***
Этим же вечером, только уже после того, как в меня влили все, что только можно, чтобы вылечить, а потом Иида внезапно сплел мне лук порей на ниточку и заставил носить, я валялась на кровати. Ниточка валялась где-то на полу, я надела ее для виду, а потом с ослиным упрямством решила, что больше ее не надену. Поведение парней меня начало уже не веселить, а напрягать и устрашать. Я не думала, что за меня возьмутся так серьезно. Что ж, внутри я радовалась, что все закончилось. Но неожиданно ко мне в комнату вновь постучались. Впрочем, наверное, слово «неожиданно» в этом случае отпадало. Ко мне в последнее время так часто стучались и куда-то звали, что каждый раз я начинала получать микроинфаркт. Звучит смешно, но на деле грустно, а потом напрочь выбивает из колеи. Отогнав от себя неприятные мысли, я открыла и застала на пороге Шото. Вполне обыкновенно парень стоял, спокойно глядя на меня. Я вовремя вспомнила о том, что если он позовет меня вдруг в свою комнату, я и шагу не сделаю под дулом пистолета, потом невесело усмехнулась своим мыслям и поинтересовалась: — Что привело тебя ко мне, мой юный падаван? Тодороки непонятливо хлопнул глазами и спросил: — Кто? — Забей, — бросила я, махнув рукой, а потом кивнула за спину. — Проходи, если по делу. — Я насчет Старателя, — холодно бросил Шото. От меня не укрылось, что парень отвел взгляд, хоть и выглядел спокойно. Все еще старые раны мучают. — Мы могли бы поговорить у меня. Ага, щаз, подумалось мне, не так быстро! Поэтому я удовлетворенно бросила, расплывшись в торжествующей улыбке: — Добавим в наше общение разнообразия и поговорим у меня. Я теперь вижу и вообще… не хочу чай, — добавила, заметив с удовлетворением растерянность в глазах Тодороки, потом отошла в сторону, давая ему пройти. Тот как-то замер, а потом все же зашел внутрь за мной, сняв тапки у коврика. Он дождался, пока я закрою дверь и только потом, когда я ему кивнула, прошел внутрь. Вряд ли у него было стеснение, как у Мидории, заходить в комнату девушки, но выглядел Шото по-новому. Он встал в центре комнаты, неспешно оглядываясь, а потом изрек: — Здесь все… такое простое. — Ну извините! — буркнула я, совершенно не ожидая такого от Тодороки. — Мне хватает и обычного интерьера без закоса на японский стиль. Я вообще могу жить, хоть в палатке, главное, чтоб удобно было! Парень посмотрел на меня обезличенным взглядом, а я поняла, что хоть Шото и сделал огромный шаг на пути к социализации, но все еще чувством такта не обладал. Или же это была его природная прямота, переданная Старателем. Если так подумать, то в парне действительно достаточно черт от отца. Пока я раздумывала, куда посадить Тодороки, потому что из подобных мест у меня был стул, на котором висела часть моей одежды, Шото не думал упрощать мне жизнь. Даже наоборот. Парень сделал несколько шагов по комнате и приблизился к одной из стен. Там друг под другом располагались книжные полки, которые были полностью заполнены томиками манги. Привыкнув к тому, что в мою комнату никто не заходит, кроме Раена и Момо, я забыла о том, как люди смотрят на внушительное количество комиксов. И теперь наблюдала за тем, как Тодороки, чуть склонив голову, разглядывает мангу. Он выдвинул один том пальцем, а потом взял в руки и пролистнул несколько страниц, закрыл и поставил на место. — Не знал, что ты любишь читать. Я возмущенно втянула воздух через нос. У него сегодня плохое настроение? — Теперь знаешь, — хмуро ответила я. — Почему манга? — беззлобно спросил, повернув ко мне голову. — Ну… — чуть расслабилась я. — Это увлекательно и не так много воды и лишнего текста. Тем более, — я задумчиво почесала в затылке, — после тяжелого дня можно расслабиться за чтением. На серьезную литературу меня пока что не тянет. Шото кивнул, а потом выбрал место для сидения мою кровать, сел напротив меня, чуть ссутулившись. Я несколько удивилась, выдвинула стул и уселась перед ним по-турецки. Наверное, выглядели мы сейчас крайне странно. Тодороки на меня не смотрел, а я наоборот пыталась выцепить глазами какое-то проявление эмоций. Впрочем, я всегда довольно часто теряю терпение, и мне не нравится, когда люди долго думают и ходят вокруг да около, поэтому, не выдержав, я спросила: — Так что там о Старателе? Тодороки отмер, поджал губы и посмотрел на меня. — Он будет свободен завтра вечером и раньше приедет домой, — голос парня похолодел, видимо, говорить об этом ему было все еще неприятно. Кроме того, он вдруг посмотрел на меня в полнейшем непонимании, а потом как на предателя. Я смутно вспомнила, что после того званого ужина он пытался у меня выспросить, зачем мне нужен его отец, но Айзава-сенсей резво разогнал нас по комнатам, и мы так и не поговорили. — Отлично, — невесело улыбнулась я. — Завтра я, если ты не возражаешь, наведаюсь к вам домой. — Зачем он тебе нужен? — резко прервал меня парень, но я отнеслась к этому спокойно. Когда знаешь причины поведения, становится гораздо легче воспринимать действительность. Я поудобнее расположилась на стуле, а потом сказала: — Мой рассказ будет связан с будущем, — я вздохнула, — правда, довольно смутным. Но я больше не могу оставаться в стороне. — Я подняла глаза на Шото. Тот смотрел напряженно, не сводя с меня глаз. — У тебя же есть… был брат? — спросила я, хотя знала ответ. Тодороки