***
— Они такие лохи, купились на наш поддельный пропуск! — смеется Спиннер, с силой сжимая руль. Его глаза бегают из стороны в сторону, он крутит головой во все стороны, будто боясь преследования. Но грузовик со Злодеями никто даже и не думает преследовать. — Не верти ты так башкой! — злится Шигараки, стискивая и уничтожая теперь уже совершенно бесполезный пропуск. — Раздражаешь… Шигараки выглядывает из окна и смотрит на край моста. То, что охрана их грузовик даже и не проверила, ему кажется подозрительным и крайне странным. Однако волноваться, если их где на мосту и ждут в засаде профессиональные Герои, нет смысла. Он не настоящий, он просто копия, таких Твайс не один десяток создаст. Почему Изуку придумал именно такой план? И почему именно он это придумал? Шигараки не горел желанием возвращать Убийце Героев свободу, ему было глубоко плевать на этого «идеалиста», от чьих идей его только блевать тянуло. Но большинство в Лиге этого хотело, и Шигараки пришлось согласиться, чтобы не потерять авторитет. Однако спасение Убийцы Героев не вернет захваченных полицией и Героями Ному. Без Ному они почти как без рук. Это занимает все мысли Шигараки. Признавать, что щенок Убийцы Героев довольно хорош, было тяжелей всего. Изуку раздражал своим спокойствием, своей как будто уверенностью в силе, хотя о своей этой силе, о своей причуде ни разу даже не заикнулся. Только втирал про какой-то яд и пули. Шигараки скребет ногтями шею и задумывается. Если Ихиро не соврала — в том состоянии, в каком она была, вряд ли смогла бы соврать — то выходило, что Изуку сын Учителя. В это не то что бы с трудом верилось. В это вообще не верилось. Ничего общего между тем, кого больше всего на свете уважал Шигараки, в кого верит, почти как в бога, противной плаксой Ихиро и этим наглым Изуку он не видит. Хотя чем больше он думает, тем больше замечает что-то такое в Изуку и в Учителе, в чем они похожи. Но что же именно — Шигараки никак не может понять. Шигараки уверен, что он достаточно сильно испугал Ихиро, и теперь-то уж она точно сделает все, что от нее требуется. Издеваться и запугивать эту девчонку, у которой глаза вечно на мокром месте, доставляет ему особенное удовольствие. Его бледно-серые губы трогает недобрая усмешка. За Изуку Мидорией будет интересно следить. — Героев не видать? — хрипло спрашивает Даби, приоткрывая окошко между кабиной водителя и грузовым отсеком, в котором обычно перевозят преступников. — Черт, в этой железной коробке настоящая душиловка… — Ничего, потерпишь, — фыркает Шигараки. — Ни одного Героя. Как вымерли. Странно. Хотя плевать. Поддай газу, Спиннер! — кричит он и вновь выглядывает наружу. Только он произносит это, как весь грузовик вздрагивает как от мощной взрывной волны. Дребезжат стекла, визжат тормоза, и машину круто разворачивает. Спиннер, вытаращив глаза, цепляется за руль, как за спасательный круг. Шигараки шипит, чувствуя, как в щеку глубоко вонзается осколок стекла. Грузовик останавливается лишь тогда, когда ударяется о металлическое ограждение на мосту, погнув его. — Здорово нас тряхнуло, — пытается отдышаться Спиннер. — Че это там такое? — Герои, — говорит, скосив взгляд, Шигараки. И в то же мгновение их всех обдает огненным жаром.***
