Цель другого героя

С Раеном мы тогда толком и не поговорили. Точнее, я узнала, что он пришел проведать меня и узнать о самочувствии. Почему он вдруг не навестил меня в больнице, я не знала, но списала все на учебную занятость. Как ни крути, в то время, как мы бились с Чисаки, в Юэй шли занятия, и требовать от брата ехать ко мне по первому зову, я бы не стала. Единственное, это было слишком уж странно. Когда меня ранили после USJ он едва не стащил меня с плеч Изуку, а тут даже не пришел в больницу. Впрочем, мои сомнения быстро развеялись, когда брат вернулся в мою комнату, потоптался какое-то время у порога, тяжело вздохнул, а потом лег рядом со мной на кровати. Я чувствовала рукой его плечо, а потом его ладонь легла на мой лоб. Я невольно сравнила его прикосновение с прикосновениями Тодороки. Разница была очевидна, в случае с Раеном я чувствовала спокойствие и предсказуемость. Мозг заранее знал, что это мой брат и ожидать от него чего-то подобного нормально. А что касается Шото… Я тряхнула головой, откидывая ненужные мысли. Пока я сопротивлялась с собой, Раен бросил: — Я не пришел к тебе в больницу, хотя знал, что случилось. Прости, — в его голосе было много сожаления. — Все нормально, — пожала плечами я. — Меня навестили папа и мама. — Мама? — удивился Раен и, судя по звуку, повернулся ко мне лицом. — Она уже здесь? — Да, — усмехнулась я. — Если ты соберешься им сейчас звонить, то даже не пытайся. У них серьезный разговор. Она отчитывает нашего отца. — Давно пора, — фыркнул тот, а потом вздохнул. — Слушай, — он выдержал паузу и долго молчал, видимо, обдумывая, как сказать, — у меня… случился приступ. Я замерла, пытаясь понять, что он имеет в виду. Приступы бывают разные, но тут в голове возникли слова Чисаки. Решив сохранять спокойствие, я спросила: — Приступ? Что ты конкретно имеешь в виду? — Причуда, — голос Раена стал холоднее и глуше. Я сглотнула. — Когда Мидория отправил мне сообщением, что с тобой случилось… в общем, я снова почувствовал то же, что и внутри машины после твоего спасения. Я не знала, что сказать. Внутри словно появился камень, который начал тянуть ко дну. Я думала, что со временем этих камней стало меньше. Оказалось, нет. Новые проблемы не хотели оставлять меня и мою семью. — Как ты это понял? — поинтересовалась я. — Мы были на обеде в столовой, — вздохнул брат. — Рядом был Шинсо. Он опять меня выручил. Успел прежде, чем мне сделалось плохо. Думаю, я успел «заморозить» нескольких человек рядом. Но никто ничего не успел понять. Жесть, подумала я, а потом невольно вспомнила жест Шигараки и против воли почесала шею. Удивительно, но это несколько отвлекло и успокоило. И что теперь делать с Раеном? Если Чисаки прав, то причуда может подчинять себе человека? В каком смысле это было сказано? Черт! Я вздохнула, а потом положила руки за голову. Проблема. Большая проблема увеличивалась на глазах. Значит, Раен пробил ограничители своей эмоциональностью. Плохо. Идея отца с ограничителями не работает в критических ситуациях. Что мне делать? В голову неожиданно пришла идея с пулями, которые все еще были у меня. Теперь они покоились в шкафчике письменного стола, куда я их положила и заложила сверху тетрадями, ручками, чтобы ни у кого не возникало желания их забрать. Впрочем, о них знал только Тодороки, но даже он уже забыл или решил не спрашивать. Если я использую эту пулю на Раене, это сработает? Мысль выстрелить пулей в брата, но с благими намерениями неожиданно заставила воспротивиться все во мне. Очевидно, нет. Я не смогу этого сделать. Только в крайнем случае. — Все будет хорошо, — вздохнула я, думая успокоить Раена, но сама не была уверена в своих словах. — Я… мы придумаем что-нибудь с твоей причудой. Тот ничего не ответил. Думаю, он больше беспокоился обо мне, чем о себе. — В следующий раз, — требовательно начал брат, — ты будешь рассказывать мне обо всех будущих событиях, поняла? — Я молчала. — Я уже пришел к выводу, что ты обязательно приложишь ко всему руку, но эта ситуация с глазами уже слишком. У тебя есть я, — напомнил он. — Я помог в твоем спасении. Ты думаешь, я бесполезен? — Что? — опешила я и резко повернула к нему голову. — Нет! Я так не думаю! — Тогда почему ты мне ничего не рассказываешь? — вероятно, нахмурился он. — Потому что, — вздохнула я, недовольно взлохмачивая челку, — потому что не хочу, чтобы ты беспокоился. У тебя и так проблемная причуда, завязанная на эмоциях, а тут еще я. — Ты моя сестра, — поджал губы Раен. — Волноваться за близких нормально. А если я буду знать, что не попробовал даже помочь — это еще хуже. Перестань брать все на себя. Я устало потерла переносицу. Неожиданно, эти слова Раена расставили кое-какие мысли у меня в голове. Оказалось, все довольно понятно и очевидно. Выходит, и Тодороки, и Раен просто хотели мне помочь, но теперь чувствовали себя ужасно, потому что не попробовали. Один из-за собственного упрямства, другой — из-за незнания. Черт… — Ладно, — вздохнула я, соглашаясь. — Хорошо, так и быть. Я буду тебе рассказывать заранее о возможных проблемах. Но ты, — сделала паузу, — не будешь меня отговаривать. Я иду к тебе за помощью, а не за бесполезными разговорами. Раен что-то запыхтел, задергался на кровати, а потом недовольно фыркнул: — Окей, — и хоть сказано это было голосом, полным недовольства, он согласился. Мы еще какое-то время полежали и поговорили. Раен рассказывал об учебе и спрашивал про маму. Его несказанно веселило, что женщина сразу же пошла отчитывать отца. Впрочем, это было неудивительно. Я невольно вспоминала моменты, когда брат сам не раз меня отчитывал за то, что я вляпывалась во что-то превышающее адекватные пределы. Неожиданное сравнение заставило усмехнуться, а потом Раен вдруг сказал то, что я совершенно не ожидала: — Хорошо, что вы поймали все-таки того гада Чисаки. Теперь он будет гнить в тюрьме вместе со своими друзьями. Я медленно прокрутила в голове его слова, а потом задумалась о своем. Брат, который, скорее всего, внимательно на меня смотрел все это время, вздохнул: — Я смотрел сводку новостей. Его показывали в больнице для злодеев. Пока он лечится. А потом сказали, что отправят в тюрьму. У него кстати рук не было. Жалкое зрелище, — усмехнулся. — Понятно, — обескураженно бросила я, согнув ноги в коленях. Вспомнив, что грузовик с Чисаки вели и другие герои, я спросила: — А кто-нибудь погиб? — Какие-то малоизвестные герои, — вздохнул брат. — Честно, не очень помню. Я не разбираюсь в тех, кто ниже первой десятки. — Он замолчал, а потом сказал: — Ты бы слышала, как вас расхваливали. Вы вскрыли банду, которая спустя десятилетия все еще оставалась на плаву. Рейтинг героев, которые в этом участвовали, наверняка повысится. — Хм, — только и вышло из меня. Рейтинг других волновал меня в последнюю очередь. Скорее беспокоили сдвиги сюжета. Задумчиво почесав щеку рукой, я вдруг поняла, что это не так плохо. На Чисаки мне все равно, не считая того, что он сказал довольно интересную вещь про причуды. Он не выглядел человеком, который врал. Тем более, занимался изучением причуды Эри он долгое время. Может, он знает, что сделать с причудой Раена? А с ним вообще возможно поговорить? Подобная мысль заставила меня несколько воспрянуть духом и забыть про пули. Если с Чисаки можно поговорить, то это уже что-то. Мой отец не последняя фигура в правительстве. Возможно, он сможет договориться и попросить встречи? А Чисаки вообще расскажет что-нибудь? Как он сейчас там? На этом думать я закончила. Раен оповестил меня, что время подошло к позднему вечеру, а он собирается идти к себе спать. Я тоже была не прочь прилечь. Тем более, что день знатно вымотал, и только сейчас, лежа на кровати, я ощутила себя, как выжатый лимон. Эмоций особо не было, сил тоже. Было желание забраться под одеяло и лежать. Я позволила себе это сделать и заснула довольно скоро. Повязка на глазах способствовала вечной темноте. Следующим утром, когда Яойорозу принесла мне завтрак в комнату, я вознамерилась переговорить с отцом по поводу брата. Мысль, что в любой эмоциональный момент Раену может стать хуже, была кувалдой мне по голове и не давала расслабиться. Он все-таки мой брат. Нам не повезло с наследственностью, но что поделаешь? Разговор выдался довольно быстрым, и мне даже не пришлось долго его уговаривать. За