Исключение из правил

Юнги мягко трясут за плечо, и он несколько раз отмахивается от чьей-то назойливой руки, и только на четвертый понимает, где находится, потому что слышит голос Намджуна. — Хен, почему тебя так сложно разбудить? — тихо ворчит он и стаскивает с Мина одеяло, после чего открыть глаза старшему просто приходится. — Уже поздно, пора вставать. Мин плохо помнит, как именно уснул, а содержание своих снов не помнит вовсе. Он сонно оглядывается по сторонам и останавливает свой взгляд на Намджуне, который уже держит в руках пальто, видимо, чтобы выпнуть Юнги из дома. Справедливо, конечно. Старший поднимается и протирает глаза, отгоняя от себя мысли о вчерашнем поцелуе, словно назойливых мух. Сейчас, когда над ним стоит Ким и ждет хоть каких-нибудь действий, эти воспоминания не принесут ничего, кроме грусти и непреодолимого желания снова впиться в эти губы. Сейчас они так высоко. — Я поведу девушку в аквапарк, — говорит Намджун, и только теперь Юнги видит, что пальто в его руках принадлежит самому Киму. — Хоби-хен еще спит, — Мин просыпается окончательно, и младший видит это, а потому возвращает ему одеяло, бросая в ноги, и кивает на дверь. — Разбуди его, когда я уйду, ладно? — просит он. — Ему лучше не спать допоздна, потом голова болеть будет, — Намджун ведет себя как старший брат, несмотря на то, что все наоборот. Выглядит он чертовски стильно, несмотря на то, что собирается в аквапарк. Если тот открыт, то на часах должно быть уже больше десяти утра, а значит проспал Юнги более чем достаточно. Никогда не вставал он так поздно. Видимо, события вчерашнего вечера ударили не только по Чону, но и по нему, заставив проваляться до десяти на мягком удобном диване. Парень благодарен, что Намджун дал ему остаться здесь. А Ким слабо зевает в кулак и еще раз осматривает Юнги. Старшему уже страшно подумать, что творится на его голове сейчас. Да и лицо, должно быть, помято. Совсем не тот вид, в котором ему хотелось бы сидеть перед парнем, от одного вида которого сердце из груди выпрыгивает и бабочки в животе поют серенады. На голод не похоже совсем. — Намджун, — Юнги перебарывает себя, чтобы не сказать «Джун~и» только потому, что это совсем не уместно. — Мы можем еще раз, — парень поджимает губы, а младший заметно напрягается, сжимая в руке пальто. — Поцеловаться? — договаривает Мин. — Это точно последний раз, — он не может думать ни о чем другом. — Никто не узнает. Намджун шмыгает и оборачивается на проход, ведущий в коридор. Где-то там мирно сопит Хосок, его старший брат, и Ким явно активно думает над тем, что правильно, а что нет. Юнги не претендует на роль телепата, но сейчас стоящий перед ним парень точно называет кого-то мудаком. Себя, Юнги или весь мир? Неизвестно. Мин даже немного жалеет о своей просьбе. Жалел бы сильнее, если бы дыхание не перехватывало от одной мысли об этом. Когда одного из парней нет рядом, все внимание старшего отдается второму, так что сейчас все, что хочет Юнги — пухлые губы младшего. Хосок не узнает так же, как не знал Намджун обо всех их поцелуях на улице, во дворе. — Последний раз, — соглашается парень, перехватывая пальто в другую руку и приближаясь ближе, упираясь одним коленом между раздвинутых ног сидящего на диване Юнги. — Последний. Оба знают, что это не так. Может, младший понимает это не до конца, но Мин может точно сказать, что остановиться теперь будет слишком сложно. Да, Намджун не гей, у него есть девушка и какая-то репутация, но что думать, если он не может держать себя в руках, когда Юнги просит поцелуй? Всего один. «Последний». Мин тут же набирает побольше воздуха, поднимая взгляд с колена к лицу Намджуна, но тот действует быстрее и вжимает податливое тело в спинку дивана, сливаясь в поцелуе. У него никаких прелюдий. Ким в этом немного похож на молнию, которая всегда ударяет быстро и точно, по намеченной цели. Спасайся кто может. Юнги не может. Дрожащими руками он обвивает крепкую шею Намджуна и прижимается к нему, целуя так, будто этот раз и правда последний. Будто это уже никогда не повторится. Все, что он слышит — дыхание Кима, подхватывающие друг друга губы, шорох пальто и шумящую в ушах кровь. В один момент все это перекрывает стон удовольствия младшего. Тихий и глубокий. Юнги клянется, что может кончить от одного этого стона. — Стоп, — выдыхает в его губы Намджун, но еще некоторое время не отстраняется, тяжело дыша и прикрывая глаза, пытаясь привести мысли в порядок. — Закончили. Мы мудаки. — Согласен, — кивает Юнги, убирая руки с чужой шеи и сглатывая. — Спасибо. — Последний раз, — Ким отчаянно убеждает самого себя. — Да, последний, — соглашается с ним старший, стараясь успокоиться, потому что в противном случае к Хосоку придется идти со стояком. — Хорошо вам провести время, — искренне желает он и добавляет. — Джун. Намджун открывает глаза, приподнимает голову и смотрит на Юнги немного удивленно. Может, не ожидал. Несмотря на взгляд, ничего против парень не говорит, но старший и без того знает, что при Хосоке так называть его нельзя. Вообще никак нельзя. При Хосоке лучше на Намджуна не смотреть, не общаться с ним, и остается только догадываться, как грустно от этого самому Киму, который, признаваясь вчера в этой же комнате, явно на что-то надеялся. — Я сказал Хоби-хену, что просто проверял, не врешь ли ты, что любишь меня, — сказал Намджун, отстраняясь. — Мне удалось его убедить, что ничего к тебе не испытываю. — И он поверил? — Мин удивлен, потому что причина довольно странная и глупая. — Он хотел в это поверить, — кивает Ким и выпрямляется, накидывая пальто на плечи. — Поэтому да. — Хорошо, — Юнги рад тому, что ничего не придется объяснять. — Спасибо. — Удачи вам, хен, — быстрым движением младший облизывает губы и разворачивается, покидая комнату. — Вы одни. Я вернусь только вечером. Может быть, переночую у нее. Если что-то с Хосоком, ты можешь позвонить мне, но только по этому поводу. Развлекайтесь. Юнги хотел возразить, потому что ничем таким с Чоном он заниматься не планировал, но Намджун уже хлопнул дверью. Видимо, он был уже в обуви. Дыхание восстановилось не до конца, поэтому к старшему в комнату Мин не спешил. Сначала он вошел на кухню, где был всего один раз, да и то не слишком долго. Нужно было выпить воды. Окно, в которое Намджун выбрасывал цветы, было приоткрыто, но закрывать его не было нужды. В квартире тепло, а снаружи светит осеннее солнце. Идеальный день для свидания, и Юнги заранее знает, с кем он туда пойдет. В комнате Хосока темно из-за задернутых штор. Мин не спешит открывать их, проходя вглубь и приближаясь к кровати, на которой, откинув одеяло в сторону, видимо, из-за жары, лежит младший. Такой невинный, когда спит. Брови немного сведены к переносице, будто голову его занимают сразу десятки мыслей, а одна из забинтованных рук свисает с кровати. Видеть их больно. Юнги присаживается на пол рядом со спящим и, задержав дыхание, отодвигает неплотно завязанный бинт, из-под которого виднеется еще не заживший порез. Не такой глубокий, как Мин думал, но от этого вида все внутри холодеет. Хосока хочется обнять и покрыть поцелуями, но старший поднимает бинт еще немного, стараясь не разбудить Чона, которому это явно не понравится. Таких вот порезов у младшего слишком много, они покрывают нежную на вид кожу, и Юнги может только догадываться, что сделал их Хосок без какой-либо тактики. Необдуманно. В приступе. Парень ненадолго закрывает глаза и выдыхает, обещая себе, что больше никогда подобного не допустит, а когда открывает, видит дрожащие ресницы просыпающегося Хосока. Вернуть бинт на место он не успевает. — Юнги-хен? — сонный голос рушит тишину.