Прошлое — это родина души человека. Иногда нами овладевает тоска по тем чувствам, которые мы испытывали, даже тоска по былой скорби. Г. Гейне.
Холодные струйки воды медленно стекали по изнемождённому телу, приятным пощипыванием отдаваясь в расшатанные нервы. Впервые за эти месяцы чистая вода в нормальном душе. Смывающая ту боль, что сокрылась в мелких порах по всей коже. Уничтожающая наивные мысли о светлом будущем и возможности остаться с ним. Своё дело она уже сделала: вытащила и спасла. Теперь она ему не нужна. Её ждут другие дела, те, что она должна была выполнить ещё до похищения. С жадным чувством привязанности было покончено. Из слегка запотевшего зеркала на Миру смотрело уставшее осунувшееся лицо. Обо всём пережитом говорили только глубокие тени под глазами да три розоватые полоски на щеке. Те самые шрамы, что останутся при ней ещё надолго. Если не навсегда. Завернувшись в розовое махровое полотенце, небрежно брошенное Кристиной на стиральную машину, Мира вышла из ванной. Скат и его новая подружка уже сидели на кухне, что-то неторопливо обсуждая, поэтому появление механика произвело настоящий фурор. Кристина недовольно скривилась, но в её взгляде сквозила отчаянная зависть, словно это полотенце сидело на Мире гораздо лучше, чем на не ней самой. Саша же, находясь в том самом ступоре, что обычно случается с ним при виде обворожительной девушки, пялился на неё настолько открыто, будто и вовсе считал полотенце лишним. — Может ты… оденешься? — презрительно поморщилась Кристина, вставая из-за стола. — Как только высохнет одежда, так сразу, — парировала Мира, без тени стыда поправляя съезжающее вниз полотенце. — А пока я хочу поесть. Конечно, если никто не против. — В холодильнике на верхней полке сэндвичи. Если ты, конечно, ешь мучное, — надменно фыркнув, Кристина прищурилась, завистливо рассматривая худощавое тело механика. — Саш, я буду внизу. Надо ещё с ноутбуком поработать. Мало ли что найдём… Но парень словно и вовсе её не слышал. Не мог оторвать взгляда от бледных сильных рук, стройных ног, обольстительно выглядывающих из-под махровой ткани, влажных завитых волос, сильно выпирающих ключиц и странноватой улыбки. Вовсе не Афродита, вышедшая из пены. Но привлекательная… даже слишком. — Эй, ты чего застыл? — грубый голос, несопоставимый с этим нежным образом, отвлёк его от мыслей. — Ладно, ещё раз спрошу: это что за сок? Пахнет дерьмовенько, а пить хочется. Она стояла на носочках возле холодильника, заглядывая на верхнюю полку. Подтянув полотенце повыше, Мира непростительно сильно оголила ягодицы, заставив хакера воззриться на них. Как на мясо. Уже без прежнего восхищения, но со страстным интересом. Как-будто раньше ничего подобного не видел. Она повернулась, поймав его цепкий взгляд, и недовольно покоробилась, не чувствуя смущения, лишь лёгкое презрение. Вся дурь тут же вылетела из головы Саши, позволив ему наконец ответить со стальной хрипотцой в голосе: — Манго-маракуя. Экзотично, но пить можно. Она плюхнулась напротив парня, поставив на стол графин с соком и тарелку с сэндвичами. Стрельнула глазами в сторону Ската, самодовольно усмехнулась, положила ногу на ногу. Он всё ещё поглядывал на неё, но несмело, неловко, с явным ощущением глубинного стыда. Молчание затягивалось. Он хотел о чём-то спросить, но всё возможное вылетело из головы. Мира ела спокойно, не торопясь, растягивая удовольствие не только от приёма пищи, но и от смущения своего друга. Забавно было наблюдать за этим, особенно зная, что когда-то она выглядела так же. Если не хуже. — Я ухожу, — вдруг тихо произнесла она, запивая болезненно вырвавшиеся слова глотком холодного свежего сока. — Переодеться? — не дождавшись ответа, он с напускным безразличием продолжил. — Хорошо, только давай не долго. Потом, если ты не против, поможешь с ноутбуком. Мне трудно с двумя одновременно управляться. — Нет, Саш, — она с глубокой печалью покачала головой, встала из-за стола и отошла в сторону, едва заметно зажимая между пальцами нижний край полотенца, словно