что я люблю своего отца, так это за то, что он мне доверяет. Он не стал ставить мои слова под сомнения, просто принял и все. Он бросил что-то про то, что попробует договориться о встрече и наведается к нему сам, но я попросила его взять меня с собой. К тому же, мы теперь оба больше всего вовлечены в эти игры с причудами. Еще через пару дней с меня сняли повязку, и я вновь узрела мир. Солнце еще раздражало глаза, как и слишком яркие отблески. Исцеляющая сказала, что в течение недели все пройдет, но даже этому я была рада. Я вновь вернулась в Юэй и влилась в привычный ритм учебы. Киришима и Амаджики тоже поправились стараниями Исцеляющей и появились на уроках. Стажировка наша закончилась раньше времени. А вот Мидория, Асуи и Урарака все еще числились в качестве стажеров, но им дали перерыв в несколько дней. Их наставникам тоже требовалась передышка и длительные выходные, поэтому ближайшие дни мы были на уроках вместе, обсуждая прошлые события. Жизнь приняла знакомый оттенок и течение. Но оставался один вопрос, который не выходил у меня из головы, который мешал сосредоточиться на других событиях будущего и собрать мысли в кучу. Тодороки. Уже осмысливая наше прошлое поведение за чаепитием, я ощущала одну неловкость. В пору было думать, что чаепития у Шото — это своеобразный Бермудский Треугольник. Каждый раз, когда я пила у него чай, случалось что-то неожиданное. То мне внезапно отказывали, то странно прикасались… В общем, резонно рассудив, что теперь в его комнату я не зайду ни на шаг, я отпустила эту ситуацию. К тому же, после того случая, Шото вел себя крайне спокойно и холодно как всегда. Я боялась, что наше общение превратится в неловкое отворачивание голов, но, видимо, это было только у меня в голове. Тодороки все также здоровался, иногда что-то спрашивал, желал по обыкновению приятного аппетита за столом и на этом все заканчивалось. Ни единого вопроса и лишнего взгляда. Я была чертовски счастлива, что та ситуация замялась, и все встало на круги своя. В один из учебных дней меня прямо в столовой настигло необычное событие. Не только меня одну. Киришиме позвонил Жирножвач, а потом и мне. Ответив на его звонок прямо за столом, я неуверенно поздоровалась и спросила: — Что-то срочное, Жирножвач? — Есть такое! — радостно выкрикнул про. — Я уже звонил Эйджиро и теперь скажу тебе, Усоёши! По случаю раскрытия крупной банды якудза, мы решили с про устроить празднование! У меня глаза на лоб полезли. — Что? Празднование? — Да! Мы должны отметить успешное выполнение задания! Поэтому завтра я приглашаю тебя, Тамаки и Эйджиро! Я на несколько мгновений зависла, обдумывая все в голове. Это что-то типа званого вечера по случаю успешной облавы? После того, как некоторые чуть не умерли и в перспективе могли остаться без причуды? Почувствовав что-то смутно похожее на абсурдность, я спросила: — Но разве это правильно? Мы же все недавно только пришли в себя. К тому же, у вас, про, работа и агентства! Недовольно фыркнув, Жирножвач заявил: — После той ситуацией с Чисаки и пулями, стирающими причуды, многие про, как и осведомленная часть Японии находится в панике. Нельзя оставлять это так просто! Нам всем нужно отвлечься от гнетущих мыслей! Эту идею подал Лок Рок, и я его поддерживаю! — Лок Рок?! — опешила я. Разве не он называл нас еще совсем зелеными, не способными помочь в расследовании? Судя по всему, он относится серьезно к подобным вещам, а теперь сам предложил организовать встречу?! — Да! — возбужденно повторил Жирножвач. — Помимо нас будет еще сэр Ночноглаз, Рюкью и другие про, которые участвовали в операции. — Понятно, — обескураженно бросила я. — Ну… я подумаю. — Ответь мне не позже сегодняшнего вечера! — попросил Жирножвач, я вздохнула, а потом отключила телефон. Вот так дела! За столом, где мы сидели, воцарилась тишина. Все смотрели на нас, а я глянула на Эйджиро, спросив: — Ты идешь? Парень, который пытался зацепить лапшу палочками, повернулся ко мне лицом, широко улыбнулся акульими зубами и бросил: — Конечно! Как это можно пропустить? — А куда вы собираетесь? — неуверенно улыбнулся Мидория. Мы вдвоем повернулись к нему лицом. Сам Мидория сидел между Тодороки и Иидой. Первый оторвался от собы и внимательно глядел на нас с Киришимой, а второй тоже уставился, сверкнув очками. Кстати, со времен нашего последнего разговора с Мидорией прошло несколько дней, и я почти забыла о том, что ему наговорила. Но вот сам парень, кажется, чувствовал себя рядом со мной виновато. Впрочем, об этом я догадалась только сейчас. — Э? — удивился Киришима. — А тебе еще Ночноглаз не позвонил? Для нас организуют вечеринку! — Вообще-то ужин, — поправила я, вздохнув и глянув на Мидорию. — Ничего такого, просто встреча, где нам дадут немного расслабиться. — Расслабиться? — повторил парень, а потом что-то звякнуло, он подскочил на месте от неожиданности и достал из кармана телефон. Потом минуту смотрел на экран и озвучил: — Сэр Ночноглаз… тоже пригласил меня на ужин вместе с Тогатой-семпаем. Киришима несильно ударил кулаком по столу: — Отлично! Тогда мы пойдем все вместе! — а потом повернулся ко мне: — Ты же пойдешь, Сэнказе? Я неуверенно почесала щеку и посмотрела на удон в своей тарелке: — Пока еще не решила. — Да ты чего?! — опешил Киришима и глянул на меня. — Такой шанс стать ближе про! Тем более, нас будут кормить бесплатно! — Хех, — улыбнулась я. — Как будто бы до этого мы платили деньги! Нас постоянно угощал Жирножвач, а в столовой общежития мы и так питаемся бесплатно! — Ну!.. — кажется, у Киришимы закончились аргументы, поэтому он просто бросил: — Надо пойти! В конечном итоге это решение он оставил на моей совести. Я была все еще не уверена в том, что этот ужин имеет под собой необходимые основания. Про решили немного отдохнуть от подобной операции и расслабиться? Верится с трудом. Но с другой стороны, все они люди, которые могут уставать. Решение идти или нет я оставила на вечер, а после уроков, оказавшись в общежитии, натянула джинсы, футболку, сверху легкую куртку и спустилась на первый этаж. Там на диванах и за столами расположились одноклассники, которые занимались кто чем. Ашидо громко рассказывала истории из жизни, собрав круг вольных слушателей. Мидория и Иида сидели за столом, о чем-то переговариваясь. Тодороки тоже был рядом с ними, только не поднимал головы от книги. Читал что-то. Заметив на себе взгляд старосты, я махнула ему рукой, а потом вышла из общежития, направившись к воротам Академии. Еще через минуту мне пришла СМС, что отец ждет меня снаружи. Мы должны были отправиться сегодня к Чисаки, чтобы поговорить. Честно говоря, я сомневалась в том, что он скажет что-то дельное или захочет с нами разговаривать. Но сам факт того, что он остался жив, уже порушил мои ожидания, поэтому чудо могло случиться в любой момент. Заметив знакомую машину, я дошла до нее, а потом уселась на переднее сидение, поздоровавшись с отцом. Тот спокойно на меня посмотрел, немного улыбнувшись. Радовался, что глаза мои уже в относительно порядке и я хожу без той черной повязки. — Вижу, тебе уже лучше, — констатировал он. — Вижу, мама не устроила истерику, — пошутила я. Отец поморщился на мгновение и чуть сжал руками руль. Хм… видимо, все-таки устроила. — Давай не будем об этом, — холодно попросил он. — Мне хватило того, что она целый день донимала меня словами, какой я ужасный отец. Я усмехнулась, представляя подобную сцену у нас дома. Про истерику я и правда шутила. Мама была не такой женщиной, которая будет бить посуду и кричать во всю глотку, кидаться угрозами и клясться, что уйдет. Она скорее будет упрямо талдычить свою точку зрения, пока не передумает, а с ее уверенностью и настойчивостью трудно соперничать. Мы еще около часа ехали по трассе в больницу для злодеев. Отец отделался стабильными вопросами о моем самочувствии, успеваемости, жизни в общежитии и другими подробностями. Особенно много он спрашивал о Раене. Оно и понятно. Между ними вот только недавно стали выстраиваться доверительные отношения. Брат все еще ворчал, когда говорил об отце, но уже не настолько сильно, чтобы гневаться и раздражаться. Процесс запущен, но пока папа только прощупывал почву и не планировал врываться в личное пространство сына слишком резко. Мы остановились у большого здания из белого кирпича. Вокруг