Исключение из правил

— Хоби, — зовет Юнги уплывшего в свои мысли Хосока. — Все хорошо? — Да, — врет он, и старший видит это. Если бы все действительно было хорошо, Чон не сжимал бы кулаки, впиваясь ноготками в собственные ладони, и не прятал бы взгляд, блуждая им по собственной комнате, будто видел ее впервые. С их последней встречи прошло около недели, и оба, вроде как, очень соскучились, но сидели на хосоковой кровати молча, словно во всей Южной Корее наступила минута молчания. Мин видел, как Хосок пытался заговорить с ним, но все никак не решался. Человек, которому нечего скрывать, точно заговорил бы первым, спросив о причине такого поведения. Спросив, может ли он чем-нибудь утешить. Но старшего слегка трясло от страха, что Чон узнал про них с Намджуном. Что узнал, как его брат пришел в квартиру Юнги, как они раздевали друг друга, как целовались, как Намджун нес старшего на руках до ванной. Он вздрогнул, и именно это привлекло внимание Хосока. — Холодно, хен? — немного отстраненно спросил младший. — Мне закрыть окно? — Нет, не стоит, — если окно будет закрыто, в комнате совсем не останется воздуха. — Мне показалось, тебя что-то тревожит, — Юнги взял Чона за руку, но тот осторожно убрал ее, не давая прикасаться к себе, что только сильнее озадачило. — Хосок…что не так? Первое время тот не отвечает, рассматривая однотонный бежевый ковер под своими ногами и нервно перебирая край покрывала, на котором сидят парни. Если раньше можно было все спихнуть на плохое настроение, нервы или просто неблагоприятную погоду, то сейчас Юнги мог быть уверен, что что-то случилось. Когда у Хосока начинают дрожать плечи, старший подрывается, чтобы позвать Намджуна, вот только вспоминает, что Ким сегодня на работе с самого утра, а потому с возможной истерикой Мину придется справляться самостоятельно. — Я ужасный человек, — шепотом говорит Чон. — Прости меня. — Хосок, — Юнги то ли боится к нему притронуться, то ли не считает себя достойным, чтобы касаться прекрасного существа. — Я уверен, что все не так, — по крайней мере, младший намного чище и лучше самого Юнги. — Что тебя беспокоит? — Обещай не кричать на меня, — просит Чон, а его дыхание уже потихоньку сбивается, так что Мин подтягивает парня за руку к себе и обнимает, стараясь как-нибудь успокоить. — Это связано с Чимин~и. — Твоим клиентом? — спрашивает старший, уже зная ответ, а Хосок коротко кивает. — Давай, расскажи мне. — Я так ужасен. Пожалуйста, прости меня, — всхлипывает Чон. — Я очень ошибся, когда сказал, что…люблю тебя, — парень весь сжимается и прижимает руки к груди, складываясь пополам в объятьях Мина. — Только не перебивай, ладно? Я…когда ты поцеловал меня тогда, на берегу реки, я очень испугался и сбежал, потому что считал тебя своим другом и не ожидал чего-то…такого, — Хосок спрячет лицо в чужих коленях, поэтому слова его приглушаются. — Прости меня, хен. Я решил, что смогу влюбиться в тебя, если мы будем встречаться, а потом ты мне так понравился…ты здорово целуешься, смешишь меня, обнимаешь и смотришь так…будто я имею значение. Хоть какое-то, понимаешь? — Юнги кивает. — Я думал, это мой шанс. Ты так хотел встречаться со мной, что пожертвовал своими чувствами к Джуну. Ты даже в его сторону не смотрел, поэтому мне сейчас так стыдно, — старший начинает чувствовать, как слезы Хосока оставляют на его джинсах мокрые пятна, и кладет ладонь младшему на макушку, гладя нежно и успокаивающе. — Я боялся, что никому не нужен. Что никто не полюбит меня. Поэтому…поэтому решил, что попытаюсь по-настоящему полюбить тебя и буду счастлив с тобой, — Мин