кивнул. — Конкретно этого я не знаю, но когда я была в Лиге, я встретила кое-кого довольно на него похожего. — Похожего? — нахмурился Тодороки. — Да, — вздохнула я, пытаясь понять, как донести правильно эту информацию. — Ты же помнишь того человека, который забрал меня с собой в черную дыру, да? Парень с ожогами на лице и черными волосами. Его зовут Даби. — На что ты намекаешь? — еще сильнее нахмурился Шото. Я поразмыслила в голове, как бы мягче это донести. Хоть я и не сказала ничего определенного, мне уже показалось, что в комнате похолодало. Кондиционер был не причем. Я поставила бы тысячу йен на то, что дело было в холодной ярости Шото, которая проснулась очень некстати. Парень бегал глазами по полу. Губы поджаты, лицо напряжено, руки сжались в кулаки на коленях. Меня, казалось, он перестал слушать. — Возможно, — я красноречиво выделила слово, — он может быть твоим братом. На мои слова Тодороки вдруг ощетинился, как-то вздрогнул и с ярко выраженным несогласием уставился мне в глаза. — Это не может быть он! — слишком уж горячо воскликнул он. — Может, и не он, — пожала плечами я. — Мы не знаем. Но он довольно похож на Старателя, — осторожно начала я. — Глаза, — я загнула палец и пояснила: — Бирюзовые. Потом причуда пламени, хоть и кремация. — Загнула второй, внимательно глядя на Шото, который, кажется, побледнел и ухватился одной рукой за плед на моей кровати. — Подходящий возраст, потому что Тойя твой старший брат, — закончила я, роясь попутно в голове в поиске аргументов. Но ничего больше не нашла и вздохнула: — Ты ведь пытался поймать шарик с Бакуго тогда. Ты не почувствовал… что-то знакомое? Тодороки склонил голову и замер. Он просидел так какое-то время, и тут уж я не стала его тормошить. Похоже, я сильно его загрузила, причем не самыми приятными новостями. Мое предположение все еще является теорией, которая может оказаться просто догадкой. Я не знаю, является ли Даби братом Шото. Но они уж очень похожи глазами и причудой со Старателем. К тому же, если Старатель обращался в детстве с Даби также, как и с Шото, у того могут быть свои причины ненавидеть героев, что вполне объяснило бы его поведение. Впрочем, мне оставалось только догадываться. Я невесело осознала, что ситуация принимает необычные повороты. В моем мире строилось множество аргументов в пользу этой теории, но меня они как-то обходили стороной. Я все ждала, что в манге покажут и объяснят этот момент. Однако так и не успела. Потом я отмерла, и отмер Шото. Мы синхронно глянули друг на друга, и Тодороки не без раздражения ответил, сухо и четко: — Нет, я ничего не почувствовал. — Хм, ну ладно, — несколько растерянно протянула я. Почему-то я думала, что Шото что-то понял в тот момент. Но, видимо, я надеялась на невозможное. Сколько лет было ему, когда он в последний раз видел Тойю? Должно быть, он помнит его, как подростка, но не как взрослого парня. — Будь он моим братом, он сказал бы сказал об этом тогда, в летнем лагере. — Вообще-то нет, — возразила я. — Зачем ему это? Если бы ты стал злодеем, решив отвернуться от семьи-героев, стал бы ты говорить об этом? Тем более, когда не видел родственником уже столько лет? Тем более, что Старатель стоит на вершине геройского топа. Это скорее палки в колеса, чем какая-то помощь. На мои слова Шото отвернулся и хмуро уставился в пол. Запахло гарью. Я вдруг спешно обнаружила, что из-за подобных новостей Тодороки вполне может что-то заморозить, либо спалить в моей комнате, сам того не заметив. Кажется, парень это понял и резко отдернул левую руку от пледа. Под ней красовался черный, выжженный отпечаток. Я криво улыбнулась. — Прости, — обескураженно бросил Тодороки. — Я возмещу. — Хех, — нервно улыбнулась я, махнув рукой и спеша приоткрыть окно, — это ерунда. Если ты в дальнейшем будешь в топе героев, я могу хвастаться, что у меня есть самый необычный автограф Тодороки Шото, разве не круто? На самом деле, это не было ерундой. Мне действительно было жалко мой плед, и отпечаток руки Тодороки меня не радовал. Но сейчас почему-то я решила поумерить свой пыл и не давить на него. Кто знает, что сейчас чувствует парень? Держится, на самом деле, не так уж и плохо. А плед… жалко, конечно, но у нас дома еще один такой есть, так что папа может привезти. Немного помолчав, Шото уже несколько растерянно бросил, без злости в голосе: — Ты собираешься рассказать об этом Старателю? Доказательств слишком мало. Он не будет ради такого отвлекаться. — Я знаю, — тяжело вздохнула. — Но в будущем он встретится с Даби, и я просто хотела его предупредить. Пусть он внимательно посмотрит на него и уже сам решит, что делать. Если это его сын, он должен его узнать. Тодороки поджал губы, но в этот раз сдержался и не схватился за мой плед, только выпрямил спину, хотя все еще был напряжен, как струна. Я невольно подумала о том, что парень сильно вырос в моральном плане за все время. Помнится, на Спортивном Фестивале, он чуть ядом на меня не брызгал и чуть не заморозил, а тут… всего лишь подпалил плед, ладно, все не так плохо. Вел он себя хоть и эмоционально для обычного поведения, но не грубил и не доказывал свое. А он молодец, черт возьми, подумалось мне в какую-то секунду, перед тем, как Шото сказал: — Мы поедем завтра после уроков, — пояснил, вздохнув. — Я надеюсь, все пройдет нормально. Его слова не вселили в меня надежду. Раз уж Шото так говорит, то должно быть все не просто. Но я уже и так пошла на это. — Хорошо, — кисло улыбнулась я, провожая его на пороге. Он кивнул, а потом ушел. Я прикрыла дверь и вздохнула, стирая пот со лба. Очевидно завтра меня ждет непростой день. Надо морально подготовиться.***
