Ветер перемен

      Леоне всегда нравилось сидеть в библиотеке. Ему всегда нравилось окружение высоких стеллажей с книгами и сопутствующей им тишины. Библиотеки, навевающие приятные воспоминания об обучении в полицейской академии, Леоне любил и по сей день, правда, времени и возможностей у него на них не было. Поэтому наличие в резиденции библиотеки отдаленно радовало его угрюмую душу. Особенно сейчас, когда даже стены полюбившегося кабинета, невольно ставшего комнатой Аббаккио, напоминали о ней, несколько болезненно отдаваясь в сознании и вызывая неумолимую тоску по чужому теплу, рукам, объятиям.       В библиотеке было темно и прохладно. Пахло бумагой и отдалённо чем-то ещё, приятным, похожим на нотки дорогого одеколона. Вероятно, недавно здесь был Бруно. А может, и сам дон сюда являлся. В любом случае, Леоне был здесь не один — за одним из столов покоился, положив темноволосую голову на руки, перед учебником математики Наранча, прикрытый лёгким покрывалом. Спит. Вероятно, не первый час. Неужели засиделся вечером и благополучно уснул? А может, решил уйти сюда, когда в соседней комнате послышались крики? Леоне, ушедший в другую часть помещения, обязательно поинтересуется позже, после работы над отчётами. Перед столом показался станд, принявший форму убитого вчера бандита. Проигрывается запись событий, которую Аббаккио прослушивает не один раз, всё глубже и глубже вдаваясь в подробности и связывая их с уже готовыми наработками Бруно. По-хорошему, этим делом стоило бы заняться с участием непосредственно самой Марино, но Аббаккио соизволил скромно подумать о том, что ей, со всем своим болезненным видом, не до отчётов от слова «совсем».       Леоне, где-то глубоко в душе проклинал себя за то, что смалодушил спуститься в тот подвал, просидел за отчётами достаточно долго — даже успел отправить только-только проснувшегося Гиргу за завтраком. И работал Леоне долго не потому что было сложно, а банально потому что голова не соображала — обилие мыслей да и недосып в придачу назойливо напоминали о себе. Но, так или иначе, отчёты были выполнены. Осталось лишь напомнить о своём существовании напарнице, и можно будет докладывать о деле Буччеллати. Резкий и достаточно громкий стук раздался в уже знакомую дверь, вызывающий странное щемящее чувство внутри, заставляющее его внутренних бабочек, казалось бы, трепетать.       Несмотря на свой порядком измотанный вид, Тория сидела в своей комнате за отчётами, как подобает исполнительному члену банды. Это бывали те самые редкие случаи, когда она забирала волосы в хвост и носила очки. Нет, со зрением у неё было всё прекрасно, их она надевала, дабы быть уверенной, что ошибок не было допущено. Тория выглядела довольно строго, даже невзирая на необычный внешний вид. Как какая-нибудь секретарша или учительница. Память у девушки была хорошая, и потому детально воспроизвести на бумаге результат «добровольного допроса» было несложно. Стук в дверь раздался аккурат под завершение последней строчки. — Заходи, — со стороны могло показаться, что прозвучало строго, но это было лишь из-за довольно делового внешнего вида самой Марино. Поправив бумаги, девушка откинулась на спинку стула, переводя взгляд серых глаз куда-то в окно. К дужкам очков, к их оправе девушка уже привыкла, потому она и не заметила, что не сняла их сразу после завершения писанины.       Она знала кто это был — звуки шагов, своеобразный стук в дверь. Виттория успела запомнить каждого в резиденции, чтобы внезапное появление кого-то на пороге не стало уж настолько внезапным. Единственное, что пока ещё иногда путает темноволосая — звук шагов Бруно и Аббаккио. Они довольно схожи, хотя, если вслушиваться, есть различимые черты, но кто такая сейчас Виттория Марино, чтобы вслушиваться в каждый шорох, когда дело не касается работы? Правильно, обычный мафиози с горсткой довольно интересных секретов, одним из которых являются её любовные похождения с её напарником. Леоне. Девушка не раз в мыслях смаковала его имя, тепло усмехаясь тому насколько оно приятно на слух, приятнее остальных, несмотря на довольно хорошее звучание. Звуки — то, что было и будет с девушкой всегда, то, к чему она привыкла. Вслушиваться, запоминать каждый шорох — это всё навевало неприятные воспоминания, ведь напрямую было с ними связано, однако Вита отбросила неприятные мысли в сторону.       