Куроо Тецуро
— Мы всё уже решили, а теперь дай пройти, — ты недовольно процедила сквозь зубы, будучи прижатой вплотную к холодной каменной стене на заднем дворе школы. — Детка, ты думаешь, я поверю, что тебе нравится этот додик? Не смеши. — Говори, что хочешь, но, в отличие от тебя, он меня уважает. Эти слова вывели Тецуро из себя. Ты попыталась уйти, но он преградил тебе путь своей рукой. — Т/и, зачем ты так говоришь? По-твоему, я тебя не уважал? Я потакал всем твоим капризам, исполнял малейшую прихоть, а теперь ты так говоришь? — волейболист перешёл на шёпот, приближаясь так, что ты теперь ощущала его обжигающее дыхание на своих губах. Он сделал глубокий вдох, ощутив опьяняющий приторный запах твоих духов, который хотелось вдыхать всё чаще и чаще. В мгновение его сильные руки обвили твою талию, уничтожая малейшую возможность вырваться. — Куроо, пусти, — ты нервно прошептала. Взгляд его хитрых медовых глаз сейчас прожигал насквозь. — Может, подаришь один поцелуй на прощание? Хитрый кошак и не стал дожидаться какого-либо ответа, жадно впившись в твои губы, больно прикусывая, словно желал в последний раз насытиться сполна. От неожиданности ты растерялась, но очень быстро пришла в себя. Внутри зажёгся испепеляющий огонь, и ты ответила на поцелуй, сама того не осознавая, трепетно обхватив руками шею волейболиста. — Это значит, что ещё не всё потеряно? — Это значит, что ты получил свой прощальный поцелуй, а теперь, дай мне пройти. Волейболист ещё долго прожигал внимательным, полным досады, взглядом твою удаляющуюся фигуру, ощущая настоящий вихрь эмоций внутри. Яростно прорычав, парень изо всех сил ударил кулаком в стену, отчего костяшки покрылись глубокими царапинами, окрасившись в ярко-алый цвет кипевшей от злости крови.Тсукишима Кей
Кея всего трясёт, когда он видит тебя в компании других парней. А ты лишь бросаешь ехидный взгляд: «Смотри, что потерял». Его собственническая душонка буквально не выдерживает твоего откровенного флирта с другими, твоих коротких юбок, твоих милых улыбочек и подмигиваний. Внутри всё горит синим пламенем. Как бы он не пытался скрыть свою всепоглощающую злость, еще более кислое, чем обычно, выражение лица выдаёт блондина с головой. — Подойди сюда, милый, — игриво мурлычешь парню из параллели. Тот под напором твоих хищных глаз мнётся, словно девственник, но поспешно выполняет приказ. Стоит юноше подойти, как ты вовлекаешь его в грязный поцелуй, бесстыдно хозяйничая языком, облизывая губы, оставляя на них следы своего вишнёвого блеска. Испепеляющий взгляд Кея сейчас похлеще любого кулака может пробить череп несчастному. Ух, и обрекла же ты бедолагу на мучения, ведь теперь язвительные колкие шуточки Тсукки будут преследовать парнишку чуть ли не до самого выпускного.Атсуму Мия
Хитрый лис нарочито подпускает к себе этих визжащих девиц ближе, чем обычно, когда ты показываешься в поле зрения. Раньше, любой из них ты бы выдрала глаза, а теперь, нужно делать вид, что тебе плевать, хоть это далеко не так. Хочется стереть эту победную, полную самодовольства, улыбку Александра Македонского с его смазливого личика. Сначала сама послала его на все четыре стороны, а теперь плачешь по ночам в подушку. Но при нём строишь из себя равнодушную королеву, которую совсем не заботит существование связующего. Но лисёнок-то всё чувствует. — Грызёшь гранит науки, Т/и? — его голос, словно услада для твоих ушей. Ты немного вздрогнула. Внезапное появление волейболиста в библиотеке выбило из колеи. — Чего тут забыл? — Ну-у, как же грубо. Я думал, что заслужил вознаграждение за победу. Ты разве не слышала? Мы прошли на национальные. — Пусть эти сопливые девки тебя вознаграждают . — Что я слышу? Неужели, малышка Т/и ревнует?! — Ха! — прозвучало нервно и неубедительно. — Не переоценивай себя, милый. — Меня сложно переоценить, малыш. Его руки легли на твои плечи, мягко массируя. Ты слегка прикрываешь глаза, расплываясь в нахлынувшем блаженстве. Но ты ведь гордая; нехотя убираешь его руки. — Я же вижу, ты этого не хочешь, — раздаётся прямо над ухом; по телу проходит нервная дрожь. — Тсуму, что тебе нужно? — Только ты, сладкая, и ничего более. Ты гордая, ты знаешь себе цену. Так ведь? А тогда почему ты уже распласталась на этом столе, готовая раздвинуть ноги, стоит ему лишь попросить. Твои взмокшие пряди расплылись по лицу. Взгляд затуманен. Атсуму целует жадно, страстно, не оставляя тебе времени, чтобы набрать толком воздуха. От его прикосновений тело тает, словно льдинка в палящий зной. Парень не оставляет без внимания твою шейку, грубо кусая, и ему плевать, что тебе это никогда не нравилось. — Тсуму, — тебе едва удалось сказать это, — а если кто-то зайдёт? — А тебя это разве не заводит? Мия резким движением задирает школьную юбку. Его руки нежно проходятся от твоих колен до нижнего белья. — Говоришь, что мне нужно уйти, а сама уже мокрая. — Заткнись, — ты недовольно прошипела, отводя взгляд, тщетно пытаясь зарыться в свои же волосы, дабы скрыть раскрасневшееся лицо. Вам двоим изрядно повезло, что в такое время после уроков никому не пришло в голову посетить библиотеку. Атсуму умело заглушал твои рваные стоны, занимая твой рот своим языком. Если это примирение, то определённо эффектное, не так ли?