Где-то в четыре часа следующего дня я уже стояла снаружи общежития, ожидая Шото. Как только наши уроки закончились, у меня остался час, чтобы привести себя в порядок. Встреча со Старателем обещала быть непредсказуемой. Мужчина он неспокойный и во многом буйный, не в пример моему характеру. Была б моя воля — я оградила бы себя от подобных личностей и не вступала в контакт, но это было бы слишком просто. Сейчас я шла на это с единственным желанием — помочь семье Тодороки, либо дать пищу для размышлений. Мое дело предупредить, а уж что дальше глава семьи их предпримет — не моя головная боль. Единственное, что меня радовало сегодня — это вновь появившейся голос. Я уже не хрипела и не сипела, да и говорила на удивление складно. Есть дни, когда ты говоришь, словно у тебя во рту камни, и дело даже не в том, что ты Демосфен, а есть дни, когда нужные слова приходят на ум. И сегодня был именно второй случай. Вздохнув, я разблокировала экран телефона и в сотый раз глянула на время. Тодороки сказал, что мы встретимся в десять минут пятого, а потом за нами приедет машина. Но я пришла заранее и топталась у крыльца, нервно оглядываясь вокруг. Мысли в кучу собрать было сложно. Тем более, вставали вполне логичные вопросы. Станет ли теперешний герой номер один слушать какую-то девчонку? Поверит ли он мне без доказательств? Как отреагирует? Как отнесется ко мне? И помнит ли вообще нашу не самую приятную встречу на Спортивном Фестивале? Изменился ли Старатель? На большинство вопросов я сама дала отрицательный ответ. Надежда была на Шото. Раз он его сын, то Старатель должен обратить на него внимание, а потом и на меня. Тряхнув головой, я отбросила зудящие мысли. Дверь сзади хлопнула, и я увидела Тодороки. Тот был одет в голубую рубашку, сверху в черную куртку и штаны. Выглядел он не особо счастливым. Губы поджаты, и хоть лицо спокойно, веет напряжением. Оно и неудивительно. — Привет, — махнула ему я, стараясь улыбнуться. Не имею права тут разводить эмоциональные сопли, ведь нужно все как раз-таки мне. Надо излучать уверенность! Но как всегда реальность и ожидания не совпали. — Привет, — сухо поздоровался Тодороки, встал рядом, внимательно посмотрел на меня и спросил: — Что-то произошло? — А? — удивилась я. — Что ты имеешь в виду? — У тебя лицо, словно ты увидела призрака. Мое намерение излучать уверенность поуменьшилось и остановилось на программе минимума: хотя бы выглядеть адекватно. Вздохнув, я бросила: — Все в порядке. Ничего не произошло. Тодороки нахмурился, видимо, поняв, что я нагло врала, но ничего не сказал. Он позвонил по телефону кому-то, а потом предупредил, что через пять минут нас должны отвезти к нему домой. Я кивнула, ощущая смутное чувство невероятности происходящего. Скажи мне кто-нибудь, что я собираюсь сделать то, что намерилась, я бы не поверила. А теперь сама уже ехала в автомобиле в дом Тодороки. Истинное безрассудство. Или же отвага наряду со слабоумием, иронично подметила я, стараясь шутить в голове, чтобы совсем не раскиснуть. Нас с Шото встретил мужчина в деловом черном костюме и велел садиться. Шото бросил мне, что это водитель его отца и что мы приедем несколько раньше, а потом водитель подбросит и Старателя. Ну и отлично. Я успею успокоиться и смириться, а потом приедет Старатель. И я еще продумаю свою речь. Правда, дело это сомнительное, ведь обычно в ответственный момент я забываю абсолютно все. Мы ехали где-то час. С Тодороки мы сидели на заднем сидении по разные стороны. Он, отвернувшись к окну, скрестив руки на груди и не поворачиваясь. Я примерно также. Меня не оставляло чувство, что Шото на меня злится за мою странную попытку ввязаться в разговор со Старателем, только опять делает это по-своему — ни черта не говорит, оставляет меня додумывать все за него. А я ведь могу это сделать! Я могу придумать сотни причин его поведения! Впрочем, лучше бы я задумалась о том, что сказать Старателю. Машина остановилась у большого дома. Нет, вернее было сказать, огромного поместья. Я представляла, что семья Тодороки не бедствует, и именно благодаря этому сдержала вздох изумления. Впрочем, все равно замерла, цепляясь глазами за фасад здания. Выглядело внушительно, хоть и просто. — Приехали, — бодро кинул водитель, повернувшись на Шото и на мое опешившее лицо, и хмыкнул. Я вовремя собралась с силами, а потом мы вышли наружу. Чтобы не выдать своего удивления и сохранять себя в спокойствии, решила следовать за Шото и не отставать ни на шаг. Тодороки подошел к дверям ограды, потом открыл их, и мы оказались в просторном японском саду. Перед домом были высажены в приятных комбинациях бонсаи, которые росли рядом с камнями. К двери дома вела каменная дорожка. Вокруг нас — газон. Мне почему-то подумалось, что я оказалась в прошлом, где подобные дома были только у богатых людей. Тут даже пахло… традициями. И, что самое интересное, уже не ощущалось некомфортно. Видимо, я, побывавшая несколько раз в комнате Шото, привыкла к традиционному