Он, как и в первое своё появление в этой комнате, был готов развернуться и уйти, если ответ на стук задержался бы ещё на пару секунд. Глубокий вдох, и Аббаккио, мягко опустив дверную ручку, зашёл в комнату. Он демонстративно поднял небольшую пачку бумаг, дабы не вызывать лишних вопросов. Отчёты. Беглым взглядом серьёзных и даже, в какой-то степени, холодных глаз он пробегается по Марино. К счастью, та выглядела более чем живой — не было ощущения, что перед тобой стоит не иначе, как труп, готовый вот-вот скоропостижно упасть прямо тебе в ноги. Также, Леоне ни разу не видел её в очках — плохое зрение? — да и с собранными волосами. Строго, но достаточно интересно — Виттории определённо идёт такой стиль. — Я сделал основную часть отчёта. Также, наметал для Бруно кое-какие заметки. Можешь прочитать, и пойдем отчитываться, — Леоне говорил размеренно и чётко, смотря прямо в серые глаза девушки. Ему нельзя было сбиваться. Ему нельзя было отвлекаться на всплывающие в голове воспоминания с не самым целомудренным содержанием. Стоит отвести взгляд хоть на дюйм в сторону, как Леоне буквально чувствует весь тот жар предыдущей ночи, как Леоне буквально слышит все те развратные звуки, издаваемые девушкой, стоящей сейчас пред ним. Дыхание в груди спирает. Леоне протянул бумаги Виттории. — Я посоветую тебе это сделать как можно быстрее. У меня ещё есть некоторые дела.       Внимательным взглядом он также подмечает и бумаги, лежащие на столе. Видно, синьора Марино без дела не сидела — оно и похвально, даже очень. Хотя и волнений не может не вызывать, учитывая ранее состояние напарницы.       Без лишних слов девушка принимает отчёты, бегло проходится по строчкам глазами, изучая каждый момент. Выбившуюся из хвоста прядь она ловко заправляет за ухо, чуть хмурит брови, сосредотачиваясь на содержании документов и удовлетворённо вздыхает, когда дочитывает до конца. Очки осторожно ложатся в чёрный футляр, лежащий на столе под левой рукой, и Марино кивает. Невербальное общение — так было проще, так не возникало желание сказать что-то лишнее, что так и лезло в голову. — Отлично, я как раз тоже закончила со своей частью, — она всё ещё в меру строгая, как и подобает человеку, выполняющему бумажную работу довольно часто, но строгость трескается, едва свободная рука тянет резинку, освобождая тёмные волосы из её плена. Вита передаёт обратно документы Аббаккио, берёт свои и вместе с мужчиной покидает комнату, бросая короткий взгляд на постель и едва заметно усмехаясь. Эта комната полна воспоминаний о нём, приятных воспоминаний, пускай и довольно развратных. Делая глубокий вдох, дабы отвлечься от неправильных мыслей, от которых в груди снова горит огонь, девушка стучит в дверь.       Кабинет Буччеллати встречает обоих напарников своей привычной свежестью и крайне сосредоточенным брюнетом в нём. Синие глаза цепко проходятся по его товарищам — Бруно, не говоря ни слова, ясно даёт понять, что ему неловко из-за утреннего разбора полётов. Виттория рассказывает, ссылаясь на информацию из отчётов, о подвальном помещении, координаты которого указаны в бумагах, о примерном количестве бандитов, которые вышли навстречу Леоне и Тории, и неизвестно что конкретно находится в самом подвале. Капореджиме внимательно изучает бумаги, предоставленные его подчинённой, чуть хмурится и вздыхает. Информации не так много, но она самая полезная, пускай и не радует. Преступный синдикат имел более обширное влияние, чем могло показаться, а уж понимание того, что одним городом он не ограничивается и вовсе окончательно портит и без того не самое лучшее настроение. — Для вас задание в Риме, — раздаётся со стороны рабочего стола Буччеллати. Он говорит более подробно детали, рассказывая о приёме в вилле какого-то директора СМИ, публикующего липовые статьи по убийствам. Его надо раз и навсегда заставить молчать, и сделать это придётся, работая под прикрытием, что означало внедрение в общество снобов. Такой расклад мало радовал Витторию, ведь она уже давно позабыла каково это быть женственной особой, носящей платье и каблуки, но приказ — есть приказ. Также Буччеллати сообщил, что в Риме Аббаккио и Марино предстоит пробыть три дня, ибо к приёму стоит как следует подготовиться им обоим. На них забронировали номер в отеле и сделали приглашения на сей приём. Темноволосая поймала себя на мысли, что будет крайне забавно и нелепо выглядеть в вечернем платье, но брючный костюм будет уж слишком выделяться.       