пытаясь что-то отделить от него. — Я ухожу. Насовсем. Хочу… домой. Надо кое-что проверить. И, нет… не останавливай меня. Я уже не маленькая девочка. Сама могу решить свои проблемы. Скрип отодвигаемого стула. Резкие, грубые движения, нескрываемая злость на неё в каждой клеточке тела, лишь в тяжёлом взгляде сквозит непростительное беспокойство. Положил сильные руки на её голые белые плечи, чуть надавил, сжал их, наслаждаясь, как нежная кожа прожимается и нагревается под каждым его касанием. Смотрел не отрываясь, ни на секунду не отводя взгляд от её лица, в этот раз именно от синих искрящихся глаз. Хотел верить в то, что она лжёт. Но видел в ней совсем другое. Чистая правда. — Даже не пообещаешь вернуться? — усмешка вышла более грустной, чем Скат ожидал. — Не могу. — А так? — он внезапно подхватил её за талию и сильно прижал к себе, настолько, что рёбра опасно затрещали. — Не расцеплю руки, пока не пообещаешь. Я скорее сам тебя придушу, дурочка, чем отпущу одну куда-либо. После всего произошедшего я не могу позволить тебе вот просто так уйти! — Саш… Жалкие попытки вырваться. Тщедушный хакер оказался гораздо сильнее, чем можно было ожидать, поэтому Мира лишь жалобно кряхтела и тщетно била маленькими кулачками его по спине. А полотенце в это время медленно, но верно, ползло вниз, желая только одного: свалить подальше от этих сумасшедших людей, сто́ящих друг друга в плане странного безумства. Но руки Ската крепко держали махровую ткань, не позволяя ей ненароком соскользнуть. Хотя какая-то частичка его чёрной души именно этого и желала. Несколько неловких движений руками. Мягко коснулась его шеи, толстого, местами протёртого шнура, задержалась пальцами на нём. Не зря заглянула тогда в общагу. Не зря училась этому раньше. Но теперь… этого достаточно. Главное, потом почувствовать, узнать, помочь. Сейчас любое касание будет лишним. — Ладно, ладно… обещаю! Только пусти уже! Сказано — сделано. Объятия тут же разомкнулись, и Мира выпорхнула из них уже полностью нагая. Пару секунд она не могла понять, что вообще не так, но потом, увидев полотенце у своих ног, только разочарованно покачала головой. Первая мысль была о том, что воспользоваться бритвой Кристины было отличной идеей… и очень заблаговременной. В этот раз Скат явно смутился гораздо сильнее своей подруги. Он неловко прокашлялся, поднял с пола полотенце и протянул его Мире, стараясь смотреть только в глаза. Было трудно. Она рывком выхватила полотенце из рук парня, потуже замотала его над грудью, поправила подсохшие волосы. Всё её тело источало холодную стойкость и леденящее спокойствие, но внутри бушевало яростное пламя, готовое уничтожить всё на своём пути, в том числе недюжинную выдержку. Только неловкий жест трясущейся рукой выдал её истинные эмоции. Одно лишь лёгкое касание собственной груди отдалось в её глазах странной вспышкой жадного желания, борющегося с трепетным смущением. Скат заметил это. И был удивлён тому, что раньше не видел в ней этого. Словно то, что Мира всё это время была рядом, просто принимал, как должное. — Идиот, — грубо буркнула она, мысленно смывая с себя все следы внезапного замешательства. Последнее, что он видел, — это её полуголая спина с отчётливо выделявшимися лопатками да нервно подпрыгивающие кудри. Если столь резкая реакция и показалась Саше странной, то он просто не придал ей должного значения. Тем более, уже через пару минут Мира вернулась полностью одетая и экипированная, в общем, готовая идти в любой бой. Не забыв напоследок поцапаться с Кристиной из-за использования бритвы, она в последний раз смерила Ската испепеляющим взглядом и вышла из квартиры под облегчённый вздох удивительно счастливой владелицы. Так Саша потерял не только близкого человека, но и маленькую частичку самого себя.***