японскому стилю. В шок меня он уже не повергал. Открыв ключом уже дверь дома, Тодороки зашел внутрь. Я последовала за ним, а потом разулась. Длинный коридор из темного дерева все-таки ударил по моему ощущению реальности. Здесь были развешаны нейтральные картины, свет лился мягкий из люстры на потолке. В углу стоял очередной бонсай в горшке. Кажется, я почувствовала запах леса. — Нацу, это ты? — раздался громкий голос с другой стороны коридора. Женский. Ага, значит, Фуюми. Тодороки не успел ничего сказать, потому что его сестра уже вышла из седзи и встала напротив нас на расстоянии метров двадцати, не меньше. — Нет, это я, — кивнул Шото. — Привет, Фуюми. Девушка замерла, оглядывая нас. Более того, я заметила, как за очками ее глаза расширились, особенно, когда она увидела меня. Она даже рот немного приоткрыла. Фуюми была одета в розовую кофту и синие джинсы. Белые волосы с короткими красными прядями завязаны в хвост сзади. Она стояла так какое-то время, а потом отмерла и бросила несколько обескураженно: — Шото? Почему ты здесь? И ты… — она перевела взгляд на меня, — привел… девушку? — Мы по делу к отцу, — без эмоций бросил Тодороки. Помолчав и так и ничего не дождавшись, я улыбнулась и добавила, чтобы избежать непонимания: — Я его друг, меня зовут Сэнказе Усоёши. И мне нужно поговорить со Старателем. Фуюми, на которую вылилось куда больше неожиданностей, чем она предполагала, ошарашенно хлопнула глазами. Она уже стояла рядом, а потом вдруг укоризненно глянула на парня. — Шото! — ее голос был полон возмущения. — Почему ты не предупредил меня заранее? Я бы приготовила ужин! Тодороки тоже непонятливо хлопнул глазами, а я поджала губы, чтобы не рассмеяться. Одна семья — одни привычки. Они довольно похожи. — Я не подумал, — честно бросил Тодороки. — Ох, — вздохнула девушка, отвернулась от него, потом глянула на меня и расплылась в дружелюбной улыбке. — Я Фуюми, сестра Шото, — представилась она кивком. — Думаю, Старатель приедет не раньше, чем через час, так что… проходите в зал, — она еще раз улыбнулась, оглядывая меня. Несмотря на все дружелюбие мне стало жутко неловко от того, как она меня на глядела. В ее взгляде был ураган чувств наряду с дружелюбием и шоком. М-да, видимо, ее сильно удивило, что у Шото появились друзья. В дальнейшем будущем Бакуго и Мидория придут в гости в этот дом, но до это еще не скоро. Похоже, вперед всех поразила своим присутствием Фуюми я. Хоть девушка и пыталась взять себя в руки, по ней было видно, что она сильно удивлена. Я прошла за Шото в одну из комнат. Тот опустился на пол прямо перед большим, широким столом. Справа стоял телевизор, а сама я смутно вспомнила эту комнату из манги, когда парень должен был прийти сюда после нападения Ному на Старателя и Ястреба. Подумав, я поступила также, сев рядом на соседнюю подушку и сложив ноги по-турецки. Фуюми влетела следом за нами в комнату, надев фартук и начав хлопотать: — Прости нас, Усоёши-чан, что мы не совсем готовы к твоему приходу, — она неловко улыбнулась. Я приподняла удивленно брови. Фуюми уже назвала меня по имени за такой короткий промежуток времени, кроме того, пыталась, видимо, закормить меня, хотя я пришла чисто по делу. Шото же просто сидел рядом, как ни в чем не бывало, наблюдая за сестрой. Я решила подать голос: — Все в порядке, Тодороки-сан, — поспешила бросить я: — Я пришла не есть. Не знаю, что имела в виду Фуюми о том, что они не готовы принять гостей, но передо мной она выставила нарезанную красную рыбу, большую тарелку с собой, роллы и несколько кусочков пиццы. Кроме того, поставила маленькую тарелку с охаги — круглыми, сладкими шариками, напоминающими конфеты. Все это она пододвинула ко мне и села напротив, широко улыбаясь. — Угощайся, Усоёши-чан. — Хах, — неловко улыбнулась я, поняв, что моих слов Фуюми совсем не услышала. — Спасибо, но я не голодна. — Это была чистая правда, ведь от волнения живот прихватывало, и я не смогла бы съесть и кусочка. — Ну что же ты, — несколько расстроенно протянула девушка. Мне лишь оставалось сохранять неловкую, где-то даже нервную улыбку. Но меня спас Тодороки, который сказал коротко, несодержательно, но, видимо, довольно емко для того, чтобы его Фуюми услышала: — Сестра. — Я ведь хочу, как лучше! — возразила девушка, а потом вздохнула. Я порадовалась, что внимание от меня отошло на Шото, и теперь Фуюми обсуждала с ним какие-то обыкновенные вопросы. У меня обычно такое спрашивает папа. Что-то вроде: «как твоя учеба?», «как дела в школе?», «с кем проводишь время?». Такие вопросы намеренно выводят на долгий диалог, когда ты рассказываешь им что-то интересное, что вспомнил. Но вот Шото отделывался спокойными, короткими ответами. Я косо на него глянула. Тодороки явно был не мастак говорить долгими речами. Причем, не сказала бы, что вопросы были ему неприятны. Скорее, просто привычка. Возможно, он не часто так с кем-то общается, поэтому ведет себя подобным образом. Закончилось все тем, что Шото ушел мыть руки, чтобы потом приняться за собу. Я же бегала глазами по столу, держа каменное лицо с улыбкой. Оставаться наедине с Фуюми, незнакомым человеком, с которым у меня было ноль общих тем для разговора, не хотелось. Но никто спрашивать меня собирался, поэтому я посидела так какое-то время, а потом догадалась сделать вид, что