Изуку набрасывает на голову капюшон и бросает взгляд на трупы охранников на въезде на мост. Его одежда неприятно липнет к телу, пропитавшаяся почти насквозь их кровью. Изуку передергивает плечами и быстрым шагом идет к мосту. Путь к тюрьме открыт. Он останавливается, когда впереди, в паре метров от него раскручивается темно-фиолетовая спираль, из центра которой в ту же секунду появляется и сам Курогири. — Как обстоят дела у Шигараки? — мигом спрашивает Изуку. — Неплохо. Около тюрьмы нас ждала одна из групп Героев в засаде. — Одна из? — хмурится Изуку. — Их несколько, что ли? — Вторая уничтожила грузовик с клонами. Герои, видимо, осведомлены о плане наших действий. «Значит, этот Ястреб действительно предатель, » — не без досады думает Изуку, но своим никак не показывает этого. — «Он передал все Героям… Я так и знал. Получится ли у нас? Если нет… то и Чизоме-сана не спасем, и сами сядем» Изуку до крови закусывает губу. Ястреб все карты им перепутал. Но он ощущает внутренний подъем, когда Курогири продолжает рассказывать: — Шигараки с другими с теми Героями почти разобрались. Их много, но преимущество пока что на нашей стороне лишь из-за эффекта неожиданности для Героев. Изуку мысленно улыбается. Не все так уж и плохо, как он думал. Это хороший шанс для него, чтобы проникнуть внутрь тюрьмы и освободить Чизоме, пока Шигараки и остальные Злодеи отвлекают Героев. Ему плевать на то, что будет с ними, помогать им не собирается. Все, ради чего он вступил в Лигу — это чтобы спасти Чизоме. Хотя все внутри него так и сжимается от волнения и желания убить пару-тройку Героев. — Перемести меня в саму тюрьму, Курогири-сан. Я найду Убийцу Героев и потом приду на помощь остальным. Изуку шагает в развернувшийся перед ним Черный туман и в следующее мгновение полностью исчезает в нем, будто поглощенный им.***
Ворота, ведущие в само здание тюрьмы, охвачены ярко-голубым пламенем. Языки этого пламени поднимаются высоко над головами Героев, обрушиваясь на них, как цунами, и заживо сжигая их. Численное преимущество на стороне Героев. Но по силе Злодеи пока превосходят их. Десятки клонов Твайса уничтожаются, но на их месте тут же появляются новые, окружают Героев и практически душат их своим количеством. Разрушение, хаос, убийства — все это приходится по вкусу каждому из членов Лиги Злодеев. Шигараки стоит на выступе полуразрушенной стены здания. Следит за всем происходящим внизу с равнодушной усмешкой. Полы его черного плаща подхватывает морской ветер, терпко пахнущий солью и рыбой. Плечи Шигараки сжимают серые руки, он отнимает от лица одну из них, прислушиваясь к звукам битвы. Изуку, каким бы хорошим стратегом он себя ни показал, не смог предугадать того, что Герои будут ждать их здесь. До великого Учителя ему еще ой как далеко. К нему вверх, цепляясь за выступы кирпичей, ползет Химико, до нельзя довольная, с измазанным в крови Героев лицом. — Томура-кун, я столько Героев порезала! — с возбуждением говорит Химико, кое-как карабкаясь. — Как капустку всех нашинковала! Можно я пойду искать Пятнышко с Изуку-куном? Можно, Томура-кун? Можно же? Шигараки опускает на нее взгляд. Улыбается, приподняв уголки губ. Все-таки зря он злился когда-то на Гирана, что тот приводит к нему всяких отбросов. Таких полезных «отбросов» еще поискать нужно. — Можно. Собери как можно больше крови Героев. Когда-нибудь нам это пригодится. Химико пытается пальцами показать ему «окей», но, чуть не сорвавшись, бросает эту затею и просто кивает. Ее взгляд опять плывет от возбуждения, и она еле слышно, что Шигараки не разбирает ни слова, шепчет: — Наконец-то я увижу Пятнышко… Наконец-то я стану Пятнышком!.. И с этими словами Химико кошкой прыгает вниз. Шигараки, взглядом проводив ее, смотрит на мост. И, заметив вдалеке охваченный огнем грузовик с клонами, понимает, что подкрепление скоро будет у тюрьмы. Шигараки решает оставить все на остальных Злодеев, а сам ныряет в темноту лишенного электрической энергии здания Тартара.***