Леоне, сложив руки на груди, старался внимательно слушать рассказ напарницы, старался выкинуть её неоднозначную ухмылку из пепельновласой головы, что только сильнее скрутило узел из смешанных чувств внутри Аббаккио. «Ведьма», — подумал он, мельком глянув на Марино. На словах Буччеллати Леоне постарался максимально сосредоточить своё внимание — и не безуспешно. Как только речь дошла до поездки на миссию в Рим, Леоне удивлённо вскинул бровь. Как неожиданно и… приятно? За последние пару дней он на подсознательном уровне начал понимать, что не так уж противна и раздражительна ему компания синьоры Марино, что не так уж и хочется впиться ей в глотку за очередное острое словцо. Восприятие этой персоны у Леоне начинает стремительно переворачиваться с ног на голову. — Терпеть не могу эти псевдо-элитные тошнотворные мероприятия, — закрыв дверь кабинета Буччеллати, констатировал Леоне. Ему даже не нравились корпоративы в полиции — праздники лицемерия, где большинство напившихся работников напоминало алчных свиней, просиживающих свои задницы на посту только ради грязных денег. Низко. Тошно. Но Леоне не в праве возмущаться: приказ — есть приказ.       Он на ближайшее время покидает Витторию — нужно собраться, подготовиться к сегодняшнему отлёту. Поездка из Неаполя в Рим обещает быть… достаточно опасной, но от этого не менее интересной. Не то чтобы Аббаккио предвкушал дух приключений, скорее, просто был заинтересован в раскрытии дела, в азарте, в получении ещё большей дозы адреналина (даже несмотря на то, что в мафиозной жизни его и так предостаточно). В чёрный, не самый потрёпанный небольшой чемодан, не считая каких-то личных предметов в духе средств личной гигиены, нижнего белья и косметики, отправляется порядком запылившийся костюм, рубашка с галстуком да туфли. Леоне, несмотря на, казалось бы, полное отсутствие сентиментальности, очень-очень давно не надевал его — хранил, как дорогой подарок от матушки Аббаккио. И теперь ему пора перестать пылиться в шкафу. Пора перестать быть неприкасаемым воспоминанием.       Леоне так же, как и утром, стоял на улице, близ резиденции. Прохладный воздух. Сумерки. Едкий запах сигарет. До приезда машины оставалось около пятнадцати минут, и Аббаккио решил потратить их на единение с собой, со своими мыслями. Отныне такие минуты одиночества, когда его голова полностью очищается от лишних мыслей (пусть и на время), становятся особенно ценными. Подул ветер. Казалось, он был для Леоне некоторым предзнаменованием чего-то невероятно авантюрного.       Тория собиралась быстро, ей толком нечего было с собой взять, потому хватило и обычной небольшой спортивной сумки. Платье, комплект белья, туфли на относительно невысоком каблуке. Она не любила подобные вещи, считая их банально неудобными, но сменить на что-то более комфортное означало привлечение ненужного внимания. Высшее общество. При одном только упоминании этого словосочетания становилось гадко. Она всё ещё помнила эти надменные лица в зале суда, что все, как один, обвиняли её в убийстве «ни в чём неповинного человека», даже её адвокат был бессилен. Мерзкие люди.       Отбрасывая мрачные мысли, Виттория усмехнулась, понимая, что всё-таки из косметики у неё имеется скромный набор, состоящий из не менее скромной палетки теней и тёмно-вишнёвой помады. Да, подобные вещи просто пылились в ящике прикроватной тумбочки, ибо показывать свою более женственную сторону Марино упорно не хотела, дабы ни у кого не возникало желания воспринимать её более, чем боевого юнита мафии. Неприятное чувство, но этот скромный набор в ближайшее время станет её другом. На подобных вечерах Виттория была всего один раз — свадьба её матери, но и этого хватило с головой.       