оглядываю комнату. Почти сработало, не считая того, что Фуюми слишком уж странно улыбалась, а потом все-таки сказала мне: — Спасибо тебе, Усоёши-чан, что приглядываешь за Шото, — голос ее был мягким и благодарным, и вызвал во мне бурю мыслей. Спасибо? Приглядываю? Я ведь ничего из этого не делаю. Никто из нас не приглядывает друг за другом. А если уж говорить о беспокойстве, то Тодороки меня в этом обставляет. У него почему-то есть свое мнение на этот счет, что он обязан что-то мне сказать и выразить недовольство моим попаданием в опасные ситуации, чего не скажешь обо мне. Почувствовав неуместную похвалу, я тут же поспешила объясниться: — На самом деле, я совсем за ним не приглядываю. Так что вряд ли меня стоит за это благодарить, Тодороки-сан. — Просто Фуюми, — улыбнулась мне девушка, махнув рукой. В моей голове снова произошел когнитивный диссонанс, а потом Фуюми вздохнула и объяснилась: — Наверное, я непонятно выразилась. Я хотела сказать, что рада, что у Шото появились друзья. — Она посмотрела на меня. — Я боялась, что у него могут быть с этим проблемы, но теперь я могу не беспокоиться, — и она снова мне улыбнулась. — У Шото достаточно друзей, — возразила я. — Сначала, да, он вел себя отстраненно, но сейчас я не единственный его друг. Он хорошо общается со всей нашей группой. — Правда? — девушка с надеждой переспросила, а потом оперлась руками назад. — Это так здорово! — по ней было видно, что она счастлива, но потом чуть грустно улыбнулась: — Ты прости, что я говорю об этом. Просто у Шото было… не самое приятное детство. — Я знаю, — кивнула я. — В последнее время он начал меняться, — несколько улыбнулась девушка. — Он стал более… чутким и более участливым. Я не знаю конкретно, с чем это связано, но он начал открываться. — Она посмотрела на меня. — Я уверена, что вы все влияете на Шото. Ваше доброе отношение научило его быть искренним, — она склонила голову чуть набок. — Я так рада, что в компании друзей Шото может получить то, что не смог в нашей семье. Мне почему-то стало не по себе от этого разговора. С одной стороны, можно порадоваться за Фуюми, но с другой, стало жутко от понимания, как именно проходило детство Шото. Практически в изоляции от сверстников. Уверена, Старатель основательно взялся за сына. Десять лет упорных тренировок наверняка не оставляли Шото возможности общаться не только с ребятами его возраста, но и банально с сестрой и братом. Почувствовав что-то похожее на щемящее чувство в груди, я поддалась порыву и бросила: — Можете не беспокоиться о Шото. У него все хорошо. Я… — осеклась, даже не зная, как подобрать слова, — и правда могу приглядеть за ним. Внезапно голос сзади сказал немного укоризненно: — Не надо за мной приглядывать. — Я вздрогнула и обернулась. Шото встал на пороге. По лицу Фуюми было заметно, что она тоже сильно удивилась, но потом добродушно улыбнулась. Тодороки как ни в чем не бывало опустился справа от меня и бросил: — Я думаю, из нас двоих это больше нужно тебе. Ты часто ведешь себя необдуманно. Я чуть было рот не открыла. После всех слов Фуюми, этого откровенного разговора, меня практически назвали неразумным ребенком. И это при всем том, что я жертвую собой ради общего блага! От этого в груди поднялось вполне логичное возмущение. Я повернулась лицом к Шото, желая выплеснуть негодование и бросила: — Я обдумываю каждый свой поступок! Если что-то выходит из-под контроля, то это уже не моя вина! — Ты могла бы не ввязываться в опасные авантюры, — спокойно снес мои слова Тодороки. — Ты прекрасно знаешь, зачем я во все это ввязываюсь! — возразила я. — Это того не стоит. — Еще как стоит! — опешила я. Фуюми, которая наблюдала за нами, вдруг рассмеялась, а потом выставила перед собой руки и бросила: — Да хватит вам! Я шумно выдохнула. Шото взял пиалу со стола, палочки и принялся есть собу, словно сейчас не препирался со мной, а медитировал. Фуюми снова возмутилась тому, что я ничего не ем, и мне пришлось согласиться на чай. Зато выглядела сейчас она уже счастливой. То ли разговор повлиял, то ли сам факт того, что я, скрепя сердце, согласилась на чай и даже втолкнула в себя два шарика охаги, но теперь девушка прямо светилась от счастья. Внезапно входная дверь скрипнула, и меня словно пробило электричеством. От неожиданных мыслей, что Старатель вернулся, я поперхнулась чаем и закашлялась. Тодороки уже готов был ударить меня по спине, но я остановила его жестом и запила. Мне показалось, что у меня уже взмокла спина. Черт, надо успокоиться. Это всего лишь Старатель. Но вместо него в зал выглянула голова, а потом и тело Нацуо. Он облегченно вздохнул и бросил: — Привет, сис. Шото… — тут он тоже сильно удивился, а потом перевел взгляд на меня, тоже хлопнул глазами, но потом собрался и дружелюбно улыбнулся: — Привет. Фуюми, которая сидела к нему спиной, обернулась и махнула рукой: — Привет, Нацу. Садись ужинать. Шото пришел со своей подружкой. Поняв, как это звучит со стороны и увидев удивленное лицо Нацуо, я вздохнула и поторопилась объясниться: — Мы друзья. Я Усоёши. И я пришла к Старателю. Тут же глаза Нацуо округлились. Примерно также, как и у Фуюми, когда она услышала подобную реплику от меня. Но тут же он нахмурился, как некогда Шото, и повторил: — Приятно познакомиться. Но… к Старателю. Зачем? Я спешно соображала, что