Исключение из правил

Постепенно, сидя в тишине и рассматривая мягкий ковер в чужой гостиной, Юнги понял, что большая часть ответственности за все происходящее лежит на нем. Не приближаться к Хосоку — условие более чем понятное, слова все знакомые, да и причина прозрачна как детская слеза. Несмотря на это, Мин слова Намджуна пропустил мимо ушей, начав встречаться с его братом в тайне. — Мне жаль, — он первым прерывает тишину, зажимая сложенные ладони между коленей и опуская глаза. — Что не рассказали тебе сразу. — Какого… — Ким сжимает кулаки, но тут же расслабляет их, снова смотря испугано, как и в прошлый раз. Какого? Юнги и сам не знает. Мысль том, что он нравится Намджуну, оказалась слишком неожиданной, и старший не бросился к нему только потому, что рядом сидел Хосок, к которому он тоже равнодушен не был. Симпатия Намджуна — нонсенс. Это то, чего произойти никак не могло, ни в одной из вселенных, это невероятно и не поддается объяснению, потому что Ким чертов натурал. Натурал, имеющий девушку. — В смысле я тебе нравлюсь? — переспросил Мин, все же надеясь, что просто ослышался. — У тебя же- — Не знаю! — рыкнул на него Намджун. — Я постоянно о тебе думаю. О том, как искренне и смело ты приперся в мой дом, запачкал пол кровью и исчез. В жизни бы не подумал о тебе, как о парне, но когда ты признался…я не знаю, почему не могу выкинуть тебя из головы, понял? Не знаю, — голос младшего дрогнул, а у Юнги глаза стали раза в три больше. — Ты мне нравишься, хен. Ты сам виноват в этом, я не хотел даже вспоминать тебя. А ты с моим братом! — Намджун, — старший хочет встать и подойти, но первым вскакивает Хосок. — Счастливо оставаться, — грубо бросает он и буквально сбегает из комнаты, начиная собираться в прихожей. — Хосок! — кричит ему Намджун и быстро идет следом, хватая брата за локоть. — Все хорошо, — его голос мгновенно становится спокойнее, и Ким берет лицо Чона в ладони, заставляя смотреть в глаза. — Давай я сделаю тебе зеленый чай? Или воды? Врач учил тебя, как дышать помнишь? — тихо спрашивает он, гладя брата по щекам. — Подышать вместе с тобой? Давай я буду считать, а ты- — Джун, — выдыхает Хосок и оборачивается на перепуганного Юнги, появившегося в коридоре. — Что значит, он тебе нравится? Это не честно, Джун! Не честно! Так и не надев до конца джинсовку, Чон опускается по стене на пол и поджимает к себе колени, дыша слишком нервно даже для такой ситуации. Он упирается ладонями в пол, а потом сжимает их в кулаки и прижимает к груди. Юнги впервые видит, как глаза Хосока наполняются слезами, а потом эти слезы скатываются с щек сами по себе, парень даже не пытается их стереть или спрятать. Старший ожидаемо пугается, и все, что приходит ему в голову — обнять. При брате Намджун не срывается, не злится особо и не угрожает, поэтому Мин быстро падает на колени рядом с Хосоком и сгребает его в объятья. Он бросает взгляд на Кима, чтобы тот сделал что-нибудь. Наверняка же знает, что в таких случаях надо делать. — Сначала ты успокоишься, а потом мы поговорим, — быстро обещает ему Намджун и берет сжатого в объятьях брата за руки. — Смотри, мы все трое здесь, в безопасности. Посмотри на меня. Я злюсь? — Чон поднимает глаза на парня и качает головой, вжимаясь в стену. — Юнги-хен тоже не злится. Мы волнуемся за тебя, потому что ты нам дорог, — Намджун бросает взгляд на Мина и вздыхает. — Обоим, — он ласково гладит Хосока по рукам, не давая шанса на то, чтобы отвлечься и уйти в свои мысли черт знает о чем. — Хоби-хен, о чем бы ты там не думал, остановись, хорошо? — Ким облизывает губы. — Хорошо? — Да, — кивает парень, поджимая губы и опуская уголки. — Прости, Джун. — Никто не злится, — быстро обрывает Намджун, а Юнги просто