него простирался невысокий забор, а снаружи у дверей дежурила охрана. Припарковав машину на стоянке, мы вышли с отцом наружу. Тот сразу же приобнял меня за плечо, несмотря на мой недоумевающий взгляд, а потом прищурил глаза и сказал: — Будет лучше, если мы будем держаться вместе. Это все-таки больница для злодеев. Я отвернула голову и понятливо кивнула. Сразу же появились ассоциации про изощренные больницы, где из каждой палаты выбегают психически неадекватные люди. Однако когда мы зашли внутрь без особых проблем, оказались в просторном коридоре напротив стойки регистратуры. Отец кивком указал мне туда, а потом мы вместе подошли к стойке и представились женщине. Она внимательно посмотрела на отца, дала ему какой-то пропуск, и мы вдвоем прошли к лифту. Папа нажал на кнопку четвертого этажа, и мы свернули в первую дверь слева. В кабинете, смахивающем на комнату допроса, сидел мужчина с черными короткими волосами, полицейской одежде и фуражке. Папа оставил меня позади, сделал несколько шагов, а потом отдал ему пропуск и сказал: — Нам нужно увидеться с Восстановителем. Мужчина покрутил в руках пропуск, посмотрел сначала на отца, потом на меня, неловко стоящую у двери, и хмыкнул: — А он уже не Восстановитель. Теперь он просто беспричудный парень, в прошлом якудза, угрозы не представляет. — Давайте ближе к делу, — поторопил его отец, а потом отодвинул стул от стола и присел на него, закинув ногу на ногу и глянув на часы на левой руке. Полицейский вздохнул, что-то недовольно буркнул себе под нос и вышел. Мне пришлось отойти в сторону, чтобы дать ему пройти. Когда он покинул комнату, я сделала несколько шагов вперед и остановилась около отца. Взяла стул охранника и придвинула рядом, плюхнувшись и скрестив руки на груди в ожидании. Почему-то возникло необычное волнение. Я знала, что Чисаки Кай пострадал и не сможет причинить нам зла. Однако в голове все еще были свежи воспоминания недавнего времени. Сложно забыть человека, который изобрел пули, стирающие причуды, и использовал в своих целях беззащитную девочку. Отец скосил на меня взгляд, чуть повернув голову. Я тоже на него посмотрела. В красных глазах промелькнуло что-то, напоминающее беспокойство, и он поинтересовался: — Волнуешься? — Хех, — неуверенно улыбнулась я и положила руки на колени, — немного. Я все еще не забыла его злодеяния. — Теперь он безопасен, — отец прикрыл глаза, будучи крайне расслабленным, — он ничего не сможет сделать. А если и сможет, то через мой труп. — Не говори так, — резонно заметила я, задрав голову и уставившись в потолок. В последнее время черный юмор отнюдь не веселил меня. Дверь сзади нас скрипнула, и я вздрогнула. Мы синхронно повернулись с отцом. Внутрь зашел полицейский, а сзади него плелся Чисаки, немного опустив голову. Только увидев его, я оцепенела. Парень поднял на нас взгляд, но в нем ничего не отразилось. Я не знала, узнал он меня или нет. Мы были в том бою довольно близко друг к другу. Особенно тогда, когда он держал меня. Но сейчас он не подал и виду. — Садись, — кивнул ему на стул полицейский. Чисаки ничего не сказал. Он послушно сел перед нами. Только сейчас я, все еще полностью обескураженная, смогла его хорошо рассмотреть. Кожа Чисаки была мертвецки бледной. Сам парень без маски был непривычен. Почему-то в моей голове возник образ Восстановителя в маске, и я даже не подумала, что это было бы неуместно. Сейчас передо мной был не злодей, нет. Передо мной сидел мертвый внутри человек. Кай был симпатичным парнем. Сколько ему? Двадцать? Черные волосы чуть взлохмачены, лицо хоть и бледное, с синяками под глазами, обладало правильными чертами лица. Единственное, нос был чуть вздернут, но это его не портило. Чисаки был не просто симпатичным, он был красивым, и мне даже показалось странным, что с такими данными он стал злодеем. Впрочем, это только мои предрассудки. Смущала другая часть, на которую я обратила внимание. Белая рубашка болталась на его руках. Значит, это правда. Шигараки все-таки лишил его рук. Вероятно, из-за этого он сидит с таким пустым взглядом, словно ничего не видит. Я глянула в непонимании на отца, но он спокойно на меня посмотрел, давая понять, что разговор из нас двоих могу вести только я. Раз я дала информацию про причуду, то и мне начинать диалог. Вздохнув и набрав побольше воздуха в легкие, я обдумывала, что сказать и как подвести к главному, но в конце совершенно растерялась и просто спросила: — Чисаки, ты… помнишь меня? Парень еще несколько секунд молчал, не подав виду, а потом все-таки разлепил губы и сухо, совершенно без эмоций, сказал: — Помню. В голосе не было слышно ничего. Ни ненависти, ни злости, ни раздражения. Вид его ничего не выражал. Ему было все равно. Для него это пули значили так много, что он потерял смысл существования? Почесав в затылке, я решила задать вопрос прямо в лоб: — Когда мы бились, ты сказал мне, что-то про причуду, — осторожно начала, не отрывая от него взгляда. — Что если причуду не подчинить, то она… подчинит хозяина? — Да, — негромко согласился Чисаки, глядя сквозь меня. Я замолкла на мгновение. — И что это значит? — Это значит, что некоторые виды причуды носят побочные эффекты после использования. Подчинять причуду, значит, развивать свое тело или разум, чтобы эффект спадал или становился меньше. Чисаки говорил сухо. Но меня удивил сам факт развернутого ответа. Я думала, что он не скажет мне ни слова, но он говорил спокойно, хоть и выглядел так, словно из него вытрясли всю душу. На мгновение мне стало его жаль, но я тут же нахмурилась и тряхнула головой. Удивительное существо человек, им так легко манипулировать. — Откуда ты это знаешь? — вопрос уже задал мой отец. Я проследила за ним краем глаза и заметила, как он нахмурился. Между бровями залегла морщина, а сам он как-то напрягся. Чисаки, будучи полностью отрешенным, ответил: — Мне помогали в исследовании причуды Эри и давали много информации об особенностях других причуд. — Кто? — Все-за-Одного, — выдохнул парень, а я почувствовала себе словно на иголках. Все-за-Одного?! И с каких пор он помогает Каю с причудами? Я задумчиво почесала в затылке. Так что теперь… наведаться в Тартар к Все-за-Одного? Да ну к черту! Тем более, слабо верилось, что сам Все-за-Одного так сильно интересуется биологической стороной причуд и их влиянием на тела. С его возможностями и скоплением причуд в собственном теле такая информация ему ни к чему. Хм, ну что ж… Решив не заострять на этом внимание, я вздохнула: — А тебе известно, что есть ограничители? — спросила, глянув Каю в желтые, прозрачные глаза. — Они не могут запечатать причуду? — Не могут. Я нахмурилась. Выходит, все это лишь временная мера. — Тогда единственный вариант — это натренировать себя, то есть подчинить причуду? Кай вдруг сморгнул, а потом как-то странно уставился мне в глаза. Долго не отвечал, и я под этими глазами почувствовала себя не в своей тарелке. Стало жутко. — Или можно лишить человека причуды, — закончил он, а я осеклась. Вариант с пулей я не рассматривала. Слишком аморальным в моей голове было стрелять в брата, хотя вариант должен быть действующим. Но у нас же еще есть выход — тренировки. Только вот какие? И что вообще можно придумать с причудой, которая возбуждается стихийно от психического напряжения? И кто вообще в этом разбирается? Задумчиво почесав щеку, я глянула на него снова. Кай все еще смотрел на меня, как-то странно заострив взгляд, а потом сморгнул и принял обычный равнодушный вид. — Что-нибудь еще знаешь о подобных причудах? Чисаки слабо мотнул головой. Мы с отцом переглянулись, а потом резонно решили уйти. Больше мы ничего из Чисаки не вытаскивали, да и это особо не требовалось. После того, как Кай потерял смысл жизни, он стал покладистым и равнодушным. Его ничего не дергало, и он спокойно выложил нам нужную информацию. Только от этого не стало легче. Выйдя наружу из больницы, я прищурилась, стараясь не смотреть на выглянувшее солнце. Отец шел рядом и достал из кармана брюк черные круглые очки, которые я забыла у него в машине. Благодарно ему кивнув, я надела их на лицо, и сразу стало легче. Оказавшись уже внутри машины, я пристегнулась и вздохнула. — И что теперь делать? — Заниматься тренировками, — хмуро бросил отец, несильно сжав рукой руль и ударив по газу. — Мы даже не знаем какими, — напомнила я. — Есть один человек, который знает, — теперь уже он напомнил мне. Я повернулась к отцу лицом с неверящим взглядом. Не он ли мне говорил, что мой дед, его отец, уже давно находится в лечебнице для людей с отклонениями психики? — А он… — задумалась я, — вообще помнит тебя? — Помнит, — мрачно отозвался отец. — Я навещаю его раз в месяц, но мы почти не разговариваем. Однако попробовать стоит. Я задумчиво откинулась на спинку сидения, обрисовав в голове картину ситуации. Вариант папы выглядел сложно, но уже не был таким аморальным, как выстрел из пули. Кто знает, когда они мне понадобятся? Следует держать их рядом, но надеяться, что они мне не пригодятся.