С силой захлопнув дверь, Мира засунула руки в карманы чёрного комбинезона и уже было двинулась в сторону, как вдруг хитро усмехнулась. Глупая идея, совсем детская, но вызывающая ностальгию по тем временам, когда она придумывала, как поднасрать своей любимой мачехе. Мысленно вычислив самое удачное место, она прочистила горло и, уподобляясь Валериной манере, смачно харкнула на пол и без того грязного подъезда. Точно же наступит. Вот будет неприятный сюрприз для Кристины! Удивительно довольная собой Мира быстро попятилась назад, ухмыляясь собственным фантазиям по этому поводу. Ещё один шаг, и вот она уже потирает ушибленное плечо, стоя спиной к предмету своей невнимательности. Низкий бархатный голос заставляет её обернуться: — Что такое прекрасное создание забыло в этой дыре? — Точно ли прекрасное? — девушка усмехнулась, наблюдая за реакцией незнакомца, но тот лишь шире улыбнулся, стоило ему только увидеть её лицо. — Определённо. Он был выше её чуть ли не в два раза, и если бы ещё месяц назад Мира испуганно отшелохнулась бы от его протянутой руки, то сейчас она лишь сдержанно ухмыльнулась и приняла её. Не пугал ни общий размер, ни накачанное тело, ни тёмный цвет кожи, ни в целом его явно криминальные наклонности. Ни-че-го. В ней только спокойная выдержка да здравый смысл. — Я не буду настоящим джентельменом, если в качестве извинений не приглашу вас к себе на чашку чая, — по широкой улыбке было видно, что именно он подразумевает под этим чаепитием. — Я не буду настоящей леди, если соглашусь сейчас и не пообещаю встретиться с вами… в другой раз, — мягкий, почти что извиняющийся тон, но такой неестественный. — Уверена, девочка моя? Его руки легли на стену позади девушки, заперев её в ловушке из сильного мужского тела. Похотливые раздевающие взгляды, недвусмысленные подмигивания, жадное облизывание губ. «В моей жизни слишком много чокнутых извращенцев», — внезапно проскочило у Миры в голове, и она решила, что с этим пора заканчивать. Извернувшись, как змея, она проскользнула под его руками и, не дожидаясь дальнейшей реакции, сбежала вниз по лестнице. Только бросила напоследок: — Извини, слишком много дел!***
Сразу после стремительного ухода Миры хакер засел за новоприобретённый ноутбук в поисках какой-либо информации про Тимона. Раздались торопливые шаги, и мимо него в довольно откровенном наряде проскочила Кристина. Лучезарно улыбнулась, поднимая с кожаного кресла небольшую сумочку с кисточками. — Пойду прогуляюсь, — поднялась на пару ступенек, грациозно поправила волосы. — Музыку послушаю. — Хочешь я с тобой пойду? — Нет, не хочу, — внезапная резкость в её ангельском голосе сильно удивила Ската, заставив его отложить ценный предмет и проследить взглядом за дальнейшими движениями девушки. Вскоре из-за приоткрытой входной двери послышались тяжёлые звуки шагов, негромкие удары, из-за которых слегка тряхануло ближайшую к выходу стену. А затем грубый, явно недовольный мужской голос, из-за которого Скат настороженно прислушался. — Кристина, ты меня избегаешь что ли? — Что тебе надо? — Кристина не казалась испуганной, но по её тону чувствовалось, что встрече она явно не была рада. — Ты почему на звонки не отвечаешь? — Это не твоё дело. — Кто он? Говори! Ещё один удар. Хакер вскочил с кресла, чувствуя, как бешено колотится его сердце. Казалось бы, с Мирой у него было полным-полно проблем, но она хотя бы могла дать отпор мужчинам… почти всегда. А что Кристина? Это как раз та девушка, которая попала в беду. Которой нужна помощь. Которую можно защищать. Идеальная. И каждой тоненькой фиброй души Саша чувствовал, что она та самая, единственно необходимая ему. — Отвали от меня! Уходи! Когда Скат вышел из квартиры на лестничную площадку, Кристины там уже не было. Видимо, всё-таки смогла ослабить хватку, вырваться, убежать. Но обидчик остался тут, словно ожидая того, кто завладел его прежней пассией. И стоило только ему увидеть хилого задрипанного хакера, как на лице возникла злорадная ухмылка. Не заметив этого, Саша серьёзно и довольно грубо буркнул: — Отстань от неё. Через мгновение ноги парня были оторваны от пола и бесчувственно болтались, как у тряпичной куклы, пока мускулистая смуглая рука с силой прижимала его тонкую шею к стене. В карих глазах