сказать, но Шото меня снова спас: — Есть кое-что, что Ёши должна рассказать о Лиге. Фуюми улыбнулась, а вот Нацуо загрузился, замерев на несколько мгновений. — О Лиге? — переспросил он, став снова удивленным. — О Лиге… Злодеев? Я кивнула. Нацуо вздохнул, видимо, перестав пытаться понять это, а потом зарылся пятерней в волосы и осел на пол рядом с сестрой, напротив Шото. Он сразу же принялся за еду, традиционно взявшись за собу. Не знаю, что у них за семья, но, видимо, у всех них бзик на лапшу. Сначала мне показалось это смешным. Хотя… кто я такая, чтобы осуждать их? Это даже забавно. Мы посидели так какое-то время. Фуюми начала задавать мне стандартные вопросы, чтобы узнать получше. Какие у меня увлечения, что я делаю в свободное время, о моей семье. Я отвечала развернуто, решив дать понять девушке, что Шото не попал в плохую компанию. Что интересно, сам парень слушал меня внимательно. Оно и неудивительно. Я вдруг вспомнила, что о таких банальных вещах с Шото мы и не говорили. В основном, из манги и аниме я знала о нем. И знала я гораздо больше, чем он обо мне. Наверное, даже сам факт того, что я люблю читать мангу, Тодороки узнал вчера. У нас было словно второе знакомство. Даже странно осознавать, что мы звались друзьями, хотя он знал обо мне крайне мало. Через какое-то время я почувствовала себя более раскованно. Фуюми рассказала, что она работает учителем в школе. Нацу бросил, что тоже любит читать мангу и сейчас учится в университете. Идиллию, в которой я постепенно начинала чувствовать себя, как рыба в воде, нарушил резкий, глухой удар дверью. Теперь это точно должен быть Старатель. Кусочек охаги застрял у меня поперек горла, но я мужественно запила его чаем и внутренне приказала себе сохранять спокойствие, хотя бы видимое. Шото тоже напрягся, не закончив с лапшой и уставившись на седзи, которые открылись и на пороге встал тот, ради кого я пришла — Энджи Тодороки. Мужчина практически дотронулся головой до потолка на пороге, настолько он был высоким и массивным. В моей ситуации это духу не прибавляло. Я опять прокрутила в голове неосознанно момент нашей встречи — Спортивный Фестиваль и мое внутреннее ощущение, когда внутри желудок сворачивается от страха. Но сейчас же все по-другому? Я ведь пришла просто поговорить. Старатель ничего не сказал, даже не поздоровался. Он только оглядел двух своих детей — Фуюми и Нацуо, потом глянул внимательно на Шото, который ответил ему взглядом с укором, и затем посмотрел на меня. Мне захотелось провалиться сквозь землю, потому что его глаза смотрели на меня с каким-то странным выражением. Не знаю, о чем он подумал, но мне это не нравится. Но, похоже, напряглись не только мы с Шото. Фуюми как-то нервно дернула плечами и все-таки улыбнулась отцу. Нацу только поджал губы и сжал палочки в руках, не собираясь с ним здороваться. — Ты уже вернулся, — с некоторым удивлением бросила Фуюми. — На ужин осталась соба и рыба. Что будешь? — Ничего, — ответил Старатель. Довольно громко. Голос отскочил от стен, видимо, это уже стало привычкой почти кричать. — Шото, — он посмотрел в глаза сыну, — ты хотел поговорить? Кого ты привел в наш дом? От последнего вопроса я несколько выпала из реальности, хотя уже предполагала, что реакция Старателя на присутствие чужого человека в доме может быть далеко не позитивный. Вообще слова «позитив» и «Старатель» были разными полярностями. Впрочем, именно из-за подобных ожиданий мне удалось сохранить лицо спокойным. Я уже собиралась начать разговор, чтобы объясниться, но Шото прикрыл на секунду глаза, сцепил зубы, сжал палочки в руке и глухо бросил: — Разговаривать буду не я. Я бы на это не пошел. Старатель нахмурился. Мне показалось, что с моей левой стороны стало горячее, да и со стороны Старателя тоже. Однако пот, который выступил у меня на лбу, оказался холодным. Видя, как Нацу сильнее сжимает палочки в руках, а Фуюми неуверенно смотрит на Шото, я поняла, что ситуацию надо срочно разруливать, иначе случится локальный взрыв. Откашлявшись и привлекая к себе внимание Старателя, я бросила, согнув руку в локте: — Мне нужно с вами поговорить. Извините за внезапное появление. Это важно. — Не извиняйся, — тут же вклинился Нацу, глянув на меня с неодобрением. — Уж ты-то, Усоёши, не должна перед ним извиняться. — Он повернулся к отцу лицом и раздраженно произнес: — И так ты встречаешь друзей Шото? Прояви хоть каплю вежливости. Я почувствовала себя отвратительно. Черт знает, насколько ужасны отношения между членами семьи, но я не хочу это сейчас слушать. — Нацу, — тут же среагировала Фуюми. — Подожди… — Чего ждать? — фыркнул парень. — Давно пора дать ему понять, как он выглядит со стороны. Девушка не нашлась, что сказать. Я вздохнула и глянула на Старателя. Тот поджал губы, испепеляя взглядом сына. И ведь не поймешь, что он чувствует сейчас. По Энджи видно, что он несколько изменился. Не совсем, но он уже не кричит и не талдычит свою единственно верную точку зрения. Ладно, подумала я, он немного изменился и, возможно, мне будет проще с ним поговорить. Надо поторопиться. — Старатель, — неуверенно бросила я, — давайте поговорим наедине? Это действительно важно. Мужчина прищурил глаза и кивнул мне на выход из комнаты, ничего не сказав. Я поспешно подскочила с места, оставив половинку охаги. Следом