***

Когда настал день званого ужина, который Киришима окрестил «тусовкой века», я все-таки решила пойти. Дело было вечером субботы, а потом намечался выходной воскресенья, поэтому, откинув из головы мысли о бесполезности подобного мероприятия, я не вовремя задалась вопросом, что же надеть. Бегло оглядев свой гардероб, я заметила подавляющее большинство вещей белого цвета. Удивительно, но любовь к белым рубашкам захватила мой шкаф и подчинила остальные вещи. Среди всего моего скромного богатства была форма Юэй, повседневная одежды. Как выяснилось, нарядной одежды у меня особо и не было. Я вытащила из закромов какой-то черный пиджак, который неплохо на меня сел, натянула черные брюки, уже несчастную рубашку и посмотрелась в зеркало. Платьями жизнь меня обделила. Точнее, мне они были ни к чему. Я любила всегда что-то удобное, возможно, слишком простое, но комфортное, а платьям предпочитала штаны и шорты. Юбки у меня были, но все со странными узорами, которые на подобное мероприятие не наденешь. Немного подумав, я пришла к выводу, что все сидит в принципе неплохо. Неброско, но строго и по фигуре. Найдя на полке красный галстук от формы, я все-таки повязала его, вспомнив об уроке Айзавы-сенсея и завершила образ, потом спустилась на первый этаж общежития и застала ребят уже собравшихся на мероприятие. Киришима был тоже в костюме, только с красной рубашкой. Впрочем, все парни были в костюмах. На Мидории сидел какой-то скромный комплект из клетчатого пиджака и брюк. Выглядел он неловко, неуверенно улыбался, а волосы делали его похожим на ребенка. Асуи оказалась в зеленом платье до колен, с белым бантом на груди. Урарака выбрала розовое, довольно милое с черным поясом. Все это заставило меня усомниться в своем выборе и пожалеть, что не подумала об одежде заранее, выбрав какой-то костюм. На меня как-то странно, то ли с интересом посмотрели, видимо, невольно вспомнив, что одежда у меня довольно не женская. Впрочем, моя неуверенность продлилась не больше минуты. Мидория, увидев меня, ободряюще улыбнулся и бросил: — Рад видеть, Сэнказе-чан. — Йо, Сэнказе! — махнул мне рукой Киришима. Я сдержанно кивнула, а потом подошла к девчонкам, присев рядом с ними. Вопрос почему мы все еще здесь внезапно появился в голове. — Мы кого-то ждем? — поинтересовалась я, глянув на ребят. Асуи, которая сидела слева от меня, прижала палец к подбородку и сказала: — С нами едут Тодороки и Айзава-сенсей. — Тодороки? — приподняла бровь я. — А разве он должен? — Отец Тодороки-куна, Старатель, — вздохнул Мидория, — взял ответственность в деле за уничтожение пуль, поэтому… он тоже приглашен на мероприятие. — Вот оно как, — расслабилась. Ну что ж, я думала, что парню нечего делать на таком ужине, но, как оказалось, даже его пригласили. Мы подождали еще минуту, а потом в холл вышел Шото. На нем был белый пиджак и бледно-синяя рубашка с красным галстуком. При всем том, что мне нравился дресс-код, потому что он сразу делал людей более представительными, я с каким-то странным чувством отметила, что на Тодороки костюм сидел слишком хорошо. Впрочем, наверное, это было очевидным фактом, потому что помимо меня на его вид залипли Асуи и Урарака. Я, однако же, быстро отмерла, а потом уставилась ему за спину. Судя по всему, Шото тоже оглядывал нас троих, но меня он больше не беспокоил. Внимание привлек Айзава-сенсей в строгом, черном костюме, забранными назад волосами и хмурым взглядом. Таким я его видела только в несчастливое время моего похищения, а теперь просто поражалась, насколько сильно преображался учитель. Сложно было не назвать его неряшливым в обычное время. Вряд ли Сотриголову беспокоила красота и эстетика, но в таком виде он привлекал внимание и выглядел… словно бизнесмен. — Все здесь? — он хмуро пробежался по нам глазами, а потом вынес вердикт: — Да, все на месте. Сейчас мы встретим снаружи Тогату, Амаджики и Хадо, а затем за нами заедет машина. Мы переглянулись, поднялись с дивана, а потом вышли наружу. Через окна я уже видела, как к нашему общежитию подходят трое: Амаджики, Хадо и Тогата. Выглядели они свежими и бодрыми, не считая Амаджики, конечно. Тот шел с понурой головой, спрятав руки в карманах, немного сутулясь. На нем были белые брюки и жилетка, под ней — черная рубашка. Привычная неопрятность тоже присутствовала, галстук съехал в сторону и был неаккуратно завязан. Когда тройка подошла к нам, он вздохнул и потупил взгляд вниз, буркнув неуверенно: — Ну и зачем это? Может, останемся в общежитии и никуда не пойдем? — Да брось, Амаджики! — улыбнулась Хадо, а потом пихнула его локтем в живот. Тот вздрогнул и тяжело вздохнул, смирившись со своей участью. Девушка повернулась к нам и широко улыбнулась: — Ну что, 1-А, зажжем на вечеринке? — Но это же не вечеринка, — неуверенно поправил Амаджики. — Это просто ужин. — Ну ты и скучный! — деланно обиделась девушка, но потом снова засияла улыбкой. На Хадо было нежно-голубое, длинное платье. Она выглядела очень женственно и красиво, хотя особо ничего с внешностью не делала. Просто надела платье и все. Я с досадой подумала, что мой вид особо не отличается от формы какой-нибудь элитной школы, и чтобы сравниться с Хадо, понадобится как минимум нанести макияж или как максимум, сделать прическу из волос. Неудивительно, что Хадо заняла в дальнейшем первое место в конкурсе красоты. Хотя… почему я сейчас об этом думаю? Словно услышав посыл моих мыслей, Хадо вдруг встрепенулась, склонила голову чуть набок и спросила у меня: — Усоёши-чан, а почему ты не в платье? Вопрос выбил из колеи. Кроме того, все повернулись ко мне, и я почувствовала себя неловко, мысленно проклиная Хадо. Несмотря на ее милую внешность, такта у нее совершенно не было. Вздохнув и справившись с раздражением, я пригладила волосы на голове и буркнула: — Захотелось, — пояснять, что платьев-то у меня и не было, я не стала. Кого это волнует? Хадо непонятливо моргнула, а потом обратилась к Амаджики, пытаясь его подбодрить. Рядом с ними все еще стоял Тогата, на которого мы не сразу обратили внимание. Он отличился серым костюмом, при взгляде на который казалось, что он треснет по швам от мышц. Выглядел он, пожалуй, бодрее всех нас вместе взятых, сиял улыбкой и производил впечатление второй копии Всемогущего, не иначе. — Увиделись? — хмуро проговорил Айзава-сенсей с тяжелым вздохом. — Теперь идем на выход. Только мы сделали шаг вперед, как мой телефон вдруг завибрировал. Я удивленно сунула руку в карман, а потом разблокировала экран и прочитала сообщение от старосты: «Только не опозорьте честь Юэй!» — Э-э-э, — протянул Киришима, тоже глянув на свой экран телефона, — вам тоже Иида отправил что-то? — Иида-кун, — улыбнулся Мидория, оторвав взгляд от телефона. — Иида как всегда, — улыбнулась Урарака, а я вздохнула, не сдержав улыбки. Снаружи нас ждал черный лимузин. Как только я его увидела, глаза мои непроизвольно полезли на лоб. Вот так про! На таких машинах мне еще кататься не доводилось, поэтому когда я заняла свое место у окна, глянув на потемневшую улицу, напротив меня, но на достаточном расстоянии, примостился Айзава-сенсей. Радости на нем видно не было. Наоборот, что-то похожее на неудовольствие от того, что он здесь и вынужден ехать на это бесполезное мероприятие. Заметив кислое лицо учителя, Киришима не выдержал: — Айзава-сенсей, а вы зачем поехали? Сотриголова мрачно поднял на него взгляд, неодобрительно прищурил глаза и сказал: — Я не могу позволить, чтобы вы неправильно повели себя на подобном мероприятии. Кто будет за вами присматривать? — Там же наши наставники! — возразил парень. — Наставники, — поморщился