***
— У-бий-ца… Ге-ро-ев… — диктует сам себе Изуку, щелкая по клавиатуре ноутбука. Поисковик мигом выдает ему десятки самых разнообразных сайтов со статьями про этого злодея. Изуку вздыхает — нет, все это ему в жизни не прочесть. Фотографий Убийцы Героев крайне мало — удивительно, что они вообще есть. Те, кто сделали его фотографии, сильно рисковали, ведь вряд ли Убийца Героев хотел быть сфотографированным. Но и те существующие выглядят пугающе. На одной мужчина сидит на крыше дома и смотрит куда-то вдаль — вероятно, высматривает жертву. На второй — языком облизывает губы. Глядя на все эти фотографии, Изуку вновь воскрешает в памяти события, произошедшие с ним этим днем. Неприятный и какой-то липкий холодок ползет по его спине, когда он вспоминает сверкнувшее лезвие катаны, истошный визг и капающую на асфальт кровь. Стоит забыть об этом, иначе Изуку не уснет так никогда — переживать заново произошедшее, пускай и в кошмаре, а не наяву, вовсе не хочется. Он энергично мотает головой: «Прекрати думать об этом, Изуку! Что ты хотел сделать? Правильно — поискать информацию об Убийце Героев. Так за дело! Что зря время тратить?» Изуку кликает на одну из первых статей и принимается вдумчиво читать, беззвучно шевеля губами. Мама не ошиблась — свое первое убийство, если верить статье, Убийца Героев совершил десять лет назад. Сейчас ему двадцать девять лет, значит, первое убийство он совершил… в девятнадцать лет? Но это лишь известное общественности преступление. А сколько он мог еще убить людей и до этого? Изуку начинает понемногу понимать, почему его спас этот мужчина. В этой статье было сказано, что Убийца Героев убивает лишь героев — за это его так и прозвали. Но не просто всех героев, а лишь тех, кого считает ненастоящими героями. Фальшивыми. «Фальшивые герои?» — удивляется Изуку. — «А какие они, эти фальшивые герои?» Ему интересно, что представляют из себя эти самые «фальшивые» герои, но ответа он не находит — ни в этой статье, ни в каких других. Изуку становится ужасно любопытно. Появляется даже странное желание вновь встретиться с Убийцей Героев и спросить его об этом. Изуку бросает взгляд на часы и удивленно ахает — уже восьмой час, а он за уроки и не садился! Ругая себя и свое проклятое любопытство, он двигает к себе рюкзак и принимается искать нужные учебники. Конец июня — это время, когда начинаются экзамены в школе. Изуку сильно волнуется из-за них, но вовсе не потому, что боится их завалить. Он уверен — его балл будет намного выше среднего, и его не заставят пересдавать. Изуку боится, что у Кацуки оценки опять будут лучше, и у того появится очередная причина поиздеваться над парнем. Кацуки всегда учился лучше. Изуку, как ни старался, как ни учил заданное днями и ночами напролет, превзойти друга никогда не мог. Только он не смирился с превосходством Кацуки, а всегда пытался доказать — в первую очередь себе — что он ничем не хуже его. — Каччан, ты такой умный! — однажды в восхищении сказал Изуку. Тогда Кацуки получил сто баллов в конце третьего года обучения в младшей школе и очень гордился собой. Это было видно по его надменному взгляду, которым он обводил своих «одноклассников-неудачников». — Конечно, я очень умный! — подтвердил Кацуки слова Изуку, будто это было непреложной истиной, в которой глупо было бы усомниться. Он посмотрел на работу Изуку и злорадно усмехнулся. Увидел ярко-красную цифру «семьдесят», обведенную в несколько кривой овал такого же цвета. — Тебе, неудачнику, ой как далеко до меня! Изуку почувствовал пускай и несильный, но ощутимый укол обиды и решительно заявил: — Нет, Каччан, я докажу еще, что могу быть лучше тебя. Обязательно докажу! — Попробуй, — снисходительно усмехнулся Кацуки, а Изуку с того дня решил прилагать все усилия, лишь бы хоть в чем-то превзойти друга. Но он продолжал все так же восхищаться Кацуки. И, несмотря на все усилие и упорство, Изуку понимал, что лучше него ему не стать. Он решительно мотает головой, прогоняя прочь череду воспоминаний. «Прекращай витать в облаках, Изуку!» — говорит сам себе. — «Пора избавляться от этой привычки!» Изуку наугад достает из рюкзака тетрадь и с секунду удивленно пялится на обложку. — Это же… это же «Анализ причуд героев»! — он не верит своим глазам и даже щипает самого себя за руку, думая, что это сон. «Но… с ней же убежал тот придурок. Тогда как она оказалась у меня в рюкзаке?» Сегодня происходит так много странного, что у Изуку голова кругом идет.***