мужчины лишь безразличная злоба, а тёмное лицо с явными афроамериканскими чертами не выражало ни единой нотки напряжения. Будто бы Скат был плюшевой игрушкой в его руках и совершенно ничего не весил. Хакер хрипел, дёргался, стискивал руки на предплечье противника, но, постепенно теряя силы, переставал жалкие попытки одолеть того, кто превосходит его по всем параметрам в несколько сотен раз. — Ещё раз встрянешь, — мужчина с неким недовольством передёрнул плечами, шумно вдыхая широкими ноздрями воздух и лишь сильнее сжимая пальцы на побагровевшей коже. — Раздавлю. Резкий рывок. Парень сползает по стене, без остановки откашливаясь и потирая больную шею. С бушующей яростью смотрит вслед удаляющейся фигуре. Даже не пытается подняться, обдумывая свой рисковый, но такой «в его стиле» план мести. Он не просто назойливый хлюпик, не только затюканный ботан, но и человек, сохранивший в себе крупицы гордости. Этот же растоптал последние оставшиеся в порошок. Но Скат знал, что последнее слово за ним. Гениальность — не порок.***
Смахнув прядь волос с зеркальной поверхности очков, Мира болезненно прикусила нижнюю губу, добиваясь лёгкого кровотечения. Старательно сдерживаемые эмоции чёрными склизкими бесами вылезали наружу, проницая внутренности длинными иглами накопившейся боли. Здесь прошло всё её детство. Здесь она училась водить, вот прямо на этом пустыре, сидя рядом с отцом в ржавом корыте выпуска отечественного автопрома. Ей было лет десять. Здесь она лупила паренька просто за то, что он обозвал её «пацанской» и «агрессивной». Не важно, что он был крупнее её раза в два и старше на пару лет. Тем более не важно, что она ему очень нравилась. Побила за то, что посмел указать на её необычность в плохом ключе. Чтобы увидел её силу и стал уважать. Побила, потому что так было принято у крутых парней на районе. А парнишке после этого она стала только больше нравиться. Здесь они с отцом по вечерам ели мороженое. Расстилали на пожухлой траве плед, кутались в шерстяные платки и смотрели, как на город опускается ночь, наслаждались тишиной окраин шумной Москвы. Такое простое удовольствие у совсем не бедной семьи. Без понтов, без отдыха на Мальдивах, без дорогих подарков и богатой еды. Мира никогда ничего не просила, а отец с детства приучал её к довольству меньшим. Давал ей только нужное, обеспечивал всем необходимым, пока бизнес шёл в гору, а все «ненужные» деньги уходили в различные фонды. Простой человек с широкой и доброй душой. И его больше нет. Палящее солнце принесло совсем не радостные воспоминания, утянув Миру в болотный омут прошлого.***
В тот день она сидела на пустыре одна. Прошла неделя после гибели отца, а Мира всё ещё не могла поверить в это, ведь он был хорошим и внимательным водителем, никогда не превышавшим скорость. Но тогда… удар был такой силы, что выжить не было ни единого шанса. Теперь у неё никого. Все активы перешли по наследству Софие Максимовне Романовой, её мачехе и сущему ужасу во плоти. Мире же по завещанию достался только гараж да пара сотен тысяч. И то по факту до совершеннолетия ни деньги, ни недвижимость ей ещё не принадлежали. И если шанс на сохранение гаража по официальным документам ещё хоть как-то имел право на существование, то денег ей точно не видать. Эта гарпия выжмет из неё всё до последнего гроша. Жалкие раздумья ещё совсем юной Миры были грубо прерваны появлением трёх крепких парней с дубинками наперевес. Сердце чуяло, что пришли именно за ней. Попятилась назад, ощущая, как под руками прожимается сырая земля, потом вскочила, рванула в сторону ещё до того, как они кинулись за ней. Бежала к гаражу, ведь он недалеко, вот совсем тут, в паре сотен метров. Не успела. Схватили, начали лупить, целились точно в голову: всё с явными намерениями убить. А она брыкалась, кусалась, не давала себя отключить: как могла, как умела, лишь бы выжить. Спасение пришло очень вовремя. Мира резко обнаружила, что удары прекратились и кто-то с силой потянул её к угасающему свету. Подгонял руками, довольно грубыми касаниями, в каждом движении чувствовалось нешуточное напряжение, но ни слова не произнёс. А застывший комом в горле вопрос о том, как он в одиночку смог уложить трёх сильных мужиков, так и не вырвался наружу. Но он точно знал, куда бежать. За деревьями показался гараж, как она любила его называть, хотя на деле это был огромный, в несколько корпусов, ангар, отстроенный под современную мастерскую. Никому и никогда Мира не говорила, что обладает таким сокровищем, поэтому каждому её гараж представлялся чем-то маленьким, не заслуживающим внимания. На деле же он стоил даже человеческой жизни. Как поздно она поняла, что это были не уличные разбойники или даже не банда того района. Настоящее покушение. А заказчиком могла быть только она: София Максимовна. Но кто поверит тринадцатилетней проблемной девчонке с целым списком психических расстройств, за которые была заплачена кругленькая сумма? Верно, никто. Только если… Она повернулась к парню, заметив, как он тщетно пытается открыть небольшую железную дверцу, то ли вскрывая замок, то ли выламывая её с корнем. Положила руку ему на плечо, помотала головой. Система безопасности была максимально серьёзной. Мира надавила на едва заметный выступ, открыв небольшую панель с высеченными на металлических плашках цифрами, ввела код. Дождалась, пока откроется ещё одно маленькое окошко, приложила к нему палец. Что-то пикнуло, лампочка над дверью загорелась зелёным, послышались звуки отодвигаемых засовов. Только теперь можно было зайти. Махнув рукой, она пригласила странного спасителя в своё убежище. Щелчок. Замигали массивные пугающие прожекторы где-то далеко наверху, по стенам прошлось лёгкое тёплое свечение. На полу стояли массивные аппараты, местами валялись неубранные инструменты, некоторые прямо в чёрных каплях мазута. В дальнем углу находился железный стол, подле него — два пластиковых стула. Вот и все отголоски уюта. Мира села за стол, смущённо поджав ноги, потом вдруг насупилась, вспомнив, как её пытались убить. Юный разум всё ещё противился страшным мыслям, витавшим чёрными воронами у неё в голове. Парень сел напротив, молча прожигая её взглядом и словно пытаясь что-то сказать. Она вдруг подняла на него глаза, внимательно изучила его лицо, а потом удивлённо прикрыла руками рот. — Ты… ты тот самый! — заикаясь, пролепетала она, и тень смутного сомнения закралась в её сознание. — Который издевался надо мной! Зачем тогда помогать? Я не понимаю… Он потупил глаза, неуверенно покачал головой, словно сомневался в чем-то: то ли в событиях прошедших лет, то ли в своём сегодняшнем поступке. Вдруг резко кивнул сам себе, приподнялся, коснулся пальцами своих губ, с явной неохотой приоткрывая рот. Мира с ужасом обнаружила, что на месте языка у парня был лишь жалкий клочок мясистых тканей. Вырван с особой жестокостью. И её спаситель был нем. Будто бы когда-то ему пришлось поплатиться за свои слова, и обиженная душонка действовала гораздо более уверенно, чем сама Мира. Вдох, выдох. Девочка пыталась никак не выдать своего подлинного беспокойства, только сильнее накручивая себя. Она вжалась в стул, обхватив голову руками и бессвязно шепча что-то про месть, деньги и увечья. Что-то коснулось её недавно отрезанных волос. Подняла голову. Он уже стоял рядом и… его глаза были мокрыми от слёз. Он не мог ничего сказать, но только лишь по выражению его лица Мира увидела в этом жесте немой вопрос: «Зачем же ты так с ними?» Он помнил её. Жизнерадостную, весёлую, храбрую, искреннюю. Какой ей и нужно быть. Даже сейчас. Парень пытался что-то сказать, но всё было тщетно. Жестами слишком трудно передать всё то, что скопилось в его душе и страстно желало выйти наружу. Он не мог задать вопросы, интересующие его, он даже был не в состоянии просто поддержать девочку. В конце концов Мира не выдержала. Спрыгнула со стула, легко тронула его руку и двинулась к узкому коридору, ведущему в соседнее помещение. Кабинет отца. Она не заходила туда с момента его смерти. Стараясь не глядеть по сторонам, она выхватила из ящика письменного стола первую попавшуюся тетрадь, взяла ручку из стакана. Она не плакала тогда, на похоронах. Не позволит себе и сейчас. Заставить её пустить хоть слезу может только что-то поистине ужасное. В таком случае это будет значить лишь одно: она окончательно сломлена. «Расскажи мне всё. Я знал твоего отца. Ты вряд ли вспомнишь, но я часто отдавал ему на починку свой велик». Это были первые написанные им строки. Мира озадаченно покачала головой, размышляя о том, насколько она может быть доверчива после всего произошедшего. А если он её использует? В свои тринадцать лет она уже достаточно натерпелась, чтобы понять простую истину: людям нужна только выгода, и ради неё они готовы пойти на всё. Но… — Я помню, — девочка непоседливо почесала нос. — Ужасный велосипед. Мне приходилось его испытывать. У моего отца были действительно золотые руки, раз он каждый раз делал из этой рухляди что-то способное ездить. До твоей следующей неудачной поездки. Парень беззвучно усмехнулся, пытаясь своим непринуждённым внешним видом вселить в Миру веру в лучшее, в том числе и в его собственную добрую волю. Но она ему не доверяла. В синих глазах, похожих на тёмные морские пучины, он видел лишь детскую растерянность и желание закрыться. Она была благодарна ему за спасение, но не более. Она лишь хотела, чтобы он ушёл. «Не бойся, мне можно доверять. Я спас тебя, потому что это было правильно. Тем более, я буду молчать в любом случае». Она тяжело вздохнула, коснулась мокрым лбом стола. Долго думала, кусала губы, ёрзала на стуле, пыталась что-то понять. Доверие… что это для неё? Этим был её отец. Больше никто. Только ему она верила безоговорочно. У Миры не было друзей. Может, знакомые, пара товарищей по детским забавам, несколько дальних родственников, которым плевать на неё. Ей никто не был близок, а оттого и слово «доверие» потеряло весь смысл после смерти отца. Но… так больше было нельзя. Просто невозможно всё держать в себе. Этот парень вроде не хочет причинить ей вреда, а значит… Пришла пора выкинуть весь мусор, излить кровоточащую душу, извергнуть вонючую жижу тягостных воспоминаний. Наружу. Им не место в её и без того измученной душе. Пусть знает. Хуже всё равно уже некуда. И она рассказала. О том, как простая секретарша стала начальником отдела по оказанию социальных услуг. О том, как она покорила сердце отца Миры, оставшись жить не только в нём, но и в новой четырёхкомнатной квартире одного из самых престижных небоскрёбов Москвы. О пышной свадьбе, такой далёкой от идеалов мужчины, всю жизнь мечтающего жить просто и спокойно. О том, как Мира стала отходить на второй план, ведь теперь всё внимание теперь было уделено прекрасной особе с лучистыми зелёными глазами и копной пышных рыжих волос. О потере всего самого ценного в её жизни. О том, что было после. Только начало, в котором ещё не успело мелькнуть серебристое лезвие, ведь бледные руки Миры пока что украшают лишь несколько потёртостей. Она не плакала. Никогда. И сейчас не могла, даже пропуская через себя снова и снова все ужасы своего детства. Зато он не смог сдержать и пары слёз, стискивая от напряжения челюсти и ожесточённо утирая следы её боли рукавом толстовки. Ему не было и восемнадцати, но все эти чувства были знакомы парню не понаслышке. И теперь уверенность в своих силах забила в сердце чистым ключом. «Я помогу тебе. Есть связи с нужными людьми. Просто обязан сделать это. И за тебя, и за меня». Мира благодарно кивнула головой и, как бывало раньше, светло улыбнулась ему. На импровизированной кухне скипятила чайник, разлила кипяток по керамическим кружкам, заварила лечебный отвар с корнем имбиря, который, как любил говорить её отец, «превращал любые проблемы в сущий пустяк». Так они просидели весь вечер. Через два дня в ближайшем перелеске нашли расчеленённое на шесть частей тело семнадцатилетнего подростка, опознанного как Исаева Матвея Юрьевича. Убийца так и не был обнаружен.***
Сглатывая неуместные слёзы, Мира двинулась дальше, с удивлением обнаруживая, что все деревья спилены подчистую, а большой многоярусный ангар кажется одиноким путником на пустынном поле. Не осталось ничего, кроме него. Сколько времени прошло с её последнего прихода? Три месяца? Четыре? За такой короткий срок ненавистная ей мачеха уничтожила всю экосистему родного девушке места. Словно все это время только и дожидалась её ухода. Но явно не ожидала её здесь увидеть. Системы безопасности так и остались без изменений, как будто бы у довольно богатой Софии Максимовны не было денег на их смену… либо желания из-за слишком уж высокой самоуверенности. Так что, не прошло и минуты, как Мира уже стояла в тёмном помещении с явными ароматами затхлости и неухоженности и чуть ли не закипала от ярости. Всё, что долгие годы создавалось ей и её отцом, было уничтожено: большей части аппаратов не было, а если они ещё и остались, то не в рабочем состоянии; в стене между дальней стороной ангара и бывшим кабинетом отца зияла огромная дыра, похожая на след от метеорита; бетонный пол, ранее ухоженный и тщательно очищаемый Мирой в дни её проживания здесь, исчертили тысячи огромных трещин, пробоин, следов от оттаскивания тяжёлой техники. Не было даже света. Сердце Миры почернело в мгновение ока. Без слёз, без щемящей грусти, даже без жалости к самой себе она рухнула на пол, не в силах сдерживать жуткие эмоции бушующей ярости. Трясущиеся руки с болезненной ненавистью ощупывали каждую неровность на полу, который раньше казался ей чем-то неубиваемым. Как и её собственная любовь к жизни ещё в ранней юности, до смерти отца. Эта женщина изуродовала всё, что только могла. Сначала руки Миры, теперь вот это. И девушка не знала, как залечить новые кровоточащие раны её растерзанной на части души, сочащейся чёрным соком. Она сильная. Она не сдастся просто так. Но у всего есть своя цена. А у её победы над злом самая высокая: ожесточение когда-то светлого существа. На смену пониманию и добру придут чёрствость и неконтролируемая агрессия. Да будет так. Послышались размеренные шаги и гулкий звук цоканья высоких каблуков по бетону. Даже спиной Мира чувствовала, что хладнокровная прежде особа в данный момент находится в полной растерянности, хоть и пытается не потерять последние крупицы зрелого самообладания. — Кто ты такая и как смогла взломать мою систему безопасности? — в стальном голосе отчётливо проскакивали нотки опасения, словно женщина подозревала, что за хрупкой на первый взгляд воровкой может стоять нечто более серьёзное. — Это вовсе не твоя система безопасности, дорогая maman, — произнесённое на французский манер последнее слово заставило владелицу мастерской вздрогнуть от страха. Только один человек так называл её. Причём по её же приказу, для повышения собственной самооценки. Сейчас же эта мелочь заставила рухнуть сердце Софии Максимовны куда-то в пятки. Ей пришлось вновь столкнуться со своим самым жутким ночным кошмаром: взбалмошной и проблемной падчерицей, от которой она, казалось бы, избавилась месяца четыре назад. Но сейчас, увидев в тусклом свете её горящие синим пламенем глаза, женщина поняла, что собственноручно сотворила монстра, способного её уничтожить. — Ты? Нет… не верю, — заикаясь, она пыталась поправить высокую причёску, лишь сильнее растрепав её. — Это не можешь быть ты. Ты должна быть мертва… — С чего бы это? Мира сложила руки на груди, чувствуя лишь нарастающую уверенность в себе и своих силах — та, кого она боялась всё своё осознанное детство, оказалась просто неудачливой бизнесвумен. Совершенно безобидной без своего телохранителя. Жалкой садисткой с таким же жалким желанием пробиться наверх, нажиться на горе других. Встретившись через такое короткое время, они обнаружили в себе кардинальные изменения, ведь теперь хищник и жертва поменялись местами. — Они мне обещали! — вдруг закричала женщина, подходя к Мире вплотную и хватая её за ворот кожаной куртки. — Я подписала чёртов договор, лишь бы они забрали тебя! Как же ты мне надоела! Разрушила все планы своей никчёмной жизнью и поразительной живучестью. Сколько раз я пыталась обезвредить тебя! Но ты же меня не слушалась, нет, не желала спокойно жить в моём доме и не отсвечивать. Я вначале отказалась, но потом… маленькая гадкая дрянь, ты сама до этого меня довела! Мира перехватила руку женщины, сцепив пальцы вокруг костлявой кисти. Повернула её на сорок пять градусов, полностью обездвижив противницу. Завела руку женщине за спину, молниеносно стискивая и другую. Её любимый приём. Как тогда с Валерой. Шипя и отбрыкиваясь, София Максимовна с жалкой ненавистью повернула голову в сторону падчерицы, и только тогда девушка поняла, что её мачеха совсем обезумела. Такой взгляд мог быть только у тронувшегося рассудком человека. — Кто обещал? — голос Миры источал лишь холодное спокойствие. — Я ничего не… — начала опираться женщина, как вдруг болезненно взвыла, почувствовав, как падчерица опасно меняет угол наклона плотно прижатых к друг другу запястий. — Ладно, ладно! Корпорация какая-то… крема от старости, новые технологии, у неё повсюду баннеры в Москве. Сейчас её ещё обвиняют в эпидемии… — Вершина? — Да, она! Им нужна была девушка с определёнными критериями. Обещали за неё огромные деньги, а как бонус — забрать на эксперименты и не возвращать. Никогда. Сначала смутила срочность подачи документов, но потом… уже плевать было. Отдала им и, если хочешь знать, жила без тебя просто прекрасно! Надеялась, что убьют. Зловещий смех, полный нездорового веселья, разнёсся по просторному мрачному помещению, пробирая Миру до дрожи. Но она смогла противостоять накатывающему валовыми волнами страху. Нужно было добить её сейчас. — Какие именно критерии? — Позорной, никому не нужной девчонки. Такой как ты. Возраст от восемнадцати до двадцати двух лет. Без вредных привычек. С хорошими генами. И, самое главное, она должна была быть девственницей. Конечно, тяжело найти подходящую в большом городе. Поэтому согласились даже на тебя. Озадаченно хмыкнув, Мира отпихнула женщину от себя, и та, не удержавшись на высоких шпильках, неуклюже повалилась на бетон. От красивой причёски не осталось ни следа. Настоящая рыжая ведьма в самом худшем своём обличии. Кряхтя и совершенно не по-дамски матерясь, женщина пыталась подняться на ноги, в то время как Мира раздумывала над её словами, пытаясь определить по прошлому свою дальнейшую судьбу. Все проблемы… вот их причина, прямо перед ней. Можно избавиться от неё раз и навсегда, а можно… — Проваливай, — властно произнесла девушка, как только мачеха вновь замаячила у неё перед носом. — Это место не принадлежит ни тебе, ни твоим людям. — Что? — от искреннего удивления у женщины чуть ли не отпала челюсть. — Ты сейчас указываешь… мне? Да я вызову полицию! Тебе самое место в обезьяннике. — Вызывай, — ни единый мускул не дрогнул на лице Миры, она полностью владела ситуацией. — Я покажу им документы на это здание. Свой паспорт. По наследству вся мастерская принадлежит мне и только мне. А заодно поведаю доблестным служителям закона о твоих делишках. В России запрещено продавать людей. — Девочка, ты хоть знаешь, с кем связалась? — дрожащий голос выдавал всю несерьёзность угроз, слетавших с губ Софии Максимовны. — Кто тебе поверит? Да и где твои документы? Ты пустая. Ты — никто. — Ошибаешься, — она только усмехается в ответ, прожигая взглядом прогнившее насквозь нутро мачехи. Если бы глазами можно было убивать, то она уже давно бы испепелила её до жалкой кучки пепла. — Всё в надёжном месте. Ты их не найдёшь. И не надейся на блеф. Не в моих принципах лгать. Так что уходи. Пока не стало поздно. Мире показалось, что на мгновение на лице женщины промелькнула осознанность вперемешку с лёгким страхом, но уже через секунду София Максимовна нацепила на себя прежнюю маску сумасшедшей. Презрительно фыркнув, она всё же попятилась к выходу на трясущихся на ногах. Вроде бы победа, вроде бы зло повержено и растоптано, но… — Это ещё не конец, милочка, — тонкие губы расплылись в безумной улыбке. — Я не успокоюсь, пока не уничтожу тебя. Теперь уж точно собственными руками.