Сотриголова, — Жирножвач перестанет быть наставником после бутылки вина, так что я не могу вас оставить на таких наставников, — слово «таких» он отдельно выделил, показывая свое пренебрежение. Я подавила в себе рвущийся смех, припомнив, что сам Айзава-сенсей намеревался выпить как минимум во время объезда домов после моего с Бакуго спасения. — Надеюсь, мне не надо напоминать, — прищурил глаза Сотриголова, — никаких алкогольных напитков. Хадо как-то лукаво улыбнулась. В ее глазах промелькнула какая-то насмешка. Видимо, она уже распланировала, как проведет этот вечер. Впрочем, это меня не касается. Я надеялась пробыть где-нибудь в сторонке, поесть фруктов со стола и просто послушать музыку, если, конечно, она там будет. Это будет мое первое мероприятие подобного рода. Чем-то оно казалось мне похожим на корпоратив, наверное, это было близко к правде, не считая того, что мы едем, как несовершеннолетние развлекаться с серьезными дядями, которые уже жизнь повидали. Весь путь, который продлился не более часа, пролетел незаметно. Хадо подняла какие-то темы, в которых участвовало большинство. Единственными людьми, кто молчаливо, по большей части, сидели и не разговаривали, была я, Шото, Амаджики и Айзава-сенсей. Но что взять с Айзавы-сенсея? Ему вообще вся эта идея с мероприятием не нравилась. Шото просто сам по себе молчал, отвечая только на прямые вопросы, заданные ему. Я сидела дальше ото всех, поэтому какие-то вопросы до меня не долетали. А Амаджики сидел у другого окна, тоже подальше ото всех, наверное, мысленно радуясь, что его не трогают. Прикрыв глаза, я дождалась, пока мы доедем. Первым вышел Айзава-сенсей. И как только он оказался на улицу, знакомый голос заорал: — Юэй приехали?! Почему так долго?! Я ждал вас всех! Стоило мне выйти из лимузина, как я застала Йоараши. Пока я не успела попасть под его цепкие, железные объятия, да не очень-то и хотелось на самом деле. Только вот кто меня будет спрашивать? Инаса уже обнял Амаджики, который содрогнулся от его голоса, как только вышел на улицу. Потом поздоровался с Киришимой и Тодороки за руки. Последний как-то напрягся, видимо, видок Йоараши и его непомерный энтузиазм все еще плохо сказывался на мировосприятии Шото. Ну, а затем та же участь настигла и меня. Йоараши нашел меня глазами, а потом привычно оторвал от земли, опустил обратно, и мы все вместе направились к какой-то незнакомой высотке, напоминающей ту, в которой я стажировалась у Ястреба. Около входа ждала знакомая фигура в ярко-желтом костюме. Жирножвач не изменял привычкам и знакомым цветам, как и поведению. Он встретил нас широкой улыбкой, а потом треснул Сотриголову по спине. Тот поморщился, словно о его лицо провели грязной рукой и сухо бросил приветствие. — А ты как всегда, Сотриголова! — рассмеялся Жирножвач, ничуть не смущаясь тому, каким испепеляющим взглядом смотрит на него Айзава-сенсей. Сразу становилось понятно, что наш учитель не компанейский человек и все это шумные мероприятия ему чужды. Что ж… я его понимаю. Пока мы поднимались по лестнице на третий этаж, меня вдруг взял кто-то под руку, и я с удивлением заметила улыбающуюся Хадо. Она таким же жестом захватила и Асуи, втиснувшись между нами. — Давайте все хорошо повеселимся! — Да! — обрадовалась Урарака, возбужденно взмахнув руками. Я криво улыбнулась, испытывая смешанные чувства от всего этого мероприятия, но возражать не стала. Смогу расслабиться — хорошо, не расслаблюсь — не так плохо. В конце концов, у меня есть один вопрос, который я хочу задать сэру Ночноглазу, поэтому вечер не будет бесполезной потерей времени. К тому же… это первый раз, когда я посещаю что-то подобное. И хоть я не особо люблю вечеринки, те же званые вечера, попробовать любопытно. Айзава-сенсей, обведя нашу толпу хмурым взглядом, убедившись, что мы выглядим пристойно, открыл дверь в комнату, и мы друг за другом ввалились в зал. Огромное помещение, большущий зал сразу бросился в глаза, как только мы зашли. Шторы на панорамных окнах, теплое освещение от подвесной люстры, красный ковер, несколько больших столов с яствами у стены, роскошное украшение — все это создавало впечатление некоего богатства. Я жадно оглядела глазами черные диваны, на которых расположились про. Жирножвач хлопнул Айзаву-сенсея по спине и с улыбкой постарался отвести куда-то к столам. На одном из диванов сидели Лок Рок и сэр Ночноглаз. Лок Рок держал в руке бокал, а сэр Ночноглаз хоть и сидел рядом с ним, сохранял серьезное выражение лица, так и не притронувшись к алкоголю. Завидев нас, он повернул голову и сверкнул очками. Взгляд его остановился на Мидории и Тогате, которые быстро подошли к дивану и поздоровались с ними. Наша куча никак не могла расслоиться, а я не знала, куда себя деть. Потом Хадо взяла Амаджики под руку и увела куда-то в сторону. Йоараши и Киришима подошли к столу, начав о чем-то оживленно болтать и есть фрукты. Я в сомнениях глянула на Асуи и Урараку, которые удалились в дамскую комнату, и поняла, что возникла проблема — я уже чувствовала себя, как отщепенка. В таких же сомнениях я повернула взгляд вправо, заметив то же смятение на лице Шото. Он стоял рядом, но не знал, куда себя деть. В голове возникла мысль предложить вместе подключиться к тому же Йоараши, но потом в той же голове появились все еще свежие воспоминания о нашем чаепитии, после которых я едва не почувствовала неловкость, поэтому решила разобраться с этим в одиночестве. К тому же, Тодороки в последние дни практически со мной не общался, я думала, что причина как раз-таки в прошлых событиях, и решила зря не наседать. Первым делом я обратилась к месту, где были и другие люди, а также еда — накрытому столу. И хоть есть мне особо не хотелось, в глаза бросилось огромное разнообразие еды. Здесь была красная рыба, черная икра, нарезанные овощи и фрукты, мясо, курица, пирожные, ароматно пахнущий чай, кофе и много бутылок с вином. Я задумчиво взглянула в сторону на Йоараши и Киришиму, которые стояли рядом и то и дело отрывали веточки винограда. Руки сами потянулись к шоколадному пирожному, потому что хотелось не есть, а просто чем-то себя занять. Я присела на стул, налила себе чай, а потом отделила кусочек ложкой и сунула в рот. Давно я не испытывала такого блаженства! Пока я наслаждалась пирожным, сзади послышались знакомые голоса. Не оборачиваясь, я поняла, что это Лок Рок, который подошел вместе с сэром Ночноглазом к Айзаве-сенсею и Жирножвачу. — Я думаю, что нам всем надо немного накернуть, — хмыкнул по-своему Лок Рок, а я чуть не засмеялась. Слышать подобное от ворчливого Лок Рока было необычно. — И вы, Ночноглаз, Сотриголова, поддержите! — Да! — возмутился Жирножвач. — Сотриголова, я устал тебя уговаривать! Послышался тяжелый вздох. Айзава-сенсей мрачно выдал: — Я слежу за детьми. — Они сами о себе позаботятся! — возразил Жирножвач. — Нам надо отдохнуть! И им тоже! — Никакого алкоголя, — фыркнул неодобрительно Айзава-сенсей. — Я поддерживаю, — серьезно начал сэр Ночноглаз. — Вы просили меня побыть день не на работе, так вот я здесь. Алкоголь я не употребляю. — Очень зря, — ворчливо бросил Лок Рок. — Он расслабляет. — И снижает мозговую активность, — возразил Ночноглаз. — У меня нет времени на подобную ерунду. — Ты неисправим, — вздохнул Лок Рок и, судя по всему, устало помассировал переносицу. — Черт с вами. Вам меньше сорока, но такое ощущение, что вы уже в могиле. Слушая этот разговор, я сама не заметила, как допила чай. Когда за спиной замолкли, так и не заметив моего присутствия, я обернулась. Сэр Ночноглаз, к которому у меня была сомнительного рода просьба, вернулся на диваны с другими про. Еще через какое-то время зал стал пополняться другими людьми. Через двери заходили знакомые лица: Рюкью, полицейские, помощники сэра Ночноглаза и другие персонажи, которые участвовали в операции. Я еще раз оглядела зал. Киришима и Йоараши о чем-то увлеченно болтали. Асуи и Урарака уселись на одном диване, посмеиваясь. Тогата, Амаджики и Хадо устроились в тройке. Мидория сновал где-то рядом, присев рядом со мной. Единственный, кто сидел без дела, уставившись в телефон, был Шото. Не знаю почему, но мне казалось, что ему не особо нравится все это мероприятие. Это было видно по действиям. Сначала он какое-то время стоял рядом с парнями, потом сел