Изуку так и не смог как следует поспать ночью. Вереница мыслей не давала ему и глаз сомкнуть. Поэтому-то утром Изуку и чувствует себя просто отвратительно. Но мама, как всегда, умеет взбодрить и поднять настроение. — Какой-то ты сонный… — замечает женщина. — Не выспался, — зевает Изуку. Мама подходит к столу и наливает ему в кружку молоко. Он одним глотком выпивает все. — Ничего, сейчас поешь и взбодришься, — улыбается женщина. Перед Изуку появляется тарелка. В середине — ярко-желтый круг желтка, окруженный по краям белком — мама на завтрак часто готовила яичницу. Золотистая корочка так и хрустит во рту, а сама яичница украшена овощами — не блюдо, а произведение искусства. Поэтому, несмотря на сонливость и какую-то апатию, Изуку тотчас набрасывается на завтрак — в нем проснулся просто зверский аппетит. Мама с мягкой улыбкой следит, как ее сын жадно поглощает жареные яйца. И вдруг хлопает себя по лбу, будто вспомнив что-то важное: — Вот же я беспамятная! Совсем забыла — утром по новостям сказали, что в торговом центре… ну в том, что недалеко от нас… Не помнишь, как он называется? — «Сибуя», что ли? — с набитым ртом говорит Изуку. Мама энергично кивает головой. — Вот-вот, именно он. В общем, там в воскресенье будет фан-встреча с одним профессиональным героем… Она замолкает на полуслове и хитро так смотрит на Изуку, мол, угадаешь, что за герой? Умеет же заинтриговать! — П-правда? Вот это да… — глаза Изуку в одно мгновение загораются любопытством. — А кто? Кто? Всемогущий? — Угадал! — весело подтверждает мама. — Именно со Всемогущим! На мгновение Изуку забывает, как вообще дышать. Неужели правда? Неужели он сможет воочию увидеть своего кумира? Не по телевизору, не на экране, не издалека, а вблизи? Может, даже успеет задать какой-нибудь вопрос и получить на него ответ? Так-так, нужно хорошенько все обдумать. Составить вопрос заранее, чтобы там, на месте, перед Всемогущим не ударить в грязь лицом и не спросить какую-нибудь ерунду. — Я пойду, обязательно пойду! — еле дыша от распирающей его радости, произносит Изуку. Что же спросить у Всемогущего? «Почему вы стали героем?» — нет, глупость. Понятное дело, зачем — чтобы защищать мирных жителей от преступников. Тогда… «Может… может ли…» — на лбу Изуку появляются глубокие морщины. Но вопросов так много, что и жизни не хватит их все задать. А ответить на них — тем более. — Я так и знала, что ты будешь рад, — говорит тем временем мама. А сама незаметно подкладывает ему еще один поджаренный кусочек яичницы. — Давай пойдем в воскресенье вместе? Я тоже хочу посмотреть на Всемогущего. Интересно, в жизни он такой же огромный, как и на видео? Ох, если он такой же огромный, то… — мама не договаривает, потому что и сама еще не знает, что было бы, если бы Всемогущий оказался таким же огромным, каким кажется на экране. На лице Изуку все равно расцветает улыбка. И сна ни в одном глазу — радость взбодрила его получше даже самого крепкого кофе.***
Кацуки учителя в школе не любили за его отвратительный характер. Он грубил старшим, отлынивал от общественных работ — например, от уборки классов — потому что считал это занятие бесполезным. Сегодня же Кацуки с кем-то подрался. — Должна же быть какая-нибудь причина, почему вы двое подрались, — говорит их классный руководитель. Их классный руководитель — это мужчина среднего роста и средних лет. Да и вообще он весь «средний» — заурядная внешность, заурядный строгий характер — типичный учитель. Перед классным руководителем стоят двое — сам Кацуки и побитый им одноклассник. Хотя нельзя сказать, что только Кацуки бил — Шино тоже давал сдачи и бил неслабо. Под глазом