за мной поднялся и Шото. — Я пойду с тобой, — сказал хмуро. — Думаю, я и сама справлюсь, — бросила я, не надеясь, что он меня послушается, но не попробовать не могла. Шото поджал губы и упрямо пошел за мной, видимо, решив не удостаивать меня ответом. Впрочем, мне он не особо был и нужен. На самом деле, я сейчас просто старалась вести себя относительно уверенно, хотя внутри была рада, что Шото решил пойти со мной. Немая поддержка все равно была важна, хоть и рисковала обернуться противостоянием сына и отца. Пока мы шли за Старателем по длинным коридорам, я успела устало потереть переносицу, склонив голову. Чувствовала я себя уже спокойнее, но вот ощущения были пренеприятные. У этой семьи огромнейшие проблемы со взаимопониманием. И если в манге я этим не особо так прониклась, то теперь ощутила на себе. Тяжелую атмосферу, казалось, можно было потрогать. Вздохнув, я повернула голову вправо, глядя на череду сёдзи. Дом у них просто огромный. Даже не дом, а самое настоящее поместье. И тут через полуоткрытую седзи я увидела очередную комнату. Это был зал для тренировок. В огромной, просторной комнате тренажеры были перевернуты, а некоторые обуглены. Пол в некоторых местах почернел от сажи. Понятно, значит, Старатель уже успел пожалеть о том, что стал номером один так внезапно. Он не был готов к этому. Спустя два коридора, мы оказались в дальней части поместья и зашли через седзи в кабинет. Это была огромная комната, также выполненная в традиционном японском стиле. Большой стол из темного дерева, стул, черный диван рядом со столом, прикрытые окна. Старатель явно не скупился на обустройство своего пространства, впрочем, как и на весь дом. Тряхнув головой, я сделала то же, что сделал и Шото — села рядом с ним на диван. Парень скрестил руки на груди и принялся смотреть на отца исподлобья. Старатель также хмуро уселся за свой письменный стол, в ожидании глядя на меня. Он был в повседневной одежде: бледно-голубой рубашке и коричневых штанах. Видеть его без геройского костюма было непривычно. А уж его лицо, простое, лишенное вихрей пламени, вообще стало для меня открытием. В Тодороки Энджи было больше резких черт. Острый подбородок, прямой нос, высокие скулы, сдвинутые к переносице брови и непослушные, красные волосы. Не будь он таким огромным, как медведь, и не обладай ужасным характером, я бы вполне назвала его красивым. В то же время, сравнивая его с Шото, я видела мало общих черт. Похоже, парень больше пошел в мать. И сейчас, к слову, смотрел на меня краем глаза, видимо, ожидая, когда я заговорю. Решив не тянуть кота за причинное место, я выпалила: — Старатель, вы, наверное, знаете, что вместе с Бакуго во время летнего лагеря Юэй меня похитила Лига Злодеев, — начала сразу. — В то время, как я была в их баре, я встретила одного человека… который, возможно, является вашим сыном. Старатель нахмурил брови еще сильнее и грубо спросил: — Какой сын? Что за глупости ты несешь? — Старик, — глухо бросил ему Шото, но я не обратила на это внимание и продолжила: — Я имею в виду Тойю, — пояснила, наблюдая за Старателем, который вдруг поджал губы и впился в меня взглядом. Холодок прошелся по спине, но я продолжила: — Один из членов Лиги Злодеев — Даби… — Откуда ты знаешь про Тойю? — громко бросил Старатель и ударил кулаком по своему столу. Черная подставка для ручек и часы подпрыгнули на его поверхности. Я замолчала, обдумывая, что сказать. Вопрос вполне логичный. И как я могла узнать про Тойю? — Мне… — протянула я, скосив взгляд на Шото. Тот сидел злой, как черт, источая знакомую холодную ярость. Не хватало только черной ауры. — Я ей рассказал, — раздраженно пояснил тот, перебив меня. Впрочем, именно это я и собиралась придумать. — Шото! — зло крикнул Старатель. — Зачем ты это сделал?! — Потому что захотел, — отрезал тот, прищурив глаза. — Хватит распыляться о семейных проблемах кому попало! — стукнул по столу кулаком мужчина. — Ты уже давно не ребенок, и должен понимать, что кому говорить. Шото глянул на него молчаливым взглядом, под который я бы предпочитала не попадать никогда в жизни. Напряжение между отцом и сыном росло. Меня морально и почти физически жарило со всех сторон. Я устало помассировала виски. Вашу ж мать, что происходит? Как я вообще оказалась в таком дерьме? Всего-то хотела помочь! Надо зарубить себе на носу: не связываться с людьми с огненными причудами, по крайней мере, держаться на расстоянии не меньше пяти метров. Вздохнув и набрав в легкие побольше воздуха, я продолжила: — Есть вероятность, что вашим сыном может оказаться Даби — злодей с причудой кремации. Не знаю, слышали вы о нем или нет, скорее всего нет, — поправилась я, — но шанс высок. — Я не буду слушать какую-то безумную девчонку! — полил меня грязью Старатель. — Ты ничего не знаешь о Тойе и нашей семье! Мой сын никогда не стал бы злодеем! Он на это не способен! — Не делайте поспешных выводов, — спокойно и быстро бросила я, опережая Шото, который уже вознамерился бросить что-то едкое отцу. В голове быстро возникла беспроигрышная тактика: не реагировать на оскорбления Старателя и говорить что-то быстрее, перебивая Шото. Правда, чувствую я себя так, словно меня привязали к ракете, но… что уж. Если начала, надо отвечать за свои слова. — Во-первых, цвет глаз, — начала я, игнорируя злого Старателя, — одного