отдельно, ничего не делая, потом, очевидно, догадался включить телефон. Что интересно, Старателя тут не было. Наверное, поэтому Тодороки и пришел сюда, хотя его появление до сих пор оставалось для меня загадкой. Мне отчего-то захотелось ему помочь справиться с неловкостью, хотя сама я недавно дала себе установку сидеть смирно и ничего не делать. Может, потому что увидела себя в чем-то на него похожей, по крайней мере, сейчас мне было… скучно, да и как-то одиноко. И хотя людей в зале было уже достаточно, играла ненавязчивая музыка, все равно создавалось впечатление какого-то странного одиночества. Вроде бы ты со всеми, но не проникся настроением до конца и пока где-то оторван, когда остальные уже расслабились. Возможно, люди по этой причине и пьют алкоголь, чтобы найти нужную «волну». Впрочем, мысли я эти оставила. Глянув еще раз на него, откинувшегося на диван, я было уже встала с места, решив поговорить с ним, пока к нему не подойдет Мидория, как остановилась, потому что рядом оказался сэр Ночноглаз. Он встал между мной и Изуку с открытым намерением поговорить, поэтому спросил: — У вас есть минута? Мы переглянулись с Изуку и неуверенно кивнули. Странно было спрашивать подобное, ведь мы были на ужине. Тут времени у всех достаточно, но сэр Ночноглаз решил все-таки убедиться. Он кивнул нам за спину, а потом мы вышли на балкон через резные двери. Снаружи потемнело. Впереди был сад, который освещался последними сумерками уходящего вечера. Было прохладно и тихо. За спиной изредка раздавались звуки музыки и возгласы. Сэр Ночноглаз опередил нас и встал к нам спиной и лицом к саду, засунув руки в карманы неизменного костюма. Он долго смотрел вперед, а мы еще раз переглянулись с Изуку, только теперь с беспокойством. — Что-то не так, сэр? — неуверенно начал Мидория, как его помощник. — Все так, — спокойно проговорил Ночноглаз. — Все так, не считая того, что я не должен стоять здесь и вообще жить, — заметил без заминки в голосе. У меня возникло ощущение, что о собственной смерти он говорил слишком уж спокойно. Хотя… возможно, не почувствовав ее приближение, мы все мастаки шутить и философствовать. — Я не должен был выйти живым из операции. По крайней мере, я видел один вариант, в котором никто не пострадал, кроме меня. Мы с Изуку еще раз переглянулись. Я заметила на его лице тень волнения. Он испуганно вздрогнул, словно его окатили холодной водой. — Но вы ведь живы, — теперь уже начала я. — Разве вы… не рады? Сэр Ночноглаз вдруг повернулся. На спокойном и серьезном лице не отразилось ничего. Через очки он смотрел на меня внимательным взглядом, а потом сверкнул стеклами и посмотрел за наши спины — на дверь в зал, затем прикрыл глаза и сказал уже более спокойно, после чего уголки его губ чуть дрогнули: — Я не знаю, что чувствовать в таком случае. — Он замолк. — Радость? Счастье? В моей жизни не так много подобных эмоций, потому что холодный расчет над знанием будущего и логика преобладают. Но в тот момент, когда я увидел свою смерть, а потом она не совершилась, я чувствовал растерянность, потому что моя железная уверенность в неисправимости будущего исчезла. — Он приоткрыл желтые глаза и сказал, словно уверял уже не нас, а себя: — Будущее можно изменить. И вы двое, — он кивнул в нашу сторону, — его изменили. Я почувствовала что-то похожее на трепетание. Сэр Ночноглаз выглядел сейчас не таким, каким я видела его в аниме. Он выглядел… живым. И не в том смысле, что не умер, а в том, что на его лице появилась какая-то живость, которой раньше не было. Он специально отказывался применять причуду на знакомых, чтобы не увидеть их смерть, но сейчас этот камень пал с его сердца, и он мог поступиться многолетних принципов и страхов. Самое важное, что я чувствовала некое родство. Мы ведь с сэром Ночноглазом похожи в какой-то степени. Я не вижу будущее, но знаю. А он видит все изменяющиеся события и тоже испытывал страх, что не сможет ничего поменять. Мне вдруг нестерпимо захотелось рассказать ему о том, что я знаю. О том, как я готовилась ко дню его спасения и какие бы последствия могли наступить, оставь я все на самотек, но вместо этого лишь вздохнула и мотнула головой. Может быть, я расскажу, но не сегодня. Пока нет необходимости, хотя с сэром Ночноглазом мне хотелось быть честной. Мужчина еще раз на нас посмотрел и бросил: — Мидория, Сэнказе, я благодарен, — коротко, по существу, не слишком эмоционально, не считая его искреннего выражения лица, но слишком проникновенно для меня. Я хотела было что-то сказать, но в такие моменты с языка обычно срываются самые нелепые вещи. Вместо меня попробовал что-то сказать Мидория. Вернее, он так ничего и не сказал, только шумно шмыгнул носом, а потом утер выступившие слезы из глаз рукавом пиджака. — Все в порядке, сэр! Это был наш долг! — горячо возразил он. — Мы сделали все, что могли и сделали бы… еще больше, чтобы спасти всех! — Поддерживаю, — вздохнула я, понимая, что ничего лучше не сказала бы. Хотя в голове вертелось много всего, выразить это я сейчас не могла. Сэр Ночноглаз кивнул. Он сказал по-другому: — Мне не надо применять причуду, чтобы сказать, что вы станете достойными героями. Этот ответ обрадовал и меня, и Изуку, и мы вновь переглянулись, смущенно улыбнувшись. — Отдохните, — кивнул нам Ночноглаз, несколько расслабившись. Изуку повернулся ко мне, ожидая, что я пойду вместе с ним, но я отмахнулась и бросила: — Я догоню, — а потом глянула на мужчину, неловко улыбнувшись. Судя по всему, Ночноглаз понял, что я хотела что-то спросить. Мидория тоже выделился понятливостью, ойкнул и ушел вперед. Когда мы остались вдвоем, я вздохнула и подошла к сэру Ночноглазу, положив локти на толстые, каменные перила балкона, еще какое-то время думала, как начать, но мне помог мужчина: — У тебя есть ко мне вопрос? Вздрогнув и поняв, что я думала непозволительно долго, я кивнула и выдохнула: — Не то что бы вопрос. Наверное, просьба помощи. Хотя я не совсем уверена, что имею на это право. Так что, если у вас будет время… — Что за просьба? — нетерпеливо поинтересовался Ночноглаз. Я еще секунду думала, а потом сказала: — Сэр Ночноглаз, вы ведь занимаетесь расследованиями. Не знаю, возможно ли это, но если вдруг вы найдете свободное время и желание, я бы хотела просить вас расследовать историю моей семьи. — Семьи? — Ночноглаз встал рядом, глянув на сад, как и я. Голос его был удивленным. — Верно, — кивнула я, не отрывая взгляда. — Родители моего отца в какой-то момент потеряли своих собственных, потом занялись собственным расследованием, а затем… сошли с ума? — вопрос повис в воздухе, потому что сама я была ни в чем не уверена до конца. — Дед отказывается говорить на эту тему, возможно, он что-то нашел, но потом уничтожил все улики и данные. Отец пытался найти что-то в архивах, но не смог. А в последнее время на наших корнях уж очень много завязано. Сэр Ночноглаз слушал, не перебивая. Закончив, я скосила на него взгляд, пытаясь понять по лицу его реакцию. Но он был все также серьезен, поэтому я ничего не смогла прочитать. — Хорошо, — он сверкнул очками, — если у меня будет время, я попробую заняться твоей проблемой. Я, не ожидавшая такой положительной реакции, разом встрепенулась и даже не поверила, но всего на мгновение, потом обрадовалась и облегченно выдохнула: — Спасибо. — Думаю, это я должен благодарить тебя, — возразил Ночноглаз. — Вы с Мидорией изменили ход событий, и это меньшее, что я могу сделать. — Хех, — улыбнулась я, вспомнив, как изменила ход событий уже несколько раз, — вы, сэр Ночноглаз — легенда, а легенды не умирают. Вам, по крайней мере, нельзя. Ночноглаз тихо усмехнулся. Возможно, мне даже показалось, а потом я скосила на него взгляд снова и заметила слабую полуулыбку. Не знаю, о чем он подумал, но я действительно считала его легендой. Почему-то не Всемогущего и не Старателя, а вот такого вот человека с необычной, очень полезной причудой. Возможно, мне просто надоели про, которые все время на виду. Ночноглаз все-таки усмехнулся еще раз, а потом вновь вернул спокойное, даже серьезное выражение лица и сказал: — Умирают. Еще как умирают. Даже легенды. — Ну тогда, — вздохнула я, — берегите себя, что ли. Раз вы в тот раз… — я осеклась, — почти как второй раз родились. Вы… нужны миру. И будущему тоже. Ночноглаз больше ничего не