Исключение из правил

— Да! Юнги чуть не роняет из рук пачку гитарных струн, когда Намджун подскакивает со стула, полный неподдельного счастья. Хорошо, что в помещении ни одного постороннего человека. Последний посетитель ушел буквально минуту назад, посмотрев все имеющиеся в наличии струны, но так ничего и не выбрав. Мин удивленно оборачивается на своего коллегу, который довольным танком прет прямо на него, а потом сгребает в объятья и сжимает так, что становится нечем дышать. Юнги чувствует слабый запах древесины, который давно стал ассоциироваться с этим парнем, чувствует его крепкие грудные мышцы и руки, которые готовы сделать из старшего лепешку. Лепешкой он становиться не хотел, но черт… Мин не мог даже дышать, хотя не так уж сильно его сдавили. Не мог дышать, потому что это был Ким Намджун. Да, Юнги страшно залипал на Хосока, страшно хотел и одновременно боялся случайно коснуться его руки, ждал каждой встречи, ярко улыбался Чону. Хосок нравился ему, и старший не понимал, какого черта чувства к Намджуну никуда не деваются? Они будто бы усиливаются, почувствовав конкуренцию. Ким не отпускает, и так хочется прижаться к нему в ответ, но Юнги понимает, что в таком случае не сможет отпустить. Он просто расслабляется в чужих руках, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете, пусть и не знает причины этих объятий. Намджуна все еще кроет, и он сжимает Мина сильнее, всего на несколько секунд приподнимая над землей, и тут Юнги уже от неожиданности обхватывает его крепкую шею. Положение это будто вылезло из самых сладких снов старшего, и его сердце забилось быстро и взволновано. — Меня взяли юристом в компанию по производству стройматериалов, — наконец произнес Намджун. — Вчера проходил собеседование и уж думал, никто мне не напишет. Чтобы одновременно стоять на полу и обнимать младшего за шею, Юнги приходится подниматься на носочки, но он согласен не только на это, лишь бы подольше продлился этот миг. — Поздравляю, — лицо Намджуна находится слишком близко, но Ким, видимо, сейчас даже не думает об этом. — Значит, отсюда уволишься? — Юнги замечает, как дрожит его голос. — Возьму поменьше смен для начала, вдруг там не получится, — младший пожимает плечами, и с его глаз будто спадает пелена. — Как-то это по-гейски, — смеется он и быстро отстраняется от Юнги, которого теперь обдает холодом не только снаружи, но и внутри. — Обращусь к вам, если решу сделать ремонт, — тему работы продолжать куда лучше, чем тему гейства. — И далеко это? — В сорока минутах езды отсюда, довольно далеко, — кивает Намджун, хлопая Юнги по плечу. — Как же ты тут без меня будешь? — Не знаю, — голос звучит совсем упавшим, а Мин отводит взгляд, потому что прямой контакт с Намджуном всегда было сложно выдержать. — Эй, ты чего, расстроился? — не понял младший. — Если тебя заразил Хосок, я ему устрою, — и с каких пор этому увальню есть дело до Юнги? — Нужен ты мне, — отмахивается Мин и кивает на только что вошедшую девушку, мол, обслужи, а я пойду воздухом подышу. Смена совсем скоро закончится, через двадцать минут уже нужно закрывать магазин, и Юнги не знает, чем руководствуются люди, приходя в музыкальный так поздно. Ладно бы продуктовый был или еще что-то, но сюда…лучше бы дали нормально отдохнуть. Мин проходит по маленькому коридорчику к заднему входу и, набрасывая на плечи легкую осеннюю ветровку, толкает дверь. Теплый сентябрьский вечер. Уже начало темнеть, но фонари не горят, их включат только минут через пятнадцать, а пока город погружен в приятную тишину и спокойствие, которое сильно контрастирует с объятьями Намджуна, из которых только выбрался Мин. — О, вы уже закончили? — прислоненный к стене магазина, стоит белый велосипед, а к Юнги подбегает его владелец с самой теплой и нежной улыбкой. — Намджун из-за Лины пораньше закрылся? — Хосок спрашивает так, будто старший должен знать ответ. — Лины? — но он не знает. — Его девушка. Я довез ее и решил тебя подождать, — теперь Мину понятно, что это за посетительница, к которой он отправил Намджуна, и его вдруг накрывает волной дикой ревности. Ведь это он должен встречать Кима с работы. Это он должен праздновать с ним годовщину, он должен получать цветы, обнимать его без повода, ночевать в его постели. Какого черта? К Юнги этот мир несправедлив от слова «совсем», и старший бы точно вышел из себя и ушел бы домой, не прощаясь, если бы не внезапное прикосновение Чона к плечу. — Подождем конец смены, а потом я свожу тебя поесть уличной кукурузы, — даже не спрашивает, а озвучивает планы на вечер. — А то ты какой-то злой. — Не злой, — выдыхает Юнги, потому что рычать на Хосока не только опасно, но и не хочется. — Хорошо, я согласен. — Будто я спрашивал, — на лице младшего расцветает улыбка, а подол его широкой белой футболки, едва ли предназначенной для начала осени, надувает порыв ветра. Хосок умеет разбавить собой напряженную атмосферу. Этот парень — праздник, фейерверк, искорка. Вся в белом, и только макушка пылает. Юнги согласен идти с ним куда угодно и сколько угодно, лишь бы подальше от сладкой парочки, которая все еще находится внутри магазина. Лучше уж парни подождут их снаружи.