Изуку долго смотрит на свой пистолет, разглядывая каждую деталь. Он вызывает у него одновременно и страх, и восхищение.
«Тяжелый…» — думает Изуку, взвешивая его на ладони. —
«С таким не побегаешь… как в фильмах про преступников».
— Хорош смотреть, завтра наглядишься на свою игрушку, — слышит он голос Чизоме и быстро прячет пистолет под подушку. Зная, что то, что способно тебя защитить, лежит под твоей щекой, на душе как-то спокойнее.
Изуку накрывается одеялом и смотрит, как Чизоме трет уставшие глаза. Изуку давно не спит на диване, предпочитая ему пол рядом с Чизоме. Мужчина тянет на себя одеяло, и Изуку покорно отдает его. Они укрываются одним, потому что второго попросту нет.
— Чизоме-сан, — произносит Изуку, пока тот еще не заснул, — а у вас тоже есть пистолеты, да? Много, наверно…
Чизоме вздыхает, шуршит плотное одеяло, и он переворачивается на другой бок, встретившись взглядом с Изуку.
— Ни одного, пацан. А зачем эта фигня мне?
Изуку удивленно хлопает глазами, не ожидав такого ответа. Он-то думал, что у Чизоме целый арсенал огнестрельного оружия.
— Ну, чтобы стрелять… — бормочет Изуку.
Чизоме беззлобно усмехается.
— И без тебя это знаю. Вот скажи, подумай своей светлой головушкой — если я буду стрелять в Героя, смогу ли я активировать свою причуду?
Изуку отрицательно качает головой. Чизоме нужно проглотить чью-то кровь, чтобы активировать причуду. С пистолетом такой фокус не выйдет.
— Но ведь вы сможете легко пристрелить фальшивого Героя. Он умрет и… дело с концом.
Чизоме пожимает плечами и переворачивается на спину, глядя в потолок. Изуку выжидающе смотрит на его профиль, следя за тем, как он еле заметно покусывает нижнюю губу.
— Ты, в общем-то, прав… Но я не люблю фальшивок так просто убивать. Мне хочется узнавать, насколько Герои стали сильны. Если я пристрелю Героя из-за угла, пущу ему пулю в спину, это будет не только подло, но и скучно. Понимаешь, к чему я клоню?
Изуку кивает, ближе придвигаясь к Чизоме, внимательно слушая его.
— А еще я люблю поучать этих глупых и слабых фальшивок. Пусть хоть перед смертью поймут, что выбрали неверный путь. Да только вот в чем проблема… — говорит Чизоме. — Никто из Героев так еще и не понял, что он и не Герой вовсе. Все до последнего называли меня… как только не называли! И Злодеем, и преступником, и распоследней сволочью. Короче говоря, на выражения не скупились.
Изуку становится немного жаль Чизоме, которому никак не удается достучаться до фальшивок. Почему люди такие глупые и не верят его словам?
— Я понятно объяснил? — хмыкает Чизоме и отворачивается. — Все, спи давай, первый час уже. Завтра я рано разбужу тебя, с утра начнем тренировки.
«Уже первый час? Да, действительно, поздно. А Каччан позже девяти никогда не ложится спать…» — неожиданно думает Изуку, слегка улыбнувшись. Интересно, как там Кацуки? Вот бы хоть разочек увидеть его… Изуку чувствует болезненный укол обиды, понимая, что Кацуки вряд ли искал его. Он цыкает: —
«С той девочкой… с темными волосами которая… гуляет. Наверно». Это «наверно» вселяет в Изуку крохотную, но все-таки надежду.
Изуку только начинает погружаться в сон, чувствуя успокаивающее тепло, разливающееся по всему телу. Но просто оглушительный стук в дверь, будто кто-то не только кулаками, но и ногами барабанит в нее, заставляет его сдернуть с себя одеяло и вскочить, как солдат по команде.
— Что за… — широко зевает Чизоме, поднимаясь. — Какой идиот еще не спит?..