Изуку резко поднимает руку с пистолетом на уровне глаз и, ни секунды не колеблясь, стреляет в бросившегося, было, на него Героя. Тот падает с широко распахнутыми остекленелыми глазами, и из его простреленного лба ручьем течет темно-красная, почти бордовая кровь. Изуку тыльной стороной ладони вытирает щеку, на которой остались капли еще теплой крови, пинком отпихивает труп Героя. — Не мешайте мне… — еле переводя дух от быстрого бега, бормочет себе под нос Изуку, — спасать Чизоме-сана… Его сердце бешено стучит в груди от приятного предчувствие скорой встречи с ним. Но к этому предчувствию добавляется что-то еще, непонятное — смесь ненависти и радости. Он зябко ведет плечами, хотя вовсе и не холодно, не понимая, что это такое он ощущает. «Надо беречь патроны…» — внезапно думает, отвлекаясь от странного предчувствия, Изуку. — «Иначе на более сильных противников не хватит». Он оглядывается и, не увидев за собой хвоста, ныряет в темный коридор. Но через некоторое время с досадой слышит чье-то сбитое дыхание, сопение и топот ног и понимает, что его преследуют. Изуку из последних сил бежит быстрее, но тот, кто сзади, не уступает ему. Краем глаза Изуку замечает, как фигура Героя за его спиной делает резкое движение, и он в последнее мгновение успевает увернуться от атаки. На секунду его ослепляет яркая вспышка чего-то, похожего на взрыв, и Изуку инстинктивно бьет коленом, не видя, куда вообще бьет. Сбивает с ног Героя и, пока тот не поднялся, взбегает вверх по лестнице, ведущей к камерам преступников. Изуку не хотел оборачиваться, не хотел терять на это свое драгоценное время. Его тело двигалось само по себе. Когда он видит полные ужаса глаза Кацуки, его самого, на коленях отползающего от него — будто привидение увидел, ей-богу! — его губы непроизвольно растягиваются в широкую усмешку. Изуку так и распирает от нервного смеха, в его голове крутится одна-единственная мысль: «Что он тут вообще забыл?», а язык двигается сам по себе: — Давно не виделись… Каччан. Не успевает Изуку опомнится, как Кацуки резко вскакивает и в мгновение ока оказывается рядом с ним. Сердце пропускает болезненный удар, а из легких будто одним ударом разом выбивают весь воздух, когда Кацуки сжимает его в крепких объятиях и шепчет: — Деку… Я так скучал, черт тебя дери… Руки Изуку поднимаются, было, чтобы оттолкнуть его, но безвольно опускаются вниз. Он чувствует давно забытое человеческое тепло, исходящее от Каччана, и какое-то отвратительное, мерзкое дежавю заставляет мурашки пробежать по его спине. «С-скучал?..» Подбородок Кацуки касается его макушки, слегка давит, и Изуку жмурится, задыхаясь от волнения и захлестывающих его с головой чувств. — Кач…чан? — Я так рад, что ты жив… Я думал, ты умер… я думал… — как будто не слыша его, срывающимся голосом бормочет Кацуки, а внутри Изуку при этих словах все холодеет, его обжигает внезапным льдом воспоминания. « — Лучше бы ты сдох тогда вместе со своей мамочкой!» Изуку широко распахивает глаза, глотая горькие слезы. « — … У тебя даже сдохнуть нормально не получится — ты же такой неудачник!» Тишину разбивает на осколки звонкая пощечина. Кацуки, ошарашенно глядя в горящие яростью зеленые глаза, хватается за вмиг покрасневшую щеку и невольно отступает назад. — Ты… ты чего, Деку? — Не смей прикасаться ко мне! — шипит Изуку, и в его руке сверкает лезвие ножа. — Если еще раз посмеешь… Он не договаривает, срывается с места и пулей летит вверх, заставляя себя думать о Чизоме, о том, как он его спасет, а не о бегущем следом за ним Кацуки, кричащим: — Да остановись, ты, придурок! С ума, что ли, сошел? Изуку не сошел с ума, нет. Он находится в здравом рассудке. Ему стыдно признаваться в этом, он терпеть себя за это не может. Но он до сих пор любит Кацуки. И одновременно с этим ненавидит его лютой ненавистью. Он так сильно ненавидит Кацуки, что хочется убить. Потому что те, кто топчут чужие надежды и мечты, не могут стать настоящими Героями.