уже понял, причем здесь этот Чимин~и, и на сердце появилась хорошо объяснимая тяжесть, напоминающая о том, что он изменил тому, кого так любил…любил, именно в прошедшем времени, потому что чувства к Хосоку за эти несколько недель остыли настолько, что назвать его своей любовью язык не поворачивался. — В тот день, когда Чимин пришел за тортом, а ты ушел и оставил нас вдвоем, я рассмотрел его получше. М-мы знакомы уже два года, — у младшего все лицо мокрое от слез, и Юнги прижимает его ближе, пытаясь успокоить. — Он так сильно нравится мне, — разрыдался Хосок. — Прости, но я не могу ничего сделать. Я ошибся, когда назвал интерес к тебе любовью. Ошибся, когда запретил любить Джуна. Ошибся, когда держал тебя рядом с собой, понимая, что т-ты мне…не интересен, — Чон поднял покрасневшие глаза, полные слез. — Мне кажется, что мои чувства к Чимин~и взаимны. Прости, хен, я так ужасен, — качает головой Хосок. — Я изменил твоим чувствам. Прости меня. Прости. — Хоби, — остановил его Юнги, у которого душа вывернулась наизнанку от такого монолога, пропитанного виной и болью. — Ты не виноват. Все в порядке. Я не виню тебя. — Ты разве не злишься? — всхлипнул Хосок. — Как ты можешь не злиться?! — он от непонимания повысил голос. — Я не люблю тебя, а ты говоришь, что все хорошо! — Потому что я чувствую то же самое! — крикнул в ответ Юнги и уже тише продолжил. — Мы просто мучаем друг друга. Пожалуйста, не плачь. — Я…так боялся, что сделаю тебе очень больно, рассказав все, — дрожа, говорит Хосок и кутается в свою белую кофту, пряча глаза. — Что ты не захочешь меня видеть. Юнги отрицательно качает головой, и от этого младший, кажется, немного затихает. По крайней мере, плач больше не расходится во всей квартире, и его глаза наконец становятся видны за пеленой слез. Мину так гадко от самого себя, и он почти признается Хосоку в измене. Но только почти. — Ты хочешь расстаться? — спрашивает он как можно мягче, а сам уже мысленно оказывается в объятьях Намджуна, за что тут же больно прикусывает внутреннюю сторону щеки, приводя себя в чувства. — Тебя это точно не ранит? — тихо интересуется Хосок, беря Юнги за руку и сильно сжимая, передавая этим жестом всю тяжесть, лежащую на душе. — Это нормально, что люди расстаются, — Мин тратит все силы на то, чтобы скрыть счастливую улыбку, ведь он наконец свободен и волен делать то, чего ему действительно хочется. — Я тоже не могу забыть Намджуна. — Моего брата? — зачем-то уточняет Чон. — Да…неделю назад он бросил свою девушку. Сказал, что разлюбил и видеть ее не может. Сначала не ночевал дома, а утром пришел и сказал, что расстается. Наверное, ночью поссорились, — у Юнги округляются глаза, и он, кажется, не может дышать. — Хен, ты чего? — так и не дошедший до истерики младший смотрит на него с интересом. — Ты знаешь что-нибудь об этом? — Нет, — тут же говорит Мин. — Нет, я ничего не знаю. Просто рад. Понимаешь… — Понимаю, — кивает Хосок. — Чимин~и тоже свободен, и я так счастлив от этого. Спасибо, что понял. И что не злишься. Юнги наконец улыбается, потому что ситуация позволяет ему это сделать. Если это не сон или галлюцинация, только что они с Хосоком расстались, признавшись друг другу, что любят совсем других. Младший дарит ему объятья, которые слишком похожи на прощальные. Теперь, пусть они и будут видеться, ничего более близкого или интимного у парней не произойдет. И даже если у Юнги остались какие-то теплые чувства к этому парню, они никогда не вырастут в нечто большее. Мин сжимает Хосока в благодарных объятьях, уже представляя, как расскажет все Намджуну.