и того же цвета, что и у вас. Во-вторых, причуда кремации, которая основана на синем пламени. В-третьих, подходящий возраст. В-четвертых, Даби — не его настоящее имя. В-пятых, похожая прическа. В-шестых, ожоги и слабое тело, которое он вполне мог унаследовать от вашей жены… Лицо Старателя дрогнуло. Я знала слишком много подробностей, и он сразу же переместил взгляд на Шото, уже обескураженный. У него в голове не укладывалось, что его сын так просто высказал все мне. Впрочем, Шото и не высказывал. Это все я. И ведь получалось так, что парня он ругал сейчас зря. Подобные мысли храбрости мне не прибавили, но Старатель уверенно и зло заявил, глядя уже на меня: — Это чушь! — Вспомните вашего сына, — серьезно бросила я. — Вы уверены, что знаете, что с ним произошло? — а потом уже вздохнула и добавила: — Я не знаю, что с ним случилось и… не думаю, что хочу знать, но выслушайте меня. Возможно, когда-нибудь вы встретитесь с Даби. Присмотритесь к нему, Старатель. Шото не узнал его, но вы можете. — Я не верю эти сказки! — оборвал меня мужчина. — Нет никаких доказательств, кроме твоих предположений! — Я знаю, — согласилась я, сохраняя спокойствие. — Но и опровергнуть мои слова вы тоже никак не можете, поэтому просто держите в памяти то, что я сказала. Я хотела бы ошибаться. Я внимательно посмотрела на Старателя, пытаясь лицом выразить понимание. Я ведь пришла сюда не ругаться и доказывать свою правоту, а просто дать свои предположения. И ведь не объяснишь, что подвигло меня. Эта теория имеет довольно серьезные основания. Будь какой-то ерундой, я бы не стала даже пытаться. Старатель поджал губы и сказал уверенно: — Это бред. Ты никто мне, чтобы говорить такое. — Не спорю, — согласилась я. — Меня не слишком волнует, как вы ко мне относитесь, но просто помните мои слова. И если у вас есть… связи, то попробуйте поискать парня с черными волосами, шрамами и скобами на лице. — Я не буду заниматься подобной ерундой! — рявкнул мужчина. Вот черт! Мои слова произвели обратный эффект, и теперь он сделает все наоборот. Какие же они сложные… Чертовы Тодороки! Я хмуро посмотрела на мужчину, а потом процедила: — Дело ваше. У меня все. Привстав с места, я оказалась около седзи. За моей спиной Старатель отчитывал сына за то, что он так легко повелся на мои слова и даже привел к себе домой. Шото отвечал, практически рыча, глухим, негромким голосом, но с каждым разом тон его повышался. Мне уже порядком надоело пытаться сглаживать их разговоры. Точнее, даже этого не получалось, я просто пыталась говорить быстрее, чтобы не дать вклиниться Шото. Раздраженно откинув челку со лба, я приоткрыла седзи, даже не думая ждать Шото, решив просто уйти. Побыстрее из этого поместья и подальше от теперешнего героя номер один. Номер один… да никому не нужен такой Символ Мира! Раздраженно откинув челку со лба, я все-таки замерла, так и схватившись за ручку сёдзи одной рукой. Старатель не разобрался в этом. Не разобрался, что значит быть главным и сильнейшим героем. Мудрости в нем нихрена и ноль сверху. И кроме того, он сам от этого бесится, как дикий зверь. И ведь я ничего не могу ему сказать, потому что меня он считает безумной девчонкой, которая лезет не в свое дело. Наверное, теперь даже думает, что я крутила хвостом перед Шото, и поэтому он ко мне прислушивается. Черт… вот ведь дерьмо какое! Обернувшись лицом к Старателю, я собрала остатки самообладания и бросила: — Старатель, последняя новость на сегодня — Всемогущий хочет с вами поговорить и ищет встречи. Мужчина замолчал, Шото не без раздражения на меня посмотрел, но теперь в его взгляде была и толика непонимания. Впрочем, не суть важно. Поняв, что я сказала все, что хотела и терпения моего могло больше не хватить, я наконец вышла из комнаты, спешно прикрыв за собой седзи. Памяти хватило на то, чтобы уверенно двинуться по коридору к выходу, перейдя на самый быстрый шаг, на который я была способна. Еще через десяток секунд, послышались торопливые шаги сзади, Тодороки положил мне ладонь на плечо, заставив замедлиться. — Все хорошо? — льда в голосе было предостаточно, ладно хоть, он не был адресован мне. От вопроса несло абсурдностью, но сейчас злить еще и этого Тодороки мне не хотелось, поэтому я сдержанно кивнула. Мы добрались до выхода довольно быстро и стремительно. Шото не стал меня останавливать и сам торопился. Когда мы спешно обували кроссовки, из зала выглянула удивленная Фуюми, а следом за ней и Нацуо. — Вы уже уходите? — расстроенно бросила девушка. — Но… так быстро. Выглянувший за ней брат, хмуро спросил: — Это все из-за него? Я посмотрела на Шото, отдавая ему право ответить. Кто я такая, чтобы отвечать на подобные вопросы? Тот раздраженно кивнул, и Фуюми тяжело вздохнула. — Прости, Усоёши-чан, что все так вышло… — Все в порядке, — сдержанно ответила я. — Это не ваша вина. — Я даже поклонилась. — Рада была познакомиться. Спасибо за компанию, охаги и чай. — Что ты, — смущенно и неловко отозвалась девушка. — Я… рада, что ты к нам зашла, Усоёши-чан. Приходи почаще! Ее последние слова доносились уже через открытую дверь до нас, когда мы уже были в саду. Мы с Шото повернулись, и я в последний раз махнула рукой Фуюми. Тодороки кивнул. М-да, вот и поездочка… Приходить почаще? Пожалуй, подобным образом я больше никогда не согрешу.