Кацуки синеет огромный фингал, он то и дело шмыгает разбитым носом и вытирает стекающую из левой ноздри струйку крови. Но Шино тоже нелегко отделался — все лицо красное, глаз опух, а все руки в синяках. — Сенсей, — заискивающе произносит Шино, — а Бакуго-кун первый начал. А я ему просто дал сдачи — не терпеть же мне, пока меня бьют! — Подлиза хренов, — бурчит Кацуки. Но не возражает — все-таки Шино прав, и он первый ударил его. А дальше пошло-поехало, как говорится. Хотя Шино сам его провоцировал. Надо же было ему додуматься назвать его, Кацуки Бакуго, неудачником и сравнить с придурком Деку! Первое Кацуки еще мог стерпеть, просто пропустить это мимо ушей. Но все внутри него выворачивалось наизнанку, когда кто-то начинал сравнивать его с Изуку. И не важно — сравнивали его в хорошем свете или в плохом. Сам этот факт бесил Кацуки — ведь Деку ему не ровня. — Ах ты!.. — шипит Шино, стоило Кацуки назвать его подлизой. Не вмешайся классный руководитель вовремя, мальчики снова подрались бы. Но в этот раз Кацуки бы точно не дал спуску этому выскочке Шино. — Тихо-тихо! — прикрикивает на них мужчина. — Говоришь, Бакуго первый начал? — обращается он к Шино. Тот утвердительно кивает. — А так ему и надо! — тотчас вспыхивает Кацуки. — Мало я его бил, нужно было сильнее… — Мне все равно, надо было ему так или не надо было, — отвечает классный руководитель. — Сегодня остаешься после уроков. Кончик носа Кацуки становится красным-красным от гнева. — Не хочу! Почему это я должен быть наказан, а он, — Кацуки бросает взгляд, полный ненависти на Шино. Тот отвечает ему точно таким же взглядом. — А он — нет? Мужчина делает глубокий вдох, пытаясь держать себя в руках и не злиться на этого драчуна. — Если хочешь, могу позвонить твоим родителям. Они с тобой поговорят. Твоя мама не откажется провести с тобой разъяснительную беседу… Кацуки прекрасно знает, что это за «разъяснительная беседа» будет, и куда более мягким и вежливым тоном просит: — Нет, не надо родителям… Так что делать-то надо? Мужчина довольно улыбается — сломать Кацуки, оказывается, так просто! — Ничего особенного. Просто перепишешь из вот этого моего журнала, — он хлопает ладонью по толстому журналу на столе, — все фамилии в новый. Его журнал старый, потрепанный, битком набитый разными бумажками и записками, с торчащими во все стороны закладками. Кацуки с недоверием косится на этот журнал. — Да тут работы до самого вечера! Может, он тоже поработает, а? Не честно, что дрались мы оба, а наказан только я! — мигом возмущается Кацуки. Шино издает какое-то недовольно бурчание, мол, с чего это и мне работать? — Если не будешь канителиться, перепишешь все за час. Мужчина остается непреклонным. По лицу Кацуки видно, что он не согласен. — Или хочешь, чтобы я родителям позвонил? Кацуки бурчит себе под нос проклятья. Но соглашается. — А ты, Шино, останешься после уроков завтра. Поможешь девочкам с уборкой классов. «Лучше бы со мной поработал, » — усмехается Кацуки, следя за тем, как нахальное и самоуверенное выражение лица Шино сменяется обидой и злостью. Убирать классы-то потруднее переписывания будет. Изуку проходил в этот момент мимо учительской и слышал каждое слово. Он видит, как Кацуки выходит оттуда злой и насупившийся. Изуку становится его жалко. Он закусывает губу и думает: «Каччан выглядит таким несчастным… Могу ли я ему чем-то помочь?» Когда в учительской не остается никого, кроме классного руководителя, Изуку заходит туда и сразу подходит к мужчине. — Мидория? Что-то случилось? — замечает его классный руководитель. — Нет, я хотел вас кое о чем попросить. Можно мне… помочь Бакуго-куну, — назвать Кацуки не по прозвищу оказывается так сложно, — и остаться с ним после уроков? Мужчина удивленно смотрит на него. — Ты хочешь помочь ему? — Изуку энергично кивает головой. — Ну, раз так хочешь, то оставайся. Думаю, он будет только рад. Парень грустно улыбается — он сомневается, что Кацуки обрадуется этому. Но Изуку старается не думать об этом. Ему кажется, что ничто не должно омрачить его счастье.