говорил. Мы вдвоем стояли у перил, оглядывая полностью потемневший сад. Мне было спокойно и комфортно. Гораздо более комфортно, чем находиться там, в оживленном зале. Задумавшись о своем, я как-то пропустила момент, когда стало холодно. Только потом Ночноглаз спокойно бросил: — Холодает. Надо возвращаться в зал. Я опомнилась, спешно кивнула, а потом вышла за ним в теплую комнату. В глаза тут же ударил свет, а в уши шум, но мне было так спокойно после того разговора, что на окружающую атмосферу стало все равно. Вздохнув и обменявшись в последний раз взглядами с Ночноглазом, я вновь подошла к столу с едой и оторвала пару виноградинок, закинув в рот и повернувшись лицом к сцене. Там находился большой экран, иллюстрируя что-то в красках. Музыка все еще играла, было много людей, и, судя по всему, все заняты разговорами. Прищурившись и замотав головой, я попробовала выцепить взглядом кого-то из знакомых. Желательно Асуи и Урараку. Мне надоело быть одной и захотелось к кому-то прибиться. Вполне нормальное, стадное чувство. Однако девушек я не нашла, зато нашли меня. Кто-то сцепил руки на моей талии всего на секунду, я вздрогнула от неожиданности, едва ли не подпрыгнула на месте и увидела Хадо. Девушка стояла рядом со мной в платье, с широкой улыбкой и с явным намерением что-то сделать, что мне уже на интуитивном уровне могло не понравиться. — Хадо? — поинтересовалась я не без нервозности. — Что-то… нужно? Девушка склонила голову набок. — А ты почему одна, Усоёши-чан? — Ну… — задумалась я, — вроде как здесь много людей. Так что я не совсем одна. Хадо на мгновение закатила глаза, а потом взяла меня под руку и увела к другому столу, прямо в толпу с ребятами, где собрались все, не считая меня, конечно. И как я их не заметила сразу? Мидория, завидев меня, встал чуть ближе и спросил: — Все хорошо? Вы с сэром задержались. — Да, все отлично, — шепнула ему. — Мы просто поговорили о… жизни. Ничего интересного. Еще через полчаса наша группа рассосалась, как то обычно бывает на вечеринках. Кто-то вновь нашел себе занятие на диванах, кто-то смотрел на экран, кто-то стоял в непонимании что делать, как я. Меня подобный расклад событий внезапно начал нагнетать. Иронично, что я пошла на этот ужин, чтобы чувствовать себя более расслабленной и отдохнувшей, но вместо этого чувствовала напряжение. Очевидно, либо я человек, которому не нравится такой способ расслаблений, либо я вообще… не умею расслабляться. Задумавшись над тем, как это все решить и чем мне заняться, я вздохнула, а потом меня вдруг несильно толкнула Хадо, по-дружески и с улыбкой: — А ты чего такая кислая, Усоёши-чан? — Да просто, — улыбнулась я. А что мне надо было ответить? Девушка вздохнула, а потом понятливо кивнула. — Если тебе не хватает раскованности, думаю, ничего не случится, если ты немно-о-ожечко выпьешь вина, — предложила она, усмехнувшись. Я повернула на нее голову, округлив глаза. Вина? Сейчас? Айзава-сенсей настоятельно рекомендовал нам его не употреблять, точнее, он даже сказал «никакого алкоголя». — Знаю, о чем ты думаешь, — рассмеялась девушка. — Но ты же не собираешься напиваться до невменяемого состояния, верно? Просто немного попробовать для настроения. Для настроения? Я подняла брови, а потом глянула на стол с бутылками вина и бокалами. Мало того, что все гости были заняты своими делами, и даже Айзава-сенсей бы за нами не уследил в такой толпе, так еще и там крутился Киришима и Йоараши! Что с ними двоими случилось такого, что они наливали себе вино в бокалы, я не знала. Внезапно ответ оказался неожиданным, но логичным: — Я тоже предложила им попробовать, — рассмеялась девушка, чуть ко мне склонившись. Я повернулась к Хадо, заглядывая в ее большие глаза. Что-то в них промелькнуло, похожее на игривый огонек. В аниме девушку показывали только в двух арках, и истинный характер был мне не знаком. Но сейчас передо мной стоял некто, напоминающий умелого манипулятора. — Чего ты добиваешься? — совершенно беззлобно начала я. Мне и правда было интересно, чего она хочет. Споить наш класс? Опозорить перед Сотриголовой? Что? В голову ничего не приходило. — Брось, Усоёши-чан! — улыбнулась девушка. — Я просто хочу кое-кому помочь. — Она вдруг уставилась на Тогату и Амаджики, которые стояли вдвоем. — Тебе ведь тоже нужна помощь? Если не можешь расслабиться, выпей что-нибудь. В голове образовался кавардак. Точнее, я понимала, что в чем-то Хадо была права. Но установка, что алкоголь — враг здоровья, и мне лучше его не пить, вошла в диссонанс с ее словами, а потом я сама поразилась своим мыслям. Отведя взгляд от Хадо, я дошла до стола, встав недалеко от Йоараши и Киришимы. Они все еще о чем-то разговаривали. Моя рука коснулась бокала, а потом взяла открытую бутылку вина и налила на четверть. До этого момента я ни разу еще не пила. Даже когда Мистер Компресс предложил попробовать в стане Лиги, я отказалась, причем с диким рвением. А сейчас уже сама наливала себе вино. Решив не думать, я сделала глоток. Не сказать, чтобы мне так понравилось. Газировка явно привлекала меня больше, но раз это поможет расслабиться… Я допила до конца, а потом поставила бокал обратно, так ничего и не поняла. И где чудодейственный эффект? Сначала я ничего не почувствовала. Но потом почувствовала. И нет, это не было опьянением и помутнением разума. Кто-то подошел и остановился рядом, пока я наливала себе еще четверть, решив выпить столько и остановиться. — Не знал, что ты пьешь алкоголь. — Ты многого обо мне не знаешь, — хмыкнула я, долив вино, но так и оставив бокал нетронутым. Просто взяла в руки, а потом присела на край, как и Шото, который вдруг решил одарить меня своим присутствием. Он сидел рядом, скрестив руки на груди и с явным неодобрением посматривая на бокал в моих руках. Видимо, традиционные японские ценности и воспитание не позволяют ему прикоснуться к вину, пока он не достигнет совершеннолетия. Впрочем, не могу знать точно. — Ты собираешься это пить, несмотря на запрет? — поинтересовался, но как-то холодно. Я глянула на бокал в руке. — Ну… честно говоря, я уже немного выпила, — задумчиво пробормотала я. — Хм… не знаю. Наверное, да, если не подействует. Но я не собираюсь напиваться до потери пульса! — А ты когда-то так делала? — Нет! Боже… — я вздохнула. — Естественно, нет! Мне же пятнадцать, да и я не собираюсь так делать и во взрослом возрасте! — Тогда зачем ты пьешь сейчас? — Чтобы расслабиться, — сказала я. Разве это не очевидно? — Ты напряжена? — Ну не то что бы, — пробормотала я, смутно чувствуя себя на сеансе у психолога. — Просто чтобы мне не было одиноко. — Я вдруг повернулась к нему лицом и вполне резонно заметила: — Тебе ведь тоже здесь неуютно, да? Тодороки не вздрогнул, но дал понять мне, отвернув голову, что я права. Он ничего не сказал, только продолжил сидеть, скрестив руки на груди и глянув куда-то вперед. Задумчиво покрутив в руках бокал вина, я предложила, ни на что не намекая, просто констатируя факт: — Если ты выпьешь, тебе станет веселее. Возможно, — тут же предупредила под строгим взглядом Тодороки. Разноцветные глаза внезапно словно просверлили меня, и я нервно осеклась и улыбнулась. — Не думай, я не уговариваю. Просто говорю. И вообще, — вздохнула, отмахнувшись рукой. — Что я тут советы даю, как будто бы знаю? Делай со своей жизнью, что хочешь! Сжав в руках бокал, я почти поднесла его к лицу, но Шото довольно быстро остановил меня рукой, забрал у недоумевающей меня бокал и поставил со своей стороны, подальше от меня. Я хмыкнула, даже не злясь, а скорее забавляясь. Делал он все эти манипуляции с таким сосредоточенным лицом, что становилось смешно. — И что это было? — поинтересовалась я, наблюдая, как Тодороки еще дальше отодвинул от меня бокал. — Просто не делай этого, — как-то холодно заметил Шото. — Почему? — вот теперь уже я опешила. У Тодороки на лице отразилась какая-то смесь чувств. Глаза смотрели на мое лицо, в них мелькало что-то невысказанное, но я все еще плохо читаю человеческие эмоции, поэтому не могла догадаться, о чем он думает. И тут до меня дошла мысль, что может у него что-то случилось. Может, он пришел ко мне о чем-то рассказать, ведь мы друзья, а я завожу какие-то пустые разговоры об алкоголе. — А у тебя что-то произошло? — решила быстро исправиться я, чуть наклонившись