продолжает обнимать Хосока и гладить по спине, не понимая, в чем дело. — Посидишь с Юнги-хеном? Я принесу тебе воды и успокоительное. — Посижу, — Чон наконец обнимает старшего в ответ, пряча лицо у него в плече и все еще дрожа, а Мин испуганным взглядом провожает на кухню младшего. Успокаивать Юнги умеет крайне плохо. Вообще, честно говоря, не умеет. Он покачивает Хосока в объятьях и молчит, надеясь, что никто разговоров от него и не требует. На психа Чон не похож даже сейчас, скорее на человека со слишком уязвимыми чувствами и развитым воображением. Типа того. Мин не знает. — Ты бросишь меня? — тихо спрашивает Хосок, наверное, чтобы этого не расслышал брат. — Ради него? Потому что…я не дал залезть под свитер, а он даст. — Господи, — Юнги прикрывает глаза и сдерживается, чтобы не назвать этого парня идиотом. — Нет, не брошу. — Ты же любишь его. И меня. Невозможно любить обоих, — Чон делает вялую попытку вырваться, но старший прижимает его сильнее. — Т-ты сам себя обманываешь, — нет. — Ты просто хочешь, чтобы нас было двое. Один я тебе не нужен. Одного меня мало, хе- — Хосок, — Намджун выходит из кухни и садится на корточки, протягивая стакан. — Я растворил таблетку, чтобы было легче проглотить. — Мне это не нужно, — парень слишком быстро меняет свое мнение, но все трое понимают, вы выпить это необходимо, чтобы успокоиться. — Не глупи, — просит его Ким и смотрит на Юнги. — Ради Юнги-хена, ладно? Тут совсем немного, давай, всего несколько больших глотков и все. Хосок берет в руки стакан и прижимается к нему губами. Действительно пьет. Мин завороженно смотрит на Намджуна и не может поверить в то, что в этом человеке содержится столько терпения. Они с Хосоком живут явно не первый год, и все это время Ким присматривает за ним и по мере сил заботится, несмотря на то, что является младшим братом. Он носится с Чоном, как с самым дорогим, что есть у него. Может, так оно и есть, может между братьями самая настоящая братская связь, которую сложно найти в современном мире. Намджун искренне переживает, искренне хочет помочь, и Юнги готов во второй раз подставить лицо, чтобы ему снова что-нибудь разбили за то, что полез в их и без того непростую жизнь. Ким ловит взгляд и грустно улыбается, пока Хосок сидит и допивает воду. Наверное, именно в этот момент Юнги понимает, что Намджун пожертвует всем ради счастья брата. Даже своими чувствами. При этой мысли так и хочется коснуться его, обнять и сказать, что Мин провел бесчисленное количество ночей с мыслями об этих руках, этих глазах, голосе. Вот только сейчас между ними пропасть настолько большая и глубокая, что дна не видно. И эту пропасть зовут Чон Хосок. Юнги любит и его, а от этого вида разрывается сердце. — Я отведу его в комнату, — тихо говорит Намджун и забирает стакан из трясущихся рук брата. — Лекарство сильное, скоро ему захочется спать. — Не уходи, — Хосок смотрит на Юнги умоляющим взглядом и цепляется за его ветровку. — Пожалуйста, не бросай меня. — Он останется, — успокаивает его Ким, забирая себе руки и помогая встать на ноги. — Пойдем, тебе надо лечь, — Чон кивает и на автомате стягивает с себя кофту, в которой сейчас жарко. — Юнги-хен посидит на кухне, пока ты не проснешься, — Намджун в такие моменты общается с ним, как с ребенком. Кофта падает на пол в коридоре, и Мин наклоняется, чтобы убрать ее. Он боится смотреть на Хосока без нее, боится увидеть то, что видеть ему не стоит, но все же поднимает голову и цепляется взглядом за довольно старые бинты на обоих руках. Руки замотаны почти до локтей. Чон уже не видит, что старший смотрит на него, ровно как и Намджун, потому что оба скрываются в самой дальней комнате, а Юнги стискивает в руках мягкую белую кофту. Его вина.