Он босиком шлепает к двери, вспыхивает свет в прихожей. Чизоме осторожно, прищурив один глаз, заглядывает в дверной глазок. Изуку сидит, боясь пошевелиться. Рукой нащупывает под подушкой «Беретту» и крепко сжимает ее. Он и понятия не имеет, как ей вообще пользоваться, но об этом старается не думать.
— Че-ерт… — шипит Чизоме. Изуку весь напрягается от нехорошего предчувствия. Такого отчаяния в голосе Чизоме он никогда еще не слышал. — Нас нашли.
— К-кто? — хрипло переспрашивает Изуку. На его лбу каплями выступает холодный пот. Он медленно поднимается на ноги, слегка пошатываясь от страха.
Чизоме с секунду молчит, с пола поднимает катану и сжимает рукоять. Но потом опускает ее на пол, прикрывая одеялом. В руке у него на секунду что-то сверкает, но Изуку не успевает разглядеть, что именно.
— Копы. Нас нашла полиция. Это хреново, пацан, очень хреново.
То, что это «хреново», Изуку и сам понимает, даже без подсказок Чизоме.
— Откройте! Это полиция! — доносится из-за двери. — Если сейчас же не откроете, нам придется выломать дверь!
— Без боя не сдадимся. Да, пацан?
Изуку кивает и прижимает к груди пистолет. Он снимает его с предохранителя, как показывал толстяк, и вытягивает вперед руку. Изуку застывает в такой позе, придерживая руку, в которой держит пистолет, снизу другой. Его пальцы непроизвольно дрожат.
«Не сдадимся…»
Изуку жмурится и чуть не роняет из рук пистолет от оглушительного грохота выбитой двери. Комнату наполняет звук топота десятка ног, и он замирает, увидев перед собой человек пять в синей форме.
— Агакуре Чизоме, вы арестованы, — чеканит один из полицейских. — Проследуйте с нами в участок для дальнейшего расследования.
Чизоме усмехается, и, к ужасу Изуку, спокойно подходит к полицейскому, протянув обе руки к нему. Сердце сжимается от ужаса.
«Что он делает?»
Сдается. Чизоме сдается. Еще секунда, и на его запястьях окажутся наручники. Изуку не может поверить своим глазам.
«Чизоме-сан не может сдаться! Не может! Он же… он ничего еще не успел изменить! Нет-нет-нет!..»
Щелкают замки наручников, и это становится последней каплей, заставившей его потерять самообладание. Указательный палец касается спускового крючка, и Изуку кричит в искуплении, заглушаемый звуком выстрела:
— Я не позволю вам его арестовать!
Изуку морщится от лёгкой боли от отдачи после выстрела. Он поднимает взгляд на полицейского и с ужасом видит с каждой секундой становящееся все больше и больше алое пятно на белеющей из-под темно-синего кителя рубашки. Изуку прерывисто дышит, понимая, что вновь убил человека. Но стоит ему краем глаза заметить, как двое оставшихся еще в живых полицейский бросаются на него, он отбрасывает прочь все ненужные мысли. И, превозмогая страх, делает еще два или три выстрела, даже не глядя, куда вообще стреляет.
И в то же мгновение Чизоме круто разворачивается, пырнув ножом полицейского, нацепившего на него наручники, в живот. Он все это время прятал нож, и Изуку не сразу догадался, что это была лишь хитрая уловка, а не готовность сдаться в руки правосудия.
Изуку болезненно и как-то жалко улыбается, пистолет выскальзывает из его рук. Пятеро полицейских лежат на полу, в паре метров от Изуку, кто-то из них еще жив, хрипло и отрывисто дышит. Он падает на колени, чувствуя, как его всего наизнанку выворачивает от содеянного. Изуку жмурится от горького вкуса, оседающего на его языке, тыльной стороной ладони вытирает тянущиеся с его губ до подбородка тонкие стеклянные нити слюны. Он сам себе противен.
Чизоме склоняется над одним из мужчин и вытирает о рукав его рубашки окровавленное лезвие ножа. Потом подходит к Изуку, садится перед ним на корточки, сунув в руки пистолет. Изуку вздрагивает и широко распахивает глаза, когда Чизоме лбом прижимается к его лбу, зарывшись пальцами в его спутавшиеся волосы.
«Спасибо…» — хочет прошептать Изуку, но только благодарно улыбается, щекой чувствуя недельную щетину чужой щеки.
Чизоме резко отстраняется и поворачивает голову. Изуку с замирающим сердцем слышит, как еще живой полицейский хрипит в рацию, кашляя кровью:
— Подмогу… вызываю подмогу к дому подозрева… емого… И скорую… есть ра…
Не успевает он договорить, как застывает с широко раскрытым ртом, с уголка которого стекает тонкая струйка. Чизоме резко выдергивает из спины полицейского прошедшую сквозь него до пола катану, хватает растерявшегося Изуку за руку и бегом несется к двери, летит вниз по лестнице. Изуку еле успевает за ним, начиная задыхаться от быстрого бега.
— Чи… Чи-чизоме-сан… куда мы…
— Замолчи. Этот коп вызвал подмогу, не слышал? Подмога — это человек десять, не меньше. И они будут готовы к нашему нападению. Мы с ними вдвоем не справимся.
Изуку смотрит через плечо на оставленный позади дом, ставший на несколько месяцев ему родным. И слышит завывание сирены полицейской машины. Полиция их не поймает, они с Чизоме
обязаны сбежать.
Мимо них мелькают разноцветные витрины магазинов вечно не засыпающего квартала, яркие вывески, и Изуку невольно вспоминает ночь своего побега из детского дома. Он точно так же бежал, радуясь тому, что свободен, и боялся, что его поймают, и его свобода развеется, как мираж в пустыне. Изуку старается не думать о завывающей сирене за спиной.
Чизоме резко заворачивает за угол, и Изуку чуть не валится с ног, не успев притормозить. Он дергает мальчика к пятиэтажке, в редких окнах которой горит свет. Изуку не понимает, почему Чизоме решает скрыться от полиции именно там, но все волнения разом отпускают его, когда он осознает, что воя сирены больше не слышно.
Они поднимаются на второй этаж, и Чизоме, словно знает, что делает, подходит к одной из дверей квартир и жмет на звонок. Изуку сглатывает, прислушиваясь к приглушенному звону, идущему сквозь дверь изнутри.
Щелкает замок, и дверь слегка приоткрывается. Изуку с изумлением узнает в заспанном женском лице Эбису и так и застывает с открытым ртом.
— С-сэмпай?.. — Эбису выглядит не менее удивленным. Он трет глаза, а потом в задумчивости чешет затылок, не зная, что ему и делать.
— Пустишь к себе? — слегка прерывающимся голосом от быстрого бега спрашивает Чизоме и, не дождавшись ответа, слегка отталкивает Эбису от порога, проходя внутрь. Изуку, жутко стесняясь, следует за ним, озираясь по сторонам.
— Ха-а… конечно, двери моего дома всегда открыты для сэмпая… А почему сэмпай и Изуку пришли к Эбису? Что-то…
— За нами гнались копы. Понимаешь — копы. Полиция. Арестовать нас с пацаном хотели. А у тебя нас… вряд ли найдут.
Эбису энергично кивает головой — на его лице появляется испуганное выражение — и быстро захлопывает дверь за Изуку, как будто думает, что если сейчас не сделает этого, то полицейские ворвутся в его квартиру. Бежит в комнату и плотнее задергивает занавески. Заталкивает Чизоме и Изуку в темную гостиную.
— Эбису вас ни за что не выдаст, можете на нее положиться!
Изуку боком подходит к окну, кончиками пальцев отодвигает штору и выглядывает на улицу. Мимо дома проезжают две полицейские машины, и Чизоме, тоже заметив это, быстро хватает его за плечи и тянет вниз. Сердце Изуку сжимается от ужаса.
— Не высовывайся, пацан, — шипит он.
Изуку отползает от окна к стенке, прижимается к ней спиной и обнимает себя за колени. Пистолет дулом упирается ему в грудь, и он, дернувшись, резко вытаскивает его из-за пазухи и кладет рядом с собой на пол. Чизоме продолжает, прищурившись, следить за происходящим за окном, сидит, нахохлившись и напоминая Изуку черного ворона.
«Полиция… нас не найдет! Не найдет!» — как заклинание повторяет Изуку. Он вздрагивает, когда его кто-то трогает за плечо.
— Сэмпай и Изуку будут спать здесь, — шепчет Эбису, сверкая в темноте желтоватыми глазами. Он бесшумно, как настоящая кошка, носится из комнаты в комнату, раскладывая на полу одеяло.
Вновь Изуку слышит противный и леденящий душу вой сирены. Он утыкается лицом в колени, и его плечи начинают мелко вздрагивать. Ему страшно, он боится этого звука, он начинает бояться темноты. Изуку тихо всхлипывает, как в тумане слышит голос Чизоме и то, что он говорит ему идти спать. Он, приобнимая себя за плечи одной рукой, заползает под одеяло, но ему не хватает смелости закрыть глаза. Все его существо охватывает паника.
Изуку поворачивается лицом к Чизоме и тихо, что тот с трудом слышит его, говорит:
— Я… боюсь один, Чизоме-сан. Можно мне…
Изуку не договаривает, чувствуя, как на его спине оказываются чужие руки. Он расслабляется, испуганно улыбнувшись.
— Спи, — над самым ухом слышит Изуку мужской голос.
Слушая размеренное дыхание Чизоме, Изуку начинает засыпать. В его сонной голове все перемешивается, и теперь ему почему-то начинает казаться, что эти теплые руки принадлежат Кацуки. Теплое чувство собирается в его душе во что-то большое и мягкое, как плюшевая игрушка.
— Каччан… — шепчет Изуку, засыпая беспокойным и полным кошмаров сном.
***
Изуку просыпается от холода. Он во сне сбросил с себя одеяло и пытался все это время, не сумев вновь накрыться одеялом, согреться, сворачиваясь в клубочек.
Изуку поднимается сладко потягиваясь. Уже светло, и сквозь жалюзи в гостиную проникает яркий солнечный свет. Изуку принюхивается — пахнет чем-то вкусным. Гостиная в этой квартире является продолжением кухни, и он видит Эбису, хозяйничающего у плиты и рисоварки.
— Изуку уже встал? А Эбису еще не успела сготовить завтрак… — пищит он, почувствовав на себе взгляд Изуку.
— Доброе утро… — бормочет Изуку, поднимаясь. Подушка рядом с ним смята и еще теплая. Значит, Чизоме встал недавно. Но в квартире его не оказалось.
— Сэмпай ушел где-то полчаса назад, — объясняет Эбису, закончив с готовкой и накладывая в глубокие тарелки горячий рис. — Ничего не сказал, просто молча ушел. Эбису волнуется…
Изуку от голода на некоторое время забывает о Чизоме и о том, куда он там ушел. Он набрасывается на еду с таким остервенением, будто его месяц не кормили. Ему все кажется таким вкусным еще и потому, что он давно ничего, кроме лапши быстрого приготовления, не ел.
— Пусть Изуку так не спешит, а то подавится! — замечает Эбису, недовольно цыкнув. Он сжимает палочки между зубами и задумчиво следит за тем, как молниеносно исчезает во рту Изуку рис. — Сэмпай совсем не кормит тебя?
— Кормит, — с набитым ртом отвечает Изуку. — Чизоме-сан совсем-совсем не сказал, куда ушел?
Эбису отрицательно мотает головой.
— Не-а. Сэмпай молча ушел. Недовольный такой был, смотреть аж страшно было. Такой же страшный он был, когда я его впервые увидела… — он задумчиво улыбается, прищурив один глаз.
Изуку проглатывает и спрашивает:
— Впервые увидел? А ты давно знаешь Чизоме-сана?
Эбису чешет переносицу, поморщившись.
— Ну, как давно… меньше года, наверно. Хочешь расскажу, как это произошло? Такая занимательная история!
Изуку кивает, даже перестав жевать и опустив палочки на тарелку, охваченный любопытством.
— Изуку же знает, чем Эбису занимается? Так вот, Эбису гуляла с одним Героем, но… но она тогда не знала, что это Герой. Ну, думала она, мужчина и мужчина, богатый к тому же судя по тому, в какие рестораны меня водил. А когда этот Герой провожал меня до дома, мы и встретили сэмпая. Он был таким серьезным, таким страшным и жестоким, что Эбису испугалась. Ей никогда так не было страшно. Оказалось, что тот Герой занимался взяточничеством и защищал тех Злодеев, которые платили ему. Хорошо, что сэмпай его убил!
«Да, каких фальшивок только нет!» — с горечью думает Изуку, досадуя, что когда-то восхищался вот такими людьми. Хотя, его и других фанатов можно понять — они же и знать не знают, какие эти Герои на самом деле. И то не все такие. Есть же и честные, которые работают не ради личной выгоды.
«Жалко, что таких Героев мало. Хм… а ведь Каччан хочет стать Героем… Надеюсь, он не станет таким же, как эти фальшивки… Потому что я не смогу его убить».
От мысли, что ему придется поднять на Кацуки руку, его всего передергивает.
Эбису тем временем продолжает. Его слова Изуку слышит будто сквозь какую-то пелену или завесу:
— Очень мерзкий тип, вспоминать не хочется. Вот так-то Эбису и познакомилась с сэмпаем. А как Изуку с ним познакомился?
Изуку задумывается, отправляя в рот один рисовый шарик.
— Ну-у, я тогда тоже, если честно, испугался Чизоме-сана. Я тогда знал его просто как Убийцу Героев, ну, и боялся поэтому его. Я думал, что он и меня убьет вместе со Злодеем, который на меня напал…
— На тебя напал Злодей? — округляет глаза Эбису. — Вот это да! И как оно… страшно? На Эбису никто ни разу не нападал…
— Вот и хорошо, что не нападали. Знаешь… было правда очень страшно. Я думал, что умру. Ха-ха, — нервно и натянуто смеется Изуку, — но мне повезло, и того Злодея Чизоме-сан своей катаной раз — и проткнул насквозь. Кровищи было — жуть. Мне… не хочется пережить это снова, но мне хотелось бы просто вернуться в те времена.
Эбису недоуменно хмурится, не понимая, что он имеет в виду.
— Тогда моя мама еще была жива, — объясняет Изуку, заметив его вопросительный взгляд. — Если бы я вообще не пошел с ней на ту встречу… или пошел бы один, этого всего, наверно, не случилось. Да и с одним человеком… у меня не то чтобы были хорошие отношения, но мы вроде как ладили. Ладно, — закусывает он губу, — кому я вру? Наши отношения были хуже некуда. И что я в нем только нашел?.. — шепотом добавляет Изуку и тут же жмурится, понимая, что сказал лишнего.
— Какое-то утро откровений у Эбису с Изуку получилось, — протягивает Эбису, некоторое время глядя неподвижно в одну точку.
— Да-а… — кивает Изуку, не зная, что и сказать. Воцаряется неловкая пауза.
Эбису встает и начинает собирать все со стола. Изуку предлагает ему свою помощь, но он отказывается.
— Вы с сэмпаем гости Эбису. Так что пускай Изуку не волнуется.
Тут Изуку, следя за тем, как пенится на губке средство для мытья посуды, вспоминает о своей задумке. О ядах и их составных частях он и понятия не имеет, а телефона, чтобы прошерстить Интернет в поисках необходимой информации, у него нет.
— Эбису… — трогает Изуку его за плечо.
Эбису резко дергается и поворачивает к нему голову, шевельнув ушами.
— Что, Изуку?
— У тебя есть ноутбук? Или, там, компьютер? — И получив утвердительный кивок, спрашивает: — Можно воспользоваться им у тебя? Пожалуйста, — добавляет.
— Конечно! — улыбается совсем как настоящий кот Эбису. — Только там пароль… сейчас Эбису вспомнит… А, вспомнила! Два, девять, ноль, три.
Изуку мысленно повторяет, чтобы не забыть.
— Спасибо… А эти цифры что-то значат?
Эбису быстро отворачивается и принимается с остервенением тереть губкой поверхность тарелок.
— Это… дата дня рождения одного человека…
Больше он ничего не говорит. Изуку, бросив на него многозначительный взгляд, идет в комнату Эбису. Садится за стол и поднимает крышку ноутбука, мысленно готовясь к большой и крайне серьезной работе.
***
— Бакуго-кун, пойдем еще на те аттракционы!
Кацуки закатывает глаза и позволяет практически потащить себя к горкам. Но в последний миг вырывает свое запястье из рук Моясу.
— Мне надоело! Тебе разве нет? Эти все «каталки» одинаковые!
«И цены за билеты одинаково высокие, » — мысленно добавляет он.
Моясу опускает голову и задумывается.
— Ну, да, ты прав. Мы уже на чем-то похожем катались. А, помнишь, вон на той! — она пальцем указывает на горку. — Ты еще постоянно твердил, что это не страшно, не страшно. А когда сели, на тебе лица не было!
Кацуки цыкает, слегка покраснев.
— А сама-то… Визжала, как свинья резаная.
Моясу издает короткий смешок, и вдруг ее лицо принимает серьезное выражение.
— Ты не голоден? Я вот жуть как хочу есть. Пойдем, купим что-нибудь.
Правильнее было бы сказать «ты мне купишь», потому что за все платил Кацуки. Он уже жалеет о своих словах — когда предложил Моясу встречаться. И кто его только за язык тянул? Но Кацуки понимает, что эта шумная девочка начинает все меньше и меньше его раздражать, и он начинает находить даже кое-какие плюсы в общении с ней. Моясу одним своим присутствием заполняла образовавшуюся в его душе пустоту. Это кажется Кацуки странным, но он решает принять все как есть.
Моясу лижет посыпанное сверху шоколадной крошкой мороженое. Зачем она взяла мороженое? Ведь не так уж и тепло для мороженого. Солнце почти не греет, и по временам начинает задувать холодный ветер. Кацуки ненавидит начало осени. Ему больше по душе тепло.
Моясу облизывается, но на уголке ее рта остается несколько крошек от потертого шоколада.
— У тебя… вот здесь, — говорит Кацуки, ткнув себе в щеку пальцем.
Моясу либо придуривается, либо в самом деле никак не может понять, где у нее прилипли крошки. Она виновато улыбается, и Кацуки будто током прошибает от вида этой улыбки.
Ее улыбка живо напоминает ему то, как улыбался Изуку. Так же виновато, немного грустно, но с надеждой, что он все-таки поможет ему. Кацуки сглатывает и застывает, не понимая, что за чувства разом начинают одолевать его.
— Эй, Бакуго-кун, чего ты застыл?.. — не договаривает Моясу и замирает с отведенной в сторону рукой с мороженым. Кацуки касается ее губ своими, слегка притираясь и задерживая на секунду дыхание.
«Что я, черт возьми, такое делаю?» — ужасается он. Но тут же забывает обо всем на свете, когда Моясу отвечает на поцелуй, зарываясь пальчиками свободной руки в его волосы.
