Изуку тяжело вздыхает и откидывается на спинку стула. Голова после прочитанных десятков статей с самых разных сайтов будто чугунная.
Изуку понимает одно — все эти яды, о которых он прочитал и ужаснулся, какими малыми дозами можно убить человека почти сразу же, он не сможет сделать сам. Конечно, можно поискать у таких же контрабандистов, как тот толстяк, торгующих цианистым калием или мышьяком не без помощи Чизоме. Но Изуку качает головой, где-то на периферии сознания понимая, что это не самая хорошая идея. После вчерашней «встречи» с полицией он постоянно ощущает чувство тревоги, разъедающее изнутри, и страх быть пойманным. У Изуку на секунду появляется мысль, что их с Чизоме полиция сейчас отследит по ноутбуку Эбису. Но он тут же выбрасывает ее из головы, понимая, как это глупо.
Изуку сжимает виски руками, пытаясь успокоиться.
«Зачем я так нервничаю?.. Боюсь, боюсь, что эти копы, страшные копы нас поймают… Но ведь Чизоме-сан столько лет живет на свободе, его еще не поймали. Так чего я боюсь? Я же не один, а с Чизоме-саном…»
Изуку резко встает и принимается шагами мерять комнату.
«А если нас поймают? Что будет тогда? Так… Чизоме-сана посадят… а я? Я же несовершеннолетний, и меня не посадят в тюрьму. Так чего я… Нет, меня отправят обратно в тот детдом! Нет-нет, я не хочу туда опять! Лучше умереть…»
Умереть? Почему он так подумал? Изуку энергично мотает головой, хлопает пару раз себя по щекам, приводя в чувства. Он сейчас нес какой-то бред. Ему нужно успокоиться. Просто успокоиться.
Изуку для успокоения начинает медленно считать про себя до десяти. Но не доходит он и до пяти, как чуть не подскакивает на месте от короткого, но очень громкого звонка в дверь. Сердце стучит как сумасшедшее. Изуку старается всеми силами подавить охватывающую его панику и страх, что это копы могли найти, где они с Чизоме спрятались. Он выглядывает из комнаты, чуть приоткрыв дверь. И с облегчением выдыхает, увидев на пороге Чизоме. При виде мужчины, у Изуку отлегло от сердца.
— Чизоме-сан, а где вы были? — спрашивает Изуку, почему-то не решаясь подойти ближе. Он остается на своей «позиции», у двери в спальню Эбису.
Чизоме на это ничего не отвечает. Разувается, наступая на пятки ботинок.
— Бежать надо отсюда, пацан. Пока я по делам ходил, несколько полицейских машин встретил.
Изуку испуганно округляет глаза.
— А они вас… не…
— Нет, даже внимания не обратили. Странно, ну, да плевать, — равнодушно пожимает он плечами. — Держи. Я заметил, что у тебя мобильника нет.
Изуку с изумлением смотрит на протянутый ему телефон. Телефон не новый, во многих местах потертый и даже с мелкими трещинками на стекле, но это все-таки настоящий телефон. И, к тому же, рабочий.
— Спасибо вам большое… — только и может произнести Изуку. И тут же думает, что Чизоме его балует — сначала пистолет купил, теперь вот телефон. Хотя, может он его и не покупал судя по внешнему виду. — Зачем вы… не стоило.
Чизоме фыркает.
— Не стоило? Все подростки твоего возраста с телефонами чуть ли не обнимаются. Странный ты какой-то.
Изуку дергает плечом, вспоминая, как когда-то и сам не отрывался от телефона. Он старался не пропустить ни один выпуск новостей, где показали бы Всемогущего, смотрел видео, связанные с этим Героем. Изуку вздыхает, не понимая, почему он так фанател по нему. Да, он и сейчас считает Всемогущего хорошим Героем, но восхищаться им до такой степени… Нет, он этого теперь не понимает.
Полчаса Изуку тратит на то, чтобы скачать все соцсети, в которых был зарегистрирован, когда у него был его старый телефон. Ему так приятно вновь держать телефон в руках, что он старается делать все как можно медленнее.
— В Киото мы не пойдем, меня там полиция еще помнит, — вслух рассуждает Чизоме.
Он сказал, что им с Изуку нужно бежать из Токио, но Изуку не хочет этого. Все-таки это его родной город, здесь находится могила его мамы, здесь живет Кацуки, да и вообще… Но как все это объяснишь Чизоме? Изуку понимает, что мужчина прав, и им правда нужно бежать. Однако не может заставить себя решиться на это. Или просто не хочет.
— А вы что, были в Киото? — деловито интересуется Изуку.
— Я там лет так двадцать провел, — усмехается Чизоме.
— А-а… — протягивает Изуку, не отрываясь от телефона.
Когда-то, еще в начальной школе, Изуку был с классом в Киото. Он тогда очень хотел поехать в этот город, ночами не спал в предвкушении. Но когда они сели на поезд и мама с улыбкой на лице провожала его, повторяя ему, чтобы он не забывал хорошо кушать и чистить зубы, Изуку расплакался. Он как-то все это время, мечтая о поездке, не подумал, что ему придется прощаться с мамой.
Но Изуку мигом забыл обо всем на свете, даже о маме, когда впервые увидел Золотой храм, не на картинке, а своими собственными глазами. В ту секунду он не понимал, как в прошлом веке мог один человек решиться сжечь эту красоту. Изуку мысленно назвал его сумасшедшим.
Изуку открывает переписки и взглядом пробегается по строкам. Тут он замирает, увидев несколько новых сообщений от Кацуки. Он с трепещущим от волнения сердцем нажимает на сообщения, медленно читает их.
15:47 bakuhatsukira
деку
тащи свою задницу к своему дому
нужно поговорить
Изуку вскакивает, прижимая к груди телефон. Горло будто сдавливает чья-то рука, и от волнения и от распирающей его радости щеки вспыхивают ярким румянцем. Ему трудно дышать, а в глазах щиплет от подступающих слез.
«Каччан не забыл меня! Каччан думал обо мне! Каччан… Каччан!»
Изуку не смотрит даже на дату, когда были отправлены эти сообщения. Ему хватает одного лишь факта того, что он зачем-то нужен был Кацуки. От осознания этого ему будто крышу сносит. У него в голове звенит одна-единственная мысль — бежать к Кацуки.
Изуку бежит мимо Чизоме, и в то же мгновение его хватают за руку и резко тянут назад. Изуку теряет равновесие, падает спиной назад. Он вздрагивает всем телом, когда чувствует пальцы, слегка сжимающие его горло.
— Скажи на милость, куда ты собрался, пацан? — шипит Чизоме, и Изуку вжимается в пол, перепуганный не на шутку. Такого страха одним своим видом, голосом, действиями Чизоме никогда не внушал ему. Его будто вдавливает в пол это «куда ты собрался, пацан?»
— П-пустите, я должен… — мямлит Изуку, пытаясь убрать со своей шеи руку мужчины. Но пальцы сжимаются лишь сильнее, и он, пискнув, прекращает всякие попытки высвободиться.
— Куда, — чеканит Чизоме, прищурившись, — ты собрался?
Изуку понимает, что сейчас лучше сказать правду, а не выдумывать причины. Он дрожащей рукой протягивает Чизоме телефон и показывает сообщения Кацуки:
— Чизоме-сан… мне правда нужно…
Чизоме пробегает глазами по строчкам и, неожиданно для Изуку, ударом руки выбивает телефон из его пальцев. Изуку испуганно ахает, приподнимаясь на локтях и отползая подальше от него. Так страшно ему еще ни разу не было.
— Никуда ты не пойдешь. Это может быть ловушка. Что, вчерашнего мало было? Хочешь… — в руке Чизоме сверкает непонятно откуда взявшийся нож, — повторить?
Изуку сглатывает, не отрывая взгляда от лезвия ножа. Неужели Чизоме убьет его после всего, через что они вместе прошли? Изуку не может поверить в это.
— Каччан… он никогда бы… Это не ловушка, я уверен!
Чизоме цыкает, сверкнув глазами. Они на секунду становятся ярко-алыми, и Изуку ощущает вместе с пробежавшими по спине мурашками его жажду крови.
— Я думал, у тебя есть голова на плечах. А ты… просто идиот.
Изуку вскидывает голову и со слезами на глазах кричит:
— Я не идиот! Я просто хочу увидеть Каччана!
— Перехочешь. Пораскинь мозгами — что лучше? Сдохнуть, попасть в тюрьму, но увидеть этого своего придурка «Каччана» или быть на свободе и живым? Ты что, собачка, чтобы бежать по каждому его зову?
Изуку при последних словах чувствует, как все внутри сжимается от жгучей обиды. Он вскакивает и бросается на Чизоме, ударом головы в грудь сбивая его с ног. Пусть ему придется драться с Чизоме, убить его — он все равно увидит Кацуки, он непременно увидит его. Изуку застал Чизоме врасплох, он выбивает из его руки нож и впивается ногтями в его лицо. Он выцарапает глаза, он разорвет его на куски, но увидится с Кацуки, признается ему наконец-то в своих чувствах. Изуку вскрикивает от удара в щеку, кожу обжигает огнем, и в глазах на секунду темнеет. Его тело двигается само по себе, он что есть силы кусает Чизоме за пальцы, которыми он сжимает его лицо, заставив его отпустить его. Бьет ногой наугад, и по сдавленному рычанию понимает, что попал мужчине в живот. Воспользовавшись выпавшим ему шансом, Изуку бросается опрометью к двери, со всей дури захлопнув ее перед догонявшим его Чизоме, непременно ударив того по лицу.
Изуку выбегает на улицу, ощущая, что Чизоме его преследует. Он оглядывается через плечо, и в то же мгновение его щеку обжигает огнем. Лезвие ножа свистит совсем рядом с его лицом, лишь слегка задев и расцарапав щеку. От страха Изуку припускает быстрее, слыша за спиной крик, чтобы он остановился, прекратил валять дурака. Страх отпускает его лишь тогда, когда он вбегает в толпу на одной из самых оживленных улиц. В такой толпе, при таком количестве свидетелей Чизоме не посмеет его тронуть. Изуку ростом не вышел, и это дает ему некоторое преимущество. Он мысленно торжествует, дрожа от радости при мысли о предстоящей встрече с Кацуки.
Изуку даже и думать не хочет о том, что, быть может, сейчас видеть Кацуки ему вовсе не стоит.
***
Смеркается. Кацуки оглядывается по сторонам, надеясь, что Моясу потерялась в постепенно сгущающихся сумерках. Но она идет рядом, как привязанная.
— Ты такой смешной был, когда мы вниз скатывались на тех горках! — хохочет Моясу. — Я тебя сфотографировала даже! Чуть телефон не выронила, но оно того стоило. Хочешь, я тебе фотки эти отправлю?
— Не хочу. Удали их.
Кацуки трет переносицу, чувствуя, как от усталости его голова раскалывается пополам. Моясу не слушает его и все равно отправляет фотографии, хихикая в кулак.
— Ни за что не удалю. Они классные. Ну, посмотри, сам увидишь, какие они классные!
Кацуки нажимает на высветившееся уведомление о сообщении. С секунду смотрит на фотографии и тут же закрывает диалог с Моясу, думая, что этой тупице просто заняться было нечем. Но вдруг его взгляд останавливается на диалоге с Изуку, и его сердце пропускает удар.
Сообщения, которые он так давно отправлял Изуку, прочитаны. Рядом с ними стоят две синие галочки. Перед глазами Кацуки все плывет, и единственное, что он может четко видеть, это надпись: «Был в сети 30 минут назад».
«Что за… хрень?» — не понимает Кацуки, не видящим взглядом уставившись на Моясу. —
«Деку… он жив? Или это мой телефон… тупит?»
Кацуки не знает, что было бы лучше — если бы Изуку оказался жив, а Моясу бы просто соврала, или если бы его телефон «затупил».
— Бакуго-кун, ты чего? — удивляется Моясу. — На тебе лица нет…
Кацуки резко хватает ее за плечо и притягивает к себе.
— Скажи… ты тогда сказала правду, что Деку мертв?
Моясу с секунду удивленно смотрит на него, потом опускает взгляд. Она старается не смотреть Кацуки в глаза, ее зрачки расширяются и становятся почти одного размера, что и радужка, сливаются с ней. Ее лицо покрывается ярко-красными пятнами. Но Кацуки ни на что из этого не обращает внимания. Он просто хочет услышать ответ.
Кацуки не понимает, почему он хочет, чтобы она ответила, что Изуку правда мертв.
— Конечно, правду, Бакуго-кун, — поднимает взгляд Моясу. — Я никогда тебе не соврала бы, потому что…
«Правда…» — мысленно повторяет Кацуки и с ужасом чувствует облегчение. Будто камень с души свалился. —
«Действительно, какой смысл ей врать?»
Все сомнения разом рассеиваются, стоит ему взглянуть в ее честные глаза.
— … потому что ты мне нравишься, Бакуго-кун, — шепотом договаривает Моясу, коснувшись пальцами его руки. Ее пальцы холодные, этот холод неприятно обжигает его будто горящие огнем ладони.
— Угу, — бурчит он, отпуская ее плечо. Кацуки отворачивается от нее, не зная, что он должен сказать на это ее признание. Признаться в ответ? Но в чем?
— А я… тебе? — неуверенно спрашивает Моясу, крепче сжимая его ладонь.
Кацуки неопределенно дергает плечом.
— Не знаю я, тупица…
Щеки Моясу вспыхивают огнем, когда у него выходит произнести это обидное «тупица» как-то хрипло и отчего-то даже нежно. Она хватает его за воротник джинсовки, притягивает Кацуки к себе, приподнимаясь на цыпочки. Касается губами его губ и шепчет в поцелуй:
— А так… нравлюсь?
Кацуки вздрагивает, не понимая смысла вопроса. В его голове мелькает шальная мысль, что Моясу, оказывается, одного роста с Изуку.
«Значит, если бы он меня тоже целовал, то так же вставал бы на цыпочки и…»
Кацуки, подумав об этом, тотчас же дает себе мысленную пощечину.
«Бесишь, задрот, как же ты бесишь! Прилип ко мне, как банный лист к заднице… Даже после смерти не можешь оставить меня в покое!»
И, прошептав еле различимое «Ненавижу тебя», крепко обнимает Моясу.
***
Изуку бежит вдоль проезжей части, задыхаясь и прижимая руку к груди, где бешено стучит никак не желающее успокоиться сердце. Осталось совсем чуть-чуть, скоро он увидит дом Кацуки и тогда… А что будет тогда, Изуку еще не знает. Он не хочет думать об этом, потому что все, что приходит ему в голову, лишено всякой радости и счастья.
Изуку резко останавливается, увидев до сладкой боли в сердце знакомую фигуру. На его лице появляется широкая счастливая улыбка, он прижимается к стволу дерева щекой, издали следя за тем, как Кацуки идет своей обыкновенной развязной походкой, спрятав руки в карманы. Изуку вдыхает как можно больше воздуха, чтобы крикнуть «Каччан!» что есть мочи, открывает, было, уже рот. Но тут же прикусывает язык, заметив рядом с Кацуки, его Кацуки, вторую фигуру. Фигуру девушки.
Изуку чувствует боль, как раковые клетки расползающуюся в его душе. Он неотрывно смотрит на Кацуки, следит за каждым его движением губ, но когда эта девушка притягивает его к себе и целует, весь мир для Изуку будто останавливается и теряет вмиг все свои краски.
«Каччан?.. Почему-у…» — мысленно стонет Изуку, не понимая, почему Кацуки писал ему, чтобы он пришел. А он… он…
Изуку прижимает руки к лицу, зажимает ладонью рот, чтобы не зарыдать во весь голос. Он бежал, дрался с Чизоме, волновался, а все ради чего? Чтобы увидеть, как Кацуки целуется с другой? Изуку больше ничего и не нужно, чтобы понять, что он ему не нужен.
Каким глупым идиотом он был, думая, что Кацуки поменял свое мнение о нем! Изуку ударяет себя кулаком в грудь, стараясь отвлечься от раздирающей на кусочки душевной боли. Правильно сказал Чизоме, правильно назвал его собачонкой! Изуку побежал к Кацуки, как самая последняя шавка, стоило тому лишь свистнуть! Он обнимает себя за плечи, спиной съезжает вниз и безвольно падает на асфальт, чувствуя, как из него будто вырвали нечто очень важное и ценное. Изуку не сразу понимает, что это нечто было доверие.
«Ну, и на что еще ты надеялся, а, неудачник?» — думает Изуку. —
«Надеялся, что Каччан станет относиться к тебе, наконец-то, не как к куску дерьма, а как к человеку? Наивный, Изуку, ты такой наивный…»
Изуку не плачет, пока плетется обратно к дому Эбису. Он ощущает в себе такую ледяную пустоту, отсутствие вообще каких-либо желаний, что ему самому становится страшно. Это было почти таким же сильным ударом, как и смерть его мамы. Кацуки в его глазах умер, перестал существовать.
«Я перебью всех Героев, » — мысленно шепчет Изуку, поднимая взгляд к беззвездному небу. Даже луны сегодня нет, будто даже природа желает своей темнотой ночи еще больше надавить на него, чтобы наконец-то доломать его полностью.
«Я перебью всех фальшивок. А если и Каччан окажется таким же… я и его убью».
Эти последние мысли пугают самого Изуку.
Изуку находит Чизоме на кухне. Он, сидя за столом, приклеивает пластырь на расцарапанную щеку. Изуку отводит взгляд, вспоминая, как бросился на него. Будто с цепи сорвался, будто он был несколько секунд не человеком, а каким-то диким, взбешенным животным.
— Что, увидел своего Каччана? — ехидно интересуется Чизоме, косо глядя на Изуку. — Доволен?
Изуку закусывает губу, чтобы не расплакаться. Его ноги подкашиваются, и он встает на колени перед Чизоме, низко опустив голову.
— Простите меня, Чизоме-сан, — его голос почему-то дрожит. — Я был неправ, я причинил вам вред, — говорит он, заметив еще под глазом у него небольшой, но все-таки синяк. — Такого больше не повторится.
Изуку вспоминает слова Чизоме, что им нужно бежать из города, и решительно выдыхает:
— Давайте… уйдем из Токио сегодня же. Сейчас же!
На лице Чизоме появляется нечто, похожее на удовольствие.
— Я принимаю твои извинения. Ты, я вижу, поумнел. Это хорошо. Вставай и живо собирайся. Уйдем, пока этого кота здесь нет.
«Котом» Чизоме иногда называл Эбису.
Через несколько минут они выходят из дома. Но, не успевают они сделать и пары шагов, как их останавливает женский пронзительный голос:
— Сэмпай, возьми Эбису с собой! Эбису не будет обузой, она будет помогать!
Чизоме даже не оборачивается, недовольно дергает плечом. После долгих упрашиваний и просьб Эбису, он все-таки машет рукой и бросает короткое:
— Ладно, черт с тобой. Пошли.
Изуку почему-то рад, что Чизоме разрешает Эбису пойти с ними. Эбису же весь так и сияет от счастья.
На окраине города, когда огни многоэтажек и телебашен остаются далеко позади, Изуку оборачивается. Странная тоска, дикое желание вернуться сжимают его сердце. Но он качает головой, отгоняя от себя подобные мысли.
Изуку начнет, нет, уже начал новую жизнь, в которой не будет места для Кацуки. Он искренне надеется, что больше никогда не увидит его, но интуиция подсказывает ему, что они еще встретятся.
Конец первой части.