вперед. Шото нахмурился, явно не понимая моей смены настроения и бросил: — К чему это? — Да просто, — вздохнула я. — Ты невесел, но тем не менее, пришел сюда. На званых ужинах принято улыбаться и отдыхать. Или пытаться что-то сделать со своим напряжением, как я. А ты, — я кивнула ему, — ничего не делаешь и даже не пытаешься. Значит, что-то произошло? Тодороки вдруг отвернулся и раздраженно взялся рукой за шею. Мой вывод ему не понравился. И что я всегда делаю не так? Решив замять тему, я не нашла ничего лучше, чтобы промолчать, поэтому просто повернулась к столу, сорвала пару виноградинок и закинула в рот. Если что, отшучусь, что мне немного ударило в голову. По крайней мере, Шото должен отнестись снисходительно. Но неожиданно, пока я ощипывала виноград, Тодороки начал негромко и уже без льда в голосе: — Есть кое-что, что мне не нравится, — он замолчал, а я застыла, слушая его. Чуть повернула голову, чтобы лучше видеть, но Шото снова скрестил руки на груди, глядя перед собой. — И что же? — поинтересовалась я. — У меня есть выбор, — он поджал губы. — Оставить все, как есть или поступить по-своему, но будет тяжело, и я не знаю, к чему это приведет, — а потом вдруг резко посмотрел на меня. В лице его не была ни грамма веселья, он был удивительно серьезен и спросил: — Что бы ты сделала? Ты ни раз сталкивалась с подобным. Я приподняла брови. Ну да, сталкивалась, но я изначально решила выбрать путь человека, который что-то меняет. Однако сейчас не знала, что сказать. Слишком мало подробностей. Да и, скорее всего, Тодороки спрашивал завуалированно о ситуации со Старателем. А я ему в семейных делах не помощник. Я вдохнула. — Зависит от ситуации, — задумчиво пробормотала я, закинув в рот виноград. — Так сходу и не скажешь. Вообще, я плохой советчик, хех, — улыбнулась. — Будущее — частный случай. В остальном, я делаю всегда все по-своему, но если заранее знаю, что меня ждут трудности без четкого результата, и где-то мой напор бесполезен, то, наверное, я оставлю, как есть. — Я задумчиво прожевала виноград и заключила: — Что толку бороться за что-то, если тебя ждет что-то… смутное? Шото внимательно следил за мной, а потом отвернулся, но сделался более напряженным. Я скосила на него взгляд и окончательно отмахнулась от идеи кому-то помогать словами. Ну не получается у меня! Что поделаешь? — Но если это что-то важное, — продолжила я, и Шото повернул ко мне голову, — то можно попробовать. А вдруг получится? — я нервно ему улыбнулась. — Но вообще это все похоже на высокопарные цитаты из фильмов, я все еще не знаю, как это происходит в жизни, и вообще предпочитаю… э, синицу в рукаве, вот! — глянула на недоумевающего парня. — В смысле, я бы не стала, — вздохнула я. — Но ты — это ты, поэтому делай, что хочешь. — Понятно, — сухо заключил Шото. — С чем хоть это связано? — поинтересовалась я. Внезапно после таких тирад, в которых я хоть и говорила нескладно, во мне вырос интерес. — С человеком, — поджал губы Шото. Ну точно Старатель, подумала я и вздохнула, а потом честно ответила, ободряюще похлопав его по плечу: — Если тебе трудно с кем-то сближаться или прощать, то можешь этого не делать, — спокойно кивнула ему я. Тодороки как-то странно на меня посмотрел, а я только снисходительно улыбнулась. — Есть просто разные люди. Не заставляй себя. — Не заставлять? — отчего-то опешил Тодороки. — Ну да, — усмехнулась я. — Можно просто… забить, например. И вообще, знаешь, постоянный контакт и такие внутренние мытарства порождают зависимость. Это не круто. Лучше быть свободным от всего. Тодороки посмотрел перед собой. На его лице заходили желваки, но выглядел он странно спокойным. Еще какое-то время помолчав, он спросил, только уже без всяких эмоций: — Ты считаешь, что лучше быть свободным? Я задумчиво покрутила в руках виноградинку. Вопрос относился к разряду философских, а как то обычно бывает, обмен мнениями мог превратиться в спор, но я все-таки ответила: — Ну да. Разве не здорово? Ты свободен от привязанностей, и никто не может тебя поколебать. Конечно, семья — это важная составляющая, но если абстрагироваться, то тебе, с другой стороны, никто и помешать не сможет. Без зависимостей жить невозможно, но можно их ограничить, — задумчиво пробормотала я, а потом усмехнулась. — Не зря ведь говорят, что можно найти то, что любишь, а потом позволить этому убить тебя. Поэтому… если тебе хочется привязаться к какому-то человеку, который тебя отталкивает, то это смахивает на мазохизм. Я скосила взгляд на Шото. Он выглядел очень серьезным, словно решал какую-то математическую задачу. Видимо, я его сильно загрузила. Решив попробовать второй раз, я взяла со стола второй бокал, а налила его на четверть, а потом протянула ему. — Станет легче, — я подумала и добавила: — Возможно. Тодороки непонятливо на меня посмотрел, а потом глянул на бокал, который я держала перед ним. — Я сделал свой выбор. Потом он принял бокал, но сделал совсем не то, что я ожидала. Забрал его, отставил в сторону, но не отпустил мою руку и вместо этого провел большим пальцем по костяшкам. Меня, кажется, тряхнуло от неожиданности. Я как-то странно наблюдала за тем, что он делает, но остановить не решалась. На меня снова нашло то состояние, когда я была у него в комнате. Сейчас ситуация была чем-то похожа, не считая большого количества людей рядом. Впрочем, все были увлечены собой. — Я не считаю, что привязанности делают меня несвободным, — он оторвал взгляд от моей руки на меня, перестал водить по ней пальцем и просто продолжил держать. Я хлопнула глазами. — Смотря о каких привязанностях речь, — вздохнула я. — Несвободным человека делает страх привязанностей, — задумчиво изрек Тодороки. Я нервно улыбнулась, когда он посмотрел на меня. — И зачем ты мне все это говоришь? — с той же нервной улыбкой спросила я. Нет, ну правда. Внезапно Шото потянул меня к себе. Так, я была от него на расстоянии вытянутой руки, которую он как раз еще не выпустил. Чтобы дойти, пришлось приблизиться на шаг, но я все еще не понимала, чего он хочет. Что у него в голове творится? Надо быть аккуратнее со словами. Один сериальный процесс я уже запустила, а тут… Шото продолжал тянуть, оказывая на руку давление. Я непонимающе приблизилась чуть ближе, потом мне пришлось бы склониться, а это значило, что между нами был бы слишком близкий, непривычный контакт. Внезапно вторая его рука легла мне на плечо и надавила, я запоздало подумала, что опять натворила какую-то фигню, а потом в сомнениях посмотрела на Шото. Его лицо было близко, а глаза доверчиво и открыто смотрели на меня. Они светились теплотой, а сам Тодороки словно стал спокойнее. Не хватало только его улыбки, чтобы мне окончательно оцепенеть. Впрочем, я так и не узнала, зачем он все это затеял. Громкий голос сзади заставил меня вздрогнуть, вернуться в реальный мир, а Тодороки сморгнуть, оторваться от меня и выпустить мою руку. — Усоёши, Шото, вы здесь! — Йоараши схватил и меня, и Тодороки за плечо, а потом уже я хлопнула глазами. — Хватит терять время! Сейчас будет салют! — А?! — опешила я. — Салют? — хмуро спросил Шото. — Салют! — яростно улыбнулся Инаса, а потом потащил меня за плечо к выходу на балкон. Тодороки из его хватки вывернулся, недовольно дернув плечом, но все-таки пошел за нами. Я вышла на балкон с Инасой, где уже спустилась кромешная темнота. Здесь было много людей, которые пришли посмотреть. И через минуту послышался громкий звук. Белые, синие и красные мерцающие огни рассыпались на сотни других. Киришима рядом присвистнул. Я улыбнулась, радуясь, что этот странный вечер скоро закончится. Салют — значит, конец скоро. Еще немного так постояв, мы все вместе сели в автомобиль, и нас повезли в общежитие. Сидя в транспорте, рядом с Тодороки, который умостился рядом со мной, будучи отчего-то недовольным, я вдруг вспомнила одну вещь и сказала ему: — Шото, ничего не подумай, но мне надо поговорить с твоим отцом. Тодороки приоткрыл ныне закрытые глаза и посмотрел на меня крайне хмуро, потом спросил: — Зачем? — Это, — я вздохнула, — касается будущего и вашей семьи. Когда Старатель будет свободен? Шото раздраженно хрустнул руками. — Я спрошу. — Отлично, — обрадовалась я, мысленно помечая в голове галочкой очередной пункт. Раз уж канон начал меняться, то пора бы уже смириться и ему помочь.