом, и Элизабет сама открывается, дезориентируясь — Гинтоки подныривает под её крыло и рубит наотмашь со всей дури. — Элизабет! — орёт откуда-то сбоку Зура, и внутри немного отлегает. Хоть с этим идиотом всё в порядке. Хотя на противнике — ни царапины. Удар, в который Гинтоки вложил всю мощь — для Элизабет как слону дробина. Гинтоки отскакивает назад, вставая плечом к плечу Кацуры. Вытягивает меч, указывая на окровавленную утку, сумасшедше вращающую глазами. — Зура, приглядись, это уже давно не Элизабет. Это враг. Кацура поджимает губы, но всё-таки касается кистью рукоятки меча. — Элизабет была мне добрым другом, и это уже ничто не изменит. «Да меня даже не Элизабет зовут», — влезает утка, и Гинтоки чуть не пропускает удар, еле успевая отреагировать. — Зура, или помогай, или уходи отсюда, — цедит Гинтоки сквозь зубы. — Помоги выжившим Джои, ты же их командир. Ты за них в ответе. Зура встаёт рядом, наконец поднимая и свой меч. — За Элизабет я тоже в ответе. Наверняка всё ещё надеется достучаться до неё, даже сейчас, когда всё совсем не выглядит решаемым. Позитивное развитие событий может себе представить в такой ситуации только Зура. Но только из-за этого позитивизма или глупости — чёрт знает, как это правильно назвать, — только из-за них Гинтоки смог пройти войну. Только из-за них он сейчас здесь. — Если Элизабет сбилась с пути, я своим собственным мечом направлю её обратно. Зура настроен решительно, а значит нет причин спорить с ним. Если ему нужен ещё один меч в помощь, то в этот раз и всегда впредь, меч Гинтоки будет направлен в ту же сторону. — Готовься, Элизабет! — орёт Гинтоки, и они вместе с Кацурой нападают одновременно. «ДА НЕ ЭЛИЗАБЕТ Я» Шаг в шаг, дыхание в дыхание — в бою, когда твоя спина прикрыта, когда ты не один — как бы ни был силён твой противник, твои шансы возрастают в разы. Напасть, удар-два, отступить. Повторить. Слаженные движения — тело Гинтоки помнит и то, как они сражались с Кацурой плечо к плечу, трепещет от этого, разгораясь огнём волнения ярче, чем полыхает вокруг здание саммита. Элизабет вертится волчком, отбивая град из ударов, наконец переходя из атаки в защиту. Очередной удар — и кости снова обиженно трещат от скрещенного с табличкой меча. — Тебе не победить нас, — Гинтоки сплёвывает окровавленную слюну. «Вас?» — парирует табличка. — «Думаешь Кацура дерётся в полную силу?» — Конечно, — Гинтоки меняет позу, привставая на одно колено, открывая голову Элизабет для удара. — Он же сказал, что вернёт тебя на путь истинный. Отсюда огонь позади Элизабет слепит, но уже через долю секунды тень от Кацуры падает на Гинтоки. — Элизабет! — Орёт Зура, отталкиваясь от плеча Гинтоки, бьёт со всей силы — и на этот раз пробивает. Элизабет отлетает к противоположной стене, сшибая колонну, и горящие рейки засыпают её. — Прочисти голову и возвращайся! — кричит ей Кацура, и послушно следует за тянущей рукой Гинтоки. Они бегут по горящему рушащемуся зданию, и сейчас Гинтоки не может видеть его лицо, но точно знает, что с Зурой всё будет в порядке. Ведь даже когда бежишь через Ад, если перед тобой спина друга — всё решаемо.*
Стоит выбежать из здания и сирены скорой помощи и полиции взрываются пищанием чуть ли не в голове. Шинсенгуми и спасатели выводят потерпевших одного за другим. Люди или аманто — неважно. Зура уже собрался, командует своим людям, помогая вытаскивать выживших Джои, но не брезгует сейчас помогать и тем, кто просто подвернулся под руку. В том и суть скорой помощи, в том и суть Эдо. В том и суть Земли и людей — в единстве и вере в свет. — Гин-чан, — Кагура утирает кровящую бровь локтём. Шинпачи так и валяется в безсознанке, пуская слюни и глупо улыбаясь — явно уже переключился мыслями на свою любимую Отсу-чан, — ты же пошутил про долги по аренде? Ты вернёшься домой? Джои, стоящие плечо к плечу с Шинсенгуми — выглядят неимоверно дико, но правильно. Если Зура может открыть глаза и сделать правильный выбор, хоть и в последний момент, — значит с ним всё будет в порядке. — Вернусь, — Гинтоки опускает руку на рыжую макушку. — И, пожалуй, не один. Кагура косится на глупую полуулыбку, с которой Гинтоки следит за каждым шагом Кацуры. — Гин-чан, если Зура будет жить с нами, пусть он и платит аренду. — Я тоже так подумал, — хмыкает Гинтоки. Время снаружи течёт совершенно по-другому: вот уже на улицу вытащили выживших, оказав им первую помощь. Огонь почти потушили, а повязанные Харусаме ровными рядами рассажены по полицейским пазикам, проливая чуть больше света на замысел Элизабет. Джои, правительство Земли и сторонники Тендошу — все они противники для них, все противники для Элизабет. Кагура мнётся, но всё-таки спрашивает: — А что с Эли? Какие бы цели она ни преследовала, и в душе утки есть что-то светлое — раз в тот раз, когда она могла разрубить зависшего Зуру пополам, она этого не сделала. Вряд ли один пропущенный удар что-то сделал с ней — скорее всего они вскоре о ней ещё услышат. А решать, чем обернётся для неё предательство — придётся Зуре и только ему. Что бы он ни решил, Гинтоки теперь всегда будет рядом, так что переживать сейчас, наконец, не о чем. — С ней тоже всё будет в порядке. Чёрный дым светлеет, превращается в белый, символизируя о том, что здание саммита уже не горит, и яркое небо сплэшит солнечными бликами по бегающим аманто и людям. Подсвечивает Кацуру. Гинтоки делает шаг вперёд — и теперь всего одного хватает для того, чтобы взять Зуру за руку. Здесь, по эту сторону Ада, по эту сторону прошлого — есть все возможности для того, чтобы идти вперёд. И теперь они пойдут вперёд вместе.