Приятным моментом во всей этой миссии было то, что на подобное задание девушку посылают не с Мистой или Наранчей, а именно с Аббаккио. Было как-то спокойнее от понимания, что никто не будет вести себя под боком, как полный придурок. Её напарник был довольно взрослым не только на внешность, но и на мировоззрение, что делало всю ситуацию куда проще. И снова Вита ловит себя на мысли, что ей приятно работать с Леоне, приятно осознание, что именно он прикрывает ей спину, он никогда не задаст лишний вопрос, не связанный с работой, когда это совсем не надо, он всегда сосредоточен, и это Марино ценит в нём больше всего.       Покинув резиденцию, темноволосая бросила короткий взгляд на пепельный затылок. Она знала, что, скорее всего, он слышал её шаги позади, но нарушать тишину Виттория не хотела, давая Аббаккио возможность погрузиться в свои мысли, не перетягивая внимание на себя. Тория стояла поодаль, ожидая транспорта. Задумчивый Леоне Аббаккио тоже был очарователен по-своему, и от этой мысли было очень тяжело избавиться. На лице девушки появилась едва заметная тёплая улыбка.       Леоне действительно слышал шаги позади. Он заранее знал, кому они принадлежали. Тем не менее, Аббаккио позволил себе оглянуться мельком, чтобы невольно встретиться взглядом с серыми глазами. Леоне ничего не стал говорить — нечего. По крайней мере, прямо сейчас. Прямо сейчас, когда пепельновласая голова наконец «поймала» долгожданную тишину и порядок в мыслях, что скоропостижно рушится от одного чуть более громкого — и, показалось, несколько умилённого — вздоха особы, стоящей позади. И снова назойливый шум в голове. Но и винить Витторию за это необычайно глупо, даже в мыслях… пусть и очень хочется, на самом деле. — Не пялься так открыто, — угрюмо хмыкнул Леоне, рассекая ночную тишину низким голосом да в пол-оборота поворачиваясь к Марино. На черных губах появилась усмешка. — Все и так всё знают, но это может стать ещё большим поводом для сплетен.       Тем временем неспешно подъехала уже знакомая машина с не менее знакомым водителем. Отдав тому багаж, Леоне спешит на заднее сидение, чтобы банально вздремнуть перед посадкой в самолёт. Ну, перестал он доверять этому виду транспорта после определенных событий в прошлом, вызывающих не более чем ноющую, тянущую фантомную боль в груди.       Салон задней части автомобиля казался своим минимализмом и приглушенной цветовой гаммой особенно приятным и даже уютным, в какой-то степени. К счастью или к сожалению, места заднего сидения хватит на двух сполна, а учитывая особенность причудливой посадки Леоне во сне, хватит и вовсе на троих.       Он как всегда, это даже радовало. Марино радовало, что есть в мире вещи, которые не поменяются, сколько бы времени ни прошло. Загрузив в багажник свою спортивную сумку, девушка по привычке села на заднее сидение, не забыв поприветствовать водителя. Бросая короткий взгляд на Аббаккио. За время поездки до аэропорта Тория вполне могла бы немного прикорнуть, но было страшно закрывать глаза, страшно снова видеть то, что было так давно, поэтому она изо всех сил держится за последние остатки бодрости. Возможно она отоспится, но не тогда, когда она в пути, не тогда, когда под рукой нет, хоть и бесполезного, но снотворного.       Улицы сменялись одна за другой, усталый взгляд холодных серых глаз смотрел, будто в пустоту, не вникая в надписи на вывесках, не замечая сменяющиеся здания. Холодное стекло постепенно нагревалось от тёплого дыхания, Вита раз за разом прокручивала в голове план действий, которым потом обязательно поделится с Леоне, как только они доберутся до пункта назначения. Сейчас же не было смысла что-либо обговаривать. Серые глаза бегло осмотрели мужчину. Он казался таким невинным, в некотором роде даже милым, пока был спящим. Но, даже несмотря на это, он всё ещё такой же угрюмый, это было даже забавно. Он так и заснул: сложив руки на груди да свесив вниз голову. Можно ли сказать, что Леоне выспался? Вряд ли. Его сон, как и всегда, был необычайно крепкий — каждое резкое движение автомобиля заставляло просыпаться и резко поднимать голову, осматриваясь, а после понимать, что никакой опасности нет, фыркать недовольно и вновь пытаться уснуть. Впрочем, с похожим сценарием в виде частого пробуждения проходит каждая ночь Леоне. Только будят его кошмары прошлого — выстрелы то погибшему товарищу, то прямо в грудь.       Аэропорт оказался на другом конце города, приветливо встречая своим ярким освещением; Виттория даже смогла взбодриться немного, когда в глаза ударил яркий свет. Машина остановилась довольно близко ко входу, мотор заглушился, и темноволосая осторожно потормошила своего напарника за плечо, надеясь на быстрое пробуждение. — Аббаккио, мы прибыли к аэропорту, — констатировала Марино и покинула уютный салон. Она верила, что Леоне проснётся быстро, дабы они не опоздали. Лёгкое тормошение за плечо и тихий голос благополучно вывели Аббакио из нежных объятий Морфея. Забрав свою сумку из багажника, девушка встала поодаль, дожидаясь своего напарника и в упор игнорируя проходящих мимо зевак, что так и норовили привлечь внимание Виты. Она честно старалась держать себя в руках, дабы никто из них не пострадал, учитывая то, насколько назойливыми были эти ребята. Однако терпению пришёл конец, но вместо рукоприкладства Марино одарила небольшую группу прилипал настолько убийственным взглядом, что те шустро слиняли, сверкая пятками.       Прохладный вечерний воздух так и вовсе прогнал остатки дремоты. Леоне размял плечи, звучно хрустнув позвоночником, достал чемодан из багажника да мельком глянул на напарницу, что без проблем отогнала от себя каких-то сомнительных молодых людей.       Контроль, проверка билетов и прочие заботы аэропорта порядком выматывали своим однообразием. Радовало лишь то, что билеты были на частный самолёт, арендованный Пассионе во избежание злосчастных происшествий на борту. Тем не менее, терять бдительность Леоне не собирался — даже если силы покинут его, смыкать глаз он не станет. Он сделает всё, чтобы ни одна тварь, ни один злоумышленник не смог навредить его соратнице и ему самому соответственно. Припрятанный под плащом старый-добрый револьвер, как и всегда приятно грел бок. В этот раз Леоне не постеснялся взять с собой немного больше боеприпасов, чем на один барабан. — У нас ещё есть время. Ты голодна? — кивнув на достаточно скромную забегаловку — не то кофейня, не то кафетерий, — спросил Леоне больше из желания прервать эту тянущуюся, даже давящую на плечи тишину, чем из каких-то намеков на заботу. Хотя и последнее исключать не стоит — даже сейчас, когда, казалось бы, волноваться абсолютно не из-за чего, Леоне не равнодушно состояние Виттории, тем более, если учитывать её «мертвенный» вид утром, который где-то глубоко в душе действительно перепугал мужчину, не знающего подробностей ночи. — Думаю, нам обоим не помешает перекусить, — согласно кивнула Тория на предложение Аббаккио. Девушка внимательно осмотрелась на предмет недоброжелателей, дабы быть точно уверенной, что их обоих никто не побеспокоит до самого завершения пути. Ну не нравилось ей то, что абсолютно внезапно появилась эта группка молодых людей, слишком уж подозрительными она считала такие «совпадения». В этот раз оружия при себе не было, но и её станд вполне сможет справиться с неприятелями, если те решат нагрянуть.       Сидя за столиком возле забегаловки вместе с Леоне, девушка чувствовала себя немного странно не то из-за самой сложившейся ситуации, не то из-за взглядов проходящих мимо людей. Возможно со стороны эти двое кажутся крайне странной парочкой, что привлекает внимание, но всё это мелочи. Виттория сосредотачивается на деталях плана, который не раз прокручивала у себя в голове. Устранить подонка стоило быстро и без лишнего шума, так, чтобы никто ничего не успел понять. Информации по директору издательской компании было не шибко много, в основном в каком году он стал директором, есть ли у него жена и тому подобное. Вот на жене-то Марино и зациклилась. Она и сама не знала почему, но было где-то внутри очень подозрительное чувство, возможно вызванное пережитками прошлого, однако за этот момент девушка цеплялась, как могла. — Давно я не бывала в Риме, — достаточно тихо, чтобы слышать мог только Леоне, проговорила Тория. В голову сразу же закрались воспоминания из школьной поездки. Приятные воспоминания, если не считать мальчишек-задир, донимающих своих одноклассниц. Марино тоже была из числа тех, кого дёргали за волосы или пытались задрать юбку. Один из таких ребят в тот день и получил перелом носа — тактилофобия Виттории проявлялась уже в том раннем возрасте. — Последний раз это было, когда я ещё училась в школе.       Леоне краем глаза следил за компанией неподалёку, но не видел особого смысла обращать на них внимания — если нападут, то Аббаккио этому готов, ибо его револьвер всегда заряжен, ибо его станд всегда сможет обезвредить «обычных» людей. Тем временем выбор еды в кафе не вызывал восторга: пицца, салаты да сомнительного содержания горячие блюда, от вида которых чувство голода скромно пропадало. Тем не менее, Леоне сделал заказ сразу на двоих, чтобы не тратить много времени — не любит ждать кого-либо ещё. — Я был в Риме относительно недавно да и учился там в своё время, — последнее Леоне добавил очень уж безучастно, в недовольстве искривив губы, будто бы поступление в известную полицейскую академию не было чем-то невероятным для его семьи и него самого, будто бы он не был там одним из лучших студентов. Но, как выяснилось, во всём этом фарсе не было и смысла — Аббаккио с красивой тропы справедливости и правосудия ступил на грязную дорогу крови и дешёвого пойла. Рим вызывал у Леоне не более чем лёгкое чувство ностальгии, приправленное тонкими нотками опасностей и адреналина. — Тошно от этого города, но против капо и обстоятельств не попрёшь.       Он опустился на стул, закинув ногу на ногу да взглядом внимательным проследил за Витторией. В голове всплывают неприятные мысли о том, с каким треском, вероятно, разбилось сердце матушки, узнай она, что её дорогой сынишка скатился по наклонной с «почетного» стража порядка до грязного бандита-алкоголика. На эти мысли Леоне привык закатывать глаза про себя, отгоняя какие-то сомнительные чувства, отдаленно похожие на грусть, на тоску.       Очередная чашка кофе выпивается достаточно быстро — Леоне не любит холодный кофе. Взглядом голубых глаз он, стараясь не выдавать себя, поглядывает на шайку парней за спиной синьоры Марино. Не то чтобы Аббаккио ожидал какого-либо нападения — скорее, просто следил, чтобы те не соизволили вновь приблизиться к весьма странному дуэту. — Они не подойдут, если тебя это беспокоит, — Марино улавливала на себе довольно пристальные взгляды странной группы людей, но оборачиваться на них даже не думала. Да, такие группы людей в такой-то час всегда не внушают доверия, особенно, когда знаешь, что по Италии бродит крайне неприятная зараза в лице синдиката, руководящий чёрным рынком.       Кофе немного бодрил, но не настолько, чтобы Виттория чувствовала невероятный прилив сил, и на том спасибо. Во всяком случае ближайшее время не пришлось бы думать как, хоть немного, но разогнать мозг и прибавить себе энергии. На безучастно прозвучавшие слова девушка лишь беззлобно хмыкнула, вновь погружаясь в размышления насчёт задания. Стоило бы просветить Леоне, но делать это сейчас, когда за спиной стоят довольно подозрительные люди, было довольно рискованно. Три дня в Риме. По информации, полученной дополнительно, у дуэта в лице Аббаккио и Марино было в запасе предостаточно времени, чтобы отдохнуть перед самим вечером. Однако это время Тория предпочла бы предоставить самой себе, не выходя из номера отеля. Конечно освежить память было довольно соблазнительным предложением, учитывая то, какое впечатление на Виту в её юном возрасте произвёл Колизей. Но ходить одной по достопримечательностям было опасно, а тащить за собой мужчину совсем не хотелось, беря во внимание то, насколько пресно он отозвался о городе.       Прохладный воздух остужал голову, в которой мысли бурлили, как в котле. Виттория не знала планировки виллы, это вызывало некоторые вопросы и затруднения в проработке плана, но девушка решила, что действовать будет не одна. И из раздумий её вырывал вопрос, который так навязчиво звучал в голове: «Откуда же я знаю супругу этого мужчины?». Её имя и фамилия были очень знакомы темноволосой, но она никак не могла вспомнить её лица и то, где они могли видеться. Это раздражало, теперь раздумья насчёт плана были отложены, и место в голове занимали попытки вспомнить эту женщину, но тщетно. — Они мне просто не нравятся, — хмуро выдал Леоне, хмыкнув да прикрыв глаза на секунду, чтобы не подавать виду своих гляделок на сомнительную компанию. После, так или иначе, взгляд усталых голубых глаз медленно прошёлся по несколько усталому лицу Марино. Аббаккио гадко усмехнулся про себя, вспомнив собственные сопливо-сладкие слова, выпаленные на эмоциях — Леоне действительно испугался за девушку. И он действительно был готов набить кому-нибудь из банды лицо, случись с Витторией что-то плохое, очень плохое. — Не забивай себе сейчас голову стратегиями. Всё равно ничего не придумаешь на сонную голову — запутаешься больше.       Не то чтобы сам Аббаккио испытывал какие-то равнодушные чувства к миссии, скорее, он просто был слишком вымотан, чтобы размышлять о работе. По крайней мере, в данный момент. Тем более, его уставший разум тешили слова Бруно о том, что, вероятно, во время пребывания в Риме медленно, но верно будет поступать необходимая для удачного выполнения задания информация. Но тут уже как карты лягут. В любом случае, Аббаккио не спешил более подробно изучать личность жертв — ему, скорее, было важно выполнить задание быстро и как можно чище. А кто будет мертв — откровенно плевать с высокой колокольни. Главное, что жертва это заслужила — распространение ложной информации ох как злило Аббаккио, злостно давя на его больную мозоль, на прошлое, где в полицейской академии ему смело говорили, что полиция — главный защитник граждан, что в полиции каждый работник исполняет свой долг с честью и достоинством. Но что на деле? Взяточники да жалкие трусы, к коим однажды и примкнул Леоне, отправив свою жизнь в тартарары.       Он резко поднялся из-за столика, бросив взгляд на ближайшие часы. Уже можно идти на посадку. Увесистый чемодан в руку, и Аббаккио, кивнув Марино в сторону выхода да пепельные волосы поправив, был готов идти — ждал спутницу, ибо был свято убежден, что оставлять её одну рядом с той наисомнительнейшей компанией будет тем ещё кощунством и верхом грубости.       Кратко кивнув, Марино последовала за напарником, но держала дистанцию, дабы ни у кого из немногочисленных прохожих не возникало и мысли в голове, что эти двое могут быть как-то связаны. Девушка периодически оглядывалась назад, дабы быть точно уверенной, что никто за ними не следит — не хватало ещё лишних проблем перед вылетом. Вита была банально не в том состоянии, чтобы дать отпор, хоть и продолжала геройствовать, хватаясь за последние остатки бодрости.       И Витторию осенило, едва только в её уставшем разуме всплыли некоторые воспоминания. Суд присяжных, куча журналюг, и среди них была та женщина. Сладко улыбаясь, она обещала рассказать всю правду всей стране о том, как героически Виттория Марино спасла свою жизнь и жизни многих других, обнажив страшную правду. В конечном итоге все слова были обращены против самой девушки, вырваны из контекста и представлены широкой общественности так, будто Марино — серийный убийца, убивающий мужчин просто забавы ради. Тошно. Теперь желание устранить эту женщину и её супруга стремительно росло в геометрической прогрессии, но темноволосая лишь раздражённо выдохнула, вцепившись в ручку сумки только сильнее.       Посадка прошла успешно, и Торию вместе с Аббаккио встретил довольно уютный салон самолёта. Девушка заблаговременно выудила из сумки снотворное, переложив к себе в карман на случай, если всё же захочется спать. Оно, конечно, далеко не всегда помогало, но хоть что-то. Во всяком случае Марино вряд ли будет кричать во сне, если ей снова привидятся старые кошмарные образы прошлого. Сидя в кресле и устало смотря на спинку стоящего впереди, Вита потёрла переносицу, тяжело вздыхая — ей всё ещё страшно засыпать. Так было продолжительное время, её бодрствующей посреди ночи не раз заставал Наранча в гостиной, но на все его расспросы она лишь отмахивалась, говоря, что не желает рассказывать ему, дабы не портить сон. Девушка предпочтёт сама справиться со всем, даже если знает, что ничего у неё не выйдет.