Пятьдесят одна ката для волшебной палочки и Силы (черновое)

      — И главное, дядюшка Аргус, обязательно настропалите домовых и обслугу не пересекать порога спальни раньше десяти утра, — закончила зачитывать райдер Корнелия. — Мистер Саламандер по утрам очень раздражителен, а уж если разбудить его до того, как он сам проснётся... Лучше уж серию круциатусов пережить, чем его брюзжание.       Филч, вздохнув, разлил по стаканам огневиски, плюхнул по паре кубиков шипучего колольда.       — Всё в жизни меняется, — подытожил он, разглядывая стремительно темнеющую жидкость на просвет. — Только Ньют как был ворчливым мудаком, так им и остался.       — Ну, не всегда же...       — Корни, не стой над душой, — Филч указал рукой на свободное кресло.       — Как скажешь, дядюшка.       Мисс Фогсмит мягко приземлилась в раритетное кресло, наверняка заставшее ещё ровесников мушкетёров, и, сбросив туфли-лодочки, с удовольствием вытянула ноги.       — К-к-кайф, — мурлыкнула она, перебирая пальцами толстый тёплый ворс ковра.       Миссис Норрис, покинув колени Аргуса, легко запрыгнула на спинку кресла и оттуда уже перебралась на плечи Городецкой, молча ткнувшись влажным прохладным носом в тёплую щёку.       — И я рада тебя видеть, Норико, — улыбнулась Корнелия, почёсывая кошку промеж пушистых ушей.       — Что министерские говорят, Корни? — Тяжёлый вздох, сопроводивший вопрос, красноречиво указал, что уточнений не требуется. — Я простой сквиб, племяшка, и моё время уходит...       — Пока тихо, дядюшка. Министерские ссутся даже пересмотреть список заклинаний и книг, подлежащих запрету как Тёмные искусства и магия, что уж говорить о вашем случае...       — Я вчера отправил сову Слагхорну...       Девушка встрепенулась:       — Дядя Аргус, вы это серьёзно?       Завхоз, не отрывая взгляда от Корнелии, протянул руку в сторону, схватил бутылку огневиски и, одним движением пальца скрутив пробку, опрокинул пойло в себя, перестав глотать алкоголь жадно и без перерыва на дыхание только тогда, когда от полной бутыли осталась едва ли треть.       — Серьёзнее некуда. Неделю назад Фома-Рифмач прислал письмо, у них есть одно вакантное место на инициацию. И дополнительно могут попытаться решить мою проблему. Одно это уже стоило того, чтобы рискнуть.       — Понимаю, дядюшка, — кивнула мисс Фогсмит, опустив глаза. — Но сомневаюсь, что у них хватит знаний...       — Ты забываешь, девочка моя, что их организации творили во Вторую мировую. Кто знает, что у них загашнике найдётся?       — Всё равно, — Корнелия старалась совладать с эмоциями и голосом, но вот контролировать слёзные канальцы не умела; две дорожки побежали к подбородку, предательски отражая часть падающего света. — В твоём возрасте процедура почти стопроцентно летальная.       — Именно что почти, — захмелевший Филч толкнул по столику стакан с огневиски. — Ладно, не раскисай, племяшка, один хрен, все там будем, рано или поздно. Весь вопрос кроется только в том, кем мы туда попадём — людьми или псами забитыми.       Тонкие пальцы оплели стакан, крепкий напиток показался водой.       — И, пожалуй, не только кем, но и как, — кивнул своим мыслям Филч. — Как там писал твой любимый маг-янки, перед тем, как пораскинул мозгами? Лучше быстро сгореть, чем медленно тлеть, да?       Девушка тыльной стороной ладони утёрла слёзы, смело налила себе полный стакан огневиски, залпом его опрокинула и посмотрела совершенно трезвым взглядом на Аргуса:       — Не шутишь, дядюшка...       — Ну а фигли? Я слишком старый, угрюмый...       — Только не малыш ни разу, — хмыкнула Корнелия. — Я тоже напишу господину Слагхорну, может, вдвоём мы сумеем его раскачать.                     — Смотри, что...       — ...у нас есть!       Фред и Джордж по сложившейся традиции говорили друг за друга одну и ту же фразу.       — И что это? — Дин с сомнением посмотрел на пакетик, полный мелко рубленной сушёной зелени. — У мадам Спраут гербарий обнесли, что ли?       — Лучше, наш...       — ...мумиеподобный друг!       — Ты же хотел...       — ...немного магии модернизации...       — ...тела...       — ...и возможностей?       Дин Томас прикрыл глаза. Если бы у него не были наглухо забинтованы руки, он бы ещё и пальцами уши заткнул. Мало того, что контузия до сих пор не прошла, ещё и эти два, одинаковых с лица, нормально разговаривать так и не научились.       — Ладно, что вы там притащили? Только кто-нибудь один говорите, а то я феерично на второго блевану.       Фред (а может, Джордж) наклонился над Дином и пошуршал пакетиком.       — Кентавры притащили, у них в Запретном своя плантация есть. Зимус Подковогнутус сказал, что лучше ингредиента не найти — расширяет внутренние горизонты настолько, что они расширяют уже внешние. Там, где магглу мозг скукожит, магу перепадёт дарованных силёнок.       — Надолго?       — Пока гербарий естественным путём организм не покинет, — сказал Джордж (или Фред).       — Зимус говорит, что можно на время стать обскуром, и даже сознание сохранится!       — Обскуром, говоришь?..       Дин мечтательно прикрыл глаза. Это ж какие перспективы открываются-то в шкурке обскура, а?! И экзотических сестричек-близняшек можно сразу во все запроектированные природой технологические отверстия навестить одновременно, и в женской душевой Слизерина повеселиться, особенно когда там старшекурсницы после ФИЗО или квиддича себя в порядок приводят...       — Ладно, — махнул он забинтованной рукой, — сколько?       — Десять галеонов, — сказал Фред (или Джордж)?       — Дороговато.       — За порцию, — уточнил Джордж (а может, Фред).       Жаба поднялась было на задних лапках, чтобы передними самолично придушить слегка озабоченного негритёнка... но была тут же раздавлена спектром возможностей, открывающихся молодому, накачанному по самые ухи гормонами организму.       — Хрен с вами, возьму.       — Сколько? — спросил Джордж (или Фред).       — Всё.       — А ты смелый! — подмигнул ему Фред (а может, Джордж).                     Решив не откладывать в долгий ящик, Дин докинул близнецам сверху ещё десяток галеонов за то, чтобы те временно побыли его руками.       — Странный запах... — сунул Томас замотанный в бинты нос в предварительно открытый пакетик.       — Нормальный, алхимический ингредиент же! — хором сказали Джордж и Фред.       — И как пользоваться этой хренью?       — Зимус сказал так: берёшь бумажку, насыпаешь измельчённую смесь, уплотняешь, куришь, профит!       Дин с сомнением посмотрел на мятый огрызок бумаги, на зелень в пакетике... Пробовать неизвестную алхимию — такое себе развлечение, всё же, что полезно кентавру — не факт, что не смерть коренному британцу. Но видение разнузданно отдающихся ему сестричек наглухо перекрыло слабые возгласы здравого смысла. В конце-то концов, подумал Дин, Гриффиндор — факультет действия, а для подумать — другие факультеты есть.       — И это реально позволит мне на время стать обскуром?       — Обскуром, обкуром — какая, нахрен, разница? Торкнет тебя в любом случае, — опять же хором заверили его близнецы.       — Ну, тогда чего стоим, кого ждём? — возмутился Дин. — Забивайте мне волшебную «козью ножку», и я пошёл в отрыв.                     — Пст, Гарри!       От тихого шёпота, раздавшегося прямо над ухом, прежний Поттер либо подпрыгнул бы в позиции лёжа, либо схлопотал бы инфаркт. Нынешний Поттер героически даже бровью не повёл.       — Рад видеть тебя в моём сне, Падме, я по тебе скучал, — улыбнулся он, не открывая глаз.       — Я, вообще-то, не во сне, а рядом с твоей кроватью стою.       Гарри резким движением сел.       — Гермиона?!       — Поттер, ты дурак? — яростно шипя, девушка вполне профессионально ткнула его пальцем между рёбер. — Давай ещё вопплер к потолку отправим, оповестим всю комнату, что к тебе ночами невинные девушки в неглиже в кровать шастают!       — А ты в неглиже?       — Гарри! — маленький, но поразительно твёрдый кулачок ударил его в плечо.       — Я до сих пор не умею смотреть сквозь ткань, — буркнул Поттер девушке.       — О, Мерлиновы рейтузы, — закатила глаза Гермиона, одновременно распахнув мантию. — Смотри уж, любопытень.       — Од-на-ко... — поражённо выдохнул Гарри. Таких нарядов Падме не носила даже там, у далёких звёзд, предпочитая или быстро-быстро, не раздеваясь, прямо на массивном сенаторском столе, или в сумерках, под одеялом и без всего.       Кружавчики, оборки, рюшечки, перемежаемые вставками ткани чёрного и красного цветов, разбавленные крошечными бантиками и цветами, явственно показывали, что Гермиона за прошедшее лето очень и очень сильно изменилась...       — Гермиона, извини, — шумно сглотнул слюну Гарри, — но мне срочно надо в туалет!..       — По пути будет пара законсервированных, там сходишь, — девушка сделала вид, что не заметила ни влюблённого взгляда Гарри, ни выросшей палатки над его пахом, прикрытым тяжёлым одеялом.       Запахнув мантию, ведьма с некоторым, почти мстительным, удовлетворением услышала огорчённый вздох. Всё же права была мама — в нижнем белье из осеннего каталога «Виктория сикретс» магии соблазнения и очарования было больше, чем в десятилетней подборке «Откровенной моды для бесстрашных горячих ведьмочек», где вершину топа до сих пор удерживали белые сатиновые рейтузы на две трети бедра, со вставками из лайкры и шёлка, вышедшие из моды у венецианских куртизанок ещё в середине семнадцатого века. Или даже раньше...       — Ты чего меня разбудила, возбудила и...       — Десерт оставим на потом, Гарри, — прервала его девушка, недвусмысленно поигрывая бровями. — Я тут гуляла по Закрытым секциям и совершенно случайно нашла один любопытный артефакт...       — В неглиже гуляла?       Гермиона вновь закатила глаза:       — Это элемент маскировки. Если Филч, МакКошка или какой-то другой из деканов нас застукают там, то пусть лучше считают, что нам захотелось уединения в немного экстремальных условиях, чем подозревают в попытке наглого исследования артефактов, не подлежащих разглашению.       — Я тебе говорил, что ты — настоящий гений? — Гарри быстро, чтобы не увлечься процессом, поцеловал Гермиону в щёчку. — А теперь будь добра, отвернись ненадолго, мне одеться надо.       — Гарри, ты идиот или да?!       — А чо такова?       — Боксёры натянул, в туфли влез, мантию на плечи — и вперёд!       — Есть, сэр, мэм! — козырнул Поттер, соскочив с кровати и безуспешно пытаясь скрыть эрекцию тяжёлой тканью плаща.       — Эх, Гарри, Гарри, — вздохнула Гермиона.       И неясно было, чего же в этом вздохе больше — усталости от поведения Поттера, или же сожаления, что мантия скрывает всё самое интересное.                     Десяток минут спустя близнецы Уизли украдкой поглядывали в замочную скважину, стоя по другую стороны двери в палату Дина Томаса.       — Ну, что там? — в нетерпении спросил Фред.       — Да всё так же — сидит и пялится на ковёр на стене, слюни пускает, губами шевелит.       — Может, поменьше надо было зарядить?       — Херня, — отмахнулся Джордж. — По инструкции же делаем.       — А что там написано?       — Я с древнегреческим не очень дружу, — признался Джордж.       — Да я так же, — кивнул Фред.       — Щаз... Соображу.       Джордж достал листочек с рецептом, подошёл поближе к светильнику.       — Так... Человек... Состав, пропорции... Знак больше... Кентавр... Состав, пропорции... — парень поднял взгляд на брата. — Ну, всё правильно сделали. Человеку полный пакет, кентавру одна десятая.       — Ёпт!       — Что-то не так, Фред?       — Это же кентавры! Они эмигрировали сюда в самом начале того времени, когда арабское счисление только-только пришло в европейскую культуру...       — И?       — Вот и «И»! Первое время арабские символы использовали как есть, и только позже стали зеркально отражать. Это же основы нумерологии, первый курс!       — Лять...       — Ага...       — Похоже, что мы...       — ...вкурили Дину...       — ...дозу, рассчитанную...       — ...на кентавра!       Близнецы переглянулись и миг спустя улыбнулись широко и зловеще:       — Бугагашеньки!       Джордж, отсмеявшись, почти убрал рецепт, как его одёрнул Фред:       — А снизу что приписано?       Две рыжих головы склонились над клочком пергамента. Губы шевелились, пытаясь по слогам разобрать скоропись на греческом, веснушчатые носы синхронно морщились от напряжённой когнитивной деятельности.       — Кажется, перевёл... — сказал Фред.       — ...и даже понял, — закончил за него Джордж.       — «Осторожно! Алхимически активное вещество! Использовать со строгим соблюдением пропорций; не превышать разовую дозировку для человека выше указанного максимума, т.к. в отношении магов эффект по сравнению с легконогим племенем возрастает в геометрической прогрессии. Крайне агрессивная разновидность equus pathogenum (yohimbine mgk.) В малых дозах оказывает седативное воздействие», — хором прочитали близнецы.       — Фред, а что такое «equus pathogenum»?       — Понятия не имею, — ответил ему брат. — Эквус — лошадь, вроде бы.       — У вас какие-то проблемы, господа студенты?       Голоса, раздавшегося из-за спины, ни Джордж, ни Фред не ожидали, а оттого оба одновременно икнули, подпрыгнули и в прыжке немного даже развернулись в сторону источника звука.       — Мадам Помфри... — сказал Фред (или Джордж).       — ...нам как раз не хватает...       — ...ваших познаний...       — в латыни, — закончил за брата Джордж (а может быть, Фред).       Женщина немного даже смутилась — не каждый день студенты обращаются к ней за помощью, тем более в столь интересной теме, предпочитая считать, что они умнее всех.       — Чем же погу помочь?       — Мадам Помфри...       — ...а как перевести...       — ...слово pathogenum?       Колдоведьма пожала плечами:       — Болезнетворность, зараза.       — А ещё варианты есть?       — Возбудитель бактерий, болезней, разве что, — дополнила женщина перевод. — А что вы там такое перевести не можете? Патогены — это уровень колдоколледжа минимум, или статья и билет в Азкабан, если касается Тёмных искусств.       — Да ерунда, — пожал плечами Джордж (а может, Фред).       — Сущая ерунда, — кивнул Фред (или Джордж).       — А поподробнее? — упёрла руки в округлые бока колдоведьма.       — Да наткнулись в книге одной... — сказал первый ближнец.       — Да-да, в библиотеке... — уточнил второй.       — На применение странного вещества... — хором сказали они, постепенно начиная догадываться, что же уже натворить успели. — Называлось equus pathogenum...       Мадам Помфри в сомнении почесала подбородок.       — Хм... Конячья чума? Конная зараза? А там никаких дополнений не было?       — Было, — кивнул Фред (или Джордж).       — Йоу-гем-бе эм-гэ-кей, — по слогам, напрягая память, кивнул его брат.       — Ой, — сказала мадам Помфри.       — Что такое? — хором спросили близнецы.       — Вспомнила! — широко улыбнулась колдоведьма. — Сразу после ветеринарных курсов мы с Рубеусом лечили от мужеской мягкости Солуса Подковогнутуса, отца Зимуса, ну, вы с ним на экскурсии по Запретному лесу ещё ходили, помните? Так вот, «mgk» означает магию, а иохимбе более известен, как «конский возбудитель»...       Близнецы переглянулись.       — М-м-мать!.. — хором прошептали они. — Мадам Помфри... Разрешите немедленно и безотлагательно угостить вас чаем за оказанную помощь?.. Отказ не принимается!                     ...Через минуту после того, как близнецы и увлекаемая ими колдоведьма покинули крыло, дверь в палату Дина Томаса сотряслась от чудовищного удара. Второй удар просто вынес её в коридор вместе с дверной коробкой, где она и обратилась в неремонтопригодный набор разнокалиберной щепы от столкновения со стеной.       Секунду спустя из палаты, тихонько подвывая, вышла замотанная в бинты мумия.       Ещё через миг сторонний наблюдатель, окажись он в это позднее время в больничном крыле, смог бы увидеть в тусклом свете перешедших в ночной режим светильников орудие, которым мистер Томас освободил себе проход.       И орудие это вполне могло повергнуть в шок даже опытного кентавра.       Шатаясь, Дин пошёл вглубь крыла, сведёнными судорогой пальцами скользя по пустым табличным слотам.       — Йе-бац-цо! — тихо шептал он, безумно вращая глазами и пуская тягучую ниточку слюны на бурно вздымающуюся грудь. — Йа льюблью йебаццо!       Пальцы его наткнулись на лист бумаги, на коем значилось «M.D. (Sl. st.)»       — Ы! M.D. — mei-den, — расшифровал надпись Дин, стукаясь напряжённым орудием о дверь. — Девчонки, я иду!       Драко Малфой, проснувшийся от глухого удара по ту сторону хлипкой двери, нервно икнул и натянул одеяло на голову. В этот напряжённый донельзя момент он с невозможной тоской ощутил, как же хочется домой, к папке, к родным круциатусам Волдеморта и дебильным его заданиям... А не вот это вот всё...       Секунду спустя комната содрогнулась от очередного удара, Малфой-младший взвизгнул от испуга, а щеколда, на которую Драко предусмотрительно закрывался на ночь, на полсантиметра вышла из кладки.       — Папа